Обоснование преступности как нормы социальной жизни

По определению Дюркгейма, преступность есть "социальная безнравственность, которую общества карают посредством организованных наказаний".' Это явление он считал нормальным исходя из выработанного им принципа: "Социальный факт нормален для данного социального типа, рассматриваемого в определенном фазисе его развития, когда он имеет место в большинстве принадлежащих к этому виду обществ, взятых в соответствующем фазисе их эволюции".²

Применив это правило к исследованию преступности, он проводит интересный анализ. Первый аргумент сводится к следующему: "Преступление наблюдается не только в большинстве обществ того или иного вида, но во всех обществах всех типов. Нет такого общества, в котором не существовала бы преступность. Правда, она изменяет форму: действия, квалифицируемые как преступные, не всегда одни и те же, но всегда и везде существовали люди, которые поступали таким образом, что навлекли на себя уголовную репрессию. Если бы, по крайней мере с постепенным культурным ростом общества, пропорция преступности (то есть отношение между годичной цифрой преступлений и цифрой народонаселения) понижалась, то можно было бы думать, что, не переставая быть нормальным явлением, преступление все-таки стремится утратить этот характер. Но у нас нет никакого основания признать существование подобного регресса. Многие факты указывают, по-видимому, скорее на движение в противоположном направлении. С начала столетия статистика дает нам средство следить за ходом преступности; последняя повсюду увеличилась. Во Франции увеличение достигает почти 300%. Нет, следовательно, явления, представляющего более несомненные симптомы нормальности, потому что оно является тесно связанным с условиями коллективной жизни. Делать из преступления социальную болезнь, значило бы допускать, что болезнь не есть нечто случайное, а, наоборот, вытекает в некоторых случаях из основного устройства живого существа; это значило бы уничтожить всякое различие между физиологическим и патологическим".³ Автор сравнивает преступность с болью, которая неприятна и все же является функцией нормальной физиологии.

Во-вторых, по мнению ученого, "преступление нормально, так как без него общество было бы совершенно невозможно".' Причин этого Дюркгейм приводит несколько:

1) "для того, чтобы в данном обществе перестали совершаться действия, признаваемые преступными, нужно было бы, чтобы чувства, ими оскорбляемые, встречались во всех индивидуальных сознаниях без исключения и с той степенью силы, какая необходима для того, чтобы сдержать противоположные чувства. Предположим даже, это условие могло бы быть выполнено, но преступление все-таки не исчезнет, а лишь изменит свою форму, потому что та же самая причина, которая осушила бы источники преступности, немедленно открыла бы новые".² Автор приводит в качестве примера сообщество святых. Преступление в собственном смысле слова здесь неизвестно, однако проступки, которые могут представляться незначительными обычному обывателю, вызовут здесь точно такой же скандал, какой обычные преступления вызывают в обычных условиях;³

2) ученый утверждает, что антикриминальные настроения не могут единодушно распространиться на все коллективные чувства без исключения: "такое абсолютное и универсальное однообразие совершенно невозможно, так как окружающая нас физическая среда, наследственные предрасположения, социальные влияния, от которых мы зависим, изменяются от одного индивида к другому, вносят разнообразие в нравственное сознание каждого. Невозможно, чтобы все походили друг на друга в такой степени, невозможно уже потому, что у каждого свой собственный организм, который занимает особое место в пространстве... Следовательно, так как не может быть общества, в котором индивиды не расходились бы более или менее с коллективным типом, то неизбежно некоторые из этих различий будут отмечены преступным характером";⁴

3) даже если обществу, обладающему значительной силой и властью, удастся сделать эти различия весьма слабыми, то оно будет так же более чутко, более требовательно и, реагируя на малейшие уклонения с энергией, проявляемой им при других условиях лишь против более значительных уклонений, оно припишет им ту же важность, т. е. отметит их как преступления;

4) сверхсильное подавление нравственных отклонений идет во вред обществу, поскольку препятствует эволюции в этой области. "Для того, чтобы эти эволюции были возможны, необходимо, чтобы коллективные чувства, лежащие в основе нравственности, не сопротивлялись изменениям, т. е. обладали бы умеренной энергией. Если бы они были слишком сильны, они не были бы пластичны... Чтобы могла проявиться оригинальность идеалиста, мечтающего опередить свой век, нужно, чтобы была возможна оригинальность преступника, стоящая ниже своего времени".'

Этот анализ Дюркгейм резюмирует следующим образом: "Мы приходим к выводу, по-видимому, парадоксальному. Не следует обманывать себя; поместить преступление в число явлений нормальной социологии, значит, не только признать его явлением, хотя и прискорбным, но неизбежным, вытекающим из непоправимой испорченности людей, но и утверждать при этом, что оно есть фактор общественного здоровья, составная часть всякого здорового общества".² "Преступление, следовательно, необходимо, оно связано с основными условиями всякой социальной жизни и уже потому полезно, т. к. условия, в тесной связи с которыми оно находится, в свою очередь необходимы для нормальной эволюции этики и права".³