Педагогическая поэма макаренко

Теоретическое наследие А. С. Макаренко, его убеждения и сверкающий талант, получившие полное развитие в 20-е и 30-е годы, до сих пор верно служат школе, обогащают нашу идейную и творческую жизнь. Время не гасит, а открывает все новые и новые грани его подвижнической и разносторонней педагогической работы, пережитых им 200 тысяч часов рабочего напряжения — тех драгоценных часов, в течение которых через его руки прошло более 3000 детей и подростков.

“Педагогической поэме” А. С. Макаренко отдал 10 лет напряженного труда. Одним из самых важных событий в истории создания этой замечательной книги является посещение A.M. Горьким колонии, которой руководил Макаренко. Большой интерес великого писателя к намерению создать книгу о педагогическом эксперименте объяснялся, по словам Макаренко, тем, что Горького живо “интересовали новые позиции человека на земле, новые пути доверия к человеку и новые принципы общественной творческой дисциплины”.

“Поэма” рассказывает, как в детской колонии, созданной в первые годы после гражданской войны, шло формирование “настоящего человека” из числа беспризорных, мелких воров, людей, искалеченных трудными и жестокими условиями гражданской войны. Создание великолепного по своим идейно-нравственным качествам коллектива показано в поэме широко и многогшаново.

В работе над книгой были и взлеты и периоды неверия в успех. Бывало так, что законченные главы казались не художественным произведением, а “книгой по педагогике”, написанной в форме воспоминаний. Уверенность в писателя вселил А. М. Горький — первый читатель и редактор “Педагогической поэмы”. Он писал: “На мой взгляд, “Поэма” очень удалась Вам. Не говоря о значении ее сюжета, об интереснейшем материале, Вы сумели весьма удачно разработать этот материал и нашли верный, живой и искренний тон рассказа, в котором юмор Ваш уместен, как нельзя более”.

“Поэма” состоит из трех частей. В ее основе — хронологическое описание становления и развития очень сложного воспитательного учреждения, прошедшего путь от анархизма беспризорщины и мещанского индивидуализма до боевой, кипучей советской действительности, освещенной нормами социалистического общежития.

Отличительной особенностью “Поэмы” является мастерское сочетание художественного повествования, теоретической борьбы в педагогике 20-х годов и публицистики. Тонкий художественный вкус А. С. Макаренко не допустил перегруженности книги деталями быта и подробностями педагогических исканий. Он заостряет внимание читателя на фактах и событиях, которые в конечном результате и определили систему воспитания коллектива колонистов и очень выпукло раскрыли суть гуманистической со кой педагогики, а самого автора выдвинули в число лучших выра-телей ее боевого духа. Нравственно-эстетический идеал автора поэмы аходит наиболее полное выражение в уважении к человеку и в высокой требовательности к нему, в поэтизации творческого труда.

А С. Макаренко был очень одаренным человеком. Свою педагогическую деятельность он начинал в то время, когда наряду с талантливостью особое значение имели жизненный пример, гражданский пафос, нравственно-идейная целеустремленность и высочайшее бескорыстие. Эти качества позволили ему добиться блестящих успехов в борьбе за воспитание нового человека. Поэзию педагога Макаренко питало его стремление передать воспитанникам все богатство нового мироощущения, обрадовать их новыми перспективами, мыслями и чувствами, сделать их лучше и окрыленнее. Главное в его труде — не “укрощение” дикой ватаги беспризорников, а становление детского коллектива, формирование личности нового человека. Поэзия его человеческого и учительского подвига, поэзия постижения и преобразования жизни его воспитанников логически вылилась в “Педагогическую поэму” — одну из самых удивительных и читаемых книг мировой литературы.

Секрет вечной молодости “Поэмы” заключается в глубоком проникновенна автора в социальные проблемы своего времени, в деятельной любви к детям, в смелой постановке вопроса о стиле, тоне, организационных формах и средствах советского воспитания, в том, что автору удалось сказать свою пусть не очень большую, но необходимую правду. Как художник слова, он глубоко чувствовал социально-экономические сдвиги в нашем обществе. Как педагог, он перспективно и смело прокладывал пути новой советской системы воспитания. Сейчас хорошо видно все величие подвига педагога-новатора. Такой опыт требовал апробации временем. Время показало, что педагог и художник до сих пор учит нас масштабно мыслить, ответственно и конкретно подходить к каждому педагогическому явлению.

Само педагогическое мастерство было для Макаренко нравственной необходимостью. Ведь в основе всего, что он совершил, лежала неустанная, бескомпромиссная, ликующая и воинствующая борьба за человека, за его завтрашнюю радость. Непреходящая ценность “Педагогической поэмы” заключается в том, что она озарена романтикой этой борьбы, наполнена светом мудрости и неувядаемой прелестью педагогического труда.

Н. А. ОСТРОВСКИЙ

Как закалялась сталь

Краткое содержание романа

Время чтения: ~8 мин.

Автобиографический роман Николая Островского разделен на две части, каждая из которых содержит по девять глав: детство, отрочество и юность; затем зрелые годы и болезнь.

За недостойный поступок (насыпал священнику махры в тесто) кухаркина сына Павку Корчагина выгоняют из школы, и он попадает «в люди». «Заглянул мальчик в самую глубину жизни, на её дно,в колодезь, и затхлой плесенью, болотной сыростью пахнуло на него, жадного ко всему новому,неизведанному». Когда в его маленький городок вихрем ворвалась ошеломляющая весть «Царя скинули», Павлу вовсе некогда было думать об учебе, он тяжело работает и по-мальчишески,не раздумывая, прячет оружие вопреки запрету со стороны шефов внезапно нахлынувшей неметчины. Когда губернию заливает лавина петлюровских банд, он становится свидетелем множества еврейских погромов, заканчивавшихся зверскими убийствами.

Гнев и возмущение часто охватывают юного смельчака, и он не может не помочь матросу Жухраю,другу своего брата Артема, работавшего в депо. Матрос не раз по-доброму беседовал с Павлом:«У тебя, Павлуша, есть все, чтобы быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод ты очень и понятие о классовой борьбе очень слабое имеешь. Я тебе, братишка, расскажу про настоящую дорогу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да примазанных не люблю. Теперь на всей земле пожар начался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить на дно. Но для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки, а народ крепкой породы, который перед дракой не лезет в щели, как таракан, а бьет без пощады». Умеющий драться, крепкий и мускулистый Павка Корчагин спасает из-под конвоя Жухрая, за что его самого по доносу хватают петлюровцы. Павке не был знаком страх обывателя, защищающего свой скарб (у него ничего не было), но обычный человеческий страх захватил его ледяной рукой, особенно когда он услышал от своего конвоира:«Чего его таскать, пане хорунжий? Пулю в спину, и кончено». Павке стало страшно. Однако Павке удается спастись, и он прячется у знакомой девушки Тони, в которую влюблен. К сожалению, она интеллигентка из «класса богатых»: дочь лесничего.

Пройдя первое боевое крещение в боях гражданской войны, Павел возвращается в город, где создана комсомольская организация, и становится её активным членом. Попытка затащить в эту организацию Тоню проваливается. Девушка готова ему подчиняться, но не до конца. Слишком расфранченной она приходит на первое комсомольское собрание, и ему тяжело её видеть среди выцветших гимнастерок и кофточек. Дешевый индивидуализм Тони становится непереносимым Павлу. Необходимость разрыва была ясна им обоим… Непримиримость Павла приводит его в ЧК, тем более в губернии её возглавляет Жухрай. Однако чекистская работа действует на нервы Павла весьма разрушающе, учащаются его контузионные боли, он часто теряет сознание, и после короткой передышки в родном городе Павел едет в Киев, где тоже попадает в Особый отдел под руководство товарища Сегала.

Вторая часть романа открывается описанием поездки на губконференцию с Ритой Устинович,Корчагина назначают ей в помощники и телохранители. Одолжив у Риты «кожаную куртку»,он протискивается в вагон, а потом через окно втаскивает молодую женщину. «Для него Рита была неприкосновенна. Это был его друг и товарищ по цели, его политрук, и все же она была женщиной.Он это впервые ощутил у моста, и вот почему его волнует так её объятье. Павел чувствовал глубокое ровное дыхание, где-то совсем близко её губы. От близости родилось непреодолимое желание найти эти губы. Напрягая волю, он подавил это желание». Не в силах совладать со своим чувством, Павел Корчагин отказывается от встреч с Ритой Устинович, обучающей его политграмоте. Мысли о личном отодвигаются в сознании юноши ещё дальше, когда он принимает участие в строительстве узкоколейки. Время года трудное — зима, комсомольцы работают в четыре смены, не успевая отдыхать. Работу задерживают бандитские налеты. Кормить комсомольцев нечем, одежды и обуви тоже нет. Работа до полного надрыва сил заканчивается тяжелой болезнью. Павел падает,сраженный тифом. Самые близкие друзья его, Жухрай и Устинович, не имея о нем сведений, думают,что он умер.

Однако после болезни Павел снова в строю. В качестве рабочего он возвращается в мастерские, где не только упорно трудится, но ещё и наводит порядок, заставляя комсомольцев вымыть и почистить цех к вящему недоумению начальства. В городке и по всей Украине продолжается классовая борьба,чекисты ловят врагов революции, подавляют бандитские налеты. Молодой комсомолец Корчагин совершает немало добрых дел, защищая на заседаниях ячейки своих товарищей, а на темных улицах — подруг по партии.

«Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь, все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-нибудь трагическая случайность могут прервать её».

Став свидетелем множества смертей и убивая сам, Павка ценил каждый прожитый день, принимая партийные приказы и уставные распоряжения как ответственные директивы своего бытия. Как пропагандист он принимает участие и в разгроме «рабочей оппозиции», называя «мелкобуржуазным»поведение своего родного брата, и тем более в словесных атаках на троцкистов, осмелившихся выступать против партии. Его не желают слушать, а ведь товарищ Ленин указывал, что надо делать ставку на молодежь.

Когда в Шепетовке стало известно, что умер Ленин, тысячи рабочих стали большевиками. Уважение партийцев продвинуло Павла далеко вперед, и однажды он оказался в Большом театре рядом с членом ЦК Ритой Устинович, с удивлением узнавшей, что Павел жив. Павел говорит, что он её любил, как Овод, человек мужественный и безгранично выносливый. Но у Риты уже есть друг и трехлетняя дочурка, а Павел болен, и его отправляют в санаторий ЦК, тщательно обследуют.Однако тяжелая болезнь, приведшая к полной неподвижности, прогрессирует. Никакие новые лучшие санатории и больницы не в состоянии его спасти. С мыслью о том, что «надо остаться в строю», Корчагин начинает писать. Рядом с ним хорошие добрые женщины: сначала Дора Родкина,потом Тая Кюцам. «Хорошо ли, плохо ли он прожил свои двадцать четыре года? Перебирая в памяти год за годом, Павел проверял свою жизнь как беспристрастный судья и с глубоким удовлетворением решил, что жизнь прожита не так уж плохо… Самое главное, он не проспал горячих дней, нашел свое место в железной схватке за власть, и на багровом знамени революции есть и его несколько капель крови».

И. ШМЕЛЁВ

Лето Господне

Краткое содержание повести

Время чтения: ~8 мин.

Чистый понедельник. Ваня просыпается в родном замоскворецком доме. Начинается Великий пост, и все уже готово к нему.

Мальчик слышит, как отец ругает старшего приказчика, Василь Василича: вчера его люди провожали Масленицу, пьяные, катали народ с горок и «чуть не изувечили публику». Отец Вани, Сергей Иваныч, хорошо известен в Москве: он подрядчик, хозяин добрый и энергичный. После обеда отец прощает Василь Василича. Вечером Ваня с Горкиным идут в церковь: начались особенные великопостные службы. Горкин — бывший плотник. Он уже старенький, потому и не работает, а просто живет «при доме», опекает Ваню.

Весеннее утро. Ваня смотрит в окно, как набивают льдом погреба, едет с Горкиным на Постный рынок за припасами. Приходит Благовещение — в этот день «каждый должен обрадовать кого-то». Отец прощает Дениса, пропившего хозяйскую выручку. Приходит торговец певчими птицами Солодовкин. Все вместе, по обычаю, выпускают птиц. Вечером узнают, что из-за ледохода «срезало» отцовские барки. Отцу с помощниками удается их поймать.

Пасха. Отец устраивает иллюминацию в своей приходской церкви и, главное, в Кремле. Праздничный обед — во дворе, хозяева обедают вместе со своими работниками. После праздников приходят наниматься новые рабочие. В дом торжественно вносят Иверскую икону Богородицы — помолиться ей перед началом работы.

На Троицу Ваня с Горкиным едет на Воробьевы горы за березками, потом с отцом — за цветами. В день праздника церковь, украшенная цветами и зеленью, превращается в «священный сад».

Приближается Преображение — яблочный Спас. В саду трясут яблоню, а потом Ваня и Горкин отправляются на Болото к торговцу яблоками Крапивкину. Яблок нужно много: для себя, для рабочих, для причта, для прихожан.

Морозная, снежная зима. Рождество. В дом приходит сапожник с мальчишками «славить Христа». Они дают маленькое представление про царя Ирода. Приходят нищие-убогие, им подают «на Праздник». Кроме того, как всегда, устраивают обед «для разных», то есть для нищих. Ване всегда любопытно посмотреть на диковинных «разных» людей.

Наступили Святки. Родители уехали в театр, и Ваня идет на кухню, к людям. Горкин предлагает погадать «по кругу царя Соломона». Читает каждому изречение — кому какое выпадет. Правда, эти изречения он выбирает сам, пользуясь тем, что остальные — неграмотные. Только Ваня замечает лукавство Горкина. А дело в том, что Горкин хочет для каждого прочесть самое подходящее и поучительное.

На Крещение в Москве-реке освящают воду, и многие, в том числе Горкин, купаются в проруби. Василь Василич состязается с немцем «Ледовиком», кто дольше просидит в воде. Они исхитряются: немец натирается свиным салом, Василь Василич — гусиным. С ними состязается солдат, причем без всяких хитростей. Побеждает Василь Василич. А солдата отец берет в сторожа.

Масленица. Рабочие пекут блины. Приезжает архиерей, для приготовления праздничного угощения приглашают повара Гараньку. В субботу лихо катаются с гор. А в воскресенье все просят друг у друга прощения перед началом Великого поста.

Горкин и Ваня едут на ледокольню «навести порядок»: Василь Василич все пьет, а нужно успеть свезти лед заказчику. Однако выясняется, что поденные рабочие все делают быстро и хорошо: Василь Василич «проникся в них» и поит каждый день пивом.

Летний Петровский пост. Горничная Маша, белошвейка Глаша, Горкин и Ваня едут на Москву-реку полоскать белье. Там на портомойне живет Денис. Он хочет жениться на Маше, просит Горкина поговорить с ней.

Праздник Донской иконы, торжественный крестный ход. Несут хоругви из всех московских церквей. Скоро наступит Покров. Дома солят огурцы, рубят капусту, мочат антоновку. Денис и Маша перебрасываются колкостями. В самый праздник появляется на свет Ванина сестренка Катюша. А Денис с Машей, наконец, сосватались.

Рабочие спешат подарить Сергею Ивановичу на именины невиданных размеров крендель с надписью: «Хозяину благому». Василь Василич, в нарушение правил, устраивает церковный звон, пока несут крендель. Именины удаются на славу. Больше сотни поздравлений, пирогов со всей Москвы. Прибывает сам архиерей. Когда он благословляет Василь Василича, тот плачет тоненьким голоском…

Настает Михайлов день, именины Горкина. Его тоже все любят. Ванин отец жалует ему богатые подарки.

Все заговляются перед Рождественским постом. Приезжает тетка отца, Пелагея Ивановна. Она — «вроде юродная», и в её прибаутках таятся предсказания.

Приходит Рождество. Отец взялся выстроить в Зоологическом саду «ледяной дом». Денис и Андрюшка-плотник подсказывают, как это нужно сделать. Выходит — просто чудо. Отцу — слава на всю Москву (правда, никакой прибыли).

Ваня идет поздравлять с днем ангела крестного Кашина, «гордеца-богача».

На крестопоклонной неделе Ваня с Горкиным говеют, причем Ваня впервые. В этом году в доме множество дурных предзнаменований: отец и Горкин видят зловещие сны, расцветает страшный цветок «змеиный цвет».

Скоро Вербное воскресенье. Старики угольщики привозят из леса вербу. Пасха. Дворника Гришку, который не побывал на службе, окатывают холодной водой. На Святой неделе Ваня с Горкиным едут в Кремль, ходят по соборам.

Егорьев день. Ваня слушает пастушеские песни. Снова дурные предзнаменования: воет собака Бушуй, не прилетели скворцы, скорняку вместо святой картинки подсунули кощунственную.

Радуница — пасхальное поминовение усопших. Горкин и Ваня ездят по кладбищам. На обратном пути, заехав в трактир, слышат страшную весть: Ваниного отца «лошадь убила».

Отец остался жив, но все болеет с тех пор, как разбил голову, упав с норовистой лошади. Ему становится лучше, он едет в бани — окачиваться холодной водой. После этого чувствует себя совсем здоровым, отправляется на Воробьевку — любоваться на Москву. Начинает ездить и на стройки… но тут возвращается болезнь.

В дом приглашают икону целителя Пантелеймона, служат молебен. Больному ненадолго становится лучше. Доктора говорят, что надежды нет. Сергей Иванович на прощание благословляет детей; Ваню — иконой Троицы. Уже всем ясно, что он умирает. Его соборуют.

Наступают отцовские именины. Снова отовсюду присылают поздравления и пироги. Но семье умирающего все это кажется горькой насмешкой.

Приходит батюшка — читать отходную. Ваня засыпает, ему снится радостный сон, а наутро он узнает, что отец скончался. У гроба Ване становится дурно. Он заболевает, не может идти на похороны и только в окно видит вынос гроба.

Богомолье

[править]

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

«Богомо́лье» — повесть Ивана Шмелёва, написанная им в 1931 году в Париже. Автор создавал её параллельно с самым известным своим сочинением — романом «Лето Господне». Книга снискала широкую популярность в кругах русской эмиграции, а в конце 1980-х годов была впервые и с большим успехом издана в России.

Отойдя от описания в своих произведениях новой большевистской России, И. Шмелёв обратился к воспоминаниям, желая показать Россию утраченную.

Автор вспоминает своё детство, прошедшее в дореволюционной Москве. С теплотой и искренностью он воссоздаёт атмосферу того времени, описывает своих близких, попутчиков и встречных людей, хозяйственный и православный уклад тогдашней жизни, природу, наполняя произведение рассказами об уже несуществующих вещах и понятиях, которые безошибочно создают образ ушедшего времени.

Сюжет

Повесть состоит из трёх частей: дом отца, дорога и пребывание в Сергиевом Посаде и Троице-Сергиевой лавре.

Один из работников отца Вани Шмелёва — плотник Горкин, решает отправиться на богомолье — в небольшое паломничество из Москвы в Сергиев Посад, как он говорил — к Преподобному ^[1]. После колебаний отец отпускает Горкина и сына Ваню с ним, а позже и сам отправляется туда на лошади. В Посаде им удаётся встретиться с известным старцем Варнавой Гефсиманским, они находят новых старых друзей в лице известного на всю Россию игрушечника Аксёнова и его родни.

. Литературные группировки 20-х годов (программы, представители, примеры произведений)

Отечественная литература 20 века

В начале 20-х много официально оформленных литературных организаций и объединений со своими печатными органами. Вопрос о различии интеллигенции и народа. Попытки образовывать – неудача. Пролеткульт, основанный Богдановым. Но в нём подчёркнута независимость литературы от гос-ва. Поэтому конфликтовал с властью. В 1920 г Пролеткульт лишён самостоятельности и включён в состав Наркомпроса. Одна из первых групп пролетарских поэтов – «Кузница» (до 1921). Особенность их поэзии – плакатность, лозунговость. Названия стихов: «Тесней ряды!», «К оружию!», «За нами!». Жанры тоже соответствовали общему настрою призыва и славословия: гимны, марши, боевые песни. В стихах звучала афористичность приказа, митинговые выражения, политические формулы. А. Гастев «Поэзия рабочего удара». Машинизация.

Вышедшие из «Кузницы» поэты – А. Безыменский, А. Жаров, Н. Кузнецов в 1922 г. создали группу «Октябрь». С неё начинается история самой массовой и радикальной группы – РАППа (Рос. ассоциация пролетарских писателей). Цели: укрепление коммунистической линии в пролетарской литературе, т. е. способная воздействовать на психику и сознание рабочего класса и трудящихся масс. А. Безыменский и Д. Бедный. Журналы «На посту». 1928 г. – первый съезд пролетарских писателей. Л. Авербах, Г. Лелевич, В. Ермилов.

1921-1932 группа крестьянских писателей. 1929 г – первый съезд. Журналы «Трудовая нива», «Жернов», «Земля советская». Клюев, Орешин, Есенин объединились с бывшими символистами Блоком и Белым в группе «Скифы». С революцией крестьянские поэты связывали мечты о националь­ной самобытности, о создании земледельческого рая. Революция казалась мостом между прошлым и будущим, «преображением». Крестьянские поэты полемизировали с лозунгами технизации, с теми, кто идеализировал машину и железо. В железе Н. Клюев видел лишь злую силу, несущую гибель человеку и природе. Нечто подобное чувствовал и С. Есенин. Его тонконогий жеребенок («Со­рокоуст») воспринимался символом неравного спора между живой красотой деревни и мертвой механической силой технического про­гресса — паровоза.

Идеи по-своему понятого революционного искусства-были глав­ными для футуристов. Как и до революции, с футуристами был свя­зан В. Маяковский. В «Письме о футуризме» в 1922 году он сформу­лировал задачи:

1. Утвердить словесное искусство как мастерство слова, но не как эстетскую стилизацию.

2. Ответить на любую задачу, поставленную современностью. Название футуристического журнала «ЛЕФ» (Левый фронт

Искусств) аналогично названию группы, объединившейся вокруг В. Маяковского и О. Брика. Поскольку в ее составе, кроме поэтов, были художники, то цель определялась широко — «способствовать нахождению коммунистического пути для всех родов искусства».

На исходе 20-х годов журнал стал называться «Новым ЛЕФом», а в названии группы «левое» сменилось на «революционное» (РЕФ). Но «фронт» остался «фронтом» — установка на борьбу сохрани­лась. После того, как в 1929 году эту, группу покинул Маяковский, она распалась.

На фоне политически активных организаций белой вороной вы­глядело содружество молодых писателей, объединившихся в начале 1921 года в Петербургском доме искусств в группу «Серапионовы бра­тья»: В. Каверин, М. Зощенко, Л. Лунц, Вс. Иванов, Н. Никитин, Е. Полонская, М. Слонимский, Н. Тихонов, К. Федин. Их духовным вождем стал Е. Замятин, а «покровителем» — М. Горький. «Серапи-оны» провозгласили принцип независимости творчества от полити­ческой конъюнктуры, принцип свободы художника. Первое их со­вместное выступление состоялось в «Петербургском сборнике» (1922 год) в альманахе «Серапионовы братья». Название было взято у Гофмана. Союз с «пустынником Серапионом» подчеркивал отсут­ствие связи с конкретной революционной действительностью. Глав­ными были не темы, а образы, не революционное содержание, а са­моценное искусство.

Отстаивающие права художника на самостоятельность взглядов и суждений, «серапионы» в официальной прессе оценивались как «внутренние эмигранты». Группа удержалась до 1927 года.

Среди литературных группировок 20-х годов, в которых глав­ное внимание уделялось художественной форме, были имажинисты. Руководителем, автором манифестов выступил бывший футурист В. Шершеневич. В этой группе состояли Р. Ивнев, А. Мариенгоф, С. Есенин. По романам А. Мариенгофа и статьям С. Есенина совре­менный читатель может составить представление о характере увле­чения имажинистов образами, о спорах в их среде, о причинах ухода С. Есенина.

Группа «Перевал» возникла при журнале «Красная Новь» в 1924 году и существовала, несмотря на критику, до 1932 года. Ее организатором был главный редактор этого первого в советской России толстого журнала А. Воронский; в составе группы — И. Катаев, Н. Зарудин, М. Пришвин, Н. Огнев, М. Голодный, И. Касаткин, Д. Алтаузен, Д. Ветров, Д. Кедрин, А. Караваева. Задача «Перевала», сформулиро­ванная Воронским,— противостоять «тенденциозной нуди в прозе и поверхностному виршеплетству в поэзии» пролетарских авторов.

Эта установка не противоречила безусловной преданности рево­люции. «Благо революции превыше всего, и иных постулатов у меня нет»,— утверждал А. Воронский. Он, как подчеркивает Г. Белая в книге о «Перевале» («Дон-Кихоты» 20-х годов.— М., 1989), проте­стовал против того, чтобы теорию классовой борьбы превращать в «обух, которым гвоздят направо и налево без всякого толку и раз­бору». «Перевальцы» стремились в своих произведениях сочетатьизображение быта с художественной фантастикой, реализм с роман­тизмом.

А. Воронскому критики-рапповцы ставили в вину повышенное внимание к «попутчикам» и пренебрежение к подлинно революци­онным авторам. А он сетовал на «революционные заверения прыт­ких и прытчайших людей», не раз говорил, что от хорошей идеоло­гии до хорошего художественного ее воплощения дистанция вполне приличного размера: «Честь и место писателям-коммунистам, про­летарским писателям, но в меру их таланта. Меру их творческих спо­собностей. Партийный билет — великое дело, но размахивать им не к месту не следует».

Принципиально разное понимание задач искусства у «переваль­цев» и у идеологов РАППа проявилось в ходе дискуссии о «социаль­ном заказе». Позицию А. Воронского поддержал Б. Пильняк: «С того момента, когда писатель начинает обмозговывать, как бы пришить рассказ к идее, чтобы ее одеть,— рассказа быть не может… Наказ пи­сателю нашей эпохи — первым делом наказ социальный, ибо эпоха чрезвычайно напряжена общественно; но ни в какой мере не являет­ся наказом описательство и системоделание».

А. Воронскому, как и Б. Пильняку, не простили независимости. Борьба с «воронщиной», с «пильняковщиной» завершилась физиче­ским уничтожением этих и многих других близких им по взглядам писателей в 30-е годы. А спор о «социальном заказе» продолжился на десятилетия, его отголоски проявлялись в попытках связать указ­ку «партии» с «велениями сердца».

Союз нескольких поэтов в конце 20-х годов сформировался под названием ОБЭРИУ (Объединение реального искусства). В его со­ставе были Д. Хармс, Н. Заболоцкий, К. Вагинов, А. Введенский и др. Первоначально они называли себя «школой чинарей». Это было последнее литературное объединение в русле русского авангарда, на­следовавшее футуризму. Именно у футуристов обэриуты заимство­вали деструктивные и эпатажные начала, увлечение фонетической и семантической «заумью». Основу их художественного метода со­ставляла насмешка над общепринятым, ироническое высвечивание очевидных нелепостей современности.

Продолжателем хлебниковской традиции создания «самовито­го слова» выступил Константин Вагинов (Вагенгейм, 1899—1934). Он был участником многих малоизвестных групп, «Цеха поэтов» акме­истов. В 20-е годы К. Вагинов издал сборник «Путешествие в хаос», в начале 30-х — «Опыты соединения слов посредством ритма».

По классовому признаку группировались пролетар­ские, крестьянские авторы. Общность творческих принципов соеди­няла «серапионов», «перевальцев». Существовали и группы, ори­ентированные на определенный жанр. Одно из таких объединений 20-х годов — группа «Красные селениты», включавшая в свой состав фантастов. Первым советским фантастическим произведением стал опубликованный в Берлине в 1920 году роман А. Обольянинова «Крас­ная луна». В начале 1921 года А. Лежнев выступил с программой но­вого объединения.

Объединились в группу литературоведы и лингвисты, участники университетского семинара С. Венгерова, в 1923 году они учредили Общество изучения поэтического языка (ОПОЯЗ). В его составе были Ю. Тынянов, Б. Томашевский, В. Шкловский, Б. Эйхенбаум. Члены общества выпускали сборники по теории поэтического языка. Рож­давшийся в спорах метод изучения литературы идеологи РАППа ок­рестили «формализмом» и в течение нескольких лет громили как «чуждый советской литературной науке».

В журнале «Печать и революция» была объявлена «война форма­лизму на уничтожение». Были, конечно, у опоязовцев ошибки и пе­регибы, но в истории отечественной литературы бесспорно значение литературоведческих книг Б. Эйхенбаума, мемуаров В. Шкловско­го, исторических романов Ю. Тынянова. Многое из теоретических исканий «формальной школы» взято на вооружение современными учеными.

 

Биография Исаак Эммануилович Бабель

 

Исаак Эммануилович Бабель (настоящая фамилия Бо́бель) (1 (13) июля 1894 — 27 января 1940) — русский писатель. Родился в Одессе в семье торговца-еврея. Начало века было временем общественных беспорядков и массового исхода евреев из Российской империи. Сам Бабель выжил во время погрома 1905 года (его спрятала христианская семья), а его дед Шойл был одним из 300 убитых евреев. Чтобы поступить в подготовительный класс одесского коммерческого училища Николая I, Бабель должен был превысить квоту на студентов-евреев (10% в черте оседлости, 5% за её пределами и 3% для обеих столиц), но несмотря на положительные отметки, дававшие право на обучение, место было отдано другому юноше, чьи родители дали взятку руководству училища. За год образования на дому Бабель прошел программу двух классов. Помимо традиционных дисциплин он изучал Талмуд и занимался музыкой. После ещё одной неудачной попытки поступить в одесский университет (вновь из-за квот) он оказался в киевском институте финансов и предпринимательства. Там он встретил свою будущую жену Евгению Гронфейн. Свободно владея идишем, русским и французским языками, Бабель первые свои произведения писал на французском языке, но они до нас не дошли. Первые рассказы на русском Бабель опубликовал в журнале «Летопись». Затем, по совету М. Горького, «ушёл в люди» и переменил несколько профессий. В 1920 был бойцом и политработником Конной армии. В 1924 опубликовал ряд рассказов, позднее составивших циклы «Конармия» и «Одесские рассказы». Бабель сумел мастерски передать на русском языке стилистику литературы, созданной на идиш (особенно это заметно в «Одесских рассказах», где местами прямая речь его героев является подстрочным переводом с идиша). Советская критика тех лет, отдавая должное таланту и значению творчества Бабеля, указывала на «антипатию делу рабочего класса» и упрекала его в «натурализме и апологии стихийного начала и романтизации бандитизма». В «Одесских рассказах» Бабель в романтическом ключе рисует жизнь еврейских уголовников начала XX века, находя в обиходе воров, налётчиков, а также мастеровых и мелких торговцев экзотические черты и сильные характеры. В 1928 Бабель опубликовал пьесу «Закат» (поставлена во 2-м МХАТ), в 1935 — пьесу «Мария». Перу Бабеля принадлежит также несколько сценариев. Мастер короткого рассказа, Бабель стремится к лаконизму и точности, сочетая в образах своих персонажей, сюжетных коллизиях и описаниях огромный темперамент с внешним бесстрастием. Цветистый, перегруженный метафорами язык его ранних рассказов в дальнейшем сменяется строгой и сдержанной повествовательной манерой. В мае 1939 Бабель был арестован по обвинению в «антисоветской заговорщической террористической деятельности» и расстрелян 27 января 1940. В 1954 году посмертно реабилитирован. Творчество Бабеля оказало огромное влияние на литераторов так называемой «южнорусской школы» (Ильф, Петров, Олеша, Катаев, Паустовский, Светлов, Багрицкий) и получило широкое признание в Советском Союзе, его книги переведены на многие иностранные языки.

И. БАБЕЛЬ

Конармия

Краткое содержание цикла рассказов

Время чтения: 10–15 мин.

Мой первый гусь

Корреспондент газеты «Красный кавалерист» Лютов (рассказчик и лирический герой) оказывается в рядах Первой Конной армии, возглавляемой С. Буденным. Первая Конная, воюя с поляками,совершает поход по Западной Украине и Галиции. Среди конармейцев Лютов — чужак. Очкарик,интеллигент, еврей, он чувствует к себе снисходительно-насмешливое, а то и неприязненное отношение со стороны бойцов. «Ты из киндербальзамов… и очки на носу. Какой паршивенький! Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки», — говорит ему начдив шесть Савицкий, когда он является к нему с бумагой о прикомандировании к штабу дивизии. Здесь, на фронте, лошади,страсти, кровь, слезы и смерть. Здесь не привыкли церемониться и живут одним днем. Потешаясь над прибывшим грамотеем, казаки вышвыривают его сундучок, и Лютов жалко ползает по земле,собирая разлетевшиеся рукописи. В конце концов, он, изголодавшись, требует, чтобы хозяйка его накормила. Не дождавшись отклика, он толкает ее в грудь, берет чужую саблю и убивает шатающегося по двору гуся, а затем приказывает хозяйке изжарить его. Теперь казаки больше не насмехаются над ним, они приглашают его поесть вместе с ними. Теперь он почти как свой,и только сердце его, обагренное убийством, во сне «скрипело и текло».

Смерть Долгушова

Даже повоевав и достаточно насмотревшись на смерть, Лютов по-прежнему остается «мягкотелым»интеллигентом. Однажды он видит после боя сидящего возле дороги телефониста Долгушова. Тот смертельно ранен и просит добить его. «Патрон на меня надо стратить, — говорит он. — Наскочит шляхта — насмешку сделает». Отвернув рубашку, Долгушов показывает рану. Живот у него вырван,кишки ползут на колени и видны удары сердца. Однако Лютов не в силах совершить убийство.Он отъезжает в сторону, показав на Долгушова подскакавшему взводному Афоньке Биде. Долгушов и Афонька коротко о чем-то говорят, раненый протягивает казаку свои документы, потом Афонька стреляет Долгушову в рот. Он кипит гневом на сердобольного Лютова, так что в запале готов пристрелить и его. «Уйди! — говорит он ему, бледнея. — Убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата,как кошка мышку…»

Жизнеописание Павличенки, Матвея Родионыча

Лютов завидует твердости и решительности бойцов, не испытывающих, подобно ему, ложной, как ему кажется, сентиментальности. Он хочет быть своим. Он пытается понять «правду» конармейцев,в том числе и «правду» их жестокости. Вот красный генерал рассказывает о том, как он рассчитался со своим бывшим барином Никитинским, у которого до революции пас свиней. Барин приставал к его жене Насте, и вот Матвей, став красным командиром, явился к нему в имение, чтобы отомстить за обиду. Он не стреляет в него сразу, хоть тот и просит об этом, а на глазах сумасшедшей жены Никитинского топчет его час или больше и таким образом, по его словам, сполна узнает жизнь.Он говорит: «Стрельбой от человека… только отделаться можно: стрельба — это ему помилование,а себе гнусная легкость, стрельбой до души не дойдешь, где она у человека есть и как она показывается».

Соль