Небольшое отступление с забеганием вперед.

Когда-то Александр Македонский во время победоносного похода на Персию велел своим воинам перевезти в Грецию каменную плиту и установить ее в качестве памятника в ознаменование его персидских побед. Плита была изготовлена еще при царе Артаксерксе и покрыта надписями, относящимися к правлению Дария III, с которым воевал Александр. Греки не дотащили плиту даже до побережья и бросили у дороги на окраине Аравийской пустыни. Позже римляне перетащили плиту в другое место и укрепили в проеме каменной арки как памятную веху царям и полководцам, владевшим бескрайними просторами Аравии. Со временем, поверх изначальной персидской клинописи, появились надписи греков, римлян, крестоносцев. Последние надписи принадлежали английским путешественникам и воинам, пожелавшим отметить свое покорение Аравийской пустыни. Есть там и имя человека, изменившего арабский мир – Т. Э. Лоуренс.

Лоуренс Аравийский (Томас Эдвард Лоуренс), археолог по образованию, разведчик по профессии, изощренный проводник британской колониальной политики, он стал национальным героем Англии в результате своей деятельности на Ближнем востоке. С 1914 г. он в чине лейтенанта служил при штабе в Каире, участвовал в турецких событиях. Это он изменил на аравийском полуострове судьбу I мировой войны и помог арабам освободиться от турков. По заданию своего командования он проводил рейды в тылы турецкой армии и разрушал средства связи. Действуя под личиной мятежного партизана, верного друга арабов, Лоуренс сумел добиться расположения арабских племен и стал вождем восстания бедуинов против турков. Он научил арабов пользоваться взрывчаткой, стрелковым оружием, дал пулеметы, броневики! Аравийский полуостров, Средиземное и Черное моря, даже Украина входили в поле, где Лоуренс ткал саван Османской (турецкой) империи.

Он не был шпионом?! Он был больше! Лоуренс, по мнению многих, изменил лик земли, ход истории. 22 арабских страны обязаны ему независимостью! Арабы хотели сделать его императором. Лоуренса сравнивали с Наполеоном.

Лейтенант Лоуренс возвратился в Англию полковником. Как специалист по арабским проблемам, он был правой рукой Черчилля. Но политик из него не получился. Арабам не мог дальше помогать, те посчитали его изменником. В начале 20-х годов он стал не нужен ни тем, ни другим. СССР, подписав с новой республиканской Турцией договор о дружбе и братстве (!) официально считал врага Турции Лоуренса и своим врагом, английским шпионом.

О Лоуренсе масса фильмов, как о шпионе, но официальный Лондон это отрицает. Ромен Ролан использовал Лоуренса как прототип, описывая английского парня появляющегося то там, то там. Джеймс Олдридж английский писатель, лорд, бывший членом коммунистической партии Великобритании, в книге «Герои пустынных горизонтов» сравнивает с Лоуренсом своего героя, оказавшегося между интересами арабских кочевых племен и английских нефтепромыслов.

После войны в мирной жизни Лоуренса преследуют мифы. Он возвращается в армию рядовым, мотористом в танковые войска.

В конце – писатель, философ. 1500 страниц воспоминаний «Семь столпов мудрости», «Восстание в пустыне» – сокращенный вариант в переводах. Дальше – переводит Гомера. Лоуренс разочаровался в своей деятельности в 30-х годах и стал пацифистом, не верил ни либералам, ни демократам, восхищался Лениным, интересовался Гитлером, создал общество примирения с Гитлером.

Погиб на мотоцикле при обстоятельствах, дающих основания подозревать убийство. В 1938 г. в Британской энциклопедии написано, что погиб при загадочных обстоятельствах (возможно участие русских). В 1934–35 гг. в Кембридже (старейший университетский город к северу от Лондона) готовили выпускников для службы в разведке СССР. Смерть Лоуренса приписывают им. Но все это было потом.

 

А перед войной безусловно компетентный английский король не мог не задумываться над тем, что желаемая приватизация России вызовет отчаянное сопротивление бывших владельцев на длительный период вплоть до их смерти. Так зачем же ждать? Раз уж требуется ликвидация всех собственников на территории России, то быстро и надежно это можно сделать только физическим уничтожением всех от царя и дворян до купцов, ремесленников и кулаков. Всех, кто владеет землей, недвижимостью, орудиями производства, накопленными ценностями. И, чтобы не иметь двойной мороки, сразу же убить всех, кто может претендовать на право их владения после ликвидации собственника, то есть наследников, членов семей, всех до единого. Не спешите ужасаться чудовищности этого предположения, ниже вы прочтете, что именно этому учил владык Макиавелли за четыреста лет до Первой мировой войны. Кто это сделает? Тайное «оружие». Его следует готовить загодя, тщательно обучить многому, в первую очередь подготовить работников спецслужб из интернациональных кадров для работы на чужих территориях. Английская разведка отслеживает группы, созданные Германией из русских и прочих социал-демократов для подготовки пропагандистов-диверсантов, «подкованных» идеологией. Но Англия должна не только контролировать известные ей прогерманские «кружки». Они должны стать частью её стратегии.

Германская социал-демократия – колыбель и авангард интернационального движения в Европе – тесно связана с российскими революционерами. Её удобно использовать для подрыва Германской и Российской империй. Опыт Английской и Французской революций в сокрушении монархий полезен, но в современных условиях немного устарел.

От всевидящего ока английской разведки не мог ускользнуть гениальный политический авантюрист и финансовый стратег Парвус. Его вклад в изменение лика земли заслуживает большего внимания, чем подвиги Лоуренса Аравийского. Ему приписывают идею реализации мировой революции путем захвата мировой финансовой системы. Но трансформация монархического владения собственностью в финансово-экономическое господство – мечта буржуазии – смогла быть реализована только тогда, когда монархи решили сами стать буржуями по совместительству. Медичи были монархами и банкирами уже в средние века. Королева Елизавета на паях с другими английскими богачами финансировала разбойничью акцию Френсиса Дрейка (отсюда надо вести счет «акционеров» и «акционерных обществ»). Монархи давно перестали считать предпринимательство грязным делом. Но финансовое владычество в мировом масштабе до появления Парвуса было невозможным. Однако создается впечатление, что кто-то до сих пор заинтересован в том, чтобы его имя оставалось в тени. Даже подлинность его имени оспаривается.

Парвус. Что о нем известно?

Родился в 1867 г. в еврейской семье в городишке Березине под Минском. Версия о том, что подлинная его фамилия Гельфанд, считается не доказанной. Отрочество и юность его прошли в Одессе, где в 1885 году в возрасте 18 лет он окончил гимназию. Продолжил образование в Европе, закончил полный курс экономики и финансов в Базельском университете в 1891 г. Профессиональные навыки финансиста получил работая в банках Германии и Швейцарии. Здесь познакомился с мировым уровнем финансового кровообращения, изучал «Капитал» Маркса и историю экономики России. Марксизм его заинтересовал всерьез. Ему приписывается выбор России для начала «мировой революции», которую он понимал как создание и взятие под контроль мировой финансовой системы. Такую мировую революцию он считал средством для достижения мирового господства. Мне кажутся наивными те люди, которые считают, что во главе такого мира он видел себя. Логичнее предположить, что он готовил свой план для того, чьей поддержкой потом заручился и на кого работал всю жизнь.

Англо-японский союз, заключенный 30 января 1902, имел в виду обоюдные цели против России и закрепление позиций и «специальных интересов» союзников в Китае и Корее. Договор предусматривал условия взаимопомощи стран в военных конфликтах, а также поддержку США. Японии этого было достаточно, чтобы начать войну с Россией (1904-1905 гг.). Вот тут-то Парвус и удостоился получить от японцев два миллиона фунтов стерлингов на подрывную деятельность в России. Вряд ли он представился им как «отец русской демократии», кто-то должен был его рекомендовать и поручиться за целевое использование денег. На эти деньги Парвус организовал «Советы», возглавив Петербургский, он не без оснований считал, что достаточно захватить власть в столице, а периферия подчинится. Через советы он распространял антивоенные настроения, организовал диверсию на Тихоокеанском флоте. Став «отцом» революции 1905 года, он попутно ограбил (с участием Красина) отделение Волжско-камского банка в Петербурге. Это Парвус устроил 9 января 1905 г. «Кровавое воскресенье», поручив своим боевикам во время мирного шествия открыть огонь по солдатам, спровоцировав их стрелять в демонстрантов. Он передал за границу деньги Ленину на проведение III съезда РСДРП в Лондоне и выпуск газеты «Вперед». Его «советы» организовали восстания на броненосце «Потемкин» и крейсере «Очаков», в Кронштадте, Свеаборге, Севастополе, Обуховскую стачку, остановившую выпуск 14-дюймовых орудий для вооружения русских кораблей. Грабежи банков тоже его работа, финансист ведь по образованию. Парвус считается учителем и наставником Ленина, единственным его непререкаемым авторитетом, хотя был всего на год старше. Симптоматична и смерть их в один год (1924). «Мавры сделали своё дело, мавры могут уходить».

После поражения в Русско-японской войне Россия стала больше уделять внимания внутренним делам. Арест и ссылка Парвуса на каторгу в Сибирь, как это ни удивительно, способствовали скачку его карьеры. Каторга – не место для таких. Сбежав с этапа, каторжник Парвус получил высокую должность советника правительства Турции по экономике и финансам. Какая нужна протекция и легенда! Здесь он стал другом Энвер-Паши военного министра младотурецкого правительства. Здесь он обрастает связями с крупнейшими финансовыми и промышленными кланами, создает банки и быстро богатеет (?!). Здесь он отшлифовывает свой (?) план «мировой революции», не теряя из виду Ленина, на которого рассчитывает свалить всю рискованную и грязную работу. Он показывает часть этого плана немцам в Берлине как план уничтожения Российской империи и просит на него всего 50 миллионов немецких марок.

Гвардия Парвуса: Ленин, Троцкий, Урицкий, Володарский, Ганецкий, Иоффе связывала российскую социал-демократию с немцами.

Ганецкого, который изучал финансы в университетах Берлина, Гейдельберга и Цюриха, Парвус вызывал в 1915 году в Стокгольм, где размещался центр немецкой разведки, осуществлявший подрывную деятельность в России через РСДРП. В марте 1917 г. в том же Стокгольме Ганецкий в составе заграничного бюро ЦК РСДРП осуществлял переводы денег от немцев большевикам. Парвус связал Ганецкого с рядом европейских банков, что дало основание после Октября назначить его в Народном комиссариате финансов главным комиссаром банков.

19 апреля 1918 г. На Силезском вокзале Берлина Парвус встречал делегацию полпредства рабоче-крестьянского правительства, которую возглавлял его любимый ученик А. А. Иоффе. В составе делегации были: Я. С. Ганецкий, Л. Б. Красин (нарком торговли), В. Р. Менжинский (нарком финансов и заместитель председателя ВЧК, направлен в Берлин Генеральным консулом РСФСР). На следующий день в особняке посольства бывшей Российской империи Парвус принимал финансовый отчет за полугодие их деятельности по изъятию ценностей в России. Результаты были ошеломляющими. Только золотых монет чеканки 1897 года – первого года выпуска золотых монет в России – было изъято без малого 80 % их отштампованного количества на сумму 265 миллионов рублей. И это монетки, которые за 20 лет могли широко распространиться, и которые легко можно было запрятать! Вот это пылесос! Аналогичная картина по годам последующих выпусков золотой и серебряной монеты. Изделия из драгоценных металлов оценить просто было невозможно, их учитывали в тысячах пудов. Что уже говорить о слитках русского золота в государственных хранилищах, об иностранных золотых активах, хранившихся в банках, о коллекциях музеев и частных собраний, которые взяты под контроль, но еще не оприходованы. Представлены были данные и о запасах пушнины, леса, металлов, зерна... Тем не менее, известно, что Парвус сказал: «Мало!». Учтенное на 2,5 миллиарда в золотых рублях было распределено по планируемым статьям расходов, в том числе немцам за субсидии и на содержание армии. Львиная доля на мировую революцию – неизвестно кому (!). После этого он устроил встречи делегатов с немецкими банкирами и промышленниками. Ганецкий оставил воспоминания, в которых написал об этом: «...Делегация наша не так уж плохо вела переговоры. Их результатом было подписание дополнительных соглашений к Брест-Литовскому договору, которые точно определяли размер выплаты по финансовым претензиям Германии, но в то же время обеспечивали полную независимость Советской России в области внутренней экономической политики».

Но уже тогда Менжинский принимал из России, направленные в Германию в адрес Генконсульства РСФСР ценные грузы, часть которых оставалась в Швейцарии. Их судьбу контролировал на месте лично Дзержинский, обеспечивая необходимую секретность. А в Германии вместе с ценностями Менжинский принимал «дипломатические» контейнеры с литературой и листовками на немецком языке и... оружием. Они предназначались в помощь немецкой социал-демократии для сокрушения… Германской империи (!?). Два высших руководителя большевистских спецслужб проводили отчаянно рискованные операции за спиной немецкой разведки. Возможно ли было их планирование и успешное проведение без участия профессиональной разведки третьей стороны?

Мог ли не знать об этом Парвус? Можно ли было самим, едва держась на немецких штыках подрывать свою кормушку? Или изначально у большевиков был второй донор, с которым был разработан план в полном объеме, где предусматривалось такое продолжение?

 

По сравнению с англичанами немцы идеологически менее гибки и организационно прямолинейны. Если предположить, что план Парвуса в целом был разработан в Лондоне, то вообще выстраивается стройная картина. Англия могла использовать в своих целях группы «профессиональных революционеров» из немецких, русских и других социал-демократов, в том числе и против Германии. В Англии готовить из них работников спецслужб – опору власти, а в Европе «помогать» Германии более гибкому обучению агитаторов. Это сложная задача. Агитатор – это тонкая и рисковая профессия. Уметь сорвать выступление неугодного оратора из враждебного лагеря, высмеять его разумные доводы, перетянуть на свою сторону аудиторию, заразить ее неистовым энтузиазмом – вот настоящее искусство профессионального агитатора.

Генерал А. И. Деникин, сам умевший говорить и оставивший значительное мемуарное наследство, описал свою встречу с таким профессионалом. «Какая беспросветная тьма! Слово рассудка ударялось как о каменную стену. Когда начинал говорить какой-либо офицер, учитель или кто-нибудь из «буржуев», к их словам заранее относились с враждебным недоверием». Но вот появляется оратор полуинтеллигент в солдатской шинели и сразу располагает к себе слушателей тем, что говорит о возврате из казны крестьянам и рабочим их убытков за сто прошлых лет из буржуйских состояний и банков. «Товарищ Ленин к этому уже приступил». И каждому слову его верили, даже тому, что «на Аральском море водится птица, которая несет яйца в добрый арбуз, и оттого там никогда голода не бывает, потому что одного яйца довольно на большую крестьянскую семью». Он как будто воспроизводил «на революционный манер» проповедь в сельской церкви:

– Братие! Оставим все наши споры и раздоры. Сольемся воедино. Возьмем топоры да вилы и, осеня себя крестным знамением, пойдем вспарывать животы буржуям. Аминь.

Толпа гоготала. Оратор ухмылялся – работа была тонкая, захватывавшая наиболее чувствительные места народной психики».

Этому их учили: надевать солдатскую шинель, что говорить, а главное – как. Не зря с конца XIX века в Европе работали организации русских «революционеров», которые проводили периодически съезды и конференции, на которых шел отбор и специализация кадров, отрабатывались стратегические и тактические вопросы захвата власти в России. Царская «охранка», как и положено, имела своих людей в отделениях «революционеров». В 1918 году в Москве вышла книга «Большевики. Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 год бывшего Московского Охранного Отделения», в которой достаточно информации, чтобы не сомневаться в том, что царь был «в курсе» и мог бы, будь на то у него воля, «достать» их и за границей. Летом 1903 года в Лондоне на II съезде РСДРП было представлено 26 групп, в том числе еврейский Бунд, требовавший полноправного, а не автономного, вхождения в организацию. III съезд состоялся весной 1905 года в том же Лондоне без меньшевиков. Он уже знал задачу, отмеченную в документах съезда, «ликвидацию всего сословно-монархического режима» (!) и знал, что при захвате власти будет Временное правительство (в 1905 году, откуда?! – А.), с которым они не должны делить власть, а «должны оставаться партией крайней революционной оппозиции». IV съезд – в 1906 в Стокгольме. Он «наметил основные базы предстоящей революционной борьбы», не забыв деревню и профсоюзы, объединился с Бундом и латышами. V съезд – в 1907 году опять в Лондоне, 303 (!) делегата от 145 организаций, из которых 30 Бунда, 8 польско-литовских, 7 латышских. О чем гуторили: «никаких отступлений от программы и тактики, общий натиск на либеральную буржуазию, дискредитация Государственной Думы, пропаганда, агитация в армии, профсоюзы, боевые дружины партии – распустить, организовывать вооружение масс».

Английский писатель Г. Уэллс писал: «Для того чтобы познакомиться с большевистскими идеями, нет надобности изучать русский язык. Вы найдете их полностью в лондонском «Плебсе» или нью-йоркском «Либерейторе» в тех же самых выражениях, как в русской «Правде». «Он (Ленин) превосходно говорит по-английски».

 

Париж, Лондон, Вена, Краков, Женева... они свободно чувствовали себя везде и для координации действий собирались часто. С 20 февраля по 3 марта 1915 г. и с 20 по 22 марта в Берне состоялись две конференции заграничных секций РСДРП с участием Ленина, Радомысльского (Овсей-Гершон Аронов Радомысльский, он же Григорий Зиновьев), Трояновского – все с женами, представителя лондонской секции Меер Валлаха (он же Максимович, он же Литвинов, будущий министр иностранных дел СССР), семи представителей швейцарских секций (в том числе Женевской, Бернской, Цюрихской, Лозаннской... это в маленькой Швейцарии!) и других.

Кстати, в Лондонской «секции» с другими латышами проходил подготовку будущий шеф советских чекистов Экаб Петерс, который, несмотря на свое низкое происхождение, смог жениться на английской дворянке по имени Мэй, а направлен был в Россию только после Февральской революции с блестящими профессиональными навыками работника спецслужб. С Лондоном тесно связан и латыш Ян Антонович Берзин (он же Зиемел, 1881-1941) делегат V (Лондонского) съезда РСДРП, с 1908 г. в эмиграции. В 1917 - член ВЦИК, в 1918 - полпред в Швейцарии, 1919-20 - секретарь Коминтерна, 1921-25 - в полпредстве Англии. Еще один латыш, знаменитый чекист Я. К. Берзин (Петерс Кюзис) был начальником Разведуправления Генерального штаба, давал задания Рихарду Зорге выяснять планы германского фашизма на Дальнем Востоке и намерения его союзника Японии в Китае Монголии и СССР.

По вопросу о задачах агитации на основании доклада Ленина на первой конференции было принято и записано: поставить исходным пунктом всей революционной деятельности поражение войск своей (!) страны. На второй конференции в резолюциях для большей планомерности пропаганды устанавливались следующие положения:

«О характере войны.

Современная война имеет империалистический характер. Эта война создана условиями эпохи, когда капитализм достиг высшей стадии развития;... когда колониальная политика привела к разделу почти всего земного шара; когда производительные силы мирового капитализма переросли ограниченные рамки национально-государственных делений; когда вполне созрели объективные условия осуществления социализма.

О лозунге «защиты отечества».

Действительная сущность современной войны заключается в борьбе между Англией, Францией и Германией за раздел колоний и за ограбление конкурирующих стран и в стремлении царизма и правящих классов России к захвату Персии, Монголии, Азиатской Турции, Константинополя...»

О защите отечества, указанной в заголовке раздела, в документе ни слова, кроме цитаты «рабочие не имеют отечества» со ссылкой на «Коммунистический манифест» (на этом основании Ленин везде объяснял почему социалисты ни при каких обстоятельствах не должны защищать интересы государства). Зато есть кое-какая ясность относительно «перерастания» капитализмом государственных границ, передела колоний, надежды России на приобретение Константинополя и актуальных целей «русских» революционеров в плане ограбления конкурирующих стран (в чью пользу: Англии или Германии?) путем поражения войск своей страны. Но это был второй эшелон бойцов невидимого фронта, который должен был выступить вслед за первым.

А первый был подкупом и обманом сформирован в ближайшем к царю недовольном им окружении. Его задачей было подготовить «декорации», чтобы заставить царя отречься от престола и создать временное правительство. Он состоял из небольшой группы высших военных чинов и буржуазных аристократов. Это были ключевые фигуры, но недальновидные:

* Они не понимали, что отречение царя освобождало отприсяги всех уставших на войне солдат, чем практически ликвидировало армию.

* Они не учитывали уроков истории, из которых вытекает, что в условиях войны развал армии неминуемо приведет разоруженное государство к захвату его противостоящим ему монархом.

* Они не видели, что для физического уничтожения их самих уже был подготовлен второй эшелон профессионалов-ликвидаторов.

 

Читаешь дневник его величества (е. в.) Николая II и диву даешься: о чем думал император всея Руси, верховный главнокомандующий войсками воюющей державы? О чем тревожится его душа, чем заняты мысли? Откроем дневник за две недели до отречения царя от престола (пояснения в квадратных скобках мои, – А.):

«15-го февраля, 1917 г. Среда.

У меня сразу сделался сильный насморк. В 10 час. принял ген.-ад. [генерал-адъютанта] Безобразова. В 11¹/₂ час. – к обедне. Завтракал и обедал Сашка Воронцов (деж.). Принимал и осматривал собрание рисунков и фотографий военной трофейной комиссии до 3¹/₂ час. Погулял. Погода была мягкая. Сегодня прибыл из Измайлова батальон Гвардейского экипажа и расположился в Александровке. В 6 ч. принял А. С. Боткина [личный врач семьи царя, не путать с С. П. Боткиным, чьим именем названы болезнь желтуха и больницы в Москве и Петербурге]. Вечером занимался.

Го февраля. Четверг.

С 10 час. принял: Ильина, Кочубея и Мосолова. В 11¹/₂ поехали к часам. Завтракал и обедал Н. П. Саблин (деж.). Посидел у Ольги, Марии и Алексея [дети царя]. Погулял с Татьяной и Анастасией [дочери]. Было 5^о мороза и тихо. В 9¹/₂ принял Протопопова.

Го февраля. Пятница.

Утром принял Барка и затем М. Граббе [командир конвоя е. в., генерал-майор]. Ездили к обеим службам. День был солнечный и морозный. Погулял с Татьяной и Анастасией. В 4¹/₂ принял Озерова. Завтракал и обедал Кутайсов (деж.). Вечером исповедывались.

Го февраля. Суббота.

Солнечный и морозный день. В 9 час. поехали с Татьяной и Анастасией к обедне и причастились св. [святых] тайн. Затем о. [отец] Александр Васильев приехал к нам и приобщил Ольгу, Марию и Алексея. В 12 час. принял Беляева. Погулял один. В 4 ч. у меня был Рейн. Ездили ко всенощной. Обедал Свечин (деж.).

Го февраля. Воскресенье.

В 10¹/₂ поехали к обедне с Татьяной, Анастасия тоже простужена. Завтракал и обедал Вилькицкий (деж.). Гулял один. До чая принял Балашова – члена Гос. Думы. В 6 ч. был кинематограф – видел конец «Таинственной руки».

Вечером у Аликс [так ласково царь называл супругу] собрались: Лили Ден, Н. П., Мясоедов-Иванов, Родионов и Кублицкий.

Го февраля. Понедельник.

Встал поздно. Утром был Воейков [дворцовый комендант, генерал-майор]. После десятиминутной прогулки принял Григоровича и полк. Данильченко, командира запасного батальона Измайловского полка. Побыл наверху у болящих. Завтракал и обедал Сандро (деж.) В 2¹/₂ принял депутацию от 8-го гренадерского Московского полка. Погулял. В 4 ч. у меня был Шаховской. В 6 ч. кн. Голицын и затем дядя Павел. Успел прочесть нужные бумаги до обеда.

Го февраля. Вторник.

Погулял полчаса. Погода была холодная и ветренная, шел снег. Принял Беляева, Покровского, Щегловитова, полк. Доброжанского и Крейтона, нового командира л.-гв. [лейб-гвардии] 1-го Стрелкового полка. Завтракала Елена Петровна. Посидел наверху у Ольги и Алексея, которому лучше. Погулял с Татьяной. В 4 ч. принял Танеева, в 7 час. Стаховича и в 9.45 Протопопова. Обедали Аня и Петровский (деж.)».

 

Итак, прошла неделя, царь гулял с детьми, обедал, принимал гостей, вел метеорологические записи, ездил молиться и исповедовался, «причастился святых тайн», осматривал собрание рисунков и фотографий, смотрел кино... Ни слова тревоги по поводу революционного положения в отечестве или беспокойства про поля сражений в мировой войне. Верховный главнокомандующий выезжает в Могилев, где расположена Ставка.

До отречения осталась одна неделя. Продолжим чтение дневника:

«22-го февраля. Среда.

Читал, укладывался и принял: Мамонтова, Кульчицкого и Добровольского. Миша [брат царя, великий князь Михаил Александрович] завтракал. Простился со всем милым семейством и поехал с Аликс к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на Ставку. День стоял солнечный, морозный. Читал, скучал и отдыхал; не выходил из-за кашля.

Го февраля. Четверг.

Проснулся в Смоленске в 9¹/₂ час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал все свободное время французскую книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилев в 3 ч. Был встречен ген. Алексеевым [нач. штаба Ставки верх. главнокомандующего] и штабом. Провел час времени с ним. Пусто показалось в доме без Алексея [царевича]. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай.

Го февраля. Пятница.

В 10¹/₂ пошел к докладу, который кончился в 12 час. Перед завтраком [кто-то] принес мне от имени бельгийского короля военный крест. Погода была неприятная – мятель. Погулял недолго в садике. Читал и писал. Вчера Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру.

Го февраля Суббота.

Встал поздно. Доклад продолжался полтора часа. В 2¹/₂ заехал в монастырь и приложился к иконе божией матери. Сделал прогулку по шоссе на Оршу. В 6 ч. пошел ко всенощной. Весь вечер занимался.

Го февраля. Воскресенье.

В 10 час. пошел к обедне. Доклад кончился во-время. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сен. Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино.

Го февраля. Понедельник.

В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское село [к семье], поскорее и в час ночи перебрался в поезд.

Го февраля. Вторник.

Лег спать в 3¹/₄, так как долго говорили с Н. И. Ивановым [генерал, глубокий старик], которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилева в 5 час. утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Вязьму, Ржев, а Лихославль в 9 час».

 

Все, прошла вторая неделя. Что изменилось в настроении царя на страницах дневника? Появились «прискорбие» по поводу участия в беспорядках армии и «отвратительное чувство» из-за «отрывочности нехороших известий». Но ведь «беспорядки» только начались. В чем причина отсутствия у императора связи и полной достоверной информации? Кто блокирует ее, кто, в конце концов, управляет страной? Исторические свидетельства дают все основания предполагать, что ряд ключевых лиц в стране действовали так, как будто они были подкуплены или обманом вовлечены в процесс свержения российского самодержца.

Полковник Анатолий Александрович Мордвинов, флигель-адъютант его величества государь-императора Николая II, в силу своего происхождения, воспитания и служебной карьеры, тесно связанной с царской семьей и высшим светом, а также по служебному положению при царе, должен был быть ближе многих других мемуаристов к пониманию истоков трагедии. В последние дни монархии он был непосредственным участником и свидетелем событий, происходивших в Ставке вокруг не просто государя, а верховного главнокомандующего вооруженными силами России. Вот что он пишет о начальнике штаба верховного главнокомандующего генерале Михаиле Васильевиче Алексееве: «Понимал ли генерал Алексеев государя настолько, чтобы любить его как человека, был ли предан ему, как настоящий русский своему настоящему русскому царю – вот те вопросы, которые я задавал себе неоднократно тогда и потом, и как тогда, так и потом, вплоть до настоящего времени, не мог себе с достаточной ясностью на них ответить...

Генерал Борисов, близкий друг М. В. Алексеева, в частных разговорах со мною уже после отречения неоднократно выражал сожаление, что государь «не сумел с достаточной силой привязать к себе Михаила Васильевича и мало оказывал ему особого внимания, недостаточно выделяя его, якобы, из других. Тогда все было бы, конечно, иначе», неизменно, с полным убеждением, доказывал мне Борисов».

«Генерал Лукомский и другие, говоря в своих воспоминаниях об отъезде государя из Могилева, останавливаются на одном предположении, «что, находясь в Могилеве государь, якобы, не чувствовал твердой опоры в своем начальнике штаба Алексееве и надеялся найти более твердую опору в генерале Рузском в Пскове».

По дороге в Царское село Мордвинов отметил, что «лишь один Петроград с окрестностями бунтует, а кругом ведь спокойно....Вспомнилась мирная жизнь около тех станций, через которые мы проезжали, вспомнился и восторженно встретивший нас несколько часов назад пехотный эшелон, направлявшийся на фронт».

Но произошло смехотворное чудо. Достаточно было получить по дорожному телеграфу от какого-то поручика Грекова, назвавшего себя комендантом Николаевского вокзала, приказ императорскому поезду следовать не медля без захода в Царское прямо в Петроград на Николаевский вокзал в его, Грекова, распоряжение, чтобы император со своею свитой помчался обратно в Псков, где находился штаб северного фронта генерала Рузского. Но под защиту ли? Кто сделал так, что верховный главнокомандующий, император всея Руси, великия и малыя народы, царь польский, князь финляндский... бежал от поручика? Да этого поручика Грекова, если таковой вообще существовал на свете, надо было в генералиссимусы произвести!

 

Отречение.

Из Дневника Николая II (выделено мною – А.):

«1 марта (1917). Среда.

Ночью повернули с М. Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали... Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там!Как бедной Аликс должно быть тягостноодной переживать все эти события! Помоги нам господь! (О Грекове он даже не думает – А.).

Марта. Четверг.

Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы (т. н. ответственное министерство, ограничивающее власть царя – А.) будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение (как бесстрастно он об этом! – А.). Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем командующим (как посмели?! – А.). К 2¹/₂ ч.пришли ответы от всех (как поторопились! и связь работает! – А.). Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставкиприслали проект манифеста (у Алексеева как будто уже был заранее приготовлен проект отречения – А.). Вечером (в тот же день! – А.) из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин [члены Думы], с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест (все, отрекся, справились за один день! – А.). В час ночи уехал из Пскова (на Могилев в ставку – А.) с тяжелым чувством пережитого.

Кругом измена и трусость и обман!

Марта. Пятница.

Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилев. Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне. В 9¹/₂ перебрался в дом. Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается Миша отрекся. Его манифест кончается четырех хвосткой [демократический лозунг: «свобода, равенство, братство и Учредительное собрание»] для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше».

 

Создается впечатление, что кто-то явно управлял связью, ограничивая информацию царя и его приближенных только тем, что было нужно для его устранения. Запугали беспорядками, заставили отречься ради мира внутри страны и тут же дали понять, что отречение оправдало ожидания: «в Петрограде беспорядки прекратились».

Но связи по-прежнему не было. Мордвинов пишет:

«Узнать что-нибудь о жене и дочери – было немыслимо, так как никакой связи с Гатчиной еще не было.

Под утро я вспомнил, что справки о судьбе семьи графа Фредерикса (министр императорского двора, генерал-адъютант 78-ми лет – А.) удалось получить через генерала Вильямса, английского военного представителя в Ставке, и решил обратиться к нему; от него, как говорили, ездили ежедневно курьеры в Петроград и он многим уже успел помочь снестись с родными.

В этот день я был дежурным и нашел случайно генерала Вильямса, ожидавшего приема у его величества в зале перед кабинетом государя. Он очень любезно согласился исполнить мою просьбу и, записав адрес моей жены, обещал ее уведомить, что у меня все благополучно и что я надеюсь скоро вернуться.