Лексические стилистические средства

Среди стилистических средств данной группы первое место занимают эпитеты (49%), например, атрибутивные эпитеты: мятежная республика, бандитская Чечня ,erbitterte Gefechte, schweren Verlusten, der zweijährige blutige Krieg, ein totales militärisches Disaster, aus der abtrünnigen Kaukasus-Republik, weekend fighting, brutal missile attack, jittery world leaders, the lawless region, bloody Russian crackdown on Chechnya, bloody Chechen conflict; the U.S. approach to Russia must be to help place the rusty old “Evil Empire” on a glide path to military weakness…; в том числе, метонимические эпитеты (по смежности функций) — Übergangspräsident V. Putin, Interimspräsident V. Putin («переходный» или «временный» президент вместо der stellvertretende Präsident — и.о. президента, хотя аналогичная немецкая реалия отсутствует). С другой стороны, последний пример можно рассматривать в качестве инновации — образования новых слов на основе одного из значений исходных слов. Здесь также прослеживается тенденция языка отображать новые реалии новыми средствами, построенными на основе уже имеющихся лексических единиц.

Метонимия и метафора представлены по 16%. Следующий классический пример метонимии прослеживается в различных интерпретациях и является характерной особенностью как политического, так и военного дискурса СМИ: “ TheWhiteHouse said…”, “ Washington expressed…”, “ Moscow claims…”, “ TheKremlin refused…”, “ Berlin steht zur…”, “ Moskau hatte … zurückgewiesen” и т.д. Наряду с приданием красочности повествованию, метафоры играют значительную роль в выражении отношений к сторонам конфликта: “U.S. relations with the pro-Serb Russians soured over Kosovo.”, “…when sixScud-Bmissiles, fired from…, rainedoutofthesky. ”, “ mediamogulBorisBerezovskiy ”, “ peacedividend ”, “ DieSpiralederGewalt …”, “…moslemische Länder wollten Tschetschenien als eine Art virtuellen kaukasischen Dolch benutzen, um sich ein Stück aus der russischen Butter zu schneiden. ” и др. Антитеза представлена 6% (например: “Russia declared high tech weapons hit arms-dealers —not newborn babies and shoppers at the market”, “Darunter verstand Putin … ihre Befreiung von den “ Terroristen ”, wie die Rebellen im offiziellen Sprachgebrauch Moskaus genannt werden.” и др.) Сравнение, гипербола и бессоюзие характеризуются лишь 13% в сумме.

Фонетические стилистические средства

Данный срез стилистики представлен на 92% аллитерацией: “ R ussia R olls In As R ebels Prepare For War”, “Western p owers p ut new p ressure on Russia…”, “ M uslim m ilitants have b een b lamed for b ombings…”, “terrib l e l oss of l ife”, “Die Demons tr anten tr ugen Tr anspärente mit Parolen…”, “Die Rebe ll en-Ste ll ungen”, “…nahe dem K reml gegen den K rieg im K aukausus.” и др. Учитывая представленность фонетических стилистических средств (16%) в исследуемом корпусе, можно сделать вывод о том, что аллитерация играет немалую роль в процессе языкового выражения различных предубеждений, мнений в военном дискурсе СМИ.

 

Отметим, что риторические фигуры всех видов работают в комплексе и перечислим наиболее рекуррентные стилистические приёмы исследованного корпуса дискурсов прессы: эллиптические конструкции, инверсия, эпитеты, метонимия, метафора и аллитерация.

ДЕЙКСИС

Персональный дейксис представлен именами собственными и местоимениями. Первые обычно указывают на участников событий. Чаще всего используются имена собственные, обозначающие лидеров сторон конфликта, глав государств и других высокопоставленных лиц:

 

«На Пушкинскую прибывают мэр Москвы Юрий Лужков, руководители столичной милиции, министр правительства Москвы Александр Музыкантский и заместитель министра внутренних дел России Владимир Козлов»

(Смерть в конце тоннеля. Сегодня, 09.08.2000.)

 

«…часть денег, выбитых из крупнейших отечественных воров (вроде Ельциных, Чубайсов, Черномырдиных) — и вперед!»

(Пятая национальная идея. Российская газета, 22.03.2000,)

 

Yeltsin's threat. The Los Angeles Times, December 15, 1999.

 

«…former Kremlin spokesman Sergei Yastrzhembsky told … But rebel spokesman Movladi Udugov said it was too soon for a Russian victory dance…»

(Rebels deny Russia’s ‘near victory'. New-York Post, January 30, 2000.)

 

«Der tschetschenische Präsident Aslan Maschadow will Gespräche mit Boris Jelzin und Premierminister Jewgenij Primakow führen, um einen Ausweg aus der gegenwärtigen.»

(Maschadov warnt Moskau vor Angriffen. Berliner Zeitung, März 15, 1999.)

 

«Maschadows Angstlichkeit hatte schlimme Folgen… Bassajew und Khattab im August 1999…»

(Der Krieg des Zaren. Weltwoche, Februar 17, 2000.)

 

Персональный дейксис военного дискурса указывает на конституирование МЫ – ГРУПП и ОНИ – ГРУПП. Это реализуется при помощи личных местоимений (см. примеры выше). Указание на стороны конфликта и отнесение их к какой-либо группе показывают, какую версию действительности поддерживает и продвигает исследуемое издание, ограничивая возможность интерпретации контекста. Так, большинство исследованных российских газет склонно к федеральной версии Кавказского кризиса. «Российская газета» и «Красная Звезда» придерживаются официальной правительственной версии событий (контртеррористическая операция). «Известия»отходят от официальной версии, не ограничиваясь просто критикой.

В германоязычных изданиях представлена своя, западная версия событий (продолжение Российской Федерацией колониальной политики Российской Империи). Однако после терактов в США 11 сентября 2001 года западная версия отходит на второй (если не на третий) план. Вопросов у западной прессы практически не возникает: действия России в Чечне рассматриваются уже как составная часть международной борьбы с терроризмом.

Темпоральный дейксис военного дискурса, реализованный временными формами глаголов, указывает на очередность действий и определяет, что есть «действие», а что — «ответная реакция». Дискурс исследованной российской прессы построен по принципу «они действуют (нападают, взрывают, убивают, похищают)» — «мы не можем не отвечать». Это тоже одно из проявлений стратегии легитимизации федеральной версии конфликта и применения военной силы в Чечне. В дискурсе исследованной германоязычной прессы такая схема выглядит по-другому: «Россия нападает» — «Чеченцы борются за независимость», что логично вписывается в стратегию диффамации российской стороны конфликта.

Локальный дейксис представлен в основном топонимами, что может служить его отличительной особенностью. Наиболее рекурентными являются: Чечня, Россия, Грозный, Москва.

 

«…началось в Чечне: убийства, ограбления, насилие над русскими, изгнание … из Чечни. …на район Минеральных Вод, потом дальше — на Северный Кавказ и до Москвы»

(Что России делать с Чечней. Интервью с А. Солженицыным. АИФ, N 37, 15.09.1999.)

 

«…сотрудниками правоохранительных органов Левокумского района Ставрополья. …что чеченец направлялся в Буденовск для подготовки теракта. … близ станицы Воровсколесской. Кроме того, на днях в Кисловодске милиционеры … из Чечни, готовившей серию взрывов на территории Татарстана»

(Чеченские боевики готовили новые взрывы в Буденовске. Lenta.ru, 11.09.2000.)

 

«Между тем в самой Чечне, в Шаройском районе, разгромлен отряд арабских наемников»

(Судьба пропавших в Чечне неясна. Независимая газета, 09.08.2000.)

 

«В населенном пункте Центорой … администрации Чечни Ахмада Кадырова, … В селении Шали была … в Грозном подорвались на минах и получили ранения 8 милиционеров»

(Чечня: боевики атакуют и … сдаются. Комсомольская правда, 08.08.2000.)

 

«Сегодня на автотрассе в районе населенного пункта Шали Чечни боевиками обстреляна автоколонна федеральных войск. … на котором из Шали в Ханкалу возвращалась бригада журналистов … Бойцы специального отряда быстрого реагирования (СОБР) из Саратова …»

(Боевики напали на колонну. Правда, 04.08.2000.)

 

«… wie Moskau mit brutaler Waffengewalt Tschetschenien …»

(Bedingt kampfbereit. Hamburger Morgenpost, 25.03.1999.)

 

Russen kesseln Tschetschenen ein. Argun -Schlucht offenbar unter Kontrolle der Truppen Moskaus. Süddeutsche Zeitung, März 10, 2000.

 

В военном дискурсе чаще используются топонимы, обозначающие географическое расположение местности, о которой идет речь (Чечня и прилегающие к ней районы). Наряду с топонимами, иногда встречаются гидронимы, однако их значительно меньше:

 

«Russische Bodentruppen sind bis zum Terek vorgedrungen, der offenbar die Grenze einer von Moskau beanspruchten "Sicherheitszone" bilden soll…»

(Rebellen drohen mit Terroranschlägen. Berliner Zeitung, 12.10.1999.)

 

Топонимы выполняют не только дейктическую функцию указания на место, где происходили события, но и функцию детализации военного дискурса. Они повышают убедительность повествования, что отражается на результативности воздействия военного дискурса на массовое сознание.

Дейксис дискурса реализован вводными конструкциями, ссылками различного типа (ссылки на сходные по тематике материалы, на дискурс данной статьи и т.п.), разрывами статей и лексическими ограничителями. Они, в первую очередь, выполняют функцию структурирования дискурса, а также обеспечивают результативность его понимания. Ориентируя сознание и направляя мышление по подготовленному пути, вводные конструкции играют важную роль в военном дискурсе. Однако они представляют меньший для исследования интерес, чем ссылки:

 

«Как я уже говорил, Чечне было выплачено за счет ее доли в фонде 122 млн. 540 тыс. рублей на зарплату бюджетникам, на поддержку социально незащищенных слоев населения (пенсии и пособия), а также…»

(В Москву — тротил, в Чечню — наши деньги. АИФ, № 30, 26.07.2000.)

 

Горячая картинка. или Новость этого часа. Собеседник, 09.08.2000 (гиперссылки).

 

8 августа. Москва, Пушкинская площадь. Через несколько минут после взрыва.

Одна из жертв вчерашнего террористического акта в Москве.

(Ссылки на фотографии, Смерть в конце тоннеля. Сегодня, 09.08.2000.)

 

"The news regarding Russian troops entering Grozny is not true and the capital remains under our control," said Shamil Basayev, commander of the mujahideen, according to Jihad in Chechnya. Another Chechen rebel website, www.kavkaz.org, claims: "The Chechens are permitting the Russian units to move deeper into the town in order to wipe them out subsequently."

(Rumours of talks as Russians continue Chechen assault. January 19, 2000.)

 

В первой ссылке содержится указание на дискурс этой же статьи. Следующие примеры иллюстрируют ссылки (гиперссылки) на сходные по теме материалы, характерные для интернет-дискурса. В последнем случае приводится адрес сетевого информационного ресурса чеченской стороны, работа которого нередко блокировалась в России. Отметим, что в сетевых версиях газет такой вид ссылок используется часто и может служить важной характеристикой военного Интернет-дискурса. Такие ссылки, как правило, выделяются цветом (синий, фиолетовый, красный) и предоставляют прямой переход к указанным данным. Для военного дискурса прессы характерно использование ссылок на источники информации:

 

«По сообщению ТАСС, российские войска оставили грязь, ломаную мебель…»

(Некому Березовского повязати. Gazeta.Ru, 25.08.1999.)

 

«По словам министра, он намерен поставить перед Советом безопасности…»

(Россия и Чечня: война или мир? Gazeta.Ru, 09.03.1999.)

Воздействие на макроуровне

СТРУКТУРА НОВОСТЕЙ О ВОЙНЕ

Новости прессы о военных действиях предоставляют информацию "из первых рук". В то же время первые характеристики событий, ярлыки для различных ситуаций и явлений действительности и первые мнения (как правило, мнения, выгодные элитам, которые контролируют данное СМИ) доносятся до общественного сознания именно прессой.

Военный дискурс обладает собственной структурой. Каждая статья имеет заголовок, который обычно оформлен значительно большим шрифтом, часто в верхнем регистре и с использованием цвета. Как правило, после заголовка идет вводка (развернутый подзаголовок, аннотация перед статьей), суммирующая содержание статьи.

 

«Несмотря на младенческий возраст, Россия от нее уже устала.»

(Операции на северном Кавказе исполняется год. Независимая газета, 02.08.2000.)

 

«Breakaway republic declares state of emergency as Moscow steps up war on Islamic intruders.»

(Chechens arm against Russia. The Guardian, August 16, 1999.)

 

«Tschetschenien-Krise soll durch Dialog gelöst werden.»

(Maschadow warnt Moskau vor Angriffen. Berliner Zeitung, März 15, 1999.)

 

Вводки также оформляются большим шрифтом, жирным или курсивом (для привлечения внимания читателей, которые порой дальше заголовка и вводки не читают). Обычно статьи (за исключением коротких новостей и интервью) о Чеченской войне структурируются рядом подзаголовков (как, например, было показано в детальном анализе статьи «Если враг не сдается…»).

ТЕМЫ СООБЩЕНИЙ

В заголовках статей о Кавказской войне, как правило, сформулированы макротемы дискурса прессы. Небезынтересно провести сравнительный анализ тем (сумма макропропозиций заголовка) сообщений русскоязычной, англоязычной и немецкоязычной прессы. Хотя спектр описываемых событий достаточно широк, преподнесение новостей о войне всегда сводится к следующему:

Русскоязычная пресса:

· Новые нападения и зверства исламских боевиков;

· Подготовка, осуществление и последствия террористических актов;

· Предотвращение федеральными силами террористических актов;

· Террористы ведут войну против мирных жителей;

· Защита Таджикистана и Дагестана от террористов;

· Зверские убийства солдат и офицеров федеральных сил;

· Политика государства и ответ на действия боевиков;

· Угрозы обществу: насилие, преступность, наркотики, рабство;

· Убийства и похищение людей чеченскими бандитами;

· Хроника конфликта;

· Подготовка боевиков в США, Великобритании, Германии, Афганистане, Грузии.

· Дезертирства чеченских боевиков;

· Поиск виноватых во вторжении боевиков;

· Планы федерального центра восстановить Чечню;

· Поражение РФ в информационной войне;

· Предательство армии правительством;

· Зверские убийства мирного населения русскими солдатами;

· Страдания и лишения беженцев в палаточных городках;

· Чеченский народ — жертва российской армии;

· Захватническая война русских, агрессия РФ;

· Нарушение Россией международных законов в Чечне;

· Россия применяет запрещенное оружие;

· Угрозы мирового сообщества президенту России;

· Партизанская война чеченцев — война за независимость;

· Дезертирство русских солдат и их переход на сторону освободительного движения Чечни;

· Комитет солдатских матерей России протестует против войны в Чечне;

· Исламский террор в России, религиозные причины освободительной войны против РФ;

· Россия бомбит Чечню;

· Россия штурмует Грозный;

· Разрушение федеральными силами Чеченских сел и городов;

· Потери федеральных сил;

· Охота на кавказцев как потенциальных террористов в России;

· Российские войска оккупируют Чечню (вторжение);

· Военный парад русских в Грозном;

· Ежедневный рост насилия в Чечне;

· Россия изолирует Чечню;

· Гибель лидеров борцов за свободу;

· Россия прикрывает Чеченской войной допущенные президентом ошибки;

· Россия бомбит стариков, женщин и детей в Чечне;

· Русские преследуют повстанцев;

· Ненависть между русскими и чеченцами возрастает;

· Россия затягивает войну в Чечне;

· Политический статус Чеченской республики;

· Давление США на Россию;

· Война в Чечне обогащает Москву;

· Санкции ЕС против России;

Англоязычная пресса

Немецкоязычная пресса

 

Как видно из приведенных примеров, даже самые нейтральные темы в таком «окружении» со временем приобретают отрицательную окраску (т.е. в общем потоке пропаганды сообщения, не соответствующие ей, потопляются). Многие темы, которые являются частью военного дискурса, либо вообще избегаются любыми СМИ, либо отражены только в некоторых из них. Так, тема «зверские убийства солдат и офицеров РФ» практически отсутствует в англо- и немецкоязычной прессе. Что касается темы «подготовка боевиков в США, Великобритании, Германии, Афганистане», то она лишь эпизодически отрицалась в СМИ Великобритании. Тема немецкоязычных СМИ «Россия бомбит стариков, женщин и детей в Чечне» по-другому сформулирована в русскоязычной прессе: «нанесение ответных ударов с воздуха по позициям боевиков».

« Красная Звезда », « Правда» и «Российская газета» довольно часто обращались к теме: «Жестокость чеченцев», стремясь представить их серьезным и опасным противником для оправдания неудач армии. «Известия» и «Правда» чаще других затрагивали тему «всевозможные жертвы и потери». «Российская газета» меньше всего поднимала тему «гибель мирного населения» — как официальная газета Правительства РФ, она стремилась представить это в качестве основной заслуги армии. Германоязычная пресса, напротив, при любом удобном случае обращалась к темам «жертвы среди мирного населения» и «зверства солдат РФ», создавая впечатление о гуманитарной катастрофе, возникшей вследствие действий Российской Армии. Чаще других об этом писали английские газеты «The Guardian Unlimited», « Independent», немецкие «Süddeutsche Zeitung» и «Hamburger Morgenpost».

 

Тема обычно выражает самую важную мысль, содержащуюся в информационном сообщении. В новостях прессы о войне тема сообщения маркируется соответствующими заголовками и наличием вводок, так как они лучше понимаются и воспринимаются читателями. Другими словами, «отрицательные темы отрицательно влияют на сознание реципиентов» (Dijk 1998: 4)*. Отметим, что макротема «война» задает ряд особенностей военного дискурса: бинарность, поляризованность, локальный дейксис, стратегические характеристики, аргументацию.

Прослеживается следующая закономерность: темы новостей прессы о Кавказской войне подчеркивают положительные качества МЫ-ГРУПП и отрицательные ОНИ-ГРУПП (различаясь «точкой отсчета» и ориентацией). Положительные качества ОНИ-ГРУПП и отрицательные МЫ-ГРУПП обычно не представлены в новостях прессы (не появляются в заголовках, на первых страницах, или вообще замалчиваются). Это — общая дискурсивная стратегия положительной саморепрезентации и диффамации противника. Она доминирует в дискурсе прессы о военных событиях не только на уровне тем, но и на более элементарных уровнях (как было показано на микроуровне анализа). На уровне тем реализуются заложенные на микроуровнях основы манипулятивности и формирования общественного мнения.