Глава 8. Подруга детства в слезах – к ссоре.

Опустим воскресенье и перейдём сразу к понедельнику. Время после занятий.

Придя два дня спустя в клубную комнату, я увидел на белой доске надпись: «Время пришло!».

Встав перед доской, Масузу яростно произнесла:

— Именно! Время пришло.

— Для чего-ня?

Спросила Чива, жуя булку с карри. Она постоянно что-то жуёт, но почему-то не растёт.

— О каком времени речь-то?

— Разумеется, время признания Харусаки-сан Сакагами-семпаю.

— Ха?

— Благодаря двум прошлым явлениям, наверняка очки любви[71] Сакагами-семпая возросли. По моим расчетам они уже достигли отметки «влюблён с головой».

Правда, что ли?

— А не слишком ли мы торопимся? В прошлый раз наши усилия обозвали «сценкой».

— Разве?!

А, точно. Чива же не в курсе.

— Это мнение играет нам только на руку, — начала Масузу. — Согласно данным, Сакагами-семпай — любитель комических шоу. Особенно сценок. Говорят, когда ему рассказывали что о случае с гитарой, что о предыдущем, он отзывался «хотелось бы увидеть». Так что можно считать, что он заинтересован в Харусаки-сан.

— Обернулось бедствие прибытком, говоришь.[72]

То есть он заинтересовался ей не как гитаристкой или воином с предыдущей жизнью, а как актёром… Ради чего мы до этого мучались, а?..

— С-сценка?.. Я вложила в игру всю душу… сценка!..

Чива растерянно опала на стол. Помнится, Масузу тоже была довольно расстроена.

— Я думаю, что нам уже не избежать этого ярлыка, а потому…

— Минуточку, подожди, — в панике прервал я Масузу. — Даже если он и заинтересовался сценкой, не факт, что он влюбился. Мы же говорим о сверхпопулярном семпае, что вечно окружен девушками. Вряд ли он падёт так быстро.

Перед признанием необходимо увериться, что его примут наверняка. Если её отвергнут, это приведёт лишь к отдалению друг от друга.

— Отчасти ты прав.

Я думал, она будет это отрицать, но Масузу лишь слегка кивнула.

— На твой взгляд, какова вероятность успеха, Эйта-кун?

— В лучшем случае 1 или 2 процента.

— Для дела необходимо хотя бы 5 процентов. Тогда нам стоит продумать план действий…

— Погодите, — Чива, поднявшись, вклинилась в разговор. — Я попробую. Признаюсь.

— Серьёзно?

— Отвергнет так отвергнет. Это по-своему интересный опыт. Не попробую — не узнаю.

— Ну, впрочем, решать тебе. Ты точно уверена?

— Нет, конечно, — Чива отстранённо улыбнулась.

Забытая нами Масузу произнесла:

— Ты словно жаждешь быть отвергнутой.

— Б-быть такого не может! Какой идиот будет думать о проигрыше перед началом! — почему-то Чива в спешке начала яростно отрицать это.

Хм… А, ну и ладно. Раз виновник готов, то сторонним людям не должно мешать ему.

— Итак, как признаваться?

— Для тебя, Харусаки-сан, лучше всего будет признаться прямо. Но пожалуйста, не провались так, как на той тренировке в признаниях несколько дней назад.

Ну да, на крыше Чива крайне нервничала.

— В этот раз всё получится! Я же не боюсь чужих взглядов.

— Тогда почему в тот раз вышло так?

— Ну, это потому что целью был Э-кун…

Чива, покраснев, взглянула на меня.

Что? Если признавалась мне, то почему нервничала? Может, от того, что признавалась давнему знакомому.

— Тогда давайте, чтобы никто не помешал, устроим классическую закладку письма в шкафчик для сменки.

— Верно, так никто не помешает, — Чива недовольно кивнула.

Последующие 2 часа до закрытия школы наша троица сочиняла письмо.

 

Сакагами Такуя-сама.

Приношу свои извинения, что столь внезапно беспокою письмом. Позвольте представиться: имя мне Харусаки Чива из класса 1-5. Я с момента поступления в школу всегда думаю только о вас. Если вы не против, то, прошу вас, давайте станем парой. Я буду ждать вас сегодня с 5 до 6 вечера на крыше школы. Если вы не желаете этого, проигнорируйте. Тогда и я откажусь от своих чувств, отбросив их.

 

— Не слишком ли коротко? — высказал я своё мнение.

— Нет. Если чрезмерно увлечься, описывая чувства, это может произвести на него обратный эффект. Такое лучше писать в уверенном тоне и коротко.

Масузу, по сути и написавшая этот черновик, уверенно коснулась груди.

— Но обороты вроде: «Если вы не желаете этого, проигнорируйте. Тогда и я откажусь от своих чувств», — смотрятся как-то наигранно.

— Он предназначен для привлечения внимания, чтобы не создавать лишних проблем потом. Это лучше, чем: «Может, тогда начнём с простой дружбы».

Хе… Вот оно как.

— Слушай, Чива, ты точно уверена?

Чива всё ещё витала где-то в облаках, безразлично взирая на дно пустой чашки.

— Э? А? Да, почему бы и нет. Почерк у Нацукавы красивый.

— Да я не об этом, а о содержании письма.

Да что с ней такое? Неужели уже нервничает?

— Ты точно уверена, что хочешь завтра, придя в школу первой, подложить письмо в шкафчик Сакагами-семпая?

Чива, принимая розовый украшенный конверт, кивнула.

Итак. Что же из этого выйдет?..

— --

Результат не замедлил себя ждать. Как и было указано в письме, Сакагами-семпай появился на крыше в 5 вечера.

— Я согласен.

— Э?

Отпустив обалдевшей Чиве теплую улыбку, он произнёс:

— Я давно думал, что Харусаки-сан милая.

— П-правда?

— Да и от брата о тебе многое слышал. Вроде, ты умеешь играть на гитаре?

— А, да, можно и так сказать.

Ложь. Ни аккорда же не возьмёшь!

— Ещё, говорят, сражаешься с неведомым врагом, так?

— Э, ну, к счастью, он уже запечатан.

Его вообще-то изначально не было!

— Мне нравятся такие девушки — с примесью загадочности.

Семпай, у тебя с головой всё в порядке?!

— Почему бы нам для начала не сходить в кино в воскресенье? Можешь выбор фильма оставить за мной, Чивава-тян?

… Вот так вот неожиданно, по словам Чивы, всё прошло. Закончив рассказ, она застыла на стуле. Видимо, не верит, что признание приняли. Оно и понятно, я сам в шоке. Сами посудите: парень? У Чивы?.. Хотя, как-никак она уже в старшей школе, и внешность у неё ничего, так что ничего странного. Жаль только, что одна лишь внешность.

Этот поворот никак не хотел укладываться в голове. По идее надо бы её поздравить, но слова не идут с языка. Наверное, когда Чива узнала, что у меня появилась девушка, она чувствовала себя так же. Теперь понимаю.

— Полный успех, — с этими словами Масузу нарисовала на доске здоровенный «знак поздравления»[73].

— Первая победа, огромный успех! Продолжительные усилия «Объединения девушек для самосовершенствования» наконец принесли плоды. Я никогда ещё не была так рада, что я его председатель.

И, сведя ладони, она с благоговением посмотрела в потолок, выражая радость всем телом. Наверняка, если не отвлечь её, она начнёт кружиться в танце. Не отказался бы увидеть.

— Разве «продолжительные усилия» это не всего-то несколько недель? И когда это ты себя вела как председатель?

— Стоит ли водой обливать место, где радости много[74]?

И, несмотря на эти её язвительные слова, Масузу определённо была рада.

— Конечно, отчасти помогла привлекательность Харусаки-сан, но и «его» тетрадь сыграла довольно большую роль — это факт. Как насчёт тоже порадоваться за неё, Эйта-кун?

— По-помолчи уж! Какое мне до того дело!

— Ну да… — молчавшая до этого Чива наконец-то подала голос. — Я думаю, что написавший эту тетрадь человек — первая любовь-сан Нацукавы — замечательный человек.

— Что?..

Это ещё с чего? Не могу сделать вид, что не слышал.

— Написавший это был эгоистом в плену собственных иллюзий, и в каком месте он замечательный?!

Чива удивлённо уставилась на меня, поднявшего голос, и сказала:

— Честно говоря, мне не особо понятно содержимое тетради. И гитара, и прошлая жизнь — мне это не показалось особо интересным.

— То-точно?

Ну да. Естественная реакция.

Чива, качнув головой, продолжила:

— Но я думаю, что его вера в «это круто», в которой он ни капли не сомневается, — замечательна.

— Что ты говоришь-то…

Верить в крутость — замечательно? Но это же написал я, будучи в средней школе? Путающий «необычное» и «крутое», достойный стеснения я.

Ныне я не верю ни единому слову, написанному в тетради. Таков закон жизни, наверное…

— Масузу, спасибо, — Чива протянула руку Масузу для пожатия. — Это всё благодаря тебе и твоей первой любви. Я смогла достичь цели.

— Но вот радостной от этого не выглядишь, — протянувшая в ответ руку Масузу вопросительно наклонила голову. — Это не похоже на тебя. Тебе бы стоило сейчас выражаться более прямо. Празднуя, кричать от радости: «Ура, у меня парень завёлся, ура!».

— А-ха-ха, может, и так, — улыбнулась Чива. Но радоваться особо не спешила.

— --

В тот день на ужин я приготовил только любимые Чивой блюда. Телятина под чесночным соусом, салат с цыплёнком по-сычуаньски и гамбургский стейк. Поводом, разумеется, было успешное признание и укрепление сил перед первым свиданием в воскресенье.

Но Чива почему-то практически ничего не ела, а ведь обычно она бы даже у меня попыталась стейк отобрать. Ужин проходил в абсолютной тишине. Настолько мёртвой, что можно было расслышать вой собак в отдалении… Словно мы не победу празднуем, а над телом рыдаем.

— Н-ну, можно тебя поздравить с достижением цели! — как можно более радостным голосом попытался я завести разговор. На что Чива, легонько кивнув, ответила:

— Известный на всю школу красавчик-семпай пал к моим ногам. Я сверхпопулярна, ура.

— Нуу, — мне кажется, что, вообще-то, не влюбив в себя нескольких парней, нельзя считаться популярной. В нашем же случае, скорее, качество превыше количества.

— Когда это разлетится по школе, девушки наверняка начнут завидовать, да и парни точно пересмотрят мнение о тебе. И никто больше не скажет: «Бедная Чихуа-хуа».

— Но ведь фанатки семпая наверняка затаят злобу и, быть может, начнут издевательства.

— Не волнуйся. Уж ты-то сможешь дать им сдачи.

— А-ха-ха, ну да.

На этой ноте разговор оборвался и гостиная вновь погрузилась в тишину.

Ууу… И чего она такая невесёлая-то?

— Тебя точно устраивает, — пробормотала Чива.

— Э?

— То, что я буду встречаться с семпаем. Тебя точно это устраивает?

— Ты о чём? Мы же ведь ради этого и основали клуб, прорабатывая различные планы, стараясь изо всех сил.

— Интересно, что станет с Объединением девушек теперь?..

— Временно приостановит деятельность. Ведь цель достигнута.

— Ясно. Даже как-то жаль.

— А вот я, напротив, даже рад. Теперь я снова могу с головой уйти в учёбу.

Чива не ответила. Она даже не доела и половины приготовленного.

— Э-кун, выходит, тебе всё равно, что со мной будет, да? — сказала она, склонив голову.

— Почему?

— Точно. Э-кун, ты же ведь парень Нацукавы Масузу, как-никак.

Её слова были пропитаны язвительностью.

— И что с того? Я же ведь изо всех сил пытался помочь тебе стать сверхпопулярной. Ты же жаждала любви как в сёдзё манге, так ведь? Разве ты не потому так старалась-то?

— Именно. Старалась изо всех сил.

— И ты обрела награду. Так чем ты…

— Да какая это награда-то?! — вскинувшись, прокричала Чива.

— Э? — то есть того, что ты привлекла внимание семпая, тебе мало?

— Ты уверен? Э-кун, ты точно хочешь, чтобы я встречалась с другими парнями? Ведь мы тогда, наверное, не сможем больше вот так вот вместе ужинать.

— Вовсе не…

Нет. Скорее всего так. Узнав, что ты постоянно ужинаешь с другим парнем, думаю, и семпай далеко не обрадуется.

Стол, за которым не будет Чивы. Ужины в одиночестве… Даже как-то грустно, но.

— Вы-выдержу, — притворно попытался скрыть я свои мысли. — Раз уж ты наконец-то исполнила свою мечту, — и в этот момент я наконец заметил, что в её глазах стояли слёзы. Из переполненных влагой глаз скатилась слезинка.

— Дурак… — плача, Чива повторяла это снова и снова. — Дурак. Дурак, дурак. Э-кун дураак… — повторяла, точно так же, как и в вечер, когда решила стать популярной. Но в тот раз эти слова звучали как объявление войны, сейчас же — словно слабый плач щенка, покинутого всеми.

— Э-эй, Чива?...

— Дурак. Э-кун, я тебя ненавижу. От всей души!

— Да что с тобой не так?!

— Как жаль, что я подруга детства Э-куна! Лучше бы всё было проще. Лучше бы мы были простыми одноклассниками. Тогда бы не было так тяжело. Быть подругой детства ни разу не замечательно!

— Э?

Что? Жаль, что стала подругой детства?

— Ты с чего это вдруг? Мы же ведь знакомы с 1 класса младшей школы. Мы с тобой как старший брат с сестрой.

Чива, направив на меня заплаканный взгляд, произнесла:

— Не так! Я на 3 месяца и 10 дней старше.

— Да какая разница-то! Тогда старшая сестра и брат, в любом случае — мы как семья.

— Говорю же, мне это не нравится! — лицо Чивы было залито слезами.

Да что с тобой?.. Почему у тебя такое выражение лица-то?

— Пожалуйста, не плачь. Ну же, Чива, прекращай плакать.

— Будто я могу перестать! Дурак! — выкрикнув эти слова, Чива встала. И выскочила через дверь веранды, я даже остановить её не успел. Я остался стоять, даже не в силах догнать её.

— Да что с тобой такое?..

Я что, сделал что-то не то? Думай. Неужели я сделал что-то, способное обидеть Чиву? Бесспорно, мои действия с момента создания «Саморазвлечения» прилагались лишь ради себя — этого не отрицаю.

Но, в то же время, это всё делалось и ради Чивы.

У Чивы появился парень. Значит, Саморазвлечение на время приостанавливает деятельность, и я снова могу с головой уйти в учёбу. Для обеих сторон это идеальный результат. Но почему-то Чива плакала. Я где-то ошибся, что ли? Где я мог напортачить?

Абсолютно не вижу причины. Какой стыд. Сколько бы я не учился, так и не научился понимать других людей. Ясно лишь одно.

— Я заставил Чиву плакать.

Черт. И чего я так расстроен-то? Почему мне так грустно-то?

Что тут плохого? Быть может, это шанс положить конец нашей близости. Правда, останется ещё неуправляемый фактор в лице Масузу. Но даже так, когда я отдалюсь от создающей проблемы Чивы, моя школьная жизнь станет более спокойной. Если такой проблемной сущности не станет, то будет гораздо лучш…

— Если бы…

На блюде осталась половина недоеденного Чивой стейка. Мисо-суп, в который я вложил столько усилий, да и остальная еда тоже остались почти не тронутыми.

Глядя на то, как горячая еда остывает, душа тоже словно застывала. Глядя на это… до меня наконец дошло.

— Ах, вот почему.

Точно. Я же сам недавно говорил. Не так давно я же ответил Каору.

Чива моя «семья».

А когда теряешь кого-то из семьи, грустить — естественно.

— --

Ночью мне приснился сон. Сон о прошлом. О начале прошлой осени, проще говоря, дни, когда я ещё был на третьем году средней школы, начало второго семестра.

— --

В подступающих сумерках я сидел на стуле в гостиной, даже не включая света.

— Вот уж не думал, что мой дом настолько велик…

С момента, когда мать и отец исчезли, оставив меня одного, прошло больше месяца. Родственники, конечно, ищут, но их местонахождение до сих пор неизвестно. Впрочем, их настрой сменился на скорое прекращение поисков, сместившись в плоскость «кто приютит меня».

Вернее сказать: «На кого меня повесить». И я не думаю, что это преувеличение. Скорее, вполне естественная реакция, ведь у них есть своя собственная жизнь. И вдруг им заявляют: «Вам теперь ещё и ребенка, ученика 3 класса средней школы, растить». И даже то, что мы родственники, не особо смягчает факт. И незамужняя тётя, с которой остальным родственникам не удаётся связаться (её имя Саэко, кажется), тоже, думаю, не обрадуется.

У меня больше нет семьи. Мне придётся теперь жить одному.

— Наверное, пора поужинать.

В кухне была свалена куча коробок из-под рамена быстрого приготовления и обедов из магазина. С недавних пор я ими питаюсь постоянно. Как подумаю, что и сегодня еда — нечто в пластиковом контейнере, так есть уже и не хочется.

В такой вот момент, с веранды раздался яркий голос:

— При-вет, Э-ку-н!

Обернувшись, я увидел лицо Чивы, прижавшееся к стеклу. Она облачена в больничную одежду и, несмотря на то, что уже осень, вся в поту.

— Т-ты почему здесь!? — в панике я подбежал и открыл стеклянную дверь. Чива, держась правой рукой за костыль, левой с «те-хе-хе» слегка ударила себя по голове.

— Вот как-то так пришла.

— Что ещё за «как-то так»! Ты же в больнице? Постой-ка, ты можешь ходить!?

Чива с момента июньского ДТП всё время была в больнице.

В прошлом месяце, когда я её навещал, она всё ещё лежала в постели, не в силах двигаться, явно мучаясь от боли…

— Да, могу. Правда, пока с ноги всё ещё не сняли гипс, видишь, — и указала на правую ногу. — Сегодня, в качестве реабилитационной практики, я дошла до твоего дома, Э-кун.

— А разрешение на выход взяла?..

— О, навевающий ностальгию запах Э-куна. Привычный запах дома Э-куна.

— Не взяла, значит!? Ты просто сбежала оттуда!?

Чива, ловко управляясь с костылями, уже вошла в комнату. По-моему, она уже стала прежней собой.

— Вот что за своевольная личность!.. — хоть я и говорю так, но я крайне рад. Такое ощущение, будто я спасён. Ведь, если бы в моём-то положении ещё и Чиве поплохело бы, это было бы слишком для меня. Пусть хотя бы Чива улыбается по-прежнему.

— Судя по твоему поведению, восстановление идёт успешно. Когда будут выписывать?

— Наверное, в следующем месяце, охх... — Чива присела на диван. — Вот тогда и начнётся полноценная реабилитация, понемногу возвращая былую выносливость. К концу года, наверное, смогу ходить, как и прежде. Уж прости, что заставила поволноваться, — и Чива склонила голову, улыбаясь.

— Ясно, это замечательно! Очень, очень замечательно! — радовался я, впервые за последнее время улыбаясь от всего сердца.

— Тогда к старшей школе мастерица фехтования Чивава появится вновь? Ты же ведь в Хане Старшую собиралась. Там, кажется, тоже есть этот клуб, и ты наверняка в момент станешь основной участницей.

— Знаешь, — продолжая улыбаться, произнесла она, — похоже, кендо мне теперь запрещено.

— Э? — вырвалось у меня, глядя на лицо Чивы. В её привычной мне с детства яркой улыбке виделась невиданная прежде, слабо примешанная горечь.

— Говорят, что такие чрезмерные физические нагрузки теперь под запретом. И, если позвоночник ещё как-то справится, то бёдра могут вновь сломаться. Разумеется, я приложу все усилия при реабилитации, но доктор попросил отказаться от кендо.

— … — мои мысли остановились. Я и представить себе такое не мог. Ведь, когда мы впервые познакомились, Чива уже практиковалась с синаем. Когда наступало время уходить домой, Чива, облачённая в здоровенные протекторы, издающие стук, бегала за мной со словами: «Пойдём домой вместе». Та Чива, что перед турниром ходила невиданно серьёзной, удивляя меня… Я больше её не увижу?

— Он шарлатан. Наверняка шарлатан, — сжав руки в кулак, настойчиво повторял я. — Надо показаться лучшему, более опытному доктору. Нынешний наверняка врёт! Давай?

— Это лучший доктор в округе, так папа говорит.

— Ложь. Он шарлатан. Доктор, говорящий такое, — наверняка шарлатан!

Чива, не став отрицать, улыбнулась со словами: «Кто знает», — только и всего.

— Что мы всё обо мне? Ты как, Э-кун?

— Э?

— Что ты будешь делать, Э-кун?

Я, отведя взор ответил:

— Н-ну, как-нибудь справлюсь.

— Ты же ведь не исчезнешь, нет? — словно утратив надежду, Чива взглянула на меня.

— А… — только теперь я понял, почему она сбежала из больницы.

— Ответь, ты же ведь не исчезнешь, нет? Э-кун, ты никуда не уедешь?

И поэтому я улыбнулся от всей души, заявив:

— А разве не очевидно? Где, кроме как здесь, мой дом-то?

— Т-точно. Так и есть, — мы оба рассмеялись в голос.

— Слушай, ты же ведь не ела ещё? Есть что-то, что тебе пока нельзя?

— Нет, вроде ничего.

— Тогда сейчас приготовлю. Поедим вместе?

— Приготовишь что? Рамен быстрого приготовления.

— Дура. Обычную еду. Есть конкретные пожелания?

Чива, округлив глаза, спросила:

— Э-кун, ты умеешь готовить? Правда!?

— В наши дни парень не сможет выжить, не умея готовить. Я приготовлю все, что захочешь.

— Т-тогда… гамбургский стейк!

Мы сходили за покупками, и я, постоянно сверяясь с кулинарной книгой, приготовил стейк. Чива, улыбаясь, сказала за столом:

— Что-то стейк жёлто-зелёный.

— Ну, поскольку овощей давно не было, решил добавить немного зелёного гороха.

— Это вообще абсолютно иное блюдо!

Ну да… рублёное мясо разошлось на кусочки, превращая блюдо в «мясо, жаренное с зелёными луком и горошком, приправленное соусом».

— Блин, сейчас я прощу твой смех. Это потому, что я не принялся за дело всерьёз. Если буду готовить в полную силу, это будет крайне легко!

— Прекрасный настрой, Э-кун! И тогда я смогу отобедать превосходным стейком.

— Да, доверься мне, — мы подняли бокал сока в честь этого. И продолжили шумный разговор за стейком:

— Поступив в старшую школу, я найду себе что-нибудь поинтереснее кендо. Что-то, что принесет мне много, много удовольствия. Больше, чем упражнения с синаем.

— Именно, найдёшь наверняка. Это же ведь старшая школа, как-никак. Абсолютно другая атмосфера, нежели в средней. Так что наверняка что-то найдёшь.

— Э-кун, а у тебя есть что-то, чем бы ты хотел заняться в старшей школе?

— Хм? Хм... у меня, — слегка подумав, я пришел к выводу, — нет ничего подобного.

— Нет?

Судя по обстоятельствам, ещё не знаю даже, пойду ли я в старшую школу? Возможно, стоит серьёзно обдумать устройство на работу после средней школы.

— Мне и так неплохо. Мечты, цель — это всё трата времени. Зряшная.

— Не пойдёт, так нельзя! — Чива ударила по столу рукой с палочками.

— Будет жаль, если ты ничего не найдёшь, это же старшая школа как-никак! Может, всё же есть? Что-нибудь, что ты хочешь делать.

Если и есть что-то подобное, так это чтение манги, просмотр аниме, да тетрадь, в которую я записываю навеянные ими фантазии. Но даже они не помогают. Я совсем потерял интерес. Ведь я познал, что иллюзии и фантазии бессильны перед лицом реальности.

— Учись я чуть получше, пожелал бы стать врачом.

— Врачом? Зачем?

— Быть может, смог бы тогда вылечить твоё тело, — я просто высказал то, что пришло на ум. Своего рода детская «фантазия», было бы хорошо, если бы я смог им стать. И всё же…

— Чива, что с тобой?

— Дураак...

— П-плачешь-то почему?

— Дурак…. Потому что ты… сказал заставившее меня плакать, понял? Чтоб тебя, Э-кун…

Смотря на Чиву, роняющую слезы, я ощутил какое-то странное чувство…

Мне не на что надеяться перед лицом реальности, остаётся лишь восклицать «несчастье», «как жаль», «что поделать» — настолько я жалок. Глядя на Чиву, которая смотрит в будущее, несмотря на то, что у неё отняли кендо, я чётко это осознал.

Но, как знать, вдруг всё же я смогу им стать. Что я могу предложить Чиве в качестве «надежды»…

— Всё, я решил, — с этими словами резко поднялся. — Я сейчас решил, что стану доктором. При учебе в старшей школе выложусь по полной и стану лучшим учеником Хане Старшей. И потом пройду экзамены на врача!

Чива, моргнув покрасневшими глазами, заявила:

— Но Э-кун, твои оценки в средней школе же крайне низкие…

— А в старшей школе я выложусь всерьёз. До тех пор, пока мои оценки не вызывают нареканий, никто и не заикнётся, что я живу один. Я наверняка вылечу твое тело!

— Правда?..

— Да, правда. Прогресс в медицине поразителен. И, когда мы станем взрослыми, этот прогресс уйдёт ещё дальше, хотя нет, я сам стану тем, кто вызовет этот прогресс!

В то время, по сравнению с нынешним, я был полным дураком.

Но я был полон энергии.

Бесполезной энергии.

Растрачиваемой впустую.

Таков я был год назад.

И вот такому мне, Чива сказала со слезами на глазах:

— Спасибо, Э-кун. Я всегда, всегда буду ждать сколько надо.