Художественно-эстетические принципы экспрессионизма

 

Экспрессионизм представляет собой одно из наиболее влиятельных художественных движений XX века, преимущественно сформировавшийся на австрийской и немецкой почве. Изначально появившись в изобразительном искусстве, он получил собственное имя только в 1911 году по названию группы французских художников, принимавших участие в выставке Берлинского Сецессиона[58]. После этого понятие «экспрессионизм» постепенно распространилось на литературу, кинематограф и смежные области искусства, обозначая собой систему, которая в противовес эстетизму и натурализму утверждала идею подчеркнутой субъективности творческого акта, прямого эмоционального воздействия, концентрации мотивов крика и боли, где принцип выражения преобладает над изображением.

Корни нового мироощущения уходили в общеевропейские тенденции смены позитивистских воззрений иррациональными, что, в свою очередь, подкреплялось как интуитивистскими теориями А. Шопенгауэра, А. Бергсона, Н. Лосского, так и философией экзистенциализма и персонализма. Именно этим можно объяснить, что там, где складывалась близкая по напряженной конфликтности художественная и общественная ситуация, появлялись и получали самостоятельное развитие родственные экспрессионизму явления и параллели в ряде европейских культур.

Ноябрьская революция 1918 года в Германии принесла экспрессионизму полную победу. Никогда прежде история искусств не знала настолько молниеносного признания, выпавшего на долю экспрессионистских новаторов. Этот феномен был обусловлен тем, что «стремительный взлет экспрессионизма определен редким соответствием нового направления характерным чертам эпохи. Крайние, кричащие противоречия империалистической Германии предвоенных лет, затем война и назревавшее революционное возмущение разрушили для миллионов людей представление о незыблемости существующего порядка. Все явственнее становилось предчувствие неизбежных изменений, гибели старого мира и рождения нового»[59]. При этом необходимо отметить, что экспрессионизм не просто уподоблялся хаотичности эпохи, его выделяла серьезность намерений. Экспрессионизму в отличие от дадаизма практически несвойственны шутовство, формальное трюкачество и эпатаж.

В свою очередь, в экспрессионизме стали появляться собственные течения:

- музыкальный - наиболее широко был выражен у композиторов нововенской школы (А. Шенберг, А. Берг и А. Веберн);

- литературный – отличительной чертой являлась поэзия предвидения, отождествление неподвижности с омертвением, противостояние миру красоты мира капитализма (Г. Тракль, Э. Штадлер, А. Рембо, Г. Гейм);

- философский – идея прерывания застывшей поверхности жизни, принятия жизни во всех ее проявлениях (Э. Блох, О. Шпенглер);

- театральный – эстетизация деформации объекта искусства как способ повышения художественной выразительности (Г. Кайзер, Ф. Верфель, Э. Толлер).

Экспрессионисты наблюдали, как рушилась старая и начиналась новая эпоха, а значит, новый жизненный материал требовал осмысления. Собственные представления о настоящей действительности приверженцы экспрессионизма стремились выразить в обобщенных абстрактных образах. Так, формулировкой одного из главных художественно-эстетических принципов экспрессионизма стал следующий лозунг: «Не падающий камень, а закон тяготения!»[60]

В характере эпохи рубежа веков кроется еще один принцип экспрессионизма, а именно напряженная субъективность. В противовес сюрреализму, называвшим общим для всех лишь область бессознательного, экспрессионизм стремился разрушить любые (в том числе и социальные) стены между людьми, найти общее для всех в сфере общественной и духовной жизни: «Не индивидуальное, а свойственное всем людям, не разделяющее, а объединяющее, не действительность, но дух»[61].

Определяя характерные черты такого всеобъемлющего направления в искусстве как экспрессионизм, следует, в первую очередь, назвать религию, мистику и метафизику, – вот те три кита, на которых воздвигла свою философию экспрессионистская культура. Кроме этого, говоря о ключевых категориях эстетики и поэтики экспрессионизма, необходимо подчеркнуть, во-первых, требование простоты, а если быть точнее – примитива. Дикарь и ребенок составляют идеал данного направления экспрессиониста-творца: «Все вещи возвращаются к своей сути: к простоте, всеобщности, сущности»[62]. Экспрессионизм обращается к примитиву, исходя из того, что рафинированная утонченность современного человечества претит его взглядам.

Во-вторых, экспрессионизм в значительной мере революционен. Вражда с консервативными традициями, борьба со всем старым и взгляд, устремленный в новое, являются характерными чертами экспрессионистов. Приверженцы этого направления не пытаются бежать из общества, а стремятся его преодолеть, изменить его природу посредством своей внутренней силы. Можно сказать, что экспрессионизм - это «борьба против самодовлеющей материи, против господства реальных фактов, против физики будней»[63].

В-третьих, одним из главных пунктов экспрессионистической эстетики становится усиленная выразительность: сотни произведений, вопли, крики, хохот, протест, разрушение, призрачность и отвлеченность, актуальность, частные случаи и отдаленне проекции в метафизику. «Россия была больна, – писал А.А. Блок Д.С. Мережковскому, –...все чувства нашей родины превратились в сплошной, безобразный крик, похожий на крик умирающего от мучительной болезни»[64].

Достаточно устойчивым считается представление об экспрессионизме как большом стиле, охватывающим самые различные направления: «Поздний символизм и, казалось бы, давным-давно исчерпанный натурализм, акмеизм, эго- и кубофутуризм, имажинизм, дадаизм, сюрреализм – все эти течения вобрал в себя экспрессионизм, став единым и единственно мощным литературно-художественным движением первой трети века»[65].

Русским деятелям искусства начала XX века оказалось близко трагическое мировосприятие, порожденное крушением традиционных гуманистических ценностей. Именно Россия привила экспрессионизму «недостающую силу - мистицизм вольной веры»[66] Достоевского и Толстого. Это отмечал и Т. Манн, утверждавший: «Действительно, то, что мы называем экспрессионизмом, это только поздняя и сильно пропитанная русским апокалиптическим образом мысли форма сентиментального идеализма»[67]. Отечественный экспрессионизм является важной составной частью российской культуры. Он появился на собственной основе и в преображении языка культуры опирался на актуальные начала века традиции русской литературы и искусства, на достижения модернизма, реализма, авангарда. В противовес немецкому экспрессионизму, который первоначально сформировался в изобразительном искусстве, в России наиболее громко он заявил о себе именно в литературе. Отправной точкой возникновения экспрессионизма в российской литературе принято считать рассказ Леонида Андреева «Стена», написанный в 1901 году.

Таким образом, русский экспрессионизм является самостоятельным художественным направлением, не оформленным организационно, но объединенным соответствующими творческими принципами, а также хронологическими и философско-эстетическими рамками (1901-1925 гг.). Экспрессионизм получил широкое распространение в работах крупнейших российских писателей начала XX века.

Среди русских писателей, заложивших основы экспрессионизма, отдельное место отводится А. Ремизову и А. Белому. Так, А. Ремизов создал нестандартный вид повествования, так называемый «гротескный сказ», а также был одним из тех, кто стал работать с поэтикой сновидений и активно использовать в своем творчестве образы фольклорного «кромешного мира» и апокрифические мотивы. При помощи этого Ремизов стремился постичь окружающий мир и выразить восприятие повседневного, будничного существования человека. Его биограф пишет: «В своих ранних писаниях («Пруд», «Часы») Ремизов доходит до самого темного дна жизни. Именно в этой непроходимой черноте он старается найти выход из отчаяния жизни и жестокой человеческой судьбы на земле»[68]. Параллельно с Ремизовым схожих художественно-эстетических принципов придерживался и поэт-экспрессионист В. Хлебников. В ряде поэм и стихотворений автор обращается к славянской мифологии, извлекая из нее мистические образы и мотивы. Поэт часто «использует заумь, «язык птиц», «звездный язык», «божественные звуки, слетающие сверху»[69].

Необходимо упомянуть и идеи, высказанные в ряде работ А. Белого и посвященные проблематике поэтики символизма, которые легли в основу теории и практики экспрессионизма. Белый писал о феноменальности цвета, призывал к «творчеству слов» и доказывал огромное эстетическое значение звуковой стороны художественной речи. Художественные эксперименты А. Белого в «Симфониях» и романе «Петербург» совершили переворот в поэтике прозы экспрессионизма, раскрыв новые ресурсы выразительности прозаической речи (мелодика, ритмика и композиционный строй). «Вся поэзия 10-х и начала 20-х годов (как и проза начала 20-х годов) немыслима без теории и эксперимента Белого»[70].

Проза таких авторов как Б. Пильняк и Е. Замятин, послужили толчком для создания двух линии развития отечественного экспрессионизма:

- ориентация на фольклорную традицию, идущую из архаической поэтики национального «кромешного мира»;

- ориентация на традицию, присущую европейскому экспрессионизму (рационалистическая условность, экспериментальность ситуаций и «масочность» персонажей).

Некоторые исследователи называют первую линию карнавальной (С. Есенин, Н. Клюев), а вторую – маскарадной (С. Кжиржановский, М. Булгаков, В. Каверин)[71]. Данные термины, предложенные М. М. Бахтиным для дифференциации двух разных типов культурного сознания (стихийного народного и сознательно творимого светского) отражает своеобразие художественно-эстетических принципов русского экспрессионизма.

Русский экспрессионизм начала ХХ века активно использовал формы и принципы, которые разработали его предшественники, а также организовал и значительно обогатил их. В поэзии это выразилось в частом употреблении «фирменных» приемов экспрессионистов (звукообразы, паронимические аттракции, создание образов посредством разделения слова на морфемы, изобретение «обратных тропов», когда живое уподобляется неживому, а органическое – искусственному)[72]. В прозе же это отразилось в новом принципе моделирования художественного мира – «фантасмагоричности, то есть, в гротескно-гиперболической деформации, поражающей жуткой иррациональностью, доходящей до абсурда»[73].

Можно сказать, что все эти новшества послужили органическим продолжением традиционных особенностей европейского экспрессионизма, систематизировав и расширив арсенал уже имеющихся художественно-эстетических принципов. Именно в России начала ХХ века экспрессионизм стал основной художественной направленностью, заражавшей все литературные течения и направления того времени. Данный феномен объясняется тем, что в постоянной полемике между выразительностью и изобразительностью, первая чаще всего выигрывала, поскольку острая и нестабильная действительность порождала бурную эмоциональную реакцию, которая изначально (без «дистанции времени») могла быть лишь субъективной.