Скульптура эгинских фронтонов

Значительные изменения в годы ранней классики заметны не только в архитектуре, но и в скульптуре, также создававшейся по законам строгого стиля.

Голова с фронтона храма Афнны на Эгине. Мрамор. Начало V в. до н.э. Мюнхен, Глиптотека

На рубеже архаики и классики были изваяны статуи фронтонов храма Афины Афайи на острове Эгина. В 1901 г. там производил раскопки немецкий ученый Фурт-венглер, обнаруживший эти скуль­птуры и много декоративных фраг­ментов здания: акротерии, анте­фиксы, архитектурные детали. Ре­конструкция фронтонов, особенно восточного, показала, что их компо­зиции — новое слово в искусстве Эллады. Здесь уже достигнуто единство действия, преодолена ус­ловность разновременных сюжетов, свойственная ранее композициям, подобным фронтону храма Артеми­ды на острове Корфу. Совершеннее и достовернее изображения людей, более свободны и естественны их движения, хотя заметны еще ста­рые принципы симметрии и застылость центральных образов.

На обоих фронтонах изображена борьба ахейцев с троянцами в Троянской войне (XIII—XII вв. до н. э.). В центре композиции стояла Афи­на, помогавшая ахейцам. Полагают, что на восточном, основном, фронто­не демонстрировался первый поход на Трою как событие общеэллинского значения. На западном же фронтоне был представлен второй поход, в котором участвовали эгинские герои. Этим скульптор как бы указы­вал на важную роль острова Эгина в великом походе греков.

Фигуры западного фронтона были исполнены около 500 г. до н. э., в период, когда кровопролитная греко-персидская война только назре­вала. В своем искусстве греки всегда откликались на злободневные события, но стремились показывать не то, что происходило у них на глазах, а эпизоды из древней истории, которые стали уже легендарными, но были созвучны и близки тогдашним настроениям. Отчасти этим объясняется свойственная эллинскому искусству иносказательность — метафоричность широкого плана и особенная поэтичность греческих

произведений. В данном случае, обратившись к мифу о Троянской войне, ваятели, несомненно, хотели напомнить о былой победе и укрепить ве­ру в возможность одоления врагов-персов.

Поэзия эллинов того времени также насыщена возвышенными призы­вами к доблести и мужеству:

Вперед, сыны Эллады, устремитесь в бой! Освободите алтари родных богов, И прадедов могилы! Бой идет за все!

Эсхил. Персы

Поле фронтона над шестиколонным западным портиком заполняли статуи сражающихся воинов-гоплитов, а самое высокое центральное место занимало, как упоминалось, изваяние Афины. Двенадцать персо­нажей на западном фронтоне расположены симметрично: фигуры шесте­рых воинов слева зеркально повторены в композиции справа. В отличие от более ранних фронтонов, фигуры здесь одного размера, вне зависимости от того, в углах ли они помещены или в центре. Исключение состав­ляет лишь более крупное изваяние богини. Преодолена, таким образом, разномасштабность, свойственная ранним архаическим изображениям. Позы фигур подчинены композиции. Воины в центральной части фрон­тона стоят во весь рост, ближе к краям они показаны опустившимися на колени. В углах будто скованные, полулежащие в сложных и неудобных позах воины, умирающие от ран или вытаскивающие вражеские стрелы из своих тел. Обращенные лицом к зрителю, они как бы демонстрируют мужество и героическую смерть. В этом ощущается некоторая театральность, заметная и в архаических памятниках, в част­ности метопах храма в Селинунте.

Статуи здесь уже не плоскостно-рельефные, но круглые, не слитые с фоном, как раньше, а свободно стоящие на площадке фронтона. Однако наряду с этими признаками классического искусства в западном фронтоне сохраняются, как отмечалось, еще такие черты старого искус­ства, как симметричность и застылость.

Величавая и строгая Афина вооружена: в ее руках щит и копье, на голове шлем, на груди эгида — козья шкура с головой горгоны Медузы. Богиня, защищающая павшего ахейского воина от нападаю­щих троянцев, представлена такой, какой обрисовал ее великий поэт:

Дочь между тем Эгиоха — Кронида в чертоге отцовском Мягкий свой пеплос¹ сняла и струей его на пол спустила,— Пестроузорный, который сготовлен был ею самою. Вместо него же надевши хитон молневержца Зевеса, Для многослезного боя в доспехи она облеклася. Плечи себе облачила эгидой, богатой кистями, Страшною; ужас ее обтекает венком отовсюду, Сила в ней, распря, напор, леденящая душу погоня,

' Пеплос — в Древней Греции женская верхняя одежда из легкой ткани в склад­ках, без рукавов.

В ней голова и горгоны, чудовища страшного видом, Страшная, грозная, Зевса эгидодержавного чудо. Шлем свой надела, имевший два гребня, четыре султана, Образы ста градоборцев тот шлем золотой украшали.

Гомер. Илиада

В статуе Афины распределение объемов и форм тщательно проду­мано: справа — большой щит, слева -ч крупные складки одежды. Равно­весие компонентов хорошо согласовано с подчеркнутым во фронтоне равенством сил борющихся. И все же едва заметно, но показано тяготение Афины к ахейцам. Оно определяется положением рук со щитом и копьем, поворотом ног, слегка проступающим давлением на одежды согнутого колена.

В оформлении эгинских фронтонов большую роль играл цвет. Узоры одежд Афины, орнаменты на щитах воинов сверкали красками и позо­лотой. Архаика, проявлявшаяся в красочности, пестроте и яркости укра­шений фронтонов, еще напоминала о себе в этом раннеклассическом памятнике.

Очень выразительна фигура лучника в шлеме, очевидно, щеголя Париса, из-за которого началась война. Его изваяние отличается неко­торой архаической застылостью и слегка нарочитой, предназначенной для восприятия издали узорчатой орнаментальностью контура (хотя отдельные детали уже трактованы пластично и живо).

В «Илиаде» Гомера Парис выступает красивым, нарядным. Поэт описывает роскошные доспехи троянского воина:

Богоподобный Парис же, супруг пышнокудрой Елены,

Стал между тем облекать себе плечи доспехом прекрасным.

Прежде всего по блестящей поноже на каждую голень

Он наложил, прикрепляя поножу серебряной пряжкой;

Следом за этим и грудь защитил себе панцирем крепким

Брата Ликаона, точно ему приходившимся впору.

Сверху на плечи набросил сначала свой меч среброгвоздный

С медным клинком, а потом и огромнейший щит некрушимый,

Мощную голову шлемом покрыл, сработанным прочно,

С гривою конскою; страшно над шлемом она волновалась.

Крепкое взял и копье, по руке его тщательно выбрав.

Архаичность трактовки образов западного фронтона особенно от­четлива в лицах воинов. Щеки их слишком заметно круглятся, нет плавных, как будет позднее в классике, переходов от одного объема к другому. Архаическая улыбка оживляет лица, она воспринимается как своеобразный отблеск живой человеческой души — ее символ. Во всем — в резком сопоставлении форм и масс, в характере ликов — проступает интуитивно осознанная и воплощенная мастером гармония, которая заключается в сочетании условности скульптурных образов с обобщен­ными формами несущей их архитектуры. Конкретные, индивидуально неповторимые лица определенных людей резко бы с ней диссониро­вали. Возможно, отчасти этим достигается единство архитектуры и