Б. О пище чистой и нечистой (14:3-21)

Споры о причинах этих законов не прекращаются с дохристианских времен. Возможно, наиболее общепринятое из современных объяснений их состоит в том, что употреблять в пищу мясо некоторых животных запрещалось из гигиенических соображений. Так, по мнению ряда библейских комментаторов, мясо свиньи могло вызывать заболевание трихинозом, а мясо кролика - туляремией. Однако есть и другие данные, в свете которых подобные объяснения представляются маловероятными: 1) Иисус провозгласил, что всякая пища должна почитаться чистой (Мар. 7:14-23).

Это было подтверждено и в видении, данном Петру (Деян. 10:9-23), потому что к тому времени ученики, казалось, упустили из виду сказанное им некогда Иисусом на этот счет. Да и трудно поверить, что в ветхозаветные времена Бог был озабочен здоровьем Своего народа, а в новозаветное время Его это более не волновало. 2) Употребление в пищу мяса некоторых "чистых" животных может порой больше угрожать здоровью, чем церемониально "нечистых". 3) Наконец мы нигде не находим ссылок на "гигиенические соображения" как на причину соблюдения закона о чистых и нечистых животных.

Другое распространенное объяснение этого закона в том, что нечистые животные использовались язычниками при совершении ими религиозных обрядов. В пользу такой интерпретации приводится сказанное об этих животных во Втор. 14:3 - Не ешь никакой мерзости. Еврейское слово, переведенное в русской Библии как "мерзость", встречается и в других местах Второзакония, где упоминается о языческой религиозной практике, например, в 7:25. В самом деле, некоторые нечистые животные, к примеру, свиньи играли особую роль в языческих ритуалах. И все-таки такое объяснение вносит в вопрос слишком мало ясности! Кроме того, можно ведь привести и примеры противоположного характера. Скажем, мясо быка, который повсеместно в языческих религиях Ближнего Востока почитался как символ, евреям в пищу употреблять разрешалось.

Третье объяснение состоит в том, что чистые и нечистые животные олицетворяли собой понятия доброго и злого начал в человеческом сообществе. Но уже в устах ранних интерпретаторов Ветхого Завета оно звучало крайне субъективно и даже странно. Так, они объясняли, что пережевывание жвачки (14:6-8) олицетворяло размышление искреннего верующего над Законом. Или что овца (стих 4) чиста потому, что служила народу напоминанием о Господе, его Пастыре.

Такого рода "символическое толкование" едва ли представляет ценность, однако, в принципе интерпретация, исходящая из символов, может быть с известным успехом применена к чистым и нечистым (церемониально) животным.

Животные делятся на три класса: те, что живут на суше, те, которые обитают в воде, и те, чьей средой обитания является воздушное пространство. Высказывается предположение, что некоторые животные в каждой группе обладают всеми признаками, характерными для данного класса; но любое отклонение от "стандарта" переводит животное в разряд "нечистых". К примеру, нечистыми в своем классе являются хищные птицы, которые поедают мясо вместе с кровью, и те, что питаются падалью, тогда как чистыми считаются, вероятно, птицы, питающиеся зерном.

По мнению некоторых, здесь символизируются два "класса" людей - язычники, которые употребляли в пищу кровь, а также ели мясо животных, найденных ими мертвыми (стих 21), и израильтяне, не практиковавшие ни того ни другого. Однако исчерпывающий набор признаков, типичных для того или иного класса, порой нелегко установить.

Четвертое объяснение исходит из того, что различие между чистыми и нечистыми животными - довольно спорно и прихотливо, и что Бог установил разделение между ними, чтобы дать Израилю возможность выразить свои совершенно особые взаимоотношения с Ним даже в подходе к потребляемой им пище.

Из приведенных четырех объяснений предпочтительными кажутся третье или четвертое. Если чистые и нечистые животные действительно символизировали человеческое сообщество (третье объяснение), то законы о пище выполняли двойную функцию. Они служили наглядным воспитательным примером Израилю в его взаимоотношениях с Богом и другими народами, а также напоминали евреям о том, что они, как народ теократический, - уникальны в своем роде.

Втор. 14:3-8. Нелегко с точностью идентифицировать некоторых из животных и птиц, перечисленных в стихах 3-18. К первой группе здесь отнесены животные, обитающие на суше. Любое из них, которое имело глубоко раздвоенное копыто и жевало жвачку, можно было употреблять в пищу. Десять таких животных перечислены в стихах 4-5. Животное, которое отвечало только одному из вышеуказанных требований, считалось церемониально нечистым. К таким относились верблюд, заяц и тушканчик, а также свинья. Список этот скорее примерный чем полный.

Втор. 14:9-20. Из живущих в водной среде можно было есть только тех, которые имели перья (в значении плавников) и чешую. Все остальные объявлялись нечистыми.

Все, что летает, относилось к третьей группе и подразделялось на птиц (стихи 11-18) и насекомых (стихи 19-20). Как уже говорилось, нечистыми птицами - двадцать одна из них перечислена здесь, включая летучую мышь (нетопыря) - считались хищные и питающиеся падалью.

Все крылатые пресмыкающиеся (включая крылатых насекомых) были нечисты; существовали, однако, и чистые насекомые, например, саранча, сверчки, кузнечики, и их в пищу употребляли (в русской Библии они попали в разряд "чистой птицы" - стих 20).

Втор. 14:21. Употребляющий в пищу кровь осквернялся - с этим, вероятно, связано запрещение есть "мертвечину", будь то животное, птица или насекомое; ведь у мертвого животного не была должным образом отцежена кровь. Другим можно было есть мертвечину, но не Израилю - народу особому, святому у Господа.

Запрещение варить козленка в молоке матери его. Предполагают, что у хананеев существовал ритуал плодородия, в процессе которого они именно так и поступали. С этим, возможно, и связан данный запрет. Но, может быть, он объяснялся тем, что израильтянам не полагалось использовать то, что поддерживало жизнь ("козье молоко") в целях ее разрушения (толкование на параллельное место в Исх. 23:19; сравните Исх. 34:26).

В заключение еще раз отметим, что все эти законы о пище должны были напоминать Израилю о его особом положении в глазах Божиих. Прежде, чем приступить к еде, еврею надо было осознать, что жизнь его, в каждом ее проявлении, включая и принятие пищи, должна быть посвящена Богу. Далее: самое "меню" еврея должно было свидетельствовать язычникам об особых взаимоотношениях Израиля с Господом.

Как уже говорилось выше, в новозаветные времена Бог отменил ветхозаветные законы о пище (Мар. 7:14-23; Деян. 10:9-23). Однако и христиане должны свидетельствовать о своей особой близости с Богом, ведя чистую жизнь. Выражать эту близость они, в частности, могут в благодарении за пищу, потому что нет ничего из того, чем питается человек, что не было бы создано Господом, именно Он подает людям "хлеб их насущный" каждый день (1-Тим. 4:3-5).

Е. Закон о десятине (14:22-29)

Втор. 14:22-23. Установления относительно десятины с зерна и скота, которая шла на общинную трапезу перед главным святилищем, - были связаны с вышеупомянутыми законами о пище (стихи 3-21). "Съедать десятину" в присутствии Господа было для израильтян еще одним способом выразить свои особые взаимоотношения с Ним и зависимость от Него в повседневной пище. (О месте, которое изберет Он, чтобы пребывать имени Его там, толкование на 12:5; сравните также 12:11; 16:2,6, 11; 26:2.) Рацион евреев был ограничен не только в том смысле, что им можно было есть, но и в том, сколько еды они имели право оставлять для себя. Закон о десятине, с выраженной в нем заботой о бедных (14:28-29), повлек за собой дальнейшие постановления (15:1-18), в которых предусмотрены были нужды должников, рабов и всех тех, кто не имел средств к существованию.

Бог подчеркивал, что десятина для израильтян - нечто неизменно обязательное: "Отделяй десятину от всего". Прежде Моисей говорил, что их десятины предназначены для левитов (Чис. 18:21-32). Теперь он добавил нечто новое к установлению о десятине. Израильтяне должны были приносить часть своих десятин к главному святилищу и там съедать их в ходе общинной трапезы в присутствии Господа.

Возможно, речь здесь идет о другой десятине (десятине от оставшихся 90% урожая и пр.), часть которой должна была быть съедаема у святилища (остатки же шли в пищу левитам, обслуживавшим его; сравните Втор. 14:27). Так или иначе, назначение всего опыта было в том, чтобы научить евреев бояться (сравните 4:10) Господа, Бога их, во все дни.

Поедая всю эту пищу перед Ним, напутствуемые священниками, они должны были приучаться к мысли, что вся их еда (а значит и самая жизнь их) зависит не столько от их навыков ведения сельского хозяйства, сколько от Господних благословений. И таким образом они учились бы бояться Его, т. е. проникались бы сознанием, что лишь в повиновении Ему - залог их сытой и безбедной жизни сегодня и в будущем.

Втор. 14:24-27. В новой земле, однако, многие станут жить слишком далеко от будущего святилища, так что практически не смогут "пригонять" или приносить туда свою десятину. Таковым давалось право, продав ее за серебро, отправляться к главному святилищу; там, на месте, могли они купить на это серебро… волов, овец, вина или сикера, словом, всего, что пожелала бы душа их, чтобы затем есть и пить в присутствии Бога. (сравните с другой "уступкой" в 12:20-25).

Как "вино", так и "сикер" разрешались к употреблению - даже и в обряде богослужения. Словом "вино" передается евр. яйин, которое могло означать как пьянящий, так и безалкогольный напиток. Еврейское слово, передаваемое в русской Библии как "сикер" (секар), некоторыми переводчиками Священного Писания понималось как "крепкий напиток". Но такая трактовка вводит в заблуждение, так как исходит из предположения, будто "сикер" был напитком, подвергшимся перегонке.

Между тем, самый процесс перегонки не был известен на Ближнем Востоке до 7-го века от Р. Х. Так что "сикер" был, вероятно, своего рода пивом, известным еще древним египтянам и аккадцам, с невысоким содержанием алкоголя. (Однако и вино - яйин - выпитое в чрезмерном количестве, приводило к опьянению; например, Ис. 5:11; Прит. 20:1; а опьянение - это грех.)

Скорее всего одна семья не могла съесть всю десятину, и оставшееся должно было отдаваться левитам, обслуживавшим святилище. Таким образом и левиты, которые не имели собственного удела, обеспечивались пищей.

Втор. 14:28-29. Каждый третий год вторую десятину (сравните толкование на стихи 22-28) следовало не в святилище относить, а оставлять для прокормления левитов и менее обеспеченных членов общества.

"Пришельцами" называются в Библии чужеземцы, которые жили вместе с израильтянами. И хотя с ними следовало обращаться справедливо, все привилегии израильского гражданства на них не распространялись. Особо привлекается здесь внимание к нуждам вдов и сирот (сравните 24:19-21; 26:12-13).

Следуя этому повелению делиться с другими, израильтяне всегда могли бы жить в процветающем обществе и позволить себе быть еще более щедрыми, потому что Бог… благословил бы их во всяком деле рук их.

В Новом Завете прямого повеления давать десятину нет. Но в век Церкви верующие своими даяниями свидетельствуют, что Бог поддерживает их и заботится о них. Христианам надо давать "от щедрот своих", сознавая, что "кто сеет щедро, тот щедро и пожнет" (2-Кор. 9:6; 2-Кор. 9:7-9; 1-Кор. 16:1-2)

Глава 15

ГОД ОСВОБОЖДЕНИЯ (15:1-18)

А. Прощение долгов (15:1-11)

Втор. 15:1. Повеление относительно субботнего года или "года прощения" было высказано еще в Исх. 23:10-11 и в Лев. 25:1-7. Но в то время, как в тех стихах заявлялось, что в седьмой год земле следовало давать отдых и не засевать ее, о прощении долгов в них не упоминалось. Только тут Моисей выдвинул это требование. Слова "в седьмой год" по-еврейски переданы идиомой, которая в буквальном переводе звучит как "в конце каждого семилетия".

Закон о прощении долгов провозглашен во Втор. 15:1 и объясняется в стихах 2-11.

Втор. 15:2-6. Слова "простить долг" могли означать, что долг следовало простить полностью. Но могло это означать и другое - что долг не подлежал уплате лишь на протяжении седьмого года. Однако по прошествии его он должен был быть выплачен. В пользу второго предположения говорит тот факт, что на протяжении седьмого года, когда землю надо было оставлять под паром, должник-израильтянин не в состоянии был бы уплатить своего долга, но в последующие шесть лет у него такая возможность появлялась. (Долги иноземца - подразумевался иноземец, имевший в земле израильской доход от того или иного дела или промысла, а не "пришелец", (сравните 14:1-29), - прощению в седьмой год не подлежали; ведь его земля не лежала под паром, и он в этот год не лишался своего обычного источника дохода, как это было с любым из евреев.)

И все-таки, несмотря на убедительность приведенного аргумента, более вероятным представляется, что речь в упомянутом законе шла о полном и регулярном (раз в семилетие) прощении долгов. В пользу этого говорит несколько соображений:

1) Полное прощение более согласуется со щедростью, явленной Господом по отношению к Израилю. 2) Оно более соответствует сказанному в 15:9-11. 3) Регулярное (в каждый седьмой год) и полное прощение долгов, очевидно, служило подготовке израильтян к абсолютно необычным делам Юбилейного (50-го года, в который каждому предстояло получать назад свое "семейное владение", утраченное по той или иной причине (Лев. 25:8-17). 4) Регулярное прощение долгов не давало отдельным членам израильского общества впадать в нищету (Втор. 15:4а; сравните толкование на стих 11).

5) Предполагавшееся изобилие израильской земли тоже говорит в пользу регулярного прощения долгов. Израилю предоставлялась возможность стать богатейшим народом мира ("Ибо благословит тебя Господь", стих 46; сравните стих 6а). Богатство и процветание явились бы не следствием технических достижений еврейского народа, а наградой за его сердечную преданность Богу: Если только будешь слушать гласа Господа, Бога твоего, и стараться исполнять все заповеди сии (стих 5). Заявление Моисея, что ты будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы, было, в сущности, обещанием Израилю относительно его будущей выдающейся роли в мире (и господствовать будешь над многими народами).

Втор. 15:7-11. Здесь Моисей взывает к сердцу своих соплеменников-израильтян. Закон о прощении долгов (стихи 1-6) был направлен на то, чтобы вселить в них дух щедрости. Расчетливый еврей согрешит, если откажет в займе бедному брату своему (стих 7; сравните с "нищим братом" в стихе 9) из страха, что тот может не возвратить ему долга, потому что приближается седьмый год.

Ожесточать сердце и сжимать руку означало бы не доверять Господу и Его благословениям всех дел дающего. Возможно, именно над этими словами Моисея размышлял царь Соломон, когда писал: "Иной сыплет щедро, и ему еще прибавляется; а другой сверх меры бережлив, и однакоже беднеет" (Прит. 11:24).

Тому, как должен Израиль относиться к нуждающемуся, Моисей подводит итог в нескольких словах: открой ему руку твою (Втор. 15:8,11). В печальном признании, что нищие всегда будут среди земли твоей, возможно, звучит трагическое предчувствие того, что полностью повиноваться Господу Израиль не захочет (стих 5).