Взаимоотношения СССР со странами социалистического содружества(1956 – 1991 гг. ).

Отношения СССР со странами «социалистического содружества». Концепция «свободы выбора», отказ от «доктрины Брежнева» в отношении стран Восточной Европы и вывод советских войск из бывших зон влияния СССР в Европе способствовали стремительному развитию событий в странах «социалистического содружества».

В странах Центральной и Юго-Восточной Европы под давлением оппозиционных коммунистам сил и при активной поддержке западного мира в 1989-1990 гг начали происходить антикоммунистические революции, демонстрируя «эффект домино». В большинстве стран переход власти к оппозиции произошел бескровно, во время так называемых «бархатных» революций.

Так было в Польше, Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Албании. Германская Демократическая Республика 3 октября 1990 после победы на парламентских выборах оппозиции была включена в состав ФРГ. Кровопролитным этот процесс был в Румынии, а распад Югославии сопровождался гражданской войной.

В 1990-1991 гг СССР постепенно утрачивал свои позиции в странах Центральной и Восточной Европы. Новые лидеры этих стран под лозунгом «возвращения в Европу» переориентировались на Запад. Этому способствовали и такие шаги советского руководства, как переход в 1990 г. в расчетах со странами СЭВ на мировые цены и свободно конвертируемую валюту, что серьезно сказалось на всей системе «экономической взаимопомощи». Сошел на нет и сотрудничество бывших соцстран в рамках Организации Варшавского Договора.

С весны 1991 г. СССР пытался строить отношения с бывшими партнерами на двусторонней основе. В проекты договоров по настоянию советской стороны включался пункт, согласно которому одна из сторон не имела права вступать в союзы, направленные против другой стороны, а также размещать на своей территории иностранные войска. Однако бывшие союзники уже не желали идти на ограничение своего суверенитета и не соглашались на документальное подкрепление договоренностей о нераспространении НАТО на восток.

81 КУЛЬТУРА 20 века

— радикально новые и прежде неизвестные типы худож. и филос. самовыражения: техн. виды искусств (кино, позднее дигитальные искусства), фундаментальные научные теории, глубочайшим образом преображающие филос. методы и худож. мышление. В структуре и типологии К. 20 в. не менее показательны и “зияния”, т.е. исчезновение либо маргинализация видов, типов, жанров искусства и мышления, к-рые прежде играли в системе культуры чрезвычайно существенную роль. Так, резко сокращается значение реалистич. изобразит, искусства (к-рое ограничивается рамками обывательского салона и идеол. обслуживания нек-рых тоталитарных режимов). При явном разрастании сферы эзотерически-оккультных практик и теорий (в основном тяготеющих к сфере массовой культуры при всей своей предполагаемой элитарности) сокращается и маргинализируется сфера “большого” религ. мышления и серьезной теологии.

Социальная стратификация смыслов и ценностей культуры имеет, очевидно, тот же истор. возраст, что и классовое расслоение; однако такой специфический структурный феномен, как массовая культура, выделяет 20 в. среди прочих исторических эпох. Массовая культура резко отличается от прежних низовых форм тем, что она опирается на достижения самой передовой технологии даже в большей степени, нежели элитарные формы искусства 20 в. Более того, в сфере массовой культуры (поп-музыка, развлекат. кинопродукция, мода, бульварная и желтая пресса и пр.) используются мощные потенциалы социологии, психологии, менеджмента, политологии и др. обществ, и антропол. дисциплин. Массовая культура уникальна как искусство манипуляции элементарными “дочеловеческими” реакциями и импульсами (“драйвами”) масс людей, использующее самые рафинированные достижения культуры (технологии и науки). Факт, что высокая культура как бы обслуживает “докультурные” потребности и устремления (подсознат. силы, связанные с эросом, желаниями господства и инстинктами разрушения и агрессии), чрезвычайно показателен для 20 в. Типологически его культура выстраивается вокруг главной проблемы эпохи: увязать между собой высокое, почти культовое отношение к культуре и культурности (как продуктам и орудиям антропной власти над реальностью) с радикальным и систематическим негативизмом по отношению к культуре и культурности. В течение века вырабатываются и всеядные культурные элиты, к-рые признают за культурные ценности как классику авангардизма, так и почтенные академически-музейно-консерваторские суперценности. Однако вплоть до успешной инсти-туционализации авангарда во вт. пол. столетия конфликт между “культурой культурности” и “культурой бунта против культурности” был весьма драматичным на Западе.

Собственно культурная среда в нач. 20 в. обычно отказывалась видеть в революц. искусстве от Ван Гога до Пикассо нечто художественное, притом именно под предлогом предполагаемого отказа авангардистов от культурности (А. Бенуа, Шпенглер и др.). Когда же около середины 20 в. пришло время массированного обществ. признания (т.н. институционализация авангарда), то часть гуманистически настроенных культуропоклонников (Сартр, Адорно и др.) принимают и одобряют те ответвления авангардизма, к-рым можно было приписать некий новаторский новый гуманизм экспериментального типа. Атрибутами нового гуманизма чаще всего объявлялись свобода духа, избавление от узкого европоцентризма и пресловутая “общечеловечность”, соприкосновение с новыми технологиями и фундаментальными идеями революц. наук и т.п.

Начиная с 30-х гг. на Западе возникают мощные информационно-социально-культурные инфраструктуры, к-рые встраивают классику авангарда (от фовизма до абстракционизма, в меньшей степени сюрреализм) в циклы функционирования музейной работы, университетского образования и науки, дорогостоящих правительственных программ и частных инициатив, в т.ч. исследоват. и популяризаторского характера. Одним из важнейших факторов и инструментов институциона-лизации авангарда в середине века становится тезис, что это искусство “истинно человечно” (в отличие от исчерпавшей свой антропный потенциал прежней культуры), да к тому же еще оно — вершина нац., общеевроп. и/или общезап. культуры.

82.Конец формы