До Н. Э. Пары противоречий (противоположностей) по Пифагору

 

Работы Пифагора и его учеников дошли до нас в изложении других авторов... Некоторые пифагорейцы выделяли 10 основных начал, называемых ими координатами и: «… расположенных попарно: предел и беспредельное, нечётное и чётное, единое и множество, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, хорошее и дурное, квадратное и продолговатое. Такого же мнения, по-видимому, держался и Алкмеон из Кротона, и либо он заимствовал это учение у тех пифагорейцев, либо те у него. Ведь Алкмеон достиг зрелого возраста, когда Пифагор был уже стар, а высказался он подобно им. Он утверждает, что большинство свойств, с которыми сталкиваются люди, образуют пары, имея в виду в отличие от тех пифагорейцев не определенные противоположности, а первые попавшиеся, например: белое - чёрное, сладкое - горькое, хорошее - дурное, большое - малое. Об остальных же противоположностях он высказался неопределённо, пифагорейцы же прямо указали, сколько имеется противоположностей и какие они». Аристотель, Метафизика / Сочинения в 4-х томах, Том 1, М., «Мысль» 1975-1984 гг., с. 76.

~500 до н.э. Сопоставление противоположных понятий у Гераклита

«Наибольшей оригинальностью отличается учение Гераклита о противоположностях. В нём Гераклит подводит итоги учению Ксенофана. Уже Гегель и Лассаль доказывали, что центр философии Гераклита - тождество противоположностей, однако само последнее положение понималось ими не вполне верно, так как они видели здесь «объективную диалектику», о которой у Гераклита не может быть и речи. В новейшее время с большим мастерством доказывают, что единство противоположностей образует центр философии Гераклита […] Людям кажется, будто существует множество вещей, независимых друг от друга, взаимно противоположных и борющихся между собой. На самом же деле, всё - едино. Истинное познание противоположно «многознанию» […] так как оно есть знание единого (единства, лежащего в основе многих вещей). Никто из древних мыслителей не дает столь сильно почувствовать единство вселенской жизни, как Гераклит. В этом свете должно понимать и его учение о совпадении противоположностей. Гераклит говорит, что противоположности не только сосуществуют, не только неразрывно связаны и взаимно обуславливают друг друга, - они тождественны. Учение о совпадении противоположностей, прежде всего, касается основных понятий: всё тождественно и не тождественно, всё пребывает и всё течет. Мысль Гераклита любит сопоставлять противоположные понятия из самых разнообразных областей, он подчёркивает противоположности, но лишь для того, чтобы тем сильнее дать почувствовать их единство (смерть и жизнь, смерть и бессмертие, добро и зло и тому подобные пары противоположностей-тождеств)». Маковельский А.О., Досократики: доэлеатовский и элеатовский периоды, Минск, «Харвест», 1999 г., с. 239-240.

 

~440 до н.э. Противоположные мнения по Протагору

 

Протагору приписывается сочинение «Искусство спорить». Принимая учения Гераклита и Парменида об относительности чувственного знания, Протагор считал, что о всякой вещи есть два противоположных мнения. Он стал применять диалог, в котором два собеседника в споре защищали два противоположных взгляда… Позже аналогичный подход использовал Сократ. Есть свидетельства, что именно Протагор первым стал изучать и систематизировать приёмы умозаключения. По преданию, афиняне осудили Протагора на смерть за его слова о том, что вследствие недостаточности своих знаний он не может сказать, существуют ли боги, а если и существуют, то не знает, что они такое…

 

~400 до н.э. Противоположные категории «Инь-Ян»

 

Основополагающая пара противоположных категорий в китайской философии, интерпретируемая как неограниченный ряд противоположностей: тёмное – светлое; нижнее – верхнее; женское – мужское; рождающее – воспитывающее; чётное – нечётное; пассивное – активное; отрицательное – положительное; холодное – тёплое; высокое – низкое; мягкое – твёрдое; покоящееся – подвижное; внутреннее – внешнее; земное - небесное и т.п. По мнению китаеведов, сам сдвоенный термин происходит от названий теневого (холодного) и солнечного (тёплого) склонов холма или берега реки... В древнекитайской философии считается, что Инь-Ян – только первая стадия деления некого неопределяемого и первоначального хаоса мироздания, ведущая к многообразию всей «тьмы вещей». «…каждое из этих противоположных начал содержит в себе потенцию другого. Таким образом, модель Инь-Янь определяет не только развитие, но и устройство всего сущего в мире. Данный принцип полярной дуализации реализуется на всех уровнях существования объектов: и любая сторона Инь, и любая сторона Ян в свою очередь делятся на Инь-Янь и т.д. Эта теория универсального дуализма сформировалась в середине 1-го тысячелетия до н.э. и впервые была систематически изложена в «Чжоу И». Китайская философия: энциклопедический словарь / Под ред. М.Л. Титаренко, М., «Мысль», 1994 г., с. 138. «Ян, достигнув пика своего развития, отступает перед лицом Инь; Инь, достигнув пика своего развития, отступает перед лицом Ян». В понимании китайцев, все проявления Дао порождены динамическим чередованием и взаимодействием этих противоположных сил. Это очень древняя идея, и множество поколений размышляли о символизме архетипической пары Инь-Ян, прежде чем она стала основополагающим понятием всей китайской философии. Первоначально слова Инь и Ян имели значения соответственно тенистого и солнечного склонов горы, и в этом уже запечатлена идея относительности двух понятий: «То, что позволяет являться то мраку, то свету, есть Дао».

Фритьоф Капра, Дао физики: общие корни современной физики и восточного мистицизма, М., «София», 2008 г., с. 123. Инь-Ян отождествлены с элементарными компонентами гексаграмм, соответственно: Инь изображается прерванной, а Янь - целой чертой. В истории Китая и других стран эти весьма общие категории неоднократно прилагались к конкретным явлениям: лечению болезней, устройству семейных отношений или карьеры и т.п.

 

~400 до н.э. Диалектика Парменида

«Парменидова диалектика изложена в диалоге Платона «Парменид». В литературе отмечали тот факт, что диалог «Парменид» имеет, вероятно, учебный характер, то есть иллюстрирует технологию диалектического мышления. С её помощью развивают гибкость ума, объяснение на основе единства противоположностей. Такая диалектика предполагает, что один и тот же предмет в одних условиях - одно, в других же условиях меняет свое значение на противоположное. Парменид требовал сначала доказать одну оценку объекта, а затем противоположную. Образно говоря, сначала критиковать, а затем хвалить (или наоборот). В древних учебных заведениях часто упражнения сводились к такому объяснению объектов - сначала дать одну, а затем противоположную оценку одному и тому же явлению».

Войтов А. Г., История и философия науки, М., «Дашков и К°», 2007 г., с. 230.

 

~400 до н.э. Концепции Гераклита и Парменида

 

«Концепция Парменида, при всей своей явной парадоксальности, при всём очевидном расхождении с опытом, кажется по сравнению с концепцией Гераклита более простой, не столь неожиданной. Движение и вообще изменение противоречит понятию бытия, поэтому Парменид приписывает бытию неизменность и гомогенность - абсолютную себетождественность во времени и в пространстве. Бытие едино и неподвижно. А что касается видимого движения, то древнегреческая мысль, вводя понятие субстанции, уже отказалась от наивной веры в истинность эмпирических данных. Гегель приводит рассказ о Диогене из Синопа, который в ответ на отрицание движения начал ходить. Но этот рассказ заканчивается неожиданным поворотом: когда ученик Диогена согласился с таким аргументом, Диоген начал его бить: нельзя при логическом анализе удовлетворяться чувственной достоверностью (См.: В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 28, стр. 230). В философии элеатов греческая мысль столкнулась с апориями движения, изменчивости, многообразия. Но одновременно она столкнулась с другими апориями - апориями тождества. Апории Зенона - апории нетождественности. Зенон приводил их для негативного вывода: движения нет. Апории тождества - это то, что было скрыто в позитивных утверждениях элеатов. Основное из этих позитивных утверждений: бытие - это тождество, гомогенность, неизменность - имеет достаточно серьёзные реальные корни. Рассудок постигает в природе то, что соответствует его логической функции, отождествлению, включению индивидуальных впечатлений и частных представлений в унифицированные множества отождествлённых элементов. Субстанция - это то, что является общим для отождествлённых элементов. Если Гераклит перешёл от конкретных веществ к самому процессу трансформации одного вещества в другое и сделал само изменение субстанцией, то Парменид сделал нечто противоположное. Он рассматривает в качестве субстанции саму неизменность, тождественность, гомогенность. В самом деле, если существует только неизменность, тождественность, гомогенность, то исчезает субъект этих предикатов, нет ничего, чему можно было бы приписать тождественность и. неизменность. Если все мгновения заполнены одним и тем же содержанием, если они в этом смысле тождественны, то время стягивается в одно непротяжённое мгновение. Если пространство не обладает гетерогенным содержанием, оно стягивается в непротяжённую точку. Так исчезает субъект неизменности, субъект тождества. Концепция Парменида - зеркальное (т. е. с инверсией) отображение концепции Гераклита. Последнего подстерегала аналогичная опасность - аннигиляция субъекта движения, самоубийство самого движения. Если изменяется всё, то мы приходим к изменению без того, что изменяется, без того неизменного, что является субъектом изменения. Если всё сохраняется, то мы приходим к аналогичному самоубийству, опустошению, аннигиляции: исчезает изменяющийся и без этого не существующий субъект неизменности. Таким образом, гераклито-элейская коллизия - это конфликт двух компонент бытия - неизменного субстрата и изменяющихся предикатов, конфликт, который является сквозным для науки и философии. Речь идёт именно о конфликте. Тождественность - это отрицание различий, различия - отрицание тождественности. Если рассматривать философские школы прошлого с их вопрошающей, «программирующей» стороны, то и школа Гераклита (если такая существовала), и школа Парменида выражали не только конфликт, но и неотделимость компонент бытия. В философии Гераклита звучит адресованный будущему вопрос об инвариантном субстрате изменений, в философии Парменида - вопрос о нетождественности. О нетождественности, которую философия Парменида отрицает, - вопрос здесь исходит не от философа, это скорее крик о помощи со стороны бытия, которое философские школы разрывают, изолируя его неизолируемые полюсы».

Кузнецов Б.Г., Разум и бытие. Этюды о классическом рационализме и неклассической науке, М., «Наука», 1972 г., с. 28-29.

~350 до н.э. Отрицание / запрет противоречия по Антисфену

 

«Невозможно противоречить» - провозглашает основатель кинизма Антисфен. Большинство исследователей, опираясь на это место, а также и на один текст платоновского диалога «Эвтидем», устанавливало преемственность между логикой кинизма и Протагора. […] Антисфен учил, что о каждом предмете мы в состоянии высказать только одно суждение. Именно предмет (отец кинизма брал в качестве логического субъекта реальную вещь) допускает лишь одно определение».

Чернышев Б.С., Софисты, М., «Комкнига», 2010 г., с. 140.

 

~300 до н.э. Противоположности по Чжуан Цзы

 

В квадратных скобках даны дополнения переводчика: «Нет [в мире] вещи, которая не была бы тем, и нет вещи, которая не была бы этим; через то невозможно познать, через это познаваемо всё. Поэтому говорится: «То возникает из этого, а это зиждется на том». Таково учение о том, что то и это взаимно порождают друг друга. Во всяком случае, только тогда, когда существует жизнь, существует смерть; только тогда, когда существует смерть, существует жизнь; только тогда, когда существует возможное, существует невозможное; только тогда, когда существует невозможное, существует возможное. Вследствие того что существует правда, существует неправда; вследствие того что существует неправда, существует правда. Поэтому совершенномудрый не следует [этому различию], а сообразуется с природой и следует естественному течению. Это есть также то, то есть также это; и то объединяет правду и неправду, и это объединяет правду и неправду, так действительно ли существует [различие] того и этого, или же нет [различия] того и этого? Пока то и это не стали парой, такое называется осью дао. Эта ось начинается в центре круга [перемен], который соответствует бесконечности. Правда также бесконечна, неправда также бесконечна. Поэтому и говорится: «Лучше всего использовать свет [разума]». Использовать палец, чтобы пояснить, что палец не является пальцем, хуже, чем использовать то, что не является пальцем, чтобы пояснить, что палец не является пальцем. Использовать лошадь, чтобы пояснить, что лошадь не является лошадью, хуже, чем использовать то, что не является лошадью, чтобы пояснить, что лошадь не является лошадью. Небо и земля не больше чем палец; все вещи не больше чем лошадь. [Люди называют] возможным то, что для них возможно, невозможным - то, что для них невозможно. Дорога возникает, когда её протопчут [люди]; вещи становятся тем, что они есть, [когда люди] дадут им названия. Какие же они? Такие, какие есть. Какими они не являются? Не являются такими, каковы они не есть. [Любой] вещи изначально присуще то, на что она способна. Нет вещи, которой не [присуще] то, что она есть; нет вещи, которой не [присуще] то, на что она способна. Поэтому то, что субъективно отмечается как стебель и столб, прокажённый урод и красавица Си-ши, великодушие и вероломство, лицемерие и странность, - всё это дао объединяет в единое целое. Их разделение - это их созидание, их созидание - это их уничтожение. Все вещи независимо [от степени их] созидания и уничтожения снова объединяются в единое целое. Однако только постигший [дао] знает, что всё объединяется в единое целое, не прибегает к субъективным [суждениям], а придерживается общепринятого. Общепринятое [проистекает из] применения; применение [зиждется на] понимании; понимание [ведет к] самоудовлетворению. Достижение самоудовлетворения [означает] близость [к цели], и, следуя естественному течению, [здесь мы] останавливаемся. Остановиться и не знать причины этого - это и называется дао. Изнурять свой ум в поисках единства [противоположного] и не знать, что они едины, называется «утром три». Что такое «утром три»? Человек, содержавший обезьян, раздавая им желуди, однажды сказал: «Утром [дам вам] три [мерки], а вечером - четыре». Все обезьяны пришли в ярость. Тогда он сказал: «В таком случае [дам вам] утром четыре [мерки]; а вечером - три». Все обезьяны обрадовались. Таким образом, и гнев и радость нашли выход, однако ни название, ни сущность не потерпели ущерба. Это тоже означает «следовать естественному течению». Поэтому мудрец приводит в гармонию [противоположность] правды и неправды и отдыхает в естественном равновесии. Это называется двойным поведением. Древние в своих познаниях достигли предела. В чём этот предел? Они считали, что вначале не было вещей, - это предел, это грань, [и тут ничего] нельзя добавить. Потом считали, что появились вещи, но они ещё не разграничивались. Затем считали, что появилось такое разграничение, но ещё не было [различения] правды и неправды. Когда ясно проявились правда и неправда, дао был нанесён ущерб. Когда дао был нанесен ущерб, возникло пристрастие. Действительно ли имели место возникновение пристрастия и нанесение ущерба дао? Или же возникновение пристрастия и нанесение ущерба дао не имели места? [Если действительно] возникло пристрастие и дао был нанесен ущерб, то это [похоже на] игру Чжао Вэня на цине; если возникновение пристрастия и нанесение ущерба не имели места, то это [похоже на то, когда] Чжао Вэнь не играл на цине. Чжао Вэнь играл на цине, мастер Куан держал трость, а Хуэй-цзы опирался о платан. Знания этих трёх мастеров были близки [к идеалу], все они достигли совершенства [в своем искусстве], поэтому [легенды о них] были записаны [и сохранились для] последующих поколений. Своим пристрастием к этим [искусствам] они отличались от других; будучи пристрастными к этим [искусствам], они стремились просветить других. [Они] просвещали других в том, в чем у тех не было [необходимости] быть просвещенными, поэтому [Хуэй-цзы] всю жизнь [занимался] невразумительными рассуждениями о «твёрдости и белизне», а сын Чжао Вэня всю жизнь подражал искусству своего отца, но так и не добился успеха. Если их можно назвать добившимися успеха, то и я тоже добился успеха; если их нельзя назвать добившимися успеха, то ни другие, ни я не добились успеха. Поэтому совершенномудрый старается устранить [ослепляющий людей] блеск хаоса. Он прибегает не к субъективному [мнению], а придерживается общепринятого. Это называется «использовать свет [разума]». Ныне есть ещё иное суждение об этом. Не знаю, совпадает ли оно с моим [мнением или же] не совпадает? Совпадает ли, не совпадает ли, обоюдно они становятся совпадающими и тогда не отличаются от других [мнений]. Хотя это так, попробую сказать об этом. Существует начало и то, что ещё не начало быть началом, а также то, что ещё не начало быть тем, что ещё не начало быть началом. Существует бытие, существует небытие, существует то, что ещё не начало быть небытием, а также то, что ещё не начало быть тем, что ещё не начало быть небытием. Внезапно появляется небытие, и неизвестно, что же на самом деле существует, а что же не существует: бытие или небытие. Теперь я уже что-то сказал, однако не знаю: в сказанном мною действительно было что-то сказано или в сказанном мною на самом деле ничего не было сказано? В Поднебесной нет ничего больше, чем кончик осеннего волоска, и ничего меньше горы Тайшань; никто не прожил дольше, чем умерший младенцем, а Пэн-цзу ушел из жизни юнцом. Небо и земля родились одновременно со мной; внешний мир и я составляем одно целое. Поскольку мы уже составляем единое целое, можно ли ещё об этом что-то сказать? Поскольку уже сказано, что мы составляем единое целое, можно ли ещё что-то не сказать? Единое целое и слова - это два, два и один - это три. Если от этого продолжить дальше, то даже искусный математик не сможет достичь [предела исчисления], что же тогда говорить об обычных [людях]? Поэтому если мы от небытия продвигаемся к бытию и достигаем трех, то что же тогда говорить о продвижении от бытия к бытию? Не надо продвигаться, остановимся на следовании естественному течению. Дао первоначально не имело никаких разграничений, слова первоначально не имели постоянного [смысла], и, только когда возникло субъективное, появились эти разграничения. Позвольте сказать о них. Существуют левая [сторона] и правая [сторона], существуют обсуждение и решение, разделение и различие, соперничество и борьба - это называется восемь категорий. То, что находится за пределами пространства, [окружающего человека], совершенномудрый [оставляет своему] существованию и не обсуждает; то, что находится в пределах этого пространства, совершенномудрый обсуждает, но не выносит своего решения. О погодных хрониках, в которых записаны [события] времен правления прежних государей, совершенномудрый высказывает своё суждение, но не спорит. Поэтому в разделении есть нераздельное, в спорном – бесспорное».

Чжуан-Цзы / Древнекитайская философия. Собрание текстов в 2-х томах, Том 1, М., «Мысль», 1972 г., с. 254-258.

 

~150 Идея духов / ангелов добра и зла, идущая со времён раннехристианских сочинений

 

Использование для объяснения мира одного, а именно пары духов / ангелов: доброго и злого - одна из традиционных картин мира: «Далёким истоком идеи личного демона можно, по всей вероятности, считать чрезвычайно древнее учение о двух духах, сопровождающих человека от рождения до смерти: один из этих духов воплощает доброе начало человека, другой - злое. […] Каковыми бы ни были истоки этой идеи, в раннехристианской культуре она принимает вид доктрины о соприсутствии демона и ангела при каждом человеке. Теоретически она, с обычной для экзегетов изобретательностью, обосновывается священными текстами. Образец такого обоснования мы находим в «Собеседованиях» Кассиана, в главе «О том, что с каждым из нас связаны два ангела, хороший и дурной». Кассиан обрушивает на читателя поток подтверждающих этот тезис цитат: апостолу Петру является его ангел (Деян. 12), об Иуде же в псалтыри (sic!) сказано - «дьявол да станет одесную его» (Пс. 108:6), и т. п. (Кассиан. Собеседования. Coll. VIII, cap. XVII. Col. 750-751). Вполне христианское обличие мотив «двух духов» принимает уже в одном из древнейших памятников христианской культуры - ««Пастыре» Гермы», где говорится следующее: «Два ангела есть у человека: один - ангел праведности, другой - нечестия... Ангел праведности - нежный, застенчивый, кроткий и спокойный. Когда он входит тебе в сердце, то говорит с тобой о справедливости, о стыдливости, о чистоте, о благожелательности, о благодеянии, о любви и милосердии. Когда все это входит в твоё сердце, то знай, что ангел праведности с тобой... Узнай же теперь и о делах ангела нечестия: он - суров, гневлив и глуп; дела его опасны» и т. п. (Lib. II, Mandatum VI, cap. II. Col. 927). Этот же мотив развивает Ориген: «Каждому человеку соприсутствуют два ангела, один - праведности, другой - нечестия. Если в нашем сердце - благие помышления, а в душе дает побеги праведность, то с нами, без сомнения, говорит ангел Господа. Если же в душе нашей - зло, то говорит с нами ангел дьявола» (Ориген. Гомилия XII на Евангелие от Луки. Col. 1829). Не оставаясь на стадии чистой теории, мотив уже в раннехристианских монашеских историях визуализируется и драматизируется. Характерна в этом смысле история из «Речений старцев». Некий брат испытывал искушения от «духа блуда» (spiritus fornicationis). Он обращается за помощью к старцу, который своим внутренним зрением видит следующую картину: «Увидел он означенного монаха сидящим, а дух блуда, принимая различные женские обличия, играл (ludere) перед ним, сам же монах с этими обличиями услаждался (delectare). Увидел он и ангела Господня, стоящего и тяжко негодующего против означенного брата...» (Речения старцев: Vitae patrum, lib. III. 13. Col. 745). Два ангела соприсутствуют и Христу - во всяком случае, это видно на мозаике в Сан Аполлинаре Нуово в Равенне (ок. 520): Христу, отделяющему агнцев от козлищ, соприсутствуют праведный светловолосый ангел, сидящий одесную, и тёмноволосый ангел, сидящий ошую. Это, конечно же, визуализация того же мотива, который имеет место в вышеприведенных раннехристианских текстах. Праведный ангел должен находиться на привилегированном месте справа, дурной же - на худшем месте, слева: подлинный советчик человека - тот, кто находится справа, одесную. Но и большей опасности подвергается тот, у кого «дьявол станет одесную» (Пс. 108:6). Это представление выражено в следующем рассуждении Амвросия, где в роли ангелов выступают сами Христос и дьявол: «Если Бога не будет у нас одесную, то его место займет дьявол... Если бы Адам пожелал иметь у себя одесную Господа, его не обманул бы змей». Господь позволил дьяволу встать у себя одесную, пишет Амвросий, намекая на строку из книги пророка Захарии: «И показал он мне Иисуса, великого иерея, стоящего перед Ангелом Господним, и сатану, стоящего по правую руку его, чтобы противодействовать ему» (Зах. 3:1). «Как хороший атлет, он позволил ему стать одесную себя, чтобы затем прогнать его, сказав: «отойди от Меня, сатана» (Мф. 4:10). И так враг, прогнанный, покинул свое место; тебе же Христос, чтобы дьявол не стал у тебя одесную, сказал: «Приходи и следуй за Мною (Мф. 19:21)» (Амвросий Медйоланский. О жалобе Иова и Давида- Lib. 4, cap. 10. Col. 848). Спустя много веков, в дневниковой записи Пушкина, всплывет этот мотив, имевший долгую историю в европейской культуре. «Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении Зла и Блага», - так, по собственному свидетельству, сказал Пушкин М. М. Сперанскому (дневник, 2 апреля 1834). Преломление того же мотива можно усмотреть в черновом завершении пушкинского «Воспоминания»: И нет отрады мне - и тихо предо мной Встают два призрака младые, Две тени милые, - два данные судьбой Мне ангела во дни былые; Но оба с крыльями и с пламенным мечом, И стерегут... и мстят мне оба, И оба говорят мне мёртвым языком О тайнах счастия и гроба. Ангелов по-прежнему два, хотя их функции теперь двойственны: оба - «милые» (функция благого ангела), но при этом оба - «мстители». Пушкин разрушает раннехристианскую конструкцию: у него оба ангела - и милы, и опасны. Обратная симметрия становится просто симметрией. Так претворён у Пушкина, хотя и в сильно модифицированном виде, древний образ, и вряд ли есть необходимость привлекать для истолкования его текста всю «симметрию вселенной», как это делает Вяч. Вс. Иванов». Махов А.Е., HOSTIS ANTIQUUS: Категории и образы средневековой христианской демонологии. Опыт словаря М., «Intrada», 2006 г., с. 240-242.

 

~1090 Квадрат логический / противоположностей по Михаилу Пселлу

Этот квадрат служит для облегчения запоминания отношений между 4 основными видами суждений логики Аристотеля. Имеет вид обычного геометрического квадрата, углы которого обозначены буквами: А, Е, I, О¸ которые обозначают, соответственно: - общеутвердительное; - общеотрицательное, - частноутвердительное и - частноотрицательное суждения.