Теоретический фундамент исследования

Коммерциализация дискурса

Активный интерес к дискурс-анализу как к лингвистическому направлению дополняется и усиливается ростом критического интереса к языку в современном обществе. Возросшая экономическая роль языка связана со смещением основного акцента промышленности с производства на потребление. Структуры власти и финансовые элиты проявляют особый интерес не столько к производящей промышленности (хотя интерес к ней остается значительным, но ровным), сколько к услугам так называемой культурной или «досуговой» промышленности, что обусловлено не только финансовыми целями.

Для большинства культурных, «досуго-массовых» продуктов и услуг решающим фактором качества производимого и реализуемого товара являются особенности языка, который используется для доставки этих продуктов и предоставления услуг потребителю. Отсюда и огромное внимание к разговорному и письменному языку служебного персонала. Продвижение таких услуг на рынок неуклонно увеличивается, что обуславливает значительное расширение и усиление заботы о языковом дизайне.

Интерес политических и финансовых элит к дизайну дискурса (корпоративная концепция регулирования речи, например, обслуживающего персонала, направленная на созание дифференцированного образа себя), при помощи которого культурно-массовые «товары» доносятся до потребителя, обусловлен скрытым в нем огромным манипулятивным потенциалом. Контролируя дискурс СМИ, можно внушить широкой аудитории любой набор повседневных желаний и стремлений, которые выгодно скажутся на реализации поставленных элитами целей. Обладание контролем над дискурсом СМК предоставляет их хозяевам совершенное, дешевое и эффективное средство воздействия на массовую аудиторию, противостоять которому практически невозможно.

 

 

Ключевые области социальной жизни становятся все более ориентированными на СМИ, особенно на прессу и телевидение. Это наиболее заметно в политической сфере: сегодня политики обладают беспрецедентным доступом на регулярной основе к огромным аудиториям, что предоставляет им неограниченные возможности по формированию общественного мнения избирателей и завоеванию их поддержки. Просчитанный дизайн политического языка — один из решающих факторов успеха. Сам же процесс политической борьбы и борьбы за политическую легитимность становится все теснее и сложнее связанным с экономикой СМИ, поиском аудиторий и прибыльностью. Вследствие этого давление дизайна на дискурс политиков и средств массовой информации велико.

Возросшая важность языка привела к повышению уровня осознанной интервенции языковых практик контроля и формирования общественных мнений в соответствии с экономическими, политическими, военными целями. Н. Фэйрклау называет этот процесс «коммерциализацией или технологизацией дискурса» (Fairclough 1992: 117)*. Это основная отличительная черта современного дискурсивного и лингвистического порядка. Технологизация подразумевает систематическую интеграцию исследований языка, пересмотр и обновление дизайна языковых практик и обучение обслуживающего персонала этим практикам на основе полученных результатов.

Технологизация также рассматривается как один из аспектов более общей характеристики современных порядков дискурса и всей социальной жизни, как «особая форма рефлективности» (Wodak 1996: 278)*. Технологизация дискурса характеризует институциональную сторону современной рефлективности. Критическое осознание дискурсивных практик и ориентация на их изменение — нормальное явление сегодняшнего дня, называемое А. Гидденсом «конструированием и реконструированием личности» (Giddens 1991: 157)*.

Из вышесказанного следует, что дискурс-анализ как академическое направление имеет под собой прочные основания — характерные черты и свойства современной жизни. Дискурс-анализ актуален, так как направлен на исследование самых современных тенденций в развитии общества, на анализ насущных социальных проблем, таких как, например, массовое отупление сознания, на выявление политических, финансовых целей, оснований и интересов, определяющих дизайн дискурса.

Критический анализ дискурса

Критический анализ дискурса — далеко не однородная теория с набором четких и подробно описанных инструментальных средств. Это — новое направление современного языкознания, вобравшее в себя различные теоретические подходы. В научной литературе термин «критический» иногда получает не совсем корректную трактовку: он вовсе не означает поиска только негативных сторон социальной интеракции и намеренного упрощения воззрений на общество. «Критический» обозначает приверженность к комплексным теориям и подходам. Имеется в виду выявление, а не упрощение общественных проблем и явлений.

Для критического подхода характерно особое понимание отношений между исследователем и анализируемым им материалом, а также особое видение проблемы «язык и общество».

Термин «критический» подразумевает саморефлективность исследователя: собственные ценности не отделяются от проводимого анализа, а его форма определяется интересами, знаниями и подготовленностью исследователя, т.е. необходим анализ исследовательской интерпретации. Р. Водак называет это «дистанцированием от темы исследования» (Wodak 1997: 145)*, что также называется в герменевтике «исследовательской позицией». Корректность результатов исследования обеспечивается междисциплинарностью: такой подход называется триангуляцией или трехсторонней верификацией. «Для анализа дискурса наиболее полезно сочетание данных этнографического, социологического и психологического анализа» (Макаров 1998: 86). Исследователь должен добиться того, чтобы собранный им материал говорил сам за себя (не нуждался в особых комментариях и пояснениях). Таким образом, критический анализ дискурса требует постоянного совмещения теоретического и эмпирического материала.

Критический анализ дискурса изучает языковую форму социальных взаимодействий. При этом важно определенное понимание статуса языка: речь идет о его конституирующей функции(социальные отношения не просто отражаются, а конституируются в процессе коммуникации). Будучи глубоко социальным феноменом, язык всегда рассматривается как действие в социальном контексте. Такое понимание языка определяет рассматриваемые особенности социального взаимодействия: власть пользуется воздействием дискурсивных практик в целях достижения политического, экономического, национального доминирования.

Так, большую популярность и широкое распространение приобрели исследования расистского дискурса (racist discourse), представленные в работах Р. Водак, Т.А. ван Дейка, а также возглавляемых ими исследовательских коллективов в университетах Амстердама и Вены (Dijk 1999; Wal 1999; Wodak 1994; 1995; 1996a; 2000; 2000a; Wodak, Reisigl 1999). Также исследуется политический дискурс (Попова 1995; Шейгал 1999, 2000; Dijk 1997, 1998b, 1999a; Seidel 1985; Wodak 1999b).

Кроме вышеописанных направлений по предмету анализа можно выделить исследования:

 

а) экономического дискурса (Томашевская 1998, 2000);

б) рекламного дискурса (Кочетова 1999; Никитина 1998; Рыбакова 1999; Елисеева 1999; Погорелова 1998);

в) научного дискурса (Смирнова 1999; Тищенко 2000; Schröder 1995);

г) лексикографическогодискурса (discourse of dictionaries) (Beaugrande 1997; Schröder 1995; Frohmann 1992; 1994; Steele 1997);

д) религиозного дискурса (Карасик 1999; Набиева 1996; Тамарченко 1999);

е) искуствоведческого дискурса (Булатова 1999; Руднев 1996; Флоря 1995);

ж) психотерапевтического дискурса (Пушкин 1990; Седов 1999, 1999а; Бушев 1999; Ханский 2001, 2002);

з) дискурса СМИ в различных аспектах (Mass-Mediadiscourse) (Алещанова 2000; Батурина 1994; Блохин 2001; Голубев 2000; Дерябин 1998; Коньков 1995; Костомаров 1971; Курченкова 2000; Мытарева 1995; Плешакова 1998; Рао 1996; Рачук 1999; Wodak 1989, 1997a; Dijk 1991, 1998c; Dellinger 1995, 1995a; 1995b; 1998; Altheide 1997; Link 2000; Schulte-Holtey 2000; 2000a);

Как видно, наибольшую привлекательность для исследователей представляют политический, рекламный и медиа дискурс. Однако важнейшим основанием любого критического исследования является положение о субъективности предлагаемой интерпретации (которая может быть более или менее адекватной, но никогда истинно верной и единственной; правильность интерпретации вообще не существует). Руководствуясь принципом междисциплинарности, в критический анализ дискурса следует интегрировать данные, полученные психологами, социологами, политологами и т.д., так как социальные проблемы — комплексные явления, исследование которых чисто лингвистически или чисто исторически не совсем корректно.

Объектами изучения критического анализа являются не только устные или письменные тексты, но и построение теоретических моделей и описание социальных процессов и структур, которые привели к появлению таких текстов и дискурсов. Следовательно, в любом критическом анализе дискурса обязательно выделяются три главных концепта: власть, история и идеология. Последняя определяется в данной работе как система мнений и убеждений, выдвигаемых группой, имеющей власть (Dijk 1998a; Wodak 1999b; Fairclough 1985, 1997).

Суммируя вышесказанное, приведем основные принципы критического анализа дискурса, сформулированные в ряде исследований (Dijk 2000b; Fairclough 1993, 1997; Wodak 1996, 1999): 1) комплексный анализ лингвистических аспектов социальных процессов и проблем; 2) интерпретативность анализа и междисциплинарность подхода; 3) учет социально-исторического контекста. Реализация данных принципов возможна благодаря солидной научно-практической теоретической и методологической базе, лежащей в основе критического анализа дискурса.

Философские основания

Ряд исследователей полагает, что анализ дискурса взял на вооружение методику критического анализа, разработанную в рамках так называемого западного марксизма (Wodak 1997; Jäger 1999), вероятно, потому, что западный марксизм уделял значительное внимание проблемам культуры общества, отражая распространение экономических стандартов жизни на большинство областей культуры. Основными представителями этого направления являются: Антонио Грамши, Юрген Хабермас, Мишель Фуко и Луи Альтюссер.

Л. Альтюссер, внесший значительный вклад в развитие теории идеологии (Althusser 1971, 1971a), рассматривал ее как сферу, связанную с погруженными в социальный контекст материальными практиками, зависящую от социальных институтов. Под воздействием идеологии он понимал ориентирование человека как социального субъекта определенным образом(говоря современным языком, манипулирование человеком). Как и теория А. Грамши, работы Л. Альтюссера повысили интерес к критическому анализу и стимулировали его бурное развитие.

Дискурсивные изыскания Мишеля Фуко построены в несколько ином ключе. Фуко определял дискурс как «систему созданных человеком знаний наук, несущих информацию о социальных структурах, конституирующих власть в современном обществе» (Фуко 1996: 132). В современной лингвистике (работы Н. Фэйрклау, З. Егера, У. Мааса и др.) прослеживается стремление применить постструктурализм М. Фуко к анализу текста и дискурса.

Термин «критический» частично ассоциируется с Франкфуртской философской школой, центром которой можно считать Франкфуртский институт социальных исследований. Возвращаясь к постулатам, заложенным К. Марксом, ее представители пересматривают философское наследие, положенное в их основу (Кант, Гегель и др.). Именно благодаря участию современной социальной науки критическая теория «сохранила свое право на существование в качестве все еще принимаемого всерьез проекта универсальной философской теории» (Плотников 1999: 119).

Критический анализ дискурса обязан философам Франкфуртской школы своими основными положениями: тезисом об активной гражданской позиции исследователя, о саморефлективности любой критической науки, об обращении к «историческому контексту, в котором языковые и социальные взаимодействия имеют место» (Habermas 1985: 244)*, а также о необходимости убедительной аргументации. Подход, предложенный Ю. Хабермасом, повлиял на развитие немецкой социолингвистики, прагматики и некоторые направления критического анализа дискурса, а также нашел свое практическое применение в сфере Public Relations как стратегической и информационной поддержке и укреплении политического и экономического господства правящей элиты.

 

Еще одним важным основанием анализа языкового общения можно считать разработанное Антонио Грамши учение о гегемонии (теория неявной власти). С опорой на эту теорию сегодня изучаются: разжигание межнациональных конфликтов (Амелин 1998; Ахмедов 1998), информационные и психологические войны, история спорта в США и его влияние на массовое сознание, эффективность рекламы и многое другое. Существует предположение о том, что «учение Грамши было положено в основу всей грандиозной компании по манипуляции сознанием населения СССР для проведения революции сверху» (Кара-Мурза 2000: 60). Этим объясняется изъятие «Тюремных тетрадей» Грамши (четырехтомное научно-критическое издание с комментариями, напечатанное в 1975 г.) из продажи в СССР.

Ключевым звеном теории А. Грамши является идея о гегемонии, а именно о том, как править неявно, так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия. Любая власть держится на гегемонии, и для ее установления или подрыва необходимо воздействовать на обыденное сознание, повседневные мысли среднего, даже маленького человека. Самым эффективным способом воздействия является постоянное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру («голосуй сердцем»). При этом главное нейтрализовать здравый смысл и внедрить в сознание виртуальную/дискурсивную реальность, сбив изначальные точки отсчета и нарушив временные, культурные и другие системы координат. К важным условиям гегемонии относятся стандартизация материальной культуры (именно вещи помогают конституировать дискурсивную реальность, формировать обыденное сознание) и сегментация общества (сегменты соединяются связями, не приводящими к органическому единству, и, следовательно, безопасными для гегемонии).

Сегодня можно говорить о трагедии учения А. Грамши. Гениальные мысли о мобилизации здравого смысла против массового отупления общества были приняты гегемонией на вооружение для манипуляции общественным сознанием во всей своей полноте.

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА

Существуют самые разнообразные определения понятия информационная война: «стратегия, используемая армией для достижения информационного господства и поддержания командования» (FM 100-6, 1996: 32)*; «способ воздействия на информационные системы противника» (Почепцов 2000: 17), основная форма обеспечения безопасности РФ в антагонистических конфликтах (Завадский 1996; Комов 1996) или «разновидность манипуляции общественным сознанием» (Лимнатис 1995: 66). Информационная война наряду с наступательными имеет и оборонительные составляющие. Растущий интерес к данному феномену, его активное изучение в России и за рубежом подчеркивают возрастающую важность информации в жизни современного общества и зависимость последнего от информации.

СМИ и СМК играют важнейшую роль в идеологическом, психологическом, манипулятивном и информационном воздействии. В этой связи возрастающая важность военного дискурса СМИ (как современного оружия и средства достижения информационного господства) определяет актуальность научного исследования его речевых структур в социально-историческом контексте, к неотъемлемым составляющим которого относятся идеологическое, психологическое, манипулятивное и информационное воздействие.

В качестве рабочего принимается определение информационной войны, предложенное Г.Г. Почепцовым:«коммуникативная технология по воздействию на массовое сознание с кратковременными и долговременными целями» (Почепцов 2000: 20). Целями такого воздействия на массовое сознание является внесение изменений в когнитивную структуру с тем, чтобы получить соответствующие изменения в поведенческой структуре. Данный подход ближе всего к когнитивной теории дискурса, так как сочетает широту и междисциплинарность исследования. Феномен информационного воздействия изучается с точки зрения теории коммуникации, теории массового поведения, теории разведки и теории принятия решений. При этом учитываются социально-психологические особенности ведения информационной войны, модель массовой коммуникации, семиотическая модель, а также теория связей с общественностью.

Идеологическое воздействие

Идеологическое воздействие отличается от манипулятивного по ряду признаков и в лингвистической литературе ассоциируется с идеологическим анализом дискурса. Среди лингвистических исследований по проблеме «язык и идеология» следует отметить работы немецких лингвистов. В немецком языкознании принято различать работы, написанные до и после объединения Германии. Если первые несут на себе отпечаток идеологического противостояния ФРГ и ГДР, то последние обнаруживают подход к изучению языка прессы, соотносимый с основными принципами анализа дискурса.

В работах немецких лингвистов язык и идеология изучаются в рамках лексикологии с акцентом на терминологических аспектах. Большинство исследований западногерманских лингвистов посвящены проблеме дивергентного развития современного немецкого языка в период существования ГДР (Dieckmann 1981; Moser 1962). Работы восточногерманских лингвистов посвящены исследованию языка как инструмента идеологической борьбы (Schmidt 1969, Neubert 1974).

Уделяя особое внимание теоретическим проблемам взаимоотношения языка и идеологии, В. Шмидт вводит термин «идеологическая привязанность » (Ideologiegebundenheit ), обозначающий «семантическую детерминированность слова, вытекающую из его принадлежности к терминологической системе определенной идеологии» (Schmidt 1969: 256)*. А. Нойберт вводит в систему категориального аппарата социолингвистических исследований понятие идеологемы как «лингвистического инварианта с социальной релевантностью, так как один и тот же общественно-политический термин имеет разную идеологическую релевантность в языке представителей разных социальных групп» (Neubert 1974: 173)*.

Из работ последних лет следует отметить исследование Э. Штрасснера как работу дискурсивного плана, так как она носит междисциплинарный характер (рассматривается как производство, так и восприятие телевизионных новостей) (Strassner 1982).

Понятие «идеология» получило комплексное описание в последних работах Т.А. ван Дейка, выполненных во время сотрудничества с университетом в Барселоне. Рассматриваются проблемы взаимоотношения дискурса и идеологии (Dijk 2001), идеологии и контекста (Dijk 2000a), политического дискурса и идеологии (Dijk 1998b; 2001b). Идеологический анализ дискурса определяется как критический «анализ дискурса с марксистских позиций, то есть в терминах классовых отношений» (Хилханова 1997: 56). Учитывая специфику современного общества, вслед за Р. Водак и Т.А. ван Дейком, более корректно говорить об идеологическом анализе с позиций западного марксизма (Wodak 1998), то есть в терминах групповых отношений (Dijk 2001). Главной аксиомой такого подхода является положение о том, что господствующая группа (элита) должна воспроизводить те условия, которые дают ей возможность применять власть к подчиненным группам. При этом идеология играет главную роль в создании этих условий и в убеждении людей. Она помогает элите править бесконфликтно (но не неявно, как при манипуляции).

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ

Этнические стереотипы играют важную роль в преподнесении событий и явлений действительности широким массам и влияют на межэтнические взаимодействия (Карпенко 2000; Христофорова 2001). Так как ни один человек не может реагировать на окружающую его среду без опоры на предыдущий коллективный опыт ее оценки, актуальность рассмотрения особенностей предвзятых мнений, тиражируемых СМИ, очевидна. Необходимо учитывать, что СМИ не только используют уже существующие предвзятые мнения, но и формируют новые стереотипы и предубеждения для дальнейшего использования.

Под стереотипом как элементом обыденного сознания в настоящем исследовании понимается предвзятое, выведенное из стандартизованных суждений и ожиданий мнение о свойствах людей и явлений действительности. Под этнокультурным стереотипом понимается «обобщённое представление о типичных чертах, характеризующих какой-либо народ»; под этническим предубеждением как разновидностью стереотипа «предвзятое мнение о национальных свойствах какого-либо этноса, возведенное во враждебную психологическую установку по отношению к данному этносу» (Кармин 1997: 145).

Этнические установки современного человека формируется не сами по себе, «а под влиянием господствующей идеологии, выраженной в пропаганде, искусстве, могущественных средствах массовой коммуникации (радио, телевидение, пресса и т. п.)» (Кон 1966:189).

Существует множество путей дискурсивного формирования этнических представлений: через прессу, публичные лекции, научную и научно-популярную литературу, книги для детей и юношества, энциклопедии, справочную, художественную литературу и т.д. Что касается личного опыта общения с людьми иной национальности, то он всегда слишком ограничен, чтобы на его основании делать общие выводы о нации в целом. К стереотипным характеристикам народов следует относиться критически.

Межэтнические конфликты и военные действия являются катализатором языкового выражения различных стереотипов и предубеждений, существующих в массовом сознании. Актуальным представляется систематическое изучение военного дискурса СМИ на предмет манипулятивности с точки зрения современной лингвистики и критического анализа.

Предвзятые мнения и предубеждения можно рассматривать как результат воздействия военного дискурса на аудиторию, что, следовательно, дает возможность судить об успешности или неуспешности такого воздействия, об общих характеристиках социальных групп, наиболее подверженных или защищенных от воздействия военного дискурса СМИ. Рассмотрение лингвистических аспектов военного дискурса позволяет не только выявить приемы и результаты манипуляции сознанием социальных или этнических групп, но и описать военный дискурс СМИ непосредственно.

 

Выводы

Представленный обзор исследовательского поля обозначил ключевые понятия и термины исследования. Прежде всего, это текст и дискурс. Подводя итоги их обсуждению, воспользуемся тезисом А.А. Залевской: «…едва ли возможно дать такую дефиницию, которая отвечала бы всем ракурсам «видения» текста … как бы мы ни пытались абстрагироваться от реальной жизни в попытках втиснуть суть и специфику текста в прокрустово ложе строгой научной формулировки» (Залевская 2001: 37).

Данный тезис справедлив и по отношению к понятию «дискурс».

Показаны разноборазие направлений дискурс-анализа и недостаточность для данного исследования подходов к изучению языкового общения о войне с позиций «чистой» лингвистики, занимающейся рассмотрением либо формальных, либо функциональных его характеристик; необходимость комплексного рассмотрения особенностей текстов печатных СМИ о войне с позиций современного дискурс-анализа.

Приведенные теоретические выкладки позволяют рассматривать феномены идеологии, пропаганды, манипуляции сознанием, информационного и психологического воздействия (как неотъемлемых составляющих языковой коммуникации) в неразрывной связи друг с другом, что отвечает требованиям критического подхода, в рамках которого проводится настоящее исследование.

Наибольший интерес для исследователя военного дискурса СМИ представляют социо-когнитивные элементы версий действительности, ориентирующие мнение читательской аудитории. Однако утверждение о том, что СМИ создают и внедряют в сознание массовой аудитории предубеждения, представляется не совсем корректным, так как стереотипы существуют и без СМИ, которые не только создают, но и используют уже существующие стереотипы. Это не может остаться за пределами критического дискурс-анализа.

Отсутствие единого подхода к критическому анализу дискурса свидетельствует о новизне и перспективности проводимого исследования. Описанные релевантные направления дискурс-анализа постоянно совершенствуются в соответствии с новыми задачами, которые ставят перед собой ученые. Критическая перспектива распространяется на новые области лингвистики, появляются новые критические направления, например, по межкультурной коммуникации. Все большее число языковедов полагает, что собственно лингвистический анализ должен включать освещение социально-политических оснований языка. Акцентируется один из основных постулатов дискурс-анализа, определяющий ход любого критического исследования: «Критическая лингвистика и критический анализ дискурса развиваются, прежде всего, в направлении междисциплинарных областей и тем самым открывают интересные перспективы для комплексного изучения роли языка в жизни общества» (Водак 1997: 8).

Воздействие военного дискурса на аудиторию может проходить открыто — по схеме идеологии (ориентирующая функция военного дискурса) или скрыто — по принципу манипуляции (манипулятивная функция военного дискурса). В любом случае дискурс о войне необходимо анализировать как комплексный социальный феномен, сочетающий обе разновидности воздействия. Для этого необходима методика исследования, ориентированная на изучение особенностей военного дискурса прессы и языкового выражения предубежденных мнений как результатов воздействия военного дискурса, вариант которой предлагается в главе 2.

Общие положения

Вопросы использования той или иной методики важны не только с практической, но и с теоретической точки зрения. Можно согласиться с бытующим в лингвистической литературе утверждением, что многие авторы избегают обсуждения проблем отбора языкового материала. Действительно, на сегодняшний день нет единых требований, определяющих количественные и качественные характеристики исследуемого корпуса дискурсов. Однако об этом не стоит забывать, так как отбор материала производится на основной стадии исследования, которая в значительной степени предопределяет его результаты.

Для восполнения такого недостатка в качестве рабочего можно принять требование к материалу, выдвигаемое исследователями Венской школы: анализируемый корпус дискурсов должен говорить сам за себя (Wodak 1999). Аналогичный подход применяется и в отечественных лингвистических исследованиях. Например, М.Л. Макаров предлагает «проводить репрезентативную или теоретическую выборку» (Макаров 1997: 90). По его мнению, случайность отбора, подразумеваемая понятием выборки, относительна, с чем нельзя не согласиться.

Так как в данной работе исследуется дискурс прессы о северокавказском конфликте, случайность выборки ограничивается его историко-временными характеристиками и источником. Критерием отбора материала послужило, прежде всего, его нахождение в открытом доступе. Отбирались статьи, освещающие события на Северном Кавказе 1998-2000 гг. В базу данных вошли статьи из российских, немецких, английских и американских газет, журналов и их Интернет-версий; статьи, опубликованные в Интернете чеченцами (Интернет-газета "The Chechen Times", www.chechentimes.com, которая просуществовала до 2001); хроники конфликта; интервью; короткие репортажи (по 10-20 строк); заявления правительства и официальных лиц. Каталог отобранных дискурсов (в сокращенном варианте) приведен в Приложении 1: «База данных исследования».

Исследователь, работающий в рамках критического анализа дискурса, строит методику, адаптируя ее под особенности собственного материала, поэтому имеет смысл подробно остановиться на методике, используемой в настоящей работе.

Специфика цели и объекта исследования определила набор правил, предлагаемых для исследования особенностей военного дискурса прессы. Данный тип дискурса до сих пор не являлся объектом специального исследования. По этой причине существующие методы анализа были адаптированы и объединены в единое целое. Описываемая методика представляет собой синтез правил, разработанных Венской, Амстердамской и Дуйсбургской школами. Вышеупомянутые методики были изначально разработаны для анализа дискурса прессы.

Сочетание основных приемов этих методик будет полезным для данной работы, так как они взаимно дополняют друг друга. Если подход Т.А. ван Дейка больше тяготеет к работе с макроструктурами дискурса, то методика З. Егера делает основной акцент на микроструктурах. Разработки Р.Водак по сути являются логическим продолжением социокогнитивной теории с учетом дискурсивно-исторической перспективы. Такой акцент в современной лингвистике считается «очень важным (если не обязательным) для проводимых изысканий» (Barsky 1997: 5)*, так как обеспечивает корректность результатов любого междисциплинарного исследования.

Анализотобранного материала предлагается проводить в три этапа: детальный анализ корпуса дискурсов (подготовительный), обобщающий анализ военного дискурса (основной) и верификация результатов исследования (заключительный). На подготовительном этапе предлагается исследовать микро- и макроструктуры дискурса, языковой и неязыковой контекст. Работа со статьями на начальном этапе ведется по отдельности, а затем на основнойстадии выполняется обобщающий анализ военного дискурса. Учитывается, что воздействие далеко не всех выявленных лингвистических средств отразится на сознании каждого реципиента.

 

Учитывая объем выборки дискурсов, детальный анализ каждой статьи в настоящей работе представлен не будет, однако в целях иллюстрации по возможности приводяться разнообразные примеры. Заключительный этап исследования предусматривает проверку полученных результатов исследования на практике.

Теоретическое описание категорий анализа и практическая реализация предложенной методики объединяются в рамках одной главы, что позволит лучше проиллюстрировать предлагаемую методику. Это позволит рассматривать настоящую работу не просто как теоретическое описание методики и результатов, полученных в ходе ее реализации, а также в качестве руководства по анализу военного дискурса СМИ.

Анализ корпуса дискурсов

На начальном этапе анализа проводится первичная графическая обработка текста: последовательно нумеруются строки (1, 2, 3...), включая подзаголовки. Предлагается отмечать предложенное автором (или редакцией) графическое деление статьи — выделять абзацы при помощи квадратной скобки. Нумерация строк производится слева, а абзацы выделяются справа от текста, как показано на рис. 1, 2 (приложение 2). Графическая обработка проводится в целях удобства работы с исследуемым текстом (задается система координат) и используется для анализа микро- и макроструктуры дискурса.

Статья «Если враг не сдается…» опубликована в Российской газете 11 января 2000 г., № 6, стр. 1, 3. В базе данных исследования ее нет, так как в работе приведен ее сокращенный вариант. Далее предлагается опираться на эту статью для детальной иллюстрации методики исследования. Статья содержит 133 строки и 6 подзаголовков.

Анализ микроструктуры

«Анализ дискурса газеты следует начинать с микроуровня, последовательно продвигаясь от малых к более крупным и глубинным структурам дискурса» (Jäger 1994: 15)*. Следуя рекомендации З. Егера, начнем с анализа микроструктуры военного дискурса.

Статья (приложение 2, рис. 1, 2), вышедшая под рубрикой «Кавказский узел», характеризуется особым расположением в номере: начало на первой странице, продолжение — на третьей. В ней есть фотография, на которой показано, как солдаты федеральных сил дружелюбно пытаются что-то объяснить местному жителю. Хотя анализ видеоряда военного дискурса не входит в цели настоящего исследования, необходимые комментарии приводятся по ходу работы с учетом его важности. На первый взгляд, иллюстрация совершенно противоречит содержанию: речь идет об активизации боевиков и их нападении на федеральные силы.

С другой стороны, статья представляет собой комбинацию новостей (без определенного автора), объединенных одной темой, о чем свидетельствуют многочисленные подзаголовки. В ходе анализа доказывается, что это цельное образование, которое можно рассматривать в качестве статьи, работающее в рамках стратегии героизации МЫ - ГРУПП и легитимизации применения военной силы.

ДЕЙКСИС

Принято различать пять типов дейксиса: персональный, темпоральный, локальный, дейксис дискурса и социальный дейксис. Персональный дейксис — это указания на автора, читателя, действующих лиц, ограничивающие в любом языке возможность интерпретации контекста. Его показателем считается грамматическая категория лица, зависящая от грамматикализации ролей участников коммуникации и упоминания автора о себе.

Темпоральный дейксис — это указание на время. Его показателями считаются наречия с ограничительными словами, временные формы глаголов, наречия и существительные, указывающие на время, существительное/наречие/союз now и т.п.

Локальный дейксис — это указания на место в пространстве. Его показателями считаются указательные местоимения, прилагательные, наречия и артикли. Дейксис дискурса — указания на различные элементы дискурса или текста, контекст дискурса, указания на ситуацию, события с различными временными координатами и т.п. (вводные конструкции, лексические ограничители, союзы и другие элементы, выполняющие связующую функцию в дискурсе).

Социальный дейксис — это указание на социальную ситуацию, социальные условия коммуникации, социальные характеристики участников коммуникации. Обращения, формы вежливости (Mr. President, the general is waiting for you). Социальный дейксис может быть реализован на уровне стиля (возвышенный, разговорный). Социальная информация в дискурсе важна для настоящего исследования с точки зрения учета социального контекста дискурса и изучения групповой поляризации.

 

Субъективный дейксис реализуется во всех трех категориях: персональной, темпоральной и локальной. Персональный дейксис указывает на источник сообщения (44-45 — «подчеркнул генерал»; 109 — «он думает» и т.д.) или на цитируемое лицо (33-34 и т.д.). Этот вид дейксиса реализован посредством персональных местоимений — они, нам (15); имен собственных (В. Казанцев, А. Масхадов, В. Манилов) и вышеописанных существительных. Темпоральный дейксис представлен грамматической категорией времени (39-41), фразами, такими как "минувшие сутки" (55), «на настоящий момент» (70-80), наречиями «вчера» (58, 84), «когда» (17). Локальный дейксис в основном представлен топонимами (Чечня, Шали, Аргун). Дейксис дискурса представлен разрывом статьи — ссылкой на страницу 3 (50). Социальный дейксис реализован при помощи наименований должностей (генерал-полковник, командующий).

В целом, социальный дейксис направлен на повышение авторитетности преподносимых новостей и мнения редакции. Персональный, темпоральный и локальный дейксис поддерживают групповую систему поляризации «МЫ-ОНИ» и стратегию «их действие — наша ответная редакция», что является частью стратегий легитимизации применения военной силы и героизации действий своей стороны конфликта.

АРГУМЕНТАЦИЯ

Аргументация реализуется введением в военный дискурс статистической информации (цифр и чисел), что нередко вносит хаос и значительно запутывает реципиента (особенно если он не достаточно осведомлен в сфере, о которой идет речь). Важно учитывать сводки о раненых, убитых, взятых/сдавшихся в плен, захваченных заложниках, данные о количестве людей, вовлеченных в вооруженный конфликт с