Опыт и богословие: два метода

В христианском богословии можно выделить два основных подхода к вопросу о взаимоотношениях между опытом и богословием:

1. Опыт является фундаментальным источником для христианского богословия.

2. Христианское богословие дает рамки для истолкования человеческого опыта.

Преобладает второй подход, который будет рассмотрен подробнее.

Опыт как главный источник

Мысль о том, что человеческий религиозный опыт - это главный источник христианского богословия, выглядит явно привлекательной. Она подразумевает, что христианское богословие имеет отношение к человеческому опыту, который представляет собой важнейшую общую черту всего человечества, а не исключительную прерогативу небольшой группы. Для тех, кого смущает "распыление на мелочи", этот подход имеет множество достоинств. Он предполагает, что все мировые религии оказались по существу человеческим откликом на один и тот же религиозный опыт, часто называемый "главным переживанием трансцендентного". Богословие, таким образом, представляет собой христианскую попытку размышления над общим человеческим опытом, осознавая то, что этот опыт лежит в основе и других мировых религий. Ниже мы вернемся к этому подробнее, рассматривая вопрос об отношении христианства к другим религиям.

Этот подход представляется также привлекательным для апологетов христианства, на что ясно указывают произведения Пауля Тиллиха и Дэвида Трейси. Если люди переживают один и тот же опыт, считают ли они его христианским или нет, христианское богословие может обратиться к этому опыту. Таким образом удается избежать проблемы согласования по поводу общей точки отсчета - она уже дана в человеческом опыте. Лучшим примером такого подхода, вероятно, можно считать собрание проповедей Пауля Тиллиха "Мужество быть", которое привлекло значительное внимание после своего опубликования в 1952 г. С точки зрения многих обозревателей, Тиллиху удалось соотнести христианское послание с общим человеческим опытом.

Этот взгляд, однако, не лишен некоторых недостатков. Наиболее очевидным бросается в глаза тот недостаток, что в действительности имеется мало эмпирических доказательств существования во всей человеческой истории и культуре "общего главного переживания". Эту идею легко постулировать, однако, практически невозможно доказать. Эта мысль получила свое наиболее зрелое и утонченное выражение в "эмпирическо-экспрессивной теории доктрины" (используя термин, употребленный видным йельским богословом Джорджем Линдбеком). В своей работе "Природа доктрины" (1984 г.), Линдбек проводит важный анализ природы христианской доктрины (см. раздел "Постлиберализм" в главе 4 данной книги).

Линдбек высказывает предположение, что все теории доктрины можно разделить на три основные группы. Познавательно-предположительная теория делает упор на познавательных аспектах религии, подчеркивая то, как доктрины функционируют в качестве провозглашений истины или информационных утверждений (см. раздел "Откровение как доктрина" в данной главе). Согласно эмпирическо-экспрессивной теории, доктрины можно охарактеризовать как непознаваемые символы внутренних человеческих чувств и отношений. Третью группу, в пользу которой высказывается сам Линдбек, представляет культурно-лингвистический подход к религии. Линдбек связывает эту модель с "правилом" или "регулятивной" теорией доктрины. В данный момент, особый интерес представляет для нас критика Линдбеком второго из этих подходов.

"Эмпирическо-экспрессивный подход", согласно Линдбеку, рассматривает религии, включая христианство, как общественные, культурно обусловленные проявления и утверждения предъязыковых форм сознания, настроений и чувств. Иными словами, существует всеобщий "религиозный опыт", который христианство (как и другие религии) стремится выразить в словах. Вначале приходит опыт; затем возникает богословие. Как утверждает Линдбек, привлекательность этого подхода

к доктрине основывается на целом ряде особенностей западной мысли конца XX в. Например, нынешнему интересу к межрелигиозному диалогу в значительной мере способствует предположение, что различные религии служат выражениями общего главного переживания, такого, как "выделяемое переживание встречи" или "непосредственное осознание трансцендентного".

Основное возражение против этой теории вытекает из невозможности ее доказать. Как указывает Линдбек, "религиозный опыт" представляется безнадежно туманной идеей. "Трудно или практически невозможно указать ее конкретные черты, однако, если это не сделать, то утверждения общности становится логически и эмпирически бессмысленным". Утверждения о том, что "различные религии по сути своей представляют разнообразные проявления одного и того же главного опыта Абсолюта", оказываются в конечном итоге не подлежащей проверке гипотезой, причем в немалой степени из-за трудности в обнаружении и описании этого "главного опыта". Как правильно указал Линдбек, это может означать, что "существует по крайней мере логическая возможность того, что буддист и христианин имеют по существу одну и ту же веру, хотя и выраженную, совершенно по-разному". Это теория сможет стать достоверной лишь в том случае, если удастся выделить общий главный опыт из религиозного языка и поведения и показать, что последние служат выражениями первого или, во всяком случае, откликами на него.

По указанным причинам второй подход к пониманию отношений между опытом и богословием начал терять приверженцев.