Тексты стихотворений для чтения

МОЙ САДИК

Как мой садик/ свеж и зелен!//

Распустилась в нём сирень,/

от черёмухи душистой/

и от лип кудрявых тень.//

Правда,/ нет в нем бледных лилий,/

горделивых георгин,/

и лишь пёстрые головки/

возвышает мак один,/

да подсолнечник у входа,/

словно верный часовой,/

сторожит себе дорожку,/

всю поросшую травой...//

Но люблю я/ садик скромный://

он душе моей милей/

городских садов унылых,/

с тенью правильных аллей.//

И весь день,/ в траве высокой/

лёжа,/ слушать бы я рад,/

как заботливые пчёлы/

вкруг черёмухи жужжат.//

А. Н. Плещеев

ЖАВОРОНОК

Между небом и землёй/ Песня раздаётся,/ Неисходною струёй/ Громче, громче льётся.// Не видать певца полей!// Где поёт так громко/ Над подруженькой своей/ Жаворонок звонкий?//

Н.В. Кукольник

ОСЕНЬ

Ласточки пропали,/ А вчера зарёй/

Все грачи летал и/ Да как сеть мелькали/ Вон над той горой.// С вечера/ всё спится,/ На дворе темно,/ Лист сухой валится,/ Ночью ветер злится/ Да стучит в окно...// Лучше б снег/ да вьюгу/ Встретить грудью рад!// Словно/ как с испугу/ Раскричавшись,/ к югу/ Журавли летят...//

А.А. Фет

ИЗ ГЕТЕ

Горные вершины/ Спят во тьме ночной;/ Тихие долины/ Полны свежей мглой;/

Не пылит дорога,/ Не дрожат листы...// Подожди немного,/ Отдохнешь и ты.//

М.Ю. Лермонтов

ОСЕНЬ

Кроет уж лист золотой/ Влажную землю в лесу...// Смело топчу я ногой/ Вешнюю леса красу.//

С холоду щеки горят:/ Любо в лесу мне бежать,/ Слышать,/ как сучья трещат,/ Листья ногой загребать!// Нет мне здесь прежних утех!// Лес с себя тайну совлёк:/

Сорван последний орех,/ Свянул последний цветок;/ Мох не приподнят,/ не взрыт/ Грудой кудрявых груздей;/ Около пня не висит/ Пурпур брусничных кистей;// Долго на листьях лежит/ Ночи мороз,/ и сквозь лес/ Холодно как-то глядит/ Ясность прозрачных небес...// А.Н. Майков

ВЕСНА

Уж тает снег,/ бегут ручьи,/ В окно повеяло весною...// Засвищут скоро соловьи/ И лес оденется листвою!// Чиста небесная лазурь,/ Теплей и ярче/ солнце стало;/ Пора метелей злых/ и бурь/ Опять надолго миновала.// А.Н. Плещеев

* * *

Люблю глаза твои,/ мой друг,/ С игрой их пламенно чудесной,/ Когда их приподнимешь вдруг/ И,/ словно молнией небесной,/ Окинешь бегло целый круг...//

Но есть сильней очарованья:/ Глаза,/ потупленные ниц/ В минуты страстного лобзанья,/ И сквозь опущенных ресниц Угрюмый,/ тусклый огонь

желанья.//

Ф.И. Тютчев

О СОРОКА СВЯТЫХ МУЧЕНИКАХ

Их было не один,/ не два,/

А сорок юношей из курии военной.//

Ходила добрая молва/

Об их отваге несравненной.//

В те дни начальников уста/

Читали воинам безбожный свиток:/

Приказано под страхом смертных пыток/

Не исповедывать Христа.//

Но сорок юношей,/ не убоясь угроз,/ Ряды сомкнули,/ как на поле брани,/ И каждый твердо произнес:/ «Казните нас.// Мы/ — христиане».// Для пыток разожгли огни,/ Грозили юношам железом и бичами,/ Но,/ стоя перед палачами,/ Не дрогнули они.//

Их подкупом пытались совратить,/

Сулили почести за святотатство,/

Но не могли ничем смутить/

Детей Христовых крепнущее братство.//

Тогда начальник,/ лесть отбросив прочь,/

К последней приступил угрозе:/

Их обнаженными оставят на морозе/

На всю губительную ночь.//

Была река покрыта льдом,/

В тот месяц холода ожесточились,/

И сорок юношей,/ как велено судом,/

Хитоны сбросили/ и в стужу облачились.//

И стопами немеющими шли,/

И меж собою говорили,/

Что человека ветхого сложили,/

А не одежды'совлекли.//

Когда зимой стоит столбами дым,/

То и в одежде кровь не греет,/

Но.обнаженному мороз невыносим,/

Скорбит всё тело,/ медленно мертвеет.//

Но сорок юношей нагих/

Беззлобно над мучителем смеялись,/

И только одного боялись:/

Не пал бы духом кто-нибудь из них.//

И боль усилилась,/ и мышцы им спело,/ А место пытки было рядом с баней:/ Предай Христа/ — и попадешь в тепло,/ Не испытав предсмертных содроганий.// И вот один из них ослаб,/ Шатаясь,/ выбрался из круга.// Не вынес смертного испуга,/ Христа оставил жалкий раб.//

Но воин,/ их назначенный стеречь,/ И юношам по возрасту ровесник,/ Отбросил в сторону ненужный меч/ И в круг вошел,/ как добрый вестник.// Творил он христианам зло,/ Своим несовершенством мучась,/ Теперь же разделил их участь/ И прежнее восстановил число.//

Издревле весть передают/ Об этом подвиге великом,/ И сорок юношей в молитвах предстают/ Одним соединенным ликом.// Исполнен христианский долг,/ Бежал диавол с поля битвы.// О юноши,/ споспешники молитвы!// Священный лик!// Неколебимый полк!// Святитель Василий Великий

* * *

Это утро,/ радость эта.// Это мощь и дня,/ и света.// Этот синий свод.// Этот крик и вереницы,/ Эти стаи,/ эти птицы,/ Этот говор вод.// Эти ивы и берёзы Эти капли/ — эти слёзы.// Этот пух/ — не лист.// Эти горы,/ эти долы,/

Эти мошки,/ эти пчёлы,/ Этот зык и свист.// Эти зори без затменья,/ Этот вздох ночной селенья,/ Эта ночь без сна.// Эта мгла и жар постели,/ Эта дробь и эти трели,/ Это всё/ — весна.//

А.А. Фет

ПАРУС

Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!..// Что ищет он в стране далёкой?// Что кинул он в краю родном?..//

Играют волны/ — ветер свищет,/ И мачта гнётся и скрыпит...// Увы,/ — Он счастия не ищет,/ И не от счастия бежит!//

Под ним струя светлей лазури,/ Над ним луч солнца золотой...// А он,/ мятежный,/ просит бури,/ Как будто в бурях есть покой!// М.Ю. Лермонтов

НЕСЖАТАЯ ПОЛОСА

Поздняя осень.// Грачи улетели,/ Лес обнажился.// Поля опустели.//

Только не сжата полоска одна...// Грустную думу наводит она.//

Кажется,/ шепчут колосья друг другу:/ «Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,/

Скучно склоняться до самой земли,/ Тучные зёрна купая в пыли!//

Нас,/ что ни ночь,/ разоряют станицы/ Всякой пролётной прожорливой птицы.//

Заяц нас топчет,/ и буря нас бьёт...// Где же наш пахарь?// Чего ещё ждёт?//

Или мы хуже других уродились?// Или не дружно цвели/ — колосились?//

Нет!// Мы не хуже других/ — и давно/ В нас налилось и созрело зерно.//

Не для того же пахал он и сеял,/ Чтобы нас ветер осенний развеял?..»//

Н.А. Некрасов

КОНЬ

Был у Пети/ и Миши конь.// Стал у них спор:/ чей | чмь.// Стали они коня/ друг у друга рвать.//

— Дай мне,/ мой конь.//

- Нет,/ ты мне дай,/ конь не твой,/ а мой.//
Пришла мать,/ взяла коня,/ и стал конь ничей.//

Л.Н. Толстой

ГАЛКА И ГОЛУБИ

Галка увидала,/ что голубей/ хорошо кормят.// Она mi ^слилась/ и влетела в голубятню./ Голуби подумали,/ -<hi она голубь,/ и пустили её.// Но галка забылась/ и ^причала по-галочьи.// Тогда её голуби прогнали.// инка полетела/ назад к галкам.// Но галки испугались/ и тже прогнали её.//

Л.Н. Толстой

В давние времена/ жила девушка.// Взяла она од-н i-нды/ горсть золы/ и забросила её на небо.// Зола рас-- пиалась там,/ и по небу пролегла звездная дорога.// ¹ ц>х пор/ эта звездная дорога/ освещает ночью Землю/ ■hi ким светом,/ чтобы люди возвращались домой/ не в чкной темноте/ и находили свой дом.//

Африканскин сказка

нищий

Я проходил по улице...// Меня остановил нищий, дряхлый старик.//

Воспалённые,/ слезливые глаза,/ посинелые губы,/ шершавые лохмотья,/ нечистые раны...// О,/ как безоб разно обглодала бедность/ это несчастное существо!//

Он протягивал мне/ красную,/ опухшую,/ грязну руку...// Он стонал,/ он мычал о помощи.//

Я стал шарить/ у себя во всех карманах...// Ни ко шелька,/ ни часов,/ ни даже платка...// Я ничего не взя с собою.//

А нищий ждал.../ и протянутая его рука/ слабо ко;' лыхалась и вздрагивала.//

Потерянный,/ смущенный,/ я крепко пожал э грязную,/ трепетную руку...// «Не взыщи,/ брат;/ нет меня ничего,/ брат».//

Нищий уставил на меня/ свои воспалённые глаза; его синие губы усмехнулись/ — и он в свою очередь' стиснул/ мои холодевшие пальцы.//

— Что же,/ брат,/ — прошамкал он,/ — и на том спа
сибо.// Это тоже подаяние, /брат.//

Я понял,/ что и я получил подаяние/ от моего брата./,

И. С. Турген

ПОРОГ

Сон

Я вижу громадное здание.//

В передней стене/ узкая дверь раскрыта настежь;/ дверью/ — угрюмая мгла.// Перед высоким порого стоит девушка...// Русская девушка.//

Морозом дышит та непроглядная мгла;/ и вместе леденящей струей/ выносится из глубины здания/ мед лительный,/ глухой голос.//

— О ты,/ что желаешь преступить этот порог,/ зна ешь ли ты,/ что тебя ожидает?//

— Знаю,/ — отвечает девушка.//,

— Холод,/ голод,/ ненависть,/ насмешка,/ през ние,/ обида,/ тюрьма,/ болезнь/ и самая смерть?//

— Знаю.//

— Отчуждение полное,/ одиночество?//

 

— Знаю.../ Я готова.// Я перенесу все страдания,/ все удары.//

— Не только от врагов/ — но и от родных,/ от дру-

10 Й?//

— Да.../ и от них.//

— Хорошо.// Ты готова на жертву?//

— Да-//

 

— На безымянную жертву?// Ты погибнешь/ — и никто.../ никто не будет знать,/ чью память почтить!..//

— Мне не нужно ни благодарности,/ ни сожале­ния.// Мне не нужно имени.//

 

— Готова ли ты на преступление?// Девушка потупила голову...//

— И на преступление готова.//

Голос/ не тотчас/ возобновил свои вопросы.//

— Знаешь ли ты,/ — заговорил он,/ наконец,/ — что п»1 можешь разувериться/ в том,/ чему веришь теперь,// можешь понять,/ что обманулась/ и даром/ погубила»ною молодую жизнь?//

— Знаю и это./ И всё-таки я хочу войти.//

— Войди!//

Девушка перешагнула порог/ — и тяжелая завеса упала за нею.//

— Дура!/ — проскрежетал кто-то сзади.//

— Святая!/ — пронеслось откуда-то в ответ.//

И. С. Тургенев

Памяти Ю.П. Вревской

На грязи,/ на вонючей сырой соломе,/ под навесом щ'тхого сарая,/ на скорую руку/ превращенного в поход­ный военный гошпиталь/ в разорённой болгарской де-(Н'нушке/ — с лишком две недели умирала она от тифа.//

Она была в беспамятстве/ — и ни один врач даже не «оглянул на неё;/ больные солдаты,/ за которыми она «;*шживала,/ пока еще могла держаться на ногах,/ пооче­редно поднимались с своих заражённых логовищ,// что-иы поднести к ее запёкшимся губам/ несколько капель моды/ в черепке разбитого горшка.//

Она была молода,/ красива;/ высший свет ее знал;/

«и ней осведомлялись даже сановники.// Дамы завидо-

«(паи ей,/ мужчины за ней волочились...// Дна-три чело-

века/ тайно и глубоко любили её.// Жизнь ей улыба­лась;/ но бывают улыбки хуже слёз.//

Нежное кроткое сердце.../ и такая сила,/ такая жаж­да жертвы!// Помогать нуждающимся в помощи...// Она не ведала другого счастия.../ не ведала/ — и не изведа-' ла.// Всякое другое счастье/ прошло мимо.// Но она с этим давно помирилась,/ — и вся,/ пылая огнем неуга­симой веры,/ отдалась на служение ближним.//

Какие заветные клады/ схоронила она там,/ в глуби­не души,/ в самом её тайнике,/ никто не знал никогда/ — а теперь,/ конечно,/ не узнает.//

Да и к чему?// Жертва принесена...// Дело сделано.//

Но горестно думать,/ что никто не сказал спасиба/ даже её трупу/ — хоть она сама и стыдилась/ и чужда-, лась всякого спасиба.//

Пусть же не оскорбится её милая тень/ этим позд­ним цветком,/ который я осмеливаюсь возложить на её могилу!//

И. С. Тургенев:

«КАК ХОРОШИ, КАК СВЕЖИ БЫЛИ РОЗЫ»

Где-то,/ когда-то,/ давно-давно тому назад,/ я про* чёл одно стихотворение.// Оно скоро позабылос мною.// Но первый стих остался у меня в памяти:

Как, хороши,/ как свежи были розы.//

Теперь зима;/ мороз запушил стекла окон;/ в темно! комнате горит одна свеча.// Я сижу,/ забившись в угол;/, а в голове всё звенит да звенит:

Как хороши,/ как свежи были розы.//

И вижу-я себя/ перед низким окном загородног! русского дома.// Летний вечер тихо тает/ и переходит ночь,/ в теплом воздухе пахнет резедой и липой;// а н окне,/ опершись на выпрямленную руку и склонив го лову к плечу,/ сидит девушка/ — и безмолвно и при­стально смотрит на небо,/ как бы выжидая появления первых звезд.// Как простодушно-вдохновенны задум­чивые глаза,/ как трогательно-невинны раскрытые,/ вопрошающие губы,/ как ровно дышит ещё не вполне расцветшая,/ ещё ничем не взволнованная грудь,/ как

чист и нежен облик юного лица!// Я не дерзаю загово­рить с нею,/ — но как она мне дорога,/ как бьется моё

сердце!//

Как хороши,/ как свежи были розы.//

А в комнате всё темней да темней.// Нагоревшая спеча трещит,/ беглые тени колеблются на низком по­годке,/ мороз скрипит и злится за стеною/ — и чудится скучный,/ старческий шепот.//

Как хороши,/ как свежи были розы.//

Встают передо мною другие образы.// Слышится ве­селый шум семейной,/ деревенской жизни.// Две русые юловки,/ прислонясь друг к дружке,/ бойко смотрят на меня своими светлыми глазками,/ алые щёки трепещут < держанным смехом,/ руки ласково сплелись,/ впере­бивку звучат молодые,/ добрые голоса;/ а немного по-•шлыне,/ в глубине уютной комнаты,/ другие,/ тоже мо­лодые руки бегают,/ путаясь пальцами,/ по клавишам» гаренького пианино/ — и ланнеровский вальс/ не мо­нет заглушить воркотню патриархального самовара.//

Как хороши,/ как свежи были розы.//

Свеча меркнет и гаснет.// Кто это кашляет там так фипло и глухо?// Свернувшись в калачик,/ жмётся и и щрагивает у ног моих старый пёс,/ мой единственный ишарищ.// Мне холодно.// Я зябну.// И все они умер-■•1и.// Умерли.//

Как хороши,/ как свежи были розы.//

И. С. Тургенев

РУССКИЙ ЯЗЫК

Во дни сомнений,/ во дни тягостных раздумий о

удьбах моей родины,/ — ты один мне поддержка и опо-

!< I,/ о великий,/ могучий,/ правдивый и свободный рус-

i ий язык!// Не будь тебя/ — как не впасть в отчаяние

»||1И виде всего,/ что совершается дома?// Но нельзя ве-

ишъ,/ чтобы такой язык не был дан великому народу!//

И.С. Тургенев

ДВА БОГАЧА

Когда при мне превозносят богача Ротшильда,/ ко! торый из громадных своих доходов уделяет целые тыс чи на воспитание детей,/ на лечение больных,/ на приз рение старых/ — я хвалю и умиляюсь.//

Но,/ и хваля и умиляясь,/ не могу я не вспомнить о одном убогом крестьянском семействе,/ принявшем си роту-племянницу в свой разорённый домишко.//

— Возьмём мы Катьку,/ — говорила баба,/ — послед ние наши гроши на нее пойдут,/ не на что будет сол добыть,/ похлебку посолить...//

— А мы её...// и не соленую,/ — ответил мужик,/ муж.//

Далеко Ротшильду до этого мужика!

И. С. Турген

РОЗА

Последние дни августа.// Осень уже наступала./' Солнце садилось.// Внезапный порывистый ливень,/ б грому и без молний,/ только что промчался над наше широкой равниной.//

Сад перед домом горел и дымился,/ весь залитый по жаром зари и потопом дождя.//

Она сидела за столом в гостиной/ и с упорной заду\ чивостью глядела в сад сквозь полураскрытую дверь.//

Я знал,/ что свершалось тогда в её душе,/ я знал что после недолгой,/ хоть и мучительной борьбы,/ она этот самый миг отдавалась чувству,/ с которым уже,; могла более сладить.//

Вдруг она поднялась,/ проворно вышла в сад и скр' лась.//

Пробил час.// Пробил другой;/ она не возвращалась.

Тогда я встал и,/ выйдя из дому,/ отправился по лее,/ по которой/ — я в том не сомневался/ — пошла она.//

Всё потемнело вокруг;/ ночь уже надвинулась.// на сыром песку дорожки,/ ярко алея даже сквозь разли тую мглу,/ виднелся кругловатый предмет.//

Я наклонился.// Та была молодая,/ чуть распусти: шаяся роза.// Два часа тому назад я видел эту самую зу на её груди.//

Я бережно поднял упавший в грязь цветок и,/ вер­нувшись в гостиную,/ положил его на стол,/ перед её

креслом.//

Вот и она вернулась,/ наконец,/ — и,/ лёгкими ша-ими пройдя всю комнату,/ села за стол.//

Её лицо и побледнело и ожило;/ быстро,/ с весёлым • мущеньем бегали по сторонам опущенные,/ как бы уменьшенные глаза.//

Она увидала розу,/ схватила её,/ взглянула на её из­мятые,/ запачканные лепестки,/ взглянула на меня/ — и i низа её,/ внезапно остановившись,/ засияли слезами.//

— О чём Вы плачете?/ — спросил я.//

— Да вот об этой розе.// Посмотрите,/ что с ней ста-

!ИСЬ.//

Тут я вздумал выказать глубокомыслие.//

— Ваши слёзы смоют эту грязь,/ — промолвил я с значительным выражением.//

— Слёзы не моют,/ слёзы жгут,/ — отвечала она и,/ иисрнувшись к камину,/ бросила цветок в умиравшее

НИИМЯ.//

— Огонь сожжёт еще лучше слёз,/ — воскликнула
щш не без удали,/ — и прекрасные глаза,/ ещё блестев­
шие от слёз,/ засмеялись дерзостно и счастливо.//

Я понял,/ что и она была сожжена.//

И. С. Тургенев

«СТОЙ»

Стой!// Какою я теперь тебя вижу,/ — останься на->" егда такою в моей памяти.// С губ сорвался последний»«шшювенный звук.// Глаза не блестят и не сверкают,/ ни меркнут,/ отягощенные счастьем,/ блаженным со­итием той красоты,/ которую удалось тебе выразить,/ • •«И красоты,/ во след которой ты словно простираешь ■мни торжествующие,/ твои изможденные руки.// Какой м»^ji,/ тоньше и чище солнечного света/ разлился по»■■ м твоим членам,/ по малейшим складкам твоей одеж-«п'' Какой бог легким дуновением откинул назад твои 1 с сыпанные кудри?// Его лобзание на твоём как мра-• i* побледневшем челе.// Вот она,/ открытая тайна!// i <iiiia поэзии,/ жизни,/ любви.// Вот оно,/ вот оно/ — ► мертие!// Другого бессмертия нет и не надо.// Оно

пройдёт,/ и ты снова щепотка пепла,/ женщина,/ дитя; Но что тебе за дело?!// В это мгновение ты стала выш / Ты стала вне всего переходящего,/ временного.// твое мгновение не кончается никогда!//

Стой.// И дай мне побыть участником твоего бе смертия.// Урони в душу мою отблеск твоей вечности.,

И.С. Турге:'

РУСЬ

...И какой же русский / не любит быстрой езды? Его ли душе,/ стремящейся закружиться,/ загуляться сказать иногда:/ «Чёрт побери всё!» —/ Его ли душе; любить её?// Её ли не любить,/ когда в ней слышите что-то восторженно-чудное?//

Кажись, неведомая сила/ подхватила тебя на крыл себе,/ и сам летишь,/ и всё летит:/ летят версты/ лет навстречу купцы/ на облучках своих кибиток,/ летит обеих сторон лес/ с темными строями елей и сосен,/ топорным стуком/ и вороньим криком,/ летит вся дор га/ невесть куда в пропадающую даль,/ и что-то стращ ное заключено в сем быстром мелькании,/ где не yen" вает означиться пропадающий предмет/ только небо н головой,/ да легкие тучи,/ да продирающийся меся одни кажутся недвижны.//

Э, тройка!/ Птица тройка,/ кто тебя выдумал?/ Знать,/ у бойкого народа/ ты могла только родиться,/ той земле,/ что любит шутить,/ а ровнем-гладнем раз метнулась на полсвета,/ да и ступай считать вёрсты/ по ка не зарябит тебе в очи.//

Не так ли и ты,/ Русь,/ что бойкая,/ необгоним тройка,/ несешься?// Дымом дымится под тобою дорог гремят мосты,/ все отстает и остаётся позади.// Остан вился пораженный божьим чудом созерцатель:/ Не м ния ли это,/ сброшенная с неба?/ Что значит/ это на дящее ужас движение?/ И что за неведомая сила/ закл чается в сих неведомых/ светом конях?//

Эх, кони,/ кони,/ что за кони?!// Вихри ли сидят/ ваших гривах?// Чуткое ли ухо горит во всякой Ваш жилке?//

Заслышали с вышины знакомую песню,/ дружно разом напрягли медные груди и,/ почти не тронув ко

i (ми земли,/ превратились в одни вытянутые линии,/ ле-ницие по воздуху, / и мчится вся вдохновенная богом!..// Русь,/ куда же несешься ты?/ Дай ответ.// Не дает ответа.// Чудным звоном заливается коло-i имьчик;/ гремит и становится ветром/ разорванный в | уски воздух;/ летит мимо все,/ что ни есть на земле,/ и • иеясь,/ постараниваются/ и дают ей дорогу/ другие на­ряды и государства.//

Н.В. Гоголь

Тексты для пересказа

Занимательные истории из жизни замечательных лю-

Сын Эйнштейна как-то спросил отца:

~ Папа, почему, собственно, ты так знаменит?

Эйнштейн рассмеялся:

— Видишь ли, когда жук ползёт по поверхности ша-s<(, он не замечает, что пройденный им путь изогнут; '<ие же посчастливилось заметить это.

Оказывается, как просто стать знаменитым: доста-М1ЧИО только «заметить»!

* * *

Джек Лондон вовремя не прислал издателю обещан­ную рукопись. Нетерпеливый издатель разразился теле-

чмммой:

«Господин Лондон, если в течение двадцати четырёх * нон я не получу вашу новеллу, то собственными рука­ми заставлю вас сдержать слово. Предупреждаю, что я-<н выполняю обещания».

И ответ Лондон протелеграфировал:

«Сэр, если бы я работал только руками, я бы тоже ■ и да выполнял обещания».

* * *

Один американский журнал проводил среди писате-

И и артистов опрос: какую книгу предпочёл бы каж-

мИ из них, очутившись на необитаемом острове. Отве-

i ныли самыми различными: библия, Шекспир, Свифт

■I i д. Когда спросили писателя Честертона, ом ответил:

И8

— Самая лучшая книга в подобном случае — это
ководство по постройке лодки.

* * *

Несколько итальянских дирижёров, в том числе Т канини и Масканьи, были приглашены для участия музыкальном фестивале, устроенном в честь Вер Масканьи согласился дирижировать лишь при услов что ему заплатят больше, чем Тосканини.

— Мой гонорар должен быть выше, — заявил он,
пусть хоть на одну лиру, но выше.

Дирекция согласилась. Масканьи, когда кончил фестиваль, была выплачена... одна лира: на фестивале честь Верди Тосканини дирижировал бесплатно.

* * *

Великий русский учёный Н.П. Лебедев был враг бесплодной эрудиции. «Мой книжный шкаф, — говор он, — знает гораздо больше меня, однако он не физ а я физик».

* * *

На приёме, устроенном Яном Сибелиусом, один • его знакомых обратил внимание на то, что большинст приглашённых принадлежало к деловым кругам.

— Что общего у вас с этими людьми? — спросил хозяина дома. — О чём вы можете с ними говорить?

— Разумеется, о музыке, — ответил композитор. С музыкантами у меня не получается разговора о муз ке. Они слишком заняты устройством собственных де

ДВА КАЧЕСТВА

Однажды у Крылова спросили, не возмущает ли е жадность акул.

— Меня, — ответил он, — восхищает их стремител

ность.

Удалось установить, что это был не великий басн писец, а великий кораблестроитель Крылов.

Тексты для формирования навыка произношения и работы над дикцией

РЕВНОСТЬ

Роман Ромуальдович Редькин, рыжий и румяный с" тавратор, разумно рассудив, решил разобрать и рес-• трировать руины романской «Ротонды».

Ранним росистым рассветом ретивый реставратор 1'мма Редькин резво рысил по редкой рощице к разва­линам «Ротонды», ругая росу, рассвет и репейник.

Рыся по рощице, Роман Ромуальдович расслышал г нкатистый рокот речи романиста Ричарда Робертовича 1*<»цькина, развратника и раздолбая, и резвые рулады ру-миной Раисы Рамзановны Рыськиной.

Раздвинув редкие ростки раскидистой ракиты, рев-ииный Рома рассмотрел рандеву.

— Расстанусь! Развод! — рыдал ревнивец. Ревность рвала расстроенного и разочарованного Ро-нi.i на Ромуальдовича. Розовый рассвет рассыпался ржа­ний рябью расставания.

ДОКЛАДЧИК

Давным-давно в далекой древней дореволюционной *1}Шии жид добрый докладчик Денис Данилович Дай-

* ииский.

Денис Данилович любил доставлять удовольствие,

■"'пая доклады детям.

Дети Дайковского дружески любили.

Даже когда докладчик доканчивал душевный доклад, ■и ми не расходились, а долго дожидались, когда догад-1ИНЫЙ дедушка Данилыч продолжит душещипательный

шклад дальше.

Днем дети расходились по домам, а Денис Данило-М11Ч думал о дальнейшем докладе, который должен де-

iiii) завтра детям.

Дети дожидались доброго доброжелательного дедуш-

t v Данилыча.

Дайковский любил делать доклады о делах добрых,

»»>п'ойных душевного доверия.

ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ

Пётр Петрович Петушков получил по почте письм полное приятных пожеланий:

«Приезжайте, Пётр Петрович, — писала Поли Павловна Перепёлкина, — потанцуем, попоем, погул ем, помолчим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорей

Петру Петровичу предложение понравилось.

Поскакал, помчался, полетел, приехал.

Принял Петра Петровича почтеннейший папаш Полины Павловны Павел Пантелеймонович Перепел* кин:

— Пожалуйста, Пётр Петрович, проходите, присажи
вайтесь поудобнее.

Подошёл плешивенький племянничек, поздоровал ся, пошаркивая подошвами по полу.

Появилась прелестнейшая, прекраснейшая Полин Павловна.

Поговорили, покурили, пригласили на обед.

Подавали пельмени, плов, паштет, пончики, порт-
"вейн, пол-литра померанцевой. Плотно пообедав, Пё~
Петрович почувствовал приятное пресыщение. Поел
принятия пищи Полина Павловна Перепёлкина предло
жила Петру Петровичу погулять по парку. Пошли, погу^
ляли. Проходя по парку, Полина Петровна предложил"
присесть. Посидели, помолчали, повздыхали, пообнима?
лись. Прозвучал первый поцелуй. *

— Поженим, поженим! — провозгласил папаша Пе, репёлкин.

— Поженим, поженим! — пропищал плешивеньки племянник.

Пётр Петрович побледнел, привстал, побежал проч по парку.

Пожертвовав превосходными подтяжками, Пё Петрович Петушков повесился.

ССОРА

Рыжий рабочий Роман, ранее работавший ракетчи-ч ком, раскатисто рычал и рокотал:

— Редкостные растяпы!!! Разини!!! Разгильдяи!!! — ■:
Роман развёл раскрасневшиеся руки. — Распределитель-,
ная розетка разломана! Размётчик и резец роторной рез-,

i и ржавы!!! Развалили, расстроили работу! Растопчу! Располовиню!!

— Роман, ругань разрушает разум! — риторику рас­пыляющегося рыжеволосого рабочего прервал резвый, румяный и розовощекий Ростислав Родченко, родом из Рязани, разменявший работу референта в ректорате на рабочий рубль. Ростислава радовали: ранний Ростропо-шич, романсы Рахманинова и рок-н-ролл, раздражали ругань и распри. — Расслабьтесь, Роман! Радуйтесь рас­исту, рисуйте радугу, разгоните раздражительность.

— Рассказывай рассказы румынским родственникам росомахи!!! Развели разгром и раздрай!

— Релакс, Роман! — расторопный Ростислав разгово­рился. — Распределительная розетка реанимирована, размётчик и резец расчищены. Разгоним же распри, рознь и разногласия.

Роман развернулся и, размеренно размахивая рука­ми, растворился. Респектабельный и речистый Рости-• пав разулыбался, радостно разбирая рубанок.

Рабочие развеселились. Раздражительность разом рассеялась.

ИСТОРИК

Иннокентий Иванович Ильин — историк и искусст-новед Института истории Испании. Ильин идеализиро-1ШЛ иберийцев — исконных и исторических испанцев. Истинный исследователь, Иннокентий Иванович ис­ступлённо искал информацию об истории и исчезнове­нии иберийцев.

Изучая интервью с испанским инквизитором идальго Игнасио Иглесиасом, искушённый историк изумлялся: идальго искажал историю иберийцев, иллюзионно из-илекая из источников идиотские измышления и инсину-иции, и игнорировал истину.

— Изувер! Истинный инквизитор, — иронизировал
Ильин.

Иннокентий Иванович исследовал искусство ибе­рийцев-идолопоклонников, изощрённо и искусно изо­бражавших идолов, инферналов и истуканов.

Исчерпав источники Института истории Испании, Ильин исхитрился исхлопотать изволение интервьюиро-

 

вать имперского историографа Иосифа Исаакови Инина, изящного интеллигента, исповедующего истин; ную историю.

Историограф Инин излучал интерес к идеям Ильи и излагал интересные исторические истины об истор] Иберии, истоках и исчезновении испанцев-иберийцев.

— Иберийцы исторически идолопоклонники, но изломе истории известны и как искусные иконописцы, изрекал Иосиф Исаакович изумлённому Инину. — Из вестно, что иногда, импонируя имперским интересам' историю искажали, и испанская инквизиция истреблял и источники об истории Иберии, и иберийцев, и исто риков. Интересно, что иранский имам Ибрагим ибн Им-< хатеб из Исфахана, исследуя исламские идиомы Ирана идентифицировал их как иберийские. И иудейские ис.торики истолковывали идиомы иврита как иберийские..^;

Иннокентий Иванович Ильин и Иосиф Исаакови Инин, исчерпав исторические истины, испытывали исЧ кушение искать истину иную в ином источнике...