Война алой и белой розы в англии

 

Когда битвы Столетней войны перестали отвлекать английских рыцарей на территории Англии вспыхнула грандиозная междоусобица, которая вошла в историю как война Алой и Белой Розы. Прекращение военных действий во Франции во многом подогрело эту внутренний конфликт.

Война Алой и Белой розы— серия вооружённых династических конфликтов между группировками английской знати в 1455—1485 годах в борьбе за власть между сторонниками двух ветвей династии Плантагенетов — Ланкастеров и Йорков. Несмотря на установившиеся в исторической литературе хронологические рамки конфликта (1455—1485), отдельные связанные с войной столкновения имели место как до, так и после войны. Война завершилась победой Генриха VII Тюдора из дома Ланкастеров, основавшего династию, правившую Англией и Уэльсом в течение 117 лет. Война принесла значительные разрушения и бедствия Англии, в ходе конфликта погибло большое число представителей английской феодальной аристократии.

Причиной войны стало недовольство значительной части английского общества неудачами в Столетней войне и политикой, проводимой женой короля Генриха VI королевой Маргаритой и её фаворитами (сам король был слабовольным человеком, к тому же иногда впадавшим в безумие).

Горючим элементом выступали многочисленные профессиональные солдаты, которые после поражения в войне с Францией оказались не у дел и, находясь в больших количествах в пределах Англии, представляли серьёзную опасность для королевской власти. Война была для этих людей привычным ремеслом, поэтому они охотно нанимались на службу к крупным английским баронам, значительно пополнившим за их счёт свои армии. Таким образом, авторитет и власть короля были значительно подорваны возросшей военной мощью вельмож.

Война Роз привела к политическому перевороту и изменению установленного равновесия сил. Самым очевидным итогом стал крах династии Плантагенетов и её замена новыми Тюдорами, которые изменили Англию за следующие годы.

Война Алой и Белой розы фактически подвела черту под английским Средневековьем. Воцарение сильной, централизованной монархии династии Тюдоров в 1485 году считается началом Нового Времени в английской истории.

Так гласит официальная историческая справка. В свете же теории о взаимодействии противоположностей как движущей силе истории, можно сказать, что где-то в это время в Англии начало концентрироваться то мужское начало, которое мы видим до сих пор, включая такое английское производное как Соединённые Штаты Америки. Но рассветать станет оно несколько позже. А сначала в мире ярко блеснёт Испания, по-видимому, принявшая из Франции, наряду с Англией, достаточно большую часть мужественности.

Глава 13. Испанская колонизация Америки

(по материалам Википедии и книгиАндрея Кофмана «Рыцари Нового Света. Как покорялась Америка»)

 

Условная веха конца Средних веков – 1492 год – путешествие Колумба в Новый Свет. Активная роль в истории в это время принадлежит Испании, Новые времена начались с её возвышения. Что было причиной этому?

 

Реконкиста

 

В Испании только-только закончилась Реконкиста страны, юг которой был освобождён от мавров. За время Реконкисты в Испании сформировался многочисленный класс военных, привыкших жить за счёт военной добычи и, при этом, стремящихся распространять веру Христа и освободить землю Пиренейского полуострова от неверных мусульман. После завершения Реконкисты все мавританские земли были скоро поделены и в стране появилось значительное количество так называемых идальго, младших сыновей рыцарей, не получивших наследства и скитавшихся по стране. Вот они в дальнейшем и составили основу конкистадоров. В ходе Реконкисты и выковывался испанский национальный характер, а также складывались формы общественной и военной организации, затем перенесенные в Америку.

Реконкиста была, в первую очередь, войной и противостоянием. Несколько веков (по традиционной хронологии — восемь) война была главным занятием нации, воинское искусство — самым почитаемым из искусств, воинская доблесть — важнейшей добродетелью. Наикратчайший путь к достижению власти, богатства, славы пролегал через поле битвы. Испанская знать взрастала на дрожжах войны. Состояния обретались в ходе удачных военных операций, когда плебей за особые заслуги мог удостоиться дворянского звания, простой солдат мог стать землевладельцем, мелкий феодал получить во владение замки и города.

Испанский идальго — прежде всего воин, его жизненный путь предопределен его рождением. Однако воинами считали себя далеко не только идальго. Об этом ясно сказал хронист Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес: «В Италии, Франции и многих прочих королевствах мира только знать и рыцари обучены владению оружием, имеют природную либо воспитанную в них склонность к искусству ристания и готовы посвятить себя сему делу; тогда как среди ремесленников, земледельцев и прочих людей низшего сословия лишь немногие умеют владеть оружием и любят воинские упражнения. В нашем же, испанском народе, похоже, все мужчины родились для того, чтобы посвятить себя главным образом воинскому искусству, и войну они считают самым пригодным для себя занятием, а все прочие дела для них второстепенны». Действительно, испанцев можно с полным на то основанием назвать самой воинственной из европейских наций позднего средневековья, и в XV–XVI вв. испанские солдаты, испанская армия в целом считались лучшими в Европе. Так что вовсе не только преимущества в вооружении позволяли конкистадорам одерживать подчас поразительные победы над индейскими армиями.

Сама форма организации Реконкисты предоставляла максимальную свободу для индивидуального усилия и проявления. И завоеватели Нового Света в полной мере воспримут обостренный индивидуализм, духовное наследие эпохи Реконкисты.

Реконкиста диктовалась как материальными, так и духовными стимулами, но велась она исключительно под лозунгом борьбы с неверными. Испанцы воспринимали эту войну отнюдь не как сугубо национальное дело — они считали себя защитниками всей христианской Европы. Несколько столетий Испания находилась как бы на передней линии противостояния христианского и мусульманского миров; множество поколений воителей вели на своей земле нескончаемо долгий крестовый поход. Следствием этого стала искренняя, истовая, экзальтированная религиозность испанцев того времени.

 

Конкиста

 

Реконкиста завершилась падением Гранадского эмирата, последнего оплота мавров на полуострове, — и произошло это в том самом достопамятном 1492 г., когда Колумб впервые пересек океан. Энергия испанских воинов, не имеющая больше выхода на родине, перешла на покорение обширных просторов Нового Света. Началась Конкиста [исп. conquista завоевание] — период завоевания Центральной и Южной Америки в конце 15—16 вв. Мужское начало стало перетекать из Испании в Америку. Колонизация имела ярко выраженных мужской тип: всего из Испании в Америку за первые три века колонизации переселилось около 600 тыс. испанцев, причём до 80 % переселившихся в Латинскую Америку составили одинокие мужчины, которые вступали в контакты с местными женщинами индейского и африканского происхождения.

Что это были за люди - конкистадоры?

Поразительны их фантастическая энергия, храбрость, граничащая с безрассудством, несгибаемое упорство в достижении цели, вера в свои силы, жажда подвига и первопроходческая страсть.

Распространено представление, будто испанцы рвались в Америку для того лишь, чтобы разбогатеть одним махом, а затем вернуться восвояси и остаток дней прожить в довольстве на родине. На самом деле все обстояло совсем иначе. Конкистадоры пришли в Америку, чтобы стать здесь хозяевами. Официальная идеология главной целью конкисты провозглашала приобщение язычников к истинной католической вере — именно в этом испанцы видели свою великую историческую миссию в Америке. Не надо верить тем авторам, которые утверждают, будто христианизация была лишь пустым лозунгом, имевшим целью придать благородную видимость грабительскому походу.

Было бы крайним упрощенчеством игнорировать глубоко укорененные в сознании конкистадоров идеи служения христианству и своему королю и веру в величие Испании. Бесчисленные высказывания первопроходцев и завоевателей Америки на этот счет не следует воспринимать как пустую риторику. Когда Кортес уговаривает новобранцев идти на завоевание Теночтитлана, он, по свидетельству хрониста, участника похода Берналя Диаса дель Кастильо,^[9] говорит, что они «находятся в землях, где могли бы сослужить службу Богу и королю и обогатиться». Так Кортес очень ясно обозначил три основных стимула конкистадора. Конкистадоры осознавали себя представителями истинного вероучения и великой нации, призванными нести свет тёмным язычникам.

Вот четыре лика конкисты: завоевание и связанный с ним грабеж, открытие и исследование новых земель, освоение покоренного пространства (колонизация) и христианизация индейцев. Был у конкисты еще один очень важный аспект — метисация; но в круг официально заявленных задач она не входила и совершалась спонтанно.

В конкисте достаточно четко выделяются три периода: Начальный занимает четверть века — с 1493 по 1519 годы. Первая его дата — крупномасштабная экспедиция Колумба в Новый Свет, предпринятая не столько с исследовательскими, сколько с колонизаторскими целями: тогда на семнадцати кораблях великий мореплаватель уже в звании «Адмирала моря-океана» привез на открытый год назад остров Эспаньолу полторы тысячи поселенцев и все необходимое для их жизни: скот, лошадей, собак, горы провианта, инструментов, семян, товаров. Вторая дата (1519 г.) — начало экспедиции Кортеса в Мексику — обозначает новый период в истории испанского завоевания Америки.

То, что происходило между этими хронологическими границами еще нельзя назвать конкистой в полном смысле этого понятия. Действие этого периода разворачивается преимущественно на Антильских островах, населенных индейскими племенами, стоявшими на низком уровне общественного развития. Вопреки своим чаяниям, испанцы не нашли на островах ни пышных городов, ни богатых залежей драгоценных металлов — здесь жили полуголые дикари, с которых и взять-то было особо нечего.

Начальный период конкисты стал суровой школой для будущих покорителей материков: Кортес, например, провел на Антильских островах тринадцать лет, прежде чем совершил рывок на материк, а Писарро — в прибрежных колониях Южной и Центральной Америки целых восемнадцать лет, после чего отважился покорять могущественное государство инков во главе ста восьмидесяти человек.

И потому, может быть, главный итог периода «предконкисты» состоит в том, что в эти четверть века в Новом Свете родился конкистадор как таковой во всем своеобразии его духовного облика: человек особой закалки, неукротимой энергии, с необузданным воображением, бесконечно выносливый и упорный, готовый на все для достижения цели, устремленный в неведомое, — будущий покоритель Америки.

 

Покорение Америки

 

Рассмотрим, для примера, как проходила колонизация центра и севера Америки.

В 1519 г. губернатор Кубы Диего де Веласкес послал Кортеса с шестью сотнями воинов на материк. На побережье Мексиканского залива Кортес основал первое поселение испанцев в Северной Америке — город Веракрус, после чего, на манер древних греков у стен Трои, уничтожил корабли, отрезав тем самым себе и соратникам пути к отступлению. Отсюда он в августе 1519 г. с боями начал продвижение к столице ацтеков, городу Теночтитлан. В августе 1521 г., после трехмесячной кровопролитной осады, уморенный голодом и жаждой, Теночтитлан пал.

Сразу же после победы завоеватель рассылает своих бравых капитанов^[5] в разные концы Мексики, и в том же 1521 г. Гонсало де Сандоваль выходит к Тихому океану. За два года завоевана вся Центральная Мексика. В 1523 г Кортес послал своего капитана Кристобаля де Олида осваивать Гондурас, где тот на Атлантическом побережье заложил колонию Иберас.

Другое направление экспансии в Центральную Америку шло с юга, с Панамского перешейка, где в 1511 г. испанцы основали колонию Санта-Мария. В 1514 г. в Золотую Кастилию (так назвали Панаму) во главе полутора тысяч человек прибыл назначенный ее губернатором Педрариас Давила. Давила заложил порт Панама, куда и перенес «столицу» Золотой Кастилии.

В 1524 г. Педрариас послал в Никарагуа экспедицию во главе с Франсиско Фернандесом де Кордова, которому предписал заселить те земли. Разгромив индейцев, Кордова основал три форта: Гранада на берегу озера Никарагуа, Леон к северо-западу от озера Манагуа и Сеговия. А еще он открыл реку Сан-Хуан, вытекавшую из озера Никарагуа, построил лодки и дошел по реке до Атлантического океана.

Вернемся в Северную Америку. В 1527 г. соперник Кортеса Панфило де Нарваэс решил переломить незадавшуюся судьбу и во главе трехсот человек предпринял экспедицию во Флориду, открытую Понсе де Леоном. Из той злосчастной экспедиции в живых осталось только шестеро.

Следуя за сообщениями индейцев о больших городах с многоэтажными домами где-то на севере Мексики, отправляется в экспедицию Эрнандо де Сото, вложивший в неё все свои богатства, обретенные в Перу. Начав с Флориды, он за три года (1539–1542) прошел три тысячи километров по территориям нынешних штатов Джорджия, Южная Каролина, Алабама и Миссисипи, но «золотых городов» так и не обнаружил. Весной 1542 г. измученный, потерявший надежду, Сото умер. Его преемник Луис де Москосо продолжил путь на северо-запад, добрался до восточных отрогов Скалистых гор и повернул назад. На Миссисипи испанцы построили бригантины, вышли в море и чудом добрались до Мексики. Из девятисот пятидесяти участников той экспедиции вернулась лишь треть.

Командующий крупномасштабной завоевательной экспедиции Франсиско Васкес де Коронадо в 1540 г. открывает Большой каньон реки Колорадо, проходит по территориям нынешних штатов Аризона, Нью-Мексико, Техас, бороздит Великие Равнины, чтобы через год возвратиться с пустыми руками.

Вместе с тем по праву первооткрывателя во владении испанцев оказываются колоссальные территории Североамериканского материка, включающие в себя все южные штаты нынешних США. Дальнейшей экспансии испанцев на север материка не последовало по сугубо меркантильным причинам: после бесплодных экспедиций Сото и Коронадо конкистадоры поняли, что там, на севере, второй Мексики им не сыскать, там — только глушь да дикость, и утратили к этим землям всякий интерес.

На этом конкисту в испанских владениях Северной и Центральной Америки можно считать завершенной. Всего-то с 1519 по 1543 гг. — двадцать четыре года, четверть века на завоевание, исследование, покорение громаднейшей территории!

 

Время конкисты

В Южной Америке к середине века конкиста уже, в основном, завершилась. Ее апофеозом можно считать войну против араукан, закончившуюся к 1553 г. завоеванием севера Чили и поражением испанцев при дальнейшем продвижении на юг. В последующие сто, если не двести лет ситуация на континенте существенно не менялась: те области, что не были покорены и исследованы в эпоху конкисты, так и оставались в большинстве своем непокоренными и малоисследованными.

С середины XVI в. начинается третий этап освоения Америки: исследование белых пятен, медленная, но неуклонная колонизация новых территорий, строительство поселений и дорог, миссионерская деятельность, развитие культуры. Определить ближние к нам границы этого периода затруднительно, практически невозможно — он окончательно не завершился до сих пор.

Дата — 1556 г. — в истории конкисты имеет еще одно, символическое, наполнение: в этом году Карл V, король Арагона, фактический правитель Испании, взошедший на престол в 1516 г., отказался от короны в пользу своего сына Филиппа II. С именем Карла V связаны все крупнейшие предприятия и завоевания конкистадоров, и получилось так, что его правление, почти в точности, совпало с хронологическими рамками конкисты. Это закономерно: сменилась эпоха — сменился правитель. Всё в жизни взаимосвязано.

На обследование и завоевание Южного материка ушло приблизительно столько же времени, сколько на конкисту в Центральной и Северной Америке по границе южных штатов США — то есть с 1529 по 1556 гг. — двадцать семь лет. При этом, территория южного материка по крайней мере вдвое больше, чем ареал испанского завоевания на севере, да и несопоставима с ним по природным условиям: и горы здесь круче, и сельва здесь гуще, и реки быстрее и полноводнее, и пустыни засушливее. Конкиста южного материка, безусловно, потребовала куда больших усилий и больших людских потерь. В целом же получается, что эпоха конкисты, начавшаяся в 1519 г. и в основном завершившаяся к середине 50-х гг. того же столетия, уложилась в три с половиной десятка лет. Тридцать пять лет на исследование и завоевание громадных территорий двух материков!

 

Силы конкистадоров

Остались списки пассажиров кораблей, направлявшихся из Испании в Америку: за 1513 г. — 728 имен, а за 1535 г. — 2214 человек. Для периода с 1521 по 1533 г выведем среднее арифметическое и получим около полутора тысяч человек в год. Возьмем пусть даже эти, максимальные, значения, умножив их на количество лет, и получим для первого периода эмиграции цифру тринадцать тысяч человек, для второго — восемнадцать тысяч, для третьего — пятьдесят тысяч. Получается, что в эпоху конкисты, то есть до 1556 г., в Америку эмигрировало около восьмидесяти тысяч человек. Добавим к ним «нелегалов», — но их не могло быть больше тысяч десяти. Всего же, по наиболее взвешенным оценкам историков, к началу XVII в. в Америку эмигрировало около двухсот тысяч человек — это «капля в море» враждебных девственных земель!

Из этого количества переселенцев, понятное дело, лишь меньшинство непосредственно участвовало в исследовании и завоевании Нового Света, ведь, не считая женщин и людей невоенных профессий, в Америке проживали и оседлые колонисты. Так сколько среди эмигрантов было собственно конкистадоров? Об этом позволяют судить дошедшие до нас точные сведения о количественном составе всех сколько-нибудь значительных экспедиций (у конкистадоров дело учета и контроля было поставлено на хорошую ногу). Так вот, суммировав данные по Северной Америке, мы получили цифру приблизительно в четыре с половиной тысячи человек; по Южной Америке — около шести тысяч. Всего — тысяч десять.

Но сразу надо подчеркнуть: подсчет этот некорректен и цифры получились весьма завышенные. Дело в том, что при таком чисто механическом сложении подразумевается, будто каждый конкистадор принял участие только в одной-единственной кампании, и в каждую экспедицию набирались новички. В действительности все обстояло совсем иначе. Настоящий конкистадор по первому зову срывался с насиженного места и шел в неведомое, пока его ноги таскали; и в свою очередь генерал-капитаны всегда предпочитали ветеранов новичкам. Так что цифры эти, думается, смело можно уменьшить раза в полтора — два, так что Испанскую Америку исследовали и покоряли максимум четыре — пять тысяч человек. В любом случае — меньше, чем солдат в одной современной дивизии.

 

У истоков чуда

Чудо конкисты свершено людьми, а не богами, и оно бы не стало возможным, если бы не колоссальная, прямо-таки фантастическая энергия конкистадоров. Откуда взялась эта невероятная энергия и что ее питало? — Из того, что мужскому началу здесь было позволено проявить себя в своём естественном, ничем не сдерживаемом, первозданном виде.

Конкиста была отдана на откуп частной инициативе. Америку покоряли отдельные и совершенно не зависимые друг от друга отряды конкистадоров во главе с генерал-капитаном, который имел полнейшую свободу действий и принятия решений — вплоть до казни провинившихся соратников.

Экспедиций, оплаченных за казенный счет, можно по пальцам перечесть. Крупных — всего две: вторая экспедиция Колумба и экспедиция Педрариаса Давиды в Золотую Кастилию. Большинство экспедиций было оплачено самими завоевателями, конкистадоры ставили на кон все. Как и положено мужчинам природой.

Конкистадоров часто ставят на один уровень с пиратами. Это большая ошибка. То, что нам известно о пиратах тех времён, позволяет считать, что у них было сильно проявлено женское начало. Надо признать, что по части инициативы и энергетики пираты ни в чем не уступят конкистадорам; но, в отличие от последних, они совершенно не были способны к некоторым важным вещам. Скажем, не умели вести сколько-нибудь длительную совместную военную кампанию. Они могли собрать мощную флотилию, нанести молниеносный удар, — и тут же разбегались «по своим углам». Ещё к чему совершенно не были приспособлены пираты — так это к созидательной деятельности. И смысл жизни их весьма примитивен – только личное обогащение. А ведь грандиозное пространство требует и грандиозных усилий для своего покорения, усилий не только физических, но и духовных. Пират — это халиф на час. Конкистадоры же пришли на новые земли, чтобы стать их законными владельцами и передать их своим наследникам. Вот так ведут себя настоящие мужчины, если им не мешать быть настоящими.

В советской литературе об испанском завоевании Америки постоянно встречается расхожая фраза: «из Испании в Новый Свет хлынули авантюристы, подонки и преступники всех мастей». На самом деле такие представления не имеют ничего общего с исторической истиной и основываются на превратно интерпретированных фактах. Действительно, когда возникли трудности с набором экипажа для первой экспедиции Колумба (многим морякам задуманное предприятие казалось гибельным), 30 апреля 1492 г. королевская чета подписала указ об отсрочке разбора гражданских и уголовных дел, возбужденных против тех, кто давал согласие отправиться в экспедицию. Так в составе экспедиции оказались четверо помилованных преступников. С целью привлечь колонистов в Новый Свет (пока что не суливший золотые горы) Изабелла и Фердинанд в 1497 г. повторили и конкретизировали этот указ: «…Все лица мужеского пола, повинные в убийстве, нанесении телесных повреждений и в любых других преступлениях, за исключением ереси, да будут помилованы с тем условием, что они отправятся на остров Эспаньолу: приговоренные к смертной казни — на два года, а приговоренные к отсекновению части тела — на год». На этом основании делается вывод, будто «Америка с самого начала превратилась в прибежище для преступников».

Однако то было на ранних этапах колонизации. Когда же поток колонистов возрос, монархи в апреле 1505 г. отменили этот указ и приняли ряд жестких ограничений. Отныне любой пожелавший отправиться за океан был обязан подать прошение в Торговую Палату, позже преобразованную в Королевский Совет по делам Индий, пройти рассмотрение своего дела, иногда собеседование и получить разрешение властей. Строжайше запрещался въезд в заокеанские колонии преступникам, людям находившимся под следствием, испанским крещеным евреям и арабам, а также иностранцам, которые могли отправиться в Индии лишь по специальному разрешению короля.

Кто отправлялся за океан в первой половине XVI в.? Весьма пестрый люд во всех отношениях. Основную массу колонистов составляли представители низших и средних социальных слоев — крестьяне, горожане, ремесленники; зато среди конкистадоров в большинстве были отпрыски мелкопоместных идальго, встречались и отпрыски аристократических родов. В основной своей массе это были так называемые «сегундоны» (от испанского «сегундо» — второй), то есть младшие дети, лишенные наследства, которое по закону переходило лишь к старшему сыну.

Принципиальное отличие испанской колонизации Америки от английской состояло в том, что конкистадоры вели себя не просто как мужчины, а как Старшие по отношению к местным индейцам. Так, как и должен вести себя Глава рода, наводя порядок в доме. Не зря они были, в основном из дворян. Именно так и чувствует себя высшее сословие по отношению к низшему, в данном случае – к аборигенам.

В своем знаменитом трактате «Политика» Аристотель доказывал, что основной закон природы, «естественный закон», состоит в подчинении низшего — высшему: так, говорит он, животное подчиняется человеку, тело — душе, женщина — мужчине, ребенок — взрослому. Эта закономерность распространяется и на людские сообщества: есть народы более цивилизованные, а есть варвары, и последние должны покориться первым. Притом Аристотель вполне допускает применение силы, дабы разумные утвердили свою власть над неразумными — для их же блага, разумеется. Таким образом, «естественный закон» рождает и понятие «естественного права» — права навязывать свою волю другим, хотят они этого или нет. Одним предназначено повелевать, другим — покоряться. Как мы уже разобрались ранее, такой порядок действует в семье, такой же, как видим, существует и между народами.

Ещё раз взглянем на социальный портрет конкистадора. Кто стремился в Новый Свет? Тот, кто не нашёл себе достойного места в Старом Свете, тот кто настолько был недоволен своим положением в Испании, что готов был все поставить на карту и очертя голову ринуться за океан. Как уже говорилось, в экспедициях основную массу воинов составляли люди дворянского сословия. Так, хронист, рассказав об экспедиции Альварадо в Перу в составе пятисот человек, отмечает: «В большинстве своем они были людьми благородного сословия, цвет Испании». И можно не сомневаться, что почти все они были «сегундонами», младшими детьми, лишенными наследства. Сегундон несправедливо обижен судьбой: он видит богатства отчего дома — да зуб неймет; он уверен, что по всем статьям ничуть не хуже своего старшего брата — но в его кошельке ветер гуляет, тогда как старший брат, палец о палец не ударив, будет жить припеваючи. Сегундону терять нечего, он сам, своими силами должен переломить незадавшуюся фортуну. Если в Испании с завершением Реконкисты нет места для применения сил, то остается Новый Свет. Здесь есть где разгуляться!

Конкистадоры, будь то идальго или простолюдины, в определенном смысле, действительно составляют «цвет Испании», если говорить не об интеллектуальной элите, а о национальной энергетике. Это самые инициативные, самые предприимчивые люди, они заряжены колоссальной энергетикой, они подчинены мощным стимулам к изменению, обновлению, преобразованию. Их неуемное стремление изменить собственную судьбу неизбежно приводит к преобразованию окружающей их реальности Нового Света; личный интерес находит выход в общественном деянии.

Мужчине важно, каким путем добыты деньги: если воровством, скопидомством, ростовщичеством — то такое богатство полностью обесценит человека, ибо оно несовместимо с понятием чести. Честь, honor (от русского «гонор») — основа основ самосознания испанского идальго, да и не только идальго. Кортес постоянно напоминает солдатам слова из испанского эпоса, рожденного в эпоху Реконкисты: «Лучше умереть с добрым именем, чем жить обесчещенным». Но, для воителей Реконкисты главное — не посрамить своей чести в глазах современников, а завоеватели Америки куда больше озабочены мнением потомков. Конкистадоры жаждут не только прижизненной, но и посмертной славы. Вспомним: женщина занимается текущим моментом, мужчина – вечностью.

Чрезвычайно характерен и «типовой сюжет» конкисты, когда капитан, воевавший под чьим-то началом, решает организовать собственное дело. При этом движет им отнюдь не алчность, поскольку он уже достаточно богат, и зачем же ему ставить состояние на карту? Движим он жаждой победы и первопроходческой страстью – тем, чем отмечено в природе мужское начало.

В XVI в. по всей Европе ходили слухи о тех, кому удалось разбогатеть в Новом Свете и вернуться в Испанию, обеспечив себе и потомкам безбедное и спокойное существование на родине. На поверку же этот сюжет, сложившийся в массовом сознании, оказывается мифом. Мифом не в части богатства, а в том, что касается возвращения на родину и благополучия. Действительно, из трех десятков самых знаменитых конкистадоров на родине окончили свои дни только несколько, остальные нашли смерть в Америке, притом, за редкими исключениями, — насильственную смерть или гибель.

Многие из конкистадоров, действительно, возвращались в Испанию и нередко овеянные славой, — но лишь затем, чтобы испросить у короля очередную лицензию на новую экспедицию, набрать людей и очертя голову кинуться в неведомое.

Но эти побудительные мотивы объясняют не всё, особенно если обратиться к другим примерам, когда конкистадор, уже обеспечивший себе безбедное существование, отправляется в экспедицию под чьим-то началом. А таких примеров не счесть. Стоило объявить о новом предприятии, как бывшие вояки, казалось, ушедшие на покой, бросали свои поместья (энкомьенды) и записывались простыми пехотинцами.

Было, значит, еще что-то, кроме алчности и жажды славы, что манило конкистадоров в экспедиции. Это — стремление к самореализации, проявлении природных талантов и сил. В писаниях конкистадоров постоянно встречается словосочетание «разведать тайны земли» — эта формула всегда стоит на первом месте при определении целей и задач экспедиций.

И когда с этим опытом, преображенные Америкой, конкистадоры возвращались в Испанию — сколь же тесной и унылой казалась им европейская жизнь! Инка Гарсиласо де ла Вега рассказал о некоем Фернандо де Сеговии, который вернулся из Перу в Севилью со ста тысячами дукатов и через несколько дней «умер единственно по причине тоски и сожаления, что оставил город Куско». И добавляет: «Немало знавал я других, кто возвратился в Испанию и умер с тоски».

 

Испанская инквизиция

 

Совсем не случайно, что конкисте предшествовала активизация в Испании инквизиции. Как мы уже выяснили, инквизиция служила средством укрощения женского начала с целью усиления мужского. Это и произошло. Мужское начало в Испании стало перехлёстывать через край и выплеснулось в Америку.

С 1519 инквизиция начала действовать в испанских колониях Центральной и Южной Америки, но, в этом отношении колонии сильно уступали метрополии, которая жила в отблесках костров публичных казней еретиков. Деятельность колониальной Инквизиции была куда скромнее по масштабам и менее кровавой, что может показаться странным. Однако здесь нет противоречия. Мужское начало в испанцах, выехавших в Америку, присутствовало в избыточном количестве, а женское – в недостаточном. Отсюда и огромное количество смешанных браков испанцев с индианками. Чего, скажем, не было при английской колонизации Америки, поскольку тогда в Америку стали переселяться семьями, причем женщины ехали туда, будучи подстать мужчинам, т.е. «мужиковатые». Какими они в США и остаются до сих пор. Там, в результате эдакой селекции, буквально, выведен новый тип женщин – «бабомужик». Произошла мутация, точнее – вырождение. Из-за чего в США белое население и сокращается. Не будь там постоянного притока иммигрантов, белые американцы уже давно вымерли бы.

Испанская инквизиция, возникшая в XIII веке, как отголосок современных событий в южной Франции, возрождается с новой силой в конце XV века, при короле Фердинанде и королеве Изабелле, когда с санкции Папы Сикста IV получает новую организацию, и приобретает огромное политическое значение. Ведущую роль в ней играли водворившиеся здесь доминиканцы. Душою новой инквизиции в Испании был духовник Изабеллы, доминиканец Томас Торквемада, вступивший в должность первого Великого Инквизитора Испании в 1481 году (умер в 1498 г.).

В 1484 году Торквемада назначил в Севилье общий съезд всех членов испанских инквизиционных трибуналов, и здесь был выработан кодекс (сперва 28 постановлений; 11 были добавлены позднее), регулировавший инквизиционный процесс. С тех пор дело очищения Испании от еретиков и нехристиан стало быстро продвигаться вперед.

Роль искореняемого женского начала в Испании, во многом, играли мавры и евреи. Уже в конце XIV века насильным образом массово обращались в христианство иудеи (крещёных евреев стали называть «мараны») и мусульмане (крещёных мусульман – «мориски»), но многие и после того продолжали тайно исповедовать религию отцов.

В 1492 г. Торквемада добился у, так называемых, «Католических королей» Фердинанда и Изабеллы изгнания из страны некрещеных евреев. После завоевания христианами в этом же году провинции Гранада, бывшей последним оплотом ислама на Пиренейском полуострове, и мавры подверглись гонениям за веру, несмотря на обеспечение им религиозной свободы условиями капитуляционного договора. В 1502 году им было предписано либо креститься, либо оставить Испанию. Часть мавров покинула родину, большинство крестилось; однако, крестившиеся мавры не избавились от преследований и, наконец, были изгнаны из Испании Филиппом III, в 1609 году. Всего было изгнано более 3 миллионов евреев, мавров и морисков.

Результаты истребительной деятельности испанской инквизиции при Торквемаде, в период от 1481 года до 1498 года, выражаются следующими цифрами: около 8.800 человек было сожжено на костре; 90.000 человек подверглось конфискации имущества и церковным наказаниям; кроме того, были сожжены изображения, в виде чучел или портретов, 6.500 человек, спасшихся от казни посредством бегства или смерти. За весь же период инквизиции в Испании (1481–1808) на аутодафе погибло почти 32 тыс. человек; 291,5 тыс. подверглись другим наказаниям (пожизненное заключение, каторга, конфискация имущества, позорный столб).

Итак, мужское начало покинуло Испанию и переместилось в Америку, женское – уничтожено инквизицией, а что осталось? То, что называется «ни то, ни сё», «ни рыба, ни мясо». И Испания начала уступать ведущую роль Англии.

Англия

 

В первой половине XVI века в Англии правил Генрих VIII (1509—1547).

После битвы при Павии в 1525 г. (за гегемонию в Италии) Испании за­няла фактически господствующее положение на континенте. С этого момента отношения Англии с Испанией ухудшились, в Англии начались кардинальные реформы — произошёл и отказ от подчинения папе римскому в церковном отношении. Поводом для разрыва с Габсбургами и папой римским послужило дело о разводе Генриха VIII с Екатериной Арагонской.

Началась английская реформация. Были закрыты монастыри (всего около 3 тыс.) и проведён захват монастыр­ских земель и церковного иму­ществ (секуляризация). Всё оно отошло короне. Заседавший с 1529 по 1536 г. парламент принял ряд актов, в результате чего король был объявлен главой английской церкви («Акт о верховенстве» 1534 г.) и все сношения Англии с Римом были прерваны. Но ни один из католических догматов не был отменен. Генрих VIII вовсе не собирался проводить последовательную реформацию, все время подчеркивая, что считает себя католи­ком; он боялся проникновения реформационных идей в народ.

Церковь стала с этих пор как бы частью государственного аппарата, а все ее имущество — имуществом ко­роля. Реформированная церковь с тех пор называется англиканской.

Реформация, проводимая по настоянию самого правительства сверху и не затронувшая основ католицизма, в глазах народа означала расхищение церковных богатств, земельные спекуляции, усиление огораживаний и сгона крестьян новыми владельцами. Естественно, что никакого сочувствия в народных массах происходившей церковной реформации не было и не могло быть. Это положение характерно именно для Англии, тогда как, напри­мер, бюргерская и народная реформация в Германии приняла широчайший размах.

При Марии Тюдор (1553—1558) началась феодально-католи­ческая реакция. При дворе возобладала та часть феодальной знати, которая почему-либо была недовольна реформацией, оказалась обойденной во время дележа церковных имуществ или пострадала при первых Тюдорах. В основном — это северная феодальная аристократия, напуганная растущей мощью абсолютизма. Но расчеты на то, что при Марии Тюдор произойдет полный возврат к старым доабсолютистским порядкам, не оправдались.