И если он не нашел соответствующее поле знания, то это первый сигнал, что С его концепцией что-то не так.

И. Кант

Критика чистого разума [36]

 

Введение

"Без сомнения, все наше знание начинается с опыта; ибо чем же пробуждалась бы к деятельности способность познания, если не предметами, которые действуют (ruhren) на наши чувства и отчасти сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка сравнивать их, сочетать или разделять, и таким образом перерабатывать грубый материал чувственных впечатлений в познание предметов, называемое опытом? Следовательно, во времени никакое наше знание не предшествует опыту, оно всегда начинается с опыта" (1) [37].

Здесь хотелось бы обратить внимание читателей на словосочетание: "пробуждалась бы к деятельности способность к познанию". Оговоримся, что возможна и другая интерпретация, но можно предположить, что И. Кант имел в виду именно пробуждение способности к познанию, понимая под последним то, что заложено в сознании априори. Пробудить можно только то, что имеется и находится в скрытом, не активном состоянии.

Второй момент: "...сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка..." И. Кант употребил термин "побуждают", возможно, не случайно. Опытное знание только способствует возникновению представлений как формы познания для рассудочной деятельности в полном соответствии с логикой мышления. Это другое понимание содержания термина "познание".

"Но хотя наше знание начинается с опыта, из этого вовсе не следует, что оно все происходит из опыта. Вполне возможно, что даже наше эмпирическое знание имеет сложный состав и складывается из того, что мы воспринимаем посредством впечатлений, и из того, что наша собственная способность познания (только побуждаемая чувственными впечатлениями) привносит от себя самой, причем эту прибавку мы отличаем от основного чувственного материала только тогда, когда продолжительное упражнение обращает на нее наше внимание и делает нас способным к обособлению ее" (2).

И. Кант говорит о знании, состоящем из двух (по крайней мере) частей, одна из которых - это наша собственная способность познания и вторая - эмпирическое знание, которое побуждает, он опять это подчеркивает специально подобранным термином, нашу собственную способность познания. Продолжительное упражнение указывает на то, что имеется нечто, что способствует оперированию эмпирическим знанием. Слово "обращает", используемое И. Кантом, также не случайно, поскольку оно указывает на определенный характер действий как побудительных, заставляющих обратить на себя внимание и соответственно присутствующих в обязательном порядке во всяком эмпирическом знании и до него.

"Поэтому возникает вопрос, который требует по крайней мере ближайшего исследования и не может быть решен сразу, с первого взгляда: существует ли такое независимое от опыта и даже от всех чувственных впечатлений знание? Такие знания называются априорными; их отличают от эмпирических знаний, которые имеют апостериорное происхождение, именно в опыте" (2).

И. Кант задал риторический вопрос, поскольку ответил на него ранее. Да, такое знание существует, но здесь он подчеркнул, что оно отлично от эмпирического знания. Правда, слово "отлично" весьма многозначно, и в данном случае его можно интерпретировать именно как принципиально отличное.

"Поэтому в дальнейшем исследовании мы будем называть априорными знания, безусловно независимые от всякого, а не только от того или иного опыта. Им противоположны эмпирические знания, или знания, возможные только a posteriori, т.е. путем опыта. В свою очередь из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое. Так, например, положение: всякое изменение имеет причину, есть суждение априорное, однако не чистое, так как понятие изменение может быть получено только из опыта" (3).

И. Кант употребляет термины: "безусловно независимые", "противоположны эмпирическому знанию", "совершенно не примешивается ничто эмпирическое", что однозначно свидетельствует о том, что априорное знание это нечто принципиально отличное от эмпирического знания. При этом он делает оговорку, что априорное знание может быть не чисто априорным, "из априорных знаний чистыми называются те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое". Это означает, что априорное знание может зависеть от эмпирического знания.

Речь идет о таком всеобщем знании, которое выведено посредством индукции. В каком-то смысле оно также априорно. Но имеется в виду такое всеобщее знание, которое не имеет никаких исключений и не связано с эмпирическим всеобщим знанием.

"Следовательно, если какое-либо суждение мыслится с характером строгой всеобщности, т.е. так, что не допускается возможность никакого исключения, то такое суждение не выведено из опыта, а имеет силу абсолютно а priori" (4).

"В самом деле, откуда же сам опыт мог бы заимствовать свою достоверность, если бы все правила, которым он следует, в свою очередь опять были бы эмпирическими, следовательно случайными, в следствии чего их едва ли можно было бы считать первыми основоположениями" (5).

Из этого можно заключить, что априорное знание это всеобщие законы бытия (правила), которые не являются эмпирическими и случайными. Они "основоположены" и определяют эмпирический опыт и его достоверность. Другими словами, человек воспринимает эмпирический опыт и умеет им оперировать только потому, что знает до опыта эти законы. Дело за немногим: узнать как человек знает всеобщие законы, если они не связаны с эмпирическим опытом.

"...Если вы отвлечете от вашего эмпирического понятия какого угодно телесного или не телесного объекта все свойства, известные из опыта, то все же вы не сможете отвлечь от него то свойство, благодаря которому вы мыслите его..." (6). Далее И. Кант говорит о том, что мы мыслим именно субстанцию или то, что ей принадлежит. Подчеркнем мысль Канта, которая наилучшим образом, по нашему мнению, характеризует понятие a priori: это то, что мы можем мыслить, а не то, что является содержанием нашей мысли. Другими словами, хотя Кант и говорит о том, что a priori означает мыслить "...субстанцию или нечто принадлежащее субстанции" (6), согласно нашей точке зрения, это означает мыслить, в чем выражена природная способность, следуя законам бытия, a priori воспринимать и мыслить мир. Способность мыслить как "бы навязывается вашему уму" (6). Она и в самом деле навязывается, ибо без нее не может быть никакого общения с эмпирическим миром. И только в силу того, что способность мыслить существует с необходимостью и всеобще, как сама жизнь, она воспримется как данная богом, природой и как бы до опыта. Другое дело, что понятие "опыт" в данном случае вряд ли уместно. То, что существует в возможности, становится реальностью благодаря опыту, пробуждается им, закрепляется и развивается. До опыта еще не означает, что существует до опыта для конкретного частного человека, оно существует только в возможности. Хотя понятно, что для человечества, т.е. как совокупности людей, имеющих свою историю опытного проживания, оно существует как реальность. Можно согласиться с И. Кантом, что и для всего человечества, если иметь в виду его условное начало опытного проживания, a priori знание так же существует, но опять же только в возможности и только для вида "человек". Для субъекта природы другого вида возможность уже реализована. И в принципе она реализована как особость природы, ибо в противном случае природы не существовало. Но реализована эта возможность всегда для каких-то субъектов природы как носителей реализации этой возможности.

Другими словами, если природа является носителем возможности как a priori знания, то субъекты природы, в том числе и человечество, являются носителями реализованной возможности, которая существует в его эмпирическом опыте.

Однако, "...каким образом рассудок может придти ко всем этим априорным знаниям, и какой объем, значение и ценность они могут иметь" (7). И в самом деле, если a priori знание никак не связано с опытным знанием, то каким образом рассудок может узнать об этом знании и тем более исследовать объем, значение и пр. Можно сказать, что знает потому, что получается. Если человек может приобрести опытное знание, то эта возможность должна быть чем-то предопределена, и по всей видимости другим знанием, тем знанием, которое, естественно, имеется у человека или еще где-то как необходимость. Но в этом случае человек не знает самого знания, он только знает, что оно имеется, но ни его объема, ни значения, ни всего того, что связано с понятием "знание" ему неизвестно. И не случайно И. Кант чуть выше пишет: "Когда мы покидаем почву опыта, казалось бы естественным не строить тотчас же здание с помощью таких знаний и на доверии к таким основоположениям, происхождение которых неизвестно, а заложить сначала прочный фундамент своей постройки путем старательного исследования, именно путем предварительного решения вопроса, каким образом рассудок может придти ко всем этим априорным знаниям, и каким образом, значение и ценность они могут иметь" (7).

И в самом деле, каким образом, поскольку никак нельзя мыслить то, что не познаваемо или, по крайней мере, не узнаваемо и соответственно знать, имеет ли оно какую-либо ценность и значение. И. Кант и не ставит задачу иначе: априорное знание познаваемо, но только посредством самого же априорного знания. Он прибегает к помощи математики, математических знаний, которые всегда считались истинными. "Математика дает нам блестящий пример примет того, как далеко можно продвинуться вперед в сфере априорного знания независимо от опыта" (8).

Истинными математические знания считались только потому, что они брались как бы из не откуда, в частности, из божественного разума или просто из разума. И этого было достаточно, чтобы признать их истинными. В первом случае речь идет о божественно проведении посредством разума, во втором случае - о божественном проведении разума. Но и в том, и в другом случае природа такого знания не установлена. Отказываясь от опытного знания, в том числе и от математического (имеются в виду математические законы), И. Кант оставил за этой областью нечто, что принадлежит чистому рассудку и чистым понятиям, прекрасно осознавая, что истинным и значимым такое знание оказывается только благодаря опыту. Однако каково же само это знание, а не то знание, которое было переломлено посредством опыта. Речь идет исключительно о чистом знании, полученном чистым рассудком и в рамках чистых понятий. Понятие "чистое" в данном случае свидетельствует о непричастности к опыту.

Чистое понятие рассматривается И. Кантом в рамках аналитических суждений, что означает принадлежность предиката В субъекту А. В то время как в синтетических суждениях предикат В не принадлежит субъекту А. Отсюда ясно, что в аналитическом суждении есть все необходимое для рассуждения. И. Кант заключает: "...эмпирические суждения, как таковые, все имеют синтетический характер. В самом деле, было бы нелепо основывать аналитические суждения на опыте, так как, высказывая эти суждения, я вовсе не должен выходить за пределы своего понятия и, следовательно, не нуждаюсь в свидетельстве опыта. Суждение, что тела протяженны, устанавливаются a priori и вовсе не есть суждение опыта. Раньше, чем приступить к опыту, я имею все условия для своего суждения уже в этом понятии, из которого мне остается только извлечь предикат, согласно закону противоречия, и благодаря этому я в то же время могу сознавать необходимость этого суждения, которая никоем образом не могла бы быть указана опытом" (12).

Априорное знание оказывается самодостаточным, поскольку оно выводится как бы из самого себя. Понятно, что в этом месте рассуждения о чистых понятиях очень созвучны с рассуждениями о принципах выводного знания.

И. Кант пишет: все что должно случиться имеет свою причину. Однако, "...каким образом я прихожу к тому, что приписываю случившемуся нечто отличное от него, и узнаю, что понятие причины, вовсе не заключающееся в первом понятии, тем не менее связано с ними притом необходимо" (13). Это и в самом деле трудный вопрос. Если есть нечто, которое обусловливает данное явление, то каким образом его можно узнать. И. Кант не случайно задается вопросом, "...каким образом я прихожу к тому...". В данном случае "каким образом" это нечто, отличное от "я", от человека, от его сознания. Мы можем таким образом интерпретировать И. Канта. Нечто, посредством чего человек приходит к чему-то, и есть априорное знание, которое имеется до опыта и находится фактически вне, во всяком случае, опытного сознания человека. Сознание только старается постичь нечто, посредством чего оно познает, и что находится вне сознания.

Но И. Кант также оставляет за пределами человеческого сознания, или "я", нечто, к чему сознание приходит. Но к чему же приходит сознание? Оказывается к тому, каким образом сознание приписывает нечто случившемуся, т.е., как бы мы сейчас сказали, объективной реальности, или явлению. Слово "приписывает", по всей видимости, употреблено в данном случае не случайно. Приписывание еще не означает принадлежность. Приписывание случившемуся (явлению) нечто означает только то, что оно может не принадлежать данному явлению, и сознание только полагает, что оно может ему принадлежать.

Получается, что от сознания не зависит и существует самостоятельно как-то, каким образом сознание приходит к чему-то, так и то, к чему оно приходит. Это просто удивительно. За всю историю философии и до сегодняшнего дня все это принадлежало сознанию, которое определяло в какой-то степени и все то, что находится вне сознания.

Тем самым И. Кант выделяет в процессе познания как бы три части: нечто, что лежит за пределами сознания и что человек использует для познания, сам человек, точнее его сознание, или рассудок, мышление, и нечто, к чему человек приходит и что так же находится вне сознания.

Но И. Кант идет дальше. Оказывается его интересует не столько каким образом он приписывает, сколько каким образом он приписывает то, что отлично от него, т.е. реально принадлежит явлению. Однако каким образом сознание узнает, что оно приписало нечто, отличное от него. Другими словами, каким образом человек узнает, что он приписал объективному явлению нечто, что ему не принадлежит. Получается метаморфоза: сначала человек каким-то образом приписывает явлению какие-то качества, а затем каким-то образом узнает, что они могут ему и не принадлежать.

Но самое интересное другое. Каким образом человек вдруг узнает, что понятие причины существования данного понятия, вовсе не являющееся таковой, вдруг оказывается связанной с истинной причиной и притом самым прямым образом. И. Кант пишет не о причине как таковой, а именно о понятии причины как результате действия сознания. Понятие причины в самом деле может не соответствовать объективному содержанию причины, но то, что они связаны между собой, несомненно.

Можно только утверждать, что имеется причина, исходя из того простого рассуждения, что все имеет свою причину. Но последнее и есть аналитическое суждение, в то время как определение самой причины есть уже синтетическое суждение, поскольку оно в обязательном порядке исходит из опыта. Только выйдя за рамки понятия, можно определить его связь с другими понятиями и определить, насколько эта связь органична, оставаясь в рамках понятия, можно только расширить его, уточнить, но никак не прибавить новое знание.

Согласно нашей интерпретации, априорное знание есть активизированное знание. То, что оно не дает нового знание, как говорит И. Кант, может свидетельствовать о том, что это знание уже имеется, но в скрытом, латентном виде и развитие его может привести к полной актуализации этого знания. "...Аналитические суждения чрезвычайно важны и необходимы, но лишь для того, чтобы приобрести отчетливость понятий, требующуюся для уверенного и широкого синтеза, а не для того, чтобы строить действительно новое здание" (14). Обратим внимание на словосочетание "приобрести отчетливость понятий". Это означает, что сами по себе понятия существовали, но сознанию важно их понять, приобрести отчетливость, которая требуется для опытного знания, т.е. для уверенного (с практической точки зрения) и широкого синтеза. Далее у И. Канта вроде бы странная фраза: "...а не для того, чтобы строить действительно новое здание", невольно она сочетается с понятием опытного знания. Но термин "действительно" подсказывает, что в данном случае имелось в виду именно априорное знание.

И. Кант пишет, что "...все теоретические науки разума содержат в себе априорные синтетические суждения как принципы" (14). Ранее он писал об их различии (10). Получается так, что синтетические суждения, представляющие собой результат опытного эмпирического суждения, содержат в себе априорные суждения, но только как принципы синтетического суждения. Мы опускаем замечание, что теоретические науки есть плод разума, а последний оперирует только опытным знанием. Важно другое, опытное знание как предтеча теоретической науки содержит априорное знание, на основе которого и осуществляется синтетическое суждение. Так, все математические суждения имеют синтетический характер (14). Суждения, но не математические законы, или "основоположения". "...Синтетические суждения, правда могут быть усмотрены, согласно закону противоречия, однако не сами по себе, а таким образом, что при этом всегда предполагается другое синтетическое суждение, из которого первое может быть выведено" (14). Усмотрены значит выведены, но не сами по себе, не из себя самого, как это имеет место с аналитическими суждениями, т.е. с априорным знанием, а из другого (правильнее сказать других) суждения. Здесь налицо силлогистическое суждение, или выводное знание. Другими словами, синтетическое знание (потому оно и называется синтетическим) есть результат дедуктивного мышления. Оно безусловно отлично от чистой математики, где настоящие математические законы (основоположения по И. Канту) есть всегда априорное знание.

И. Кант пишет, что основоположения не могут быть познаны из закона противоречия, это чисто априорное знание, поскольку обладают необходимостью, которая никак не связана с опытом. Так, результат суммы двух чисел не есть аналитическое суждение. Сколько бы мы ни пытались понять, каков будет результат сложения, он не имеется в самом суждении. Необходимо выйти за рамки данного суждения, например, представить наглядно сколько будет, если к одному ряду вещей прибавить другой ряд вещей.

"Мы должны, как мы говорим, присоединить мысленно к данному понятию некоторый предикат, и эта необходимость связана уже с самими понятиями. Между тем вопрос состоит не в том, что мы должны присоединить мыслью к данному понятию, а в том, что мы действительно мыслим в нем, хотя и в смутной форме" (17). Другими словами, необходимость заложена в самом понятии, без этого понятие не могло бы мыслиться. Результат сложения двух любых чисел невозможен, если он не присутствует как необходимость в самом понятии. Но важно понять, что же действительном мы мыслим, что эта за необходимость, которую мы, оказывается, можем представить вполне наглядно. И. Кант пишет: "...задача состоит вовсе не в том, чтобы расчленять и таким образом аналитически разъяснять понятия, создаваемые нами a priori о вещах; в ней мы стремимся расширить a priori наши знания и должны для этого пользоваться такими основоположениями, которые присоединяют к данному понятию нечто не содержавшееся еще в нем..." (18). Задача в данном случае и заключается в том, чтобы присоединить посредством основоположений нечто, что не содержится в самом понятии. Но новое знание не содержит нечто, что к нему было присоединено. Оно с необходимостью содержит основоположенное знание, которое и позволяет расширить знание. Но знание априорное или синтетическое? По всей видимости и то, и другое, ибо априорное знание также мыслится. Знание заключает в себе априорные синтетические суждения как принципы, заключает И. Кант. Но "как возможны синтетические суждения a priori"? - вот главная задачи исследования чистого разума.

Хочется привести еще одну длинную цитату, в которой необходимо отметить два весьма интересных и важных для дальнейшего нашего рассуждения положения относительно априорного знания. "Человеческий разум в силу собственной потребности, а вовсе не под влиянием одной только суетности многознания, неудержимо доходит до таких вопросов, которые не могут быть разрешены никаким опытным применением разума и заимствованными из этого применения принципами; поэтому у всех людей, как только их разум расширяется до умозрения, действительно всегда было и будет какая-либо метафизика" (21).

Первое положение И. Кант пишет о внутренней, имманентной потребности разума в познании, не связанной с опытными потребностями. Не опыт и не потребности человека развивают человеческий разум, а наоборот именно внутренняя потребность разума в самопознании двигает опыт. Здесь И. Кант переворачивает пирамиду опытного знания и в ее основание помещает именно внутреннюю потребность разума в самопознании. По сути последнее становится основой и априорного знания, ибо только в силу присущей разуму внутренней способности к самопознанию и потребности в нем разум и доходит до того знания, которого нет в опытном знании.

Второе положение И. Кант замечает еще один важный момент: разум расширяется и расширяется до такого состояния, когда он начинает умозреть (зрение ума, т.е. познание индивидуальным разумом разума как общей категории). По крайней мере И Кант здесь имеет в виду развитие разума, но только индивидуального, а не разума вообще. Когда разум расширяется до умозрения, появляется философия (метафизика). Ее задача - получить знание именно о разуме, который в свою очередь ставит вопрос как возможно априорное знание. Философия как наука "...занимается не объектами разума, разнообразие которых бесконечно, а только самим разумом, только задачами, возникающими исключительно из его недр и предлагаемыми ему собственной его природой, а не природой вещей, отличных от него" (24). В данном случае заняться разумом означает исследовать задачи, определяемые его собственной природой.

Как возможна эта естественная склонность разума, каким образом и зачем возникает эта потребность мыслить самое себя? Именно из этого вопроса возникает, по И. Канту, идея особой науки, которая называется критикой чистого разума. "Разумом называется способность, дающая принципы априорного знания. Следовательно, чистый разум есть способность, содержащая принципы безусловного априорного знания" (24). И. Кант, по всей видимости, не случайно употребляет слово "способность" как некоторое такое свойство, которое не воспитано, а приобретено, заложено природой и существует как данность. Это слово соединяется с разумом и они представлены как идентичные понятия. Эта способность дает принципы знания, которые называются априорными. Слово "дает" означает, что эти знания заложены в способности, они там имеются и независимы от аналитического опыта. Но даже не само знание или знания, а только принципы этого знания. Конечно, эти принципы так же можно представить как знание, но И. Кант, по всей видимости, имеет в виду совсем другое, принципы как законы, по которым образуется уже априорное знание. Именно эта способность и называется чистым разумом в отличие от того разума, который называется аналитическим. И. Кант даже усиливает значение способности, как содержащей принципы безусловного априорного знания, т.е. знания, не связанного ни с какими условиями, присущими аналитическому мышлению.

"Я называю трансцендентальным всякое знание, занимающееся не столько предметами, сколько нашей способностью познания предметов, поскольку оно должно быть возможным a priori. Система таких понятий должна называться трансцендентальной философией" (25). Поскольку И. Кант употребил слово "не столько", это означает, что трансцендентальное знание включает в себя и знание предметов. Далее он вполне определенно говорит, что такая наука - трансцендентальная философия может содержать в себе в полном объеме как аналитическое, так и априорное знание. Основное внимание И. Кант все-таки сосредотачивает на способности познания предметов, поскольку оно в принципе возможно. В своем исследовании он ограничивается исключительно критикой чистого знания, которое, по его же словам, вообще не наука, а только пропедевтика к системе чистого знания. "Таким образом, в критику чистого разума входит все, что составляет содержание трансцендентальной философии: она есть полная идея трансцендентальной философии, но еще не сама эта наука потому, что в анализ она углубляется лишь настолько, насколько это необходимо для полной оценки априорного синтетического знания" (28). Эту цитату мы привели только для того, чтобы показать, насколько И. Кант представляет себе сложность поставленной задачи и насколько он сужает предмет своего исследования, точнее фокусирует свое внимание на той центральной, основной идее чистого разума, которая и должна в конечном счете привести к оправданию образования трансцендентальной философии и философии вообще.

"Таким образом, трансцендентальная философия есть наука чистого, исключительно теоретического разума, так как все практическое, поскольку оно содержит в себе побудительные мотивы, находится в связи с чувствами, которые относятся к эмпирическим источникам познания" (29). Ранее И. Кант говорил о наглядности как основе эмпирического мышления. Но если наглядность есть восприятие, в частности, взглядом, т.е. чувственным органом, то в этом случае чувственность есть основа непосредственного восприятия эмпирического мира. Последний побуждает человека к познанию того, что его побуждает, т.е. эмпирического мира. Этот мир побуждает человека к познанию исключительно только посредством чувств, что позволяет утверждать эту форму познания как особую, а именно связанную с практикой, анализирующем эмпирическую действительность. Другими словами, эмпирический мир воздействует на наши органы чувств и тем самым побуждает познавать его, но он является исключительно эмпирическим источником познания.

Эмпирический мир отличается от мира чистого разума как теоретического. Но отличается он особым образом, поскольку все-таки находится в единстве с миром чувственным. Да и вряд ли могло быть иначе. "...Существует два ствола человеческого познания, вырастающие может быть из общего, но неизвестного нам корня, именно чувственность и рассудок. Посредством чувственности предметы нам даются, а посредством рассудка они мыслятся" (29). Безусловно, предметы нам даются исключительно посредством чувственности, а затем они мыслятся. Как бы И. Кант ни старался их развести, они все равно оказались вместе, но каким-то странным образом. Сначала они выходят из одного корня, который не известен и, по всей видимости, находится даже за пределами трансцендентной философии, хотя вроде бы дальше не куда, во всяком случае следуя за размышлениями И. Канта о трансцендентной философии и чистом разуме. Но, с другой стороны, чувственное познание мира оказывается все-таки первичным. "...Это трансцендентальное учение о чувственности должно было бы составлять первую часть науки об элементах чистого разума, так как условия, под которыми предметы даются человеческому познанию, предшествуют условиям, под которыми они мыслятся" (30). Данное положение вступает в некоторое противоречие с идеей априорного мышления и всем тем, что было сказано И. Кантом ранее по поводу априорного знания и его отношения с эмпирическим знанием. И. Кант здесь употребил словосочетания "должно было бы...", тем самым как бы выразив сомнение, но затем все-таки высказался четко и определенно, употребив слово "предшествует", без какого-либо сомнения в первичности чувственного знания и вторичности мышления. Впрочем, толкование "первичность" и "вторичность" не менее сложная проблема, чем познание, и соотносить их друг с другом, во всяком случае, непосредственно вряд ли возможно.

Логическая противоречивость позиции И. Канта относительно некоего "единого ствола" с ветвями и их соотношения в парадигме первичности бросается в глаза. Так всегда бывает в области неопределенного знания, поскольку установить границы неопределенности и определенности очень трудно. И. Кант пытается установить эти границы в книге "Критика чистого разума", начиная анализ и исследования с трансцендентального учения об элементах.