Социальное реформирование в США

В 70-е гг. в США проходили те же процессы, что в Западной Европе: социальное реформирование в целях устранения общественных противоречий и уменьшения уровня социальной дезорганизации, а также крупномасштабное экспериментирование в области пенитенциарии. Американской особенностью этих процессов было то, что социальное реформирование проводилось более осторожно, чем в Европе, а реформы в области уголовно-исполнительной системы были более радикальными. Неопределенные приговоры прочно вошли в судебную практику этой страны: вопрос о том, сколько реально должен находиться за решеткой преступник, решала комиссия клиницистов и тюремной администрации.¹ В США были созданы учреждения дифференциации исправительного воздействия и обеспечения раздельного содержания заключенных различной степени криминальной пораженности. Процесс классификации заключенных до начала отбытия ими срока тюремного заключения осуществлялся на основе использования следующих форм: классификационных учреждений при тюрьмах, классификационных комиссий, приемо-отборочных центров, групп по классификации осужденных при органах юстиции. Сотрудники квалификационных комиссий при тюрьмах проводят оценку личности каждого поступившего осужденного и разрабатывают рекомендации для индивидуальных воспитательных программ. В состав комиссии входят социологи, преподаватели, воспитатели, работники специальных служб, врачи. Комиссия определяет режим содержания заключенных, прикрепляет их к общеобразовательной или профессионально-технической программе обучения, решает вопрос о месте работы в исправительном уч

реждении. Приемо-отборочные центры представляют при- дидные пункты, осуществляющие классификацию заключенных ^и разрабатывающие программы их перевоспитания Сотрудники центров выбирают тип исправительного учреждения (работа таких центров признана более эффективной, чем комиссий при тюрьмах).* Немалое влияние на эту практику оказывает теория Сатерленда.

Карательные органы в значительной мере переориентировались ^на социальную профилактику — в полиции и ф15Р были созданы специальные подразделения для предупреждения преступлений. Деятельность профилактических служб в этих ведомствах была достаточно эффективной. Например, в одной из транспортных компаний на западном побережье США потери от краж составляли более 7 тыс. долларов в месяц. После осуществления мер, предложенных сотрудником ФБР — специалистом по предотвращению преступлений (он предложил переменить место стоянки грузовиков, рекомендовал периодически осуществлять проверки автомашин, первозящих грузы, ввести специальные пропуска для обслуживающего персонала, более часто менять шоферов и практиковать неожиданную замену кассиров), — убытки компании уменьшились более чем в 4 раза.²

По европейскому образцу в США стали создаваться молодежные суды.³

В США в качестве стратегического подхода в воздействии на криминальный феномен прочно укрепилась концепция контроля преступности, предложенная Э. Сатер-Мендом. В основу этой концепции были положены взгляды Дюркгейма на преступность как на нормальное явление ("существование преступности нормально лишь тогда, когда она достигает определенного для каждого социального типа уровня").

В данное понятие вкладывался предельно широкий смысл, под контролем преступности понималась не только деятельность полиции, структур уголовной юстиции и пенитенциарной системы, но и реализация программ социального развития, улучшения жизни, различная исследовательская деятельность. Будучи неудовлетворены неточностью термина, некоторые ученые предлагали отказаться от

него, взяв на вооружение выработанную Ф. Листом доктрину уголовной политики.' Однако доктрина контроля преступности оказалась привлекательнее для политиков: всю ее пронизывала аксиома о вечности преступности, о неспособности общества избавиться от данного феномена. Из нее вытекало, что государство может и обязано (как при лесном пожаре) не дать криминальному феномену выйти за границы социальной терпимости (критерий весьма расплывчатый). Соответственно уменьшался и уровень притязании граждан в плане обеспечения защищенности от преступности, и размывались критерии ответственности должностных лиц: ведь контролируемый рост преступности — это нормально в соответствии с указанной доктриной.

Как и в большинстве стран Европы, политика косметических социальных реформ не дала положительных результатов — преступность интенсивно росла. В 1979 г. рост составил 9%, в 1980 — 10%. Количество убийств в 70-е гг. возросло на 370%, ограблений — на 300%.² В 1980 г. в США было зарегистрировано 13,3 млн. только тяжких преступлений, а общая цифра зарегистрированной преступности перевалила за тридцать миллионов (коэффициент тяжкой преступности в расчете на 100 тыс. населения составил 6000).³ Социальные реформы оказались весьма дорогостоящими даже для такой державы, как США (война во Вьетнаме и глобальное противостояние со странами социализма подвергали государственный бюджет предельным нагрузкам). Кроме того, их результаты были далеко неоднозначны. Например, забота о матерях-одиночках, выразившаяся в выплате им солидного материального пособия, соразмерного со средней заработной платой, привела к ухудшению демографической ситуации в стране. Американская семья утратила прочность, уровень разводов стал стремительно расти, а соответственно и уровень преступности несовершеннолетних (впрочем, росла преступность и взрослых).

Реформы в области пенитенциарии также попали под огонь многочисленной критики. Практика неопределенных приговоров и передачи реального отправления правосудия

в руки медиков и тюремной администрации в самых различных кругах американского общества была признана недемократичной. При этом уровень рецидива снизить не удалось. В 1981 г. преступность в США достигла своего пика. Некоторые американские ученые стали высказывать мнение о том, что бентамовская система пропорциональности преступления и наказания не так уж бессмысленна^* Создались предпосылки для ренессанса классических подходов к воздействию на преступность. 1979—1989 гг. были годами перехода к пропорциональной системе назначения наказаний после первых успехов в штате Миннесота.²

Кратковременный успех "рейганизма" в воздействии на преступность

В 80-е гг. президент Рейган свернул значительную часть социальных реформ. Крупномасштабные криминологические эксперименты также были прекращены. Ставка в борьбе с преступностью была сделана на полицейские силы. Очень значительные материальные средства были ассигнованы на расширение их рядов и улучшение технической оснащенности. Карательная практика ужес-точилась. Началось строительство новых тюрем. Законодательно полиции и ФБР были предоставлены достаточно широкие права в борьбе с социальным злом. Это почувст-вавали не только преступники США, но и многих стран мира: от Колумбии до Гонконга (госдепартамент заключил ряд международных договоров, в соответствии с ко-"торыми спецслужбы США стали проводить операции по уничтожению транснациональных мафиозных групп во многих странах мира). Для борьбы с преступностью при 'проведении широкомасштабных операций активно использовались вооруженные силы. Многие военные структуры (от береговой охраны до центра медицинской разведки вооруженых сил США) внесли существенный вклад в воздействие на преступность в американском обществе. И это дало положительный результат.

Жесткие меры вначале стабилизировали преступность, а затем ее уровень начал снижаться. В 1981 г. статистика ФБР показала тринадцатимиллионный уровень тяжкой преступности (коэффициент на 100 тыс. населения составил

5800).¹ В 1982 г. преступность сократилась на 3%.² А статистика 1983 г. была еще более обнадеживающей: вновь сокращение, и весьма значительное — 7%.³ В 1984 г. в США было зарегистрировано 11,8 млн. тяжких преступлений (на 2% меньше, чем в предыдущем году).⁴ Это был уже настоящий успех. Обуздание преступности имело огромный общественный резонанс, президент Рейган приобрел колоссальную популярность и был переизбран на второй срок. В США и за рубежом люди увидели, что с криминальным монстром можно справиться.

Правда, тенденцию к снижению криминала не удалось закрепить, через несколько лет кривая преступности вновь поползла вверх. В 1985 г. количество преступлений, зарегистрированных в США, возросло на 5% (а в южных штатах рост составил, как и в добрые 70-е, 9%).⁵ Более того, в развитии преступности наметились достаточно драматические тенденции: в результате того, что развитию механизмов социального контроля в период упования на силу полицейской дубинки уделялось недостаточно внимания, по Америке прокатилась волна насилия. Особую тревогу вызвало то, что волна насилия из крупных городов стала перемещаться в мелкие и средние города.⁶ Уличный бандитизм, ранее бывший уделом лишь так называемых криминальных центров — Чикаго, Нью-Йорка, Детройта и ряда других крупных промышленных центров, стал бичом всего общества. Особенно сильно страдали от него жители малых городов, которые привыкли к относительно спокойной жизни и были не готовы к такому всплеску насилия. Бессильной перед новым накатом насильственной преступности оказалась и полиция.⁷ В США стали появляться все новые и новые формы бандитизма: рокке-ры, фримены и т. п., которые создавали свои лагеря и коммуны, а по степени общественной опасности они стали конкурировать с представителями организованной преступности. Например, банды фрименов на жесткие поли

цейские меры ответили не менее жесткими акциями. Они угрожают террором всем, кто пытается ввести их в рамки закона. Им удалось сформировать уродливую, но весьма живучую и обладающую огромным криминогенным потенциалом идеологию, основанную на криминальном толковании "Библии" и "Билля о правах". Фримены заявили, что они являются антигосударственной организацией, у них имеется свое теневое правительство, они не признают никаких властей. Руководители этого криминального "правительства" выносят постановления об аресте представителей местных органов власти и назначают награды (до 1 млн. долларов) за доставку в их лагерь неугодных им прокуроров, судей, полицейских.'

12 октября 1984 г. по инициативе Р. Рейгана Конгресс США принял "Закон о всестороннем контроле преступности", который значительно расширял полномочия правоохранительных органов в борьбе с представителями криминального мира. Однако правовые меры, предусматривающие усиление жесткости воздействия на преступность, не обеспеченные системой иных мер, оказались бессильны против нарастающей волны криминалитета. Если в 1984 г. было зарегистрировано 11,8 млн. серьезных преступлений, то в 1985 — 12,4 млн., в 1986 — 13,3 млн., в 1987 — 13,5 млн., в 1988 — 13,9 млн., в 1989 — 14,2 млн., в 1990 — 14,4 млн., в 1991 — 14,8 млн.²

В этой связи весьма пророческими оказались слова председателя апелляционного суда США Девида Бейзлона:

"От уличной преступности нет другого лекарства, кроме.Коренных социальных реформ, которые обычно дорогостоящи, малоэффективны и непопулярны. Но это не должно рлужить основанием упрощенческого подхода к проблеме. Не представляет труда признать социальную несправедливость неизбежной и смириться с этим. Куда труднее понять ее недопустимость и найти в себе силы бороться с Врю".³ Оказалось, что игнорирование острых общественных проблем чревато негативным развитием многих социаль-*ВЫх процессов.

Экономическая политика Р. Рейгана (так называемая рейганомика) предусматривала смещение государственных

финансовых приоритетов с решения социальных проблем (таких как безработица, поддержка беднейших слоев населения и т. п.) на финансирование правоохранительных органов. Немало исследователей предупреждали, что такие сдвиги будут иметь отрицательные последствия. Еще в 1979 г. Объединенная экономическая комиссия Конгресса США констатировала, что при росте безработицы на 1,4% число заключенных в американских тюрьмах увеличивается на 5,6%.¹ И 1985 г. подтвердил правоту их выводов. Правда, одна из основных целей Р. Рейгана была достигнута — на волне кратковременного успеха он был переизбран президентом на второй срок. В этом смысле цели нации и президента не совсем совпадали: кратковременный успех имел стратегическое значение для Р. Рейгана и лишь тактическое — для общества. Защищенный армией телохранителей в течение второго президентского срока Р. Рейган уменьшил ассигнования на правоохранительные органы и, вообще, не столько принимал реальные эффективные меры разрушающего воздействия на преступность, сколько активно имитировал эту деятельность. У него появились иные интересы. Его увлекли глобальные проекты звездных войн, разрушения социалистической системы и установления нового мирового порядка по американскому образцу. Американцы же оказались лицом к лицу с растущим криминальным монстром, и им оставалось только надеяться, что их любимый герой из кинофильма "Робот-полицейский" воплотится в реальность и встанет на их защиту. Принятый в 1986 г. "Антинаркотический закон" ("Anti-Drug Abuse Acte") и комплексный закон 1987 г. "О борьбе со злоупотреблением наркотиками и контроле их распространения" также не смогли сдержать мощнейшую криминально-наркотическую волну, поскольку корни этой проблемы были слишком глубоко, и полицейской машине добраться до них оказалось не по силам.

Мировой опыт показывает: эффект жестких мер всегда носит недолговременный характер. И если первичный успех не закрепить целой системой иных мер воздействия, кривая преступности вновь поползет вверх. Более того, под воздействием исключительно жестких мер криминальный феномен начинает мутировать, и на социальную арену выходят наиболее уродливые представители преступного мира. Жесткость в воздействии на преступность, не обеспеченная социальными реформами, рождает экстремизм.