Метод и его рациональное зерно

Метод, который здесь будет описан довольно подробно, и который иногда используют дословно, буквально, без изменений, можно сократить или усилить с помощью повторов и уточнений в соответствии со способностью пациента отвечать или реагировать. Лучше всего изменить его так, чтобы включить в него стиль речи пациента, какой бы резкой, вульгарной и даже грубой она ни была. Однако автор при его использовании обычно очень быстро прерывает грубости, но часто прибегает к тем неправильным грамматическим конструкциям, которые характерны для речи пациента. Таким образом, свирепость пациента (выраженная лингвистическими средствами) незаметно устраняется, и пациент и врач общаются друг с другом на безопасном языковом уровне, по форме пригодном для пациента. Пациент не знает, как это случилось, он часто не ощущает даже, что это происходит благодаря его косности.

При этом он не располагает информацией, которая бы привела его к пониманию методов и уровней коммуникации; в этом нет необходимости.

Когда от агрессивного, антагонистически и враждебно настроенного, обороняющегося, неконтактного пациента получают достаточно материала, чтобы определить его неадекватное поведение, отношение к лечению и его тип личности, его прерывают замечаниями, которые носят смешанный характер положительного и отрицательного отношения и адресуются ему в той вербальной форме, которую он лучше понимает в этот момент. Однако в этих замечаниях скрыты различные, прямые и косвенные, но допустимые для данного, случая внушения, цель которых — направить реакции пациента в русло восприятия и понимания.

Пациенту, слова которого были процитированы в качестве примера, было сказано: “Я не знаю, войдете вы в состояние транса или нет, как вы просили”. (Нужно хорошенько поразмыслить над этим предложением, чтобы распознать в нем все утверждения и отрицания, что практически невозможно сделать, когда слушаешь его.)

После такого вступления у него был применен специфический метод индукции, который был ни чем иным, как осторожным, тщательным объяснением, нагруженным прямыми и косвенными разрешающими внушениями и инструкциями, не всегда легко узнаваемыми. В данной работе эти внушения и инструкции будут подчеркнуты, чтобы читатель мог их легче понять. Вставки в скобках и пояснения даны только для читателя и, конечно, не являются частью самого метода.

“Вы пришли за лечением, вы просили гипноз, и то, что вы мне рассказали о своих затруднениях, дает мне основание предположить почти с уверенностью, что гипноз поможет вам. Однако вы очень убедительно заявляете, что вы — всячески сопротивляетесь гипнозу, что другим врачам, вопреки длительным попыткам, не удалось у вас индуцировать транс, что различные методы не дали никакого результата, и что уважаемые вами люди выражают неверие в гипноз, как в средство вашего излечения. Вы открыто выразили ваше убеждение, что я не смогу индуцировать у вас состояние транса, и с такой же откровенностью вы утверждаете, что убеждены в том, что будете сопротивляться всем попыткам гипноза, и что это сопротивление будет происходить вопреки вашему серьезному желанию и усилиям сотрудничать”. (Сопротивляться гипнозу значит, что человек признает его существование, так как нет сопротивления несуществующему, а его существование уже подразумевает его возможность. Таким образом, вопрос стоит не о реальности и значении гипноза, а о сопротивлении ему пациента. Тем самым закладывается основание для применения гипноза, но так, чтобы направить внимание пациента на то, как он понимает свое сопротивление наведению транса. Следовательно, для гипнотической индукции используется любой метод, не распознаваемый пациентом.)

“Так как вы пришли за лечением и заявляете, что вы — вечно сомневающийся, неконтактный пациент, позвольте мне объяснить некоторые вещи, прежде чем мы начнем. Так, чтобы вы были само внимание ко мне, просто сядьте, поставьте обе ноги на пол, положив руки на колени, не позволяйте, чтобы ваши руки касались друг друга”. (Это первый намек на то, что ухо слышит меньше, чем сообщается).

“Теперь, когда вы будете сидеть тихо, пока я буду говорить, просто поглядите на это пресс-папье, как на обычную удобную вещь. Глядя на нее, вы будете держать свои уши наготове, а это будет держать наготове вашу голову, и именно это удержит ваши уши наготове, а ведь именно вашим ушам я говорю все это”. (Это первый намек на диссоциацию.) “Не смотрите на меня, смотрите на это пресс-папье, потому что я хочу, чтобы ваши уши были неподвижны, а вы двигаете их, когда поворачиваетесь, чтобы поглядеть на меня”. (Большинство пациентов стремятся сначала перевести взгляд, но фиксацию глаз можно легко осуществить с помощью просьбы не двигать ушами, при этом редко приходится повторять эту просьбу более трех раз.) “Теперь, когда вы вошли в эту комнату, вы принесли с собой оба разума, то есть переднюю часть вашего ума и заднюю часть вашего ума”. (Можно использовать и такие слова, как “подсознательное мышление” и “сознательное мышление”, что зависит от уровня образования пациента. Таким образом, дается второй намек на диссоциацию.) “Теперь мне действительно все равно, слушаете ли вы меня своим сознательным разумом, потому что он не понимает ваших затруднений, в противном случае вас бы здесь не было. Поэтому я хочу говорить с вашим подсознательным разумом, потому что он здесь и достаточно близко, чтобы слышать меня, поэтому пусть ваш сознательный разум слышит звуки улицы или гул пролетающих самолетов, или звук печатной машинки в соседней комнате. Или вы можете размышлять над любыми мыслями, которые придут в ваш сознательный разум, систематическими мыслями, произвольными мыслями, потому что все, что я хочу, так это поговорить с вашим подсознательным разумом, и он будет слушать меня, потому что это в пределах слышимости, даже если устанет ваш сознательный разум (усталость ведет к незаинтересованности, рассеянности, даже ко сну). Если ваши глаза устанут, то их можно закрыть, но сделайте все, чтобы быть наготове и удержать (обезоруживающее слово касающейся мнимой угрозы, исходящей от гипноза) хороший мысленный или визуальный образ наготове в голове”. (Неузнаваемая команда для появления идеосенсорных визуальных явлений, в то время как слово “наготове” дает пациенту некоторые гарантии безопасности.)

“Устройтесь поудобнее, и я буду разговаривать с вашим подсознанием, так как мне все равно, что будет делать ваш сознательный разум”. (Эта неосознаваемое внушение, позволяющее отключить его внимание, которое следует сразу после внушения удобства и коммуникации только с его подсознательным мышлением.)

“Теперь, прежде чем можно будет выполнить лечение, я хочу убедиться в том, что вы понимаете, что ваши проблемы и затруднения не только просто понятны вам, но вы можете научиться понимать их вашим подсознательным разумом”. (Это косвенное утверждение того, что лечение может достичь цели, и как оно будет выполнено, с более сильным подчеркиванием диссоциации.)

“В какой-то степени все знают, что люди могут общаться в словесной форме (“разговаривать словами”, если имеешь дело с пациентами низшего образовательного или интеллектуального уровня) или языком знаков. Простейшим языком знаков, конечно, является то, когда вы киваете головой в знак согласия — „да" или качаете головой в знак отрицания — „нет". Все могут применять такой язык. Каждый может подать сигнал указательным пальцем „подойди" или помахать рукой „до свидания". Сигнал указательным пальцем в конце концов означает „да, иди сюда", а сигнал рукой — „нет, не оставайся здесь". Другими словами, человек может сказать „да" и „нет" головой, указательным пальцем и рукой. Мы все это делаем. Так можете и вы. Иногда, слушая человека, мы, сами не осознавая это, качаем головой в знак несогласия или киваем головой в знак одобрения. Это легко можно делать с помощью указательного пальца и руки. Теперь мне бы хотелось задать вопрос вашему подсознательному разуму, на который можно ответить простым „да" и „нет". Вопрос таков, что на него может ответить только ваш подсознательный разум. Ни ваш, ни мой сознательный разум, ни даже мой подсознательный разум не знают на него ответа. Только ваш подсознательный разум знает, какой ответ может быть передан, и ему придется подумать, прежде чем дать ответ „да" или „нет". Это может быть кивок головой, поднимание указательного пальца, допустим, правого указательного пальца вместо ответа „да", а левого указательного пальца вместо ответа „нет", так как это привычно для человека, у которого главной рукой является правая рука, и наоборот, если человек — левша. Может подняться правая рука или может подняться левая рука. Но только ваш подсознательный разум знает, каким будет ответ, когда я спрошу “да” или “нет”. Но даже ваш подсознательный разум не будет знать, когда будет задан вопрос, ответит ли он движением головы или движением пальца, и ваш подсознательный ум будет думать над этим вопросом и решать после того, как сформирует свой собственный ответ, как он на него ответит”. (Все это объяснение состоит главным образом из целой серии внушений, типа “придется подумать” и “решить”. При этом ответное идеосенсорное поведение пациента совпадает с неизбежными проявлениями идеомоторных реакций, хотя здесь прямо о них не упоминается. Здесь только намек на них, а намекам сопротивляться трудно).

“Следовательно, в этой трудной ситуации, в которой мы оказались (это определяет своего рода родственность между пациентом и врачом), нам нужно сесть и ждать (поведение соучастия), когда ваше подсознательное мышление обдумает вопрос, сформулирует свой ответ и решит, как ему ответить: движением головой, рукой или пальцем”. (Это вторая серия внушений и инструкций под маской объяснения. Кажется, что пациента не просят ничего делать, но, фактически, ему прямо приказывают быть пассивным и позволить появиться идеомоторной реакции на подсознательном уровне, указывая на то, что ответ может случиться в любой форме, что является еще одним определенным совпадающим результатом умственных процессов. Во всей этой процедуре используются подразумеваемые или косвенные внушения того, что сознательное мышление не будет осознавать деятельности подсознательного, в сущности, того, что у пациента возникает состояние транса.)

“Другими словами, я задам вопрос, на который ответ может дать только ваш подсознательный разум, и относительно которого ваш сознательный разум только догадывается, если вообще сможет: у него может быть только мнение, может быть, ошибочное, может быть, правильное, но только мнение, а не ответ”. (Это, незаметно для пациента, уменьшает значение его сознательного мышления и является еще одним внушением состояния транса.)

“Прежде чем я задам этот вопрос, мне бы хотелось предположить две возможности: 1) ваш сознательный ум может захотеть ответить на вопрос; 2) ваш подсознательный ум может не захотеть, чтобы вы знали этот ответ. Мне кажется, и я думаю, что вы согласитесь со мной, что вы обратились за помощью к врачу по причинам, которые лежат вне сферы вашего сознательного разума, следовательно, я думаю, что мы должны приблизиться к тому вопросу, с которым я собираюсь обратиться к вашему подсознательному разуму за ответом. Таким образом ваши собственные глубокие подсознательные желания держат ответ вместе с вашим сознательным разумом и будут в равной степени защищены и учтены. По-моему, это очень справедливый и выполнимый путь решения чьих-то проблем”. (Именно это пациент и знает и хочет от других, но совершенно не сознает, что этого честного и справедливого отношения он хочет и от самого себя.)

“Теперь, чтобы удовлетворить ваши потребности, я собираюсь задать вам вопрос, на который нужно ответить „да" или „нет" и быть готовым получить удовольствие от того, что ваш подсознательный разум ответил. (Это неузнаваемое авторитетное внушение с заранее сделанным заключением.) И, отвечая на него, пусть ваш подсознательный разум либо разделит ответ с сознательным разумом, либо будет противостоять этому; в общем, пусть будет так, как сочтет за наилучшее ваш подсознательный разум. Основным, конечно, является не соучастие или противостояние, а сам ответ. Дело в том, что любое соучастие или противостояние относятся непосредственно только к настоящему моменту, так как успехи в лечении, которые вы сделаете (также неузнаваемое авторитетное внушение под. маской объяснения), в любом случае раскроют ответ именно вам в тот момент, когда это сочтут наиболее удобным и полезным для вас. Таким образом, вы сможете быть уверены в том, что узнаете ответ рано или поздно, и ваши подсознательные желания состоят в том, чтобы получить помощь от лечения и удовлетворить потребности нужным образом в нужное время. (Это определяющее внушение, даваемое как объяснение, и это очень выразительное эмпатическое и положительное внушение.)

“Теперь о том, как ответить на этот вопрос? Словами? Едва ли! Вам придется тогда одновременно и говорить и слушать. Таким образом, это было бы несправедливо (социально и личностно действующие, требовательные слова) по отношению к вашему сознательному разуму, если он захочет ради вашего благополучия противостоять ответу от вашего подсознательного разума. Тоща как же? Очень просто: мышечным движением, которое вы можете заметить, а можете и не замечать; движением, которое можно сделать на замечаемом добровольном уровне; или движением, которое делается непроизвольно и незаметно для себя, точно так же, как вы киваете головой в знак согласия с говорящим, или качаете головой в знак несогласия с ним, или хмурите брови, когда вы думаете и хотите что-то вспомнить”.

“Каким будет это мышечное движение? Я думаю, что нужно упомянуть несколько возможностей (просто “думаю”, просто “упомянуть”, слова, которые ничего не требуют, приказывают или внушают), но прежде чем делать это, разрешите мне описать разницу между сознательной мышечной реакцией и реакцией подсознательного ума”. (Мышечная реакция упоминается в то время, когда его внимание фиксируется; прием, чтобы удержать внимание для будущего введения связанного с этим материала, что будет сделано через некоторое время. Читателю следует отметить предыдущее использование такого психологического гамбита с упоминанием темы и введением в предварительное объяснение.) “Реакция сознательного разума не может быть отвергнута вами или непонятна для вас. Вы ее сразу узнаете. Вы принимаете ее и верите ей, возможно, и неохотно. Для нее нет задержки. Она сразу же приходит вам на ум, и вы быстро реагируете на нее”.

“Реакция подсознательного разума совершенно другая, потому что вы не знаете, какой она должна быть. Вы должны ждать, когда она произойдет, и сознательно вы не можете знать, будет ответом „да" или „нет"”. (Каким образом мышечное движение может быть ответом “да” или “нет”? Пациент вынужден внимательно слушать, чтобы получить какое-то разумное объяснение.) “Эта реакция не обязательно должна соответствовать сознательному ответу, который может возникнуть одновременно и в соответствии с вашими мыслями сознательного разума. Вам придется ждать, и, вероятно, ждать и ждать, пока она придет. А она появится в нужное ей время и с нужной ей скоростью”. (Это авторитарная команда, но звучит как объяснение и дает время и для другого поведения, не только подсознательного, являясь сама по себе побудительной силой. Кроме того, никогда не нужно говорить пациенту, что подсознательный ответ почти всегда характеризуется таким сильным элементом, как настойчивость. Очевидно, измененное чувство времени в состоянии транса, возможно, являющееся результатом измененных взаимоотношений с реальностью, не дает возможности даже опытным субъектам дать правильную оценку событиям с этой точки зрения, и это дает отличный критерий для определения характера реакции. Такая идеомоторная деятельность по своей длительности гораздо короче, если подсознательное хочет, чтобы и сознательный разум знал то же самое. При этом диссоциативный ответ может надолго задерживаться, так как в подсознании происходит процесс формирования своего ответа и решения — разделить его с сознательным мышлением или нет. Если пациент закрывает глаза непроизвольно, можно быть уверенным, что ответ будет спонтанно скрываться от сознательного понимания пациента. Когда ответ “разделяется”, особенно в том случае, если сознательное мнение носит противоположный характер, то у пациента возникает удивление, и иногда он, не желая этого, признает наличие сильного ощущения, что подсознательный ответ бесспорно верен, тем самым увеличивая гипнотическую реакцию. Повтор сравнения с помощью постановки другого простого вопроса может быть сделан гипнотерапевтом, если он отрицательно сформулирует такой вопрос: “А вы можете утаить ответ или нет?”, — сделав это так осторожно и небрежно, чтобы пациент не понял, что ему задают вопрос. Таким образом закрепляется идеомоторная реакция, которая утаивается им и не замечается сознательным мышлением, и нужно прятать ее от сознательного мышления, что значительно ускоряет психотерапию. Так, однажды у меня был сопротивляющийся пациент, который в ответ на мой вопрос сознательно и быстро качал своей головой в знак отрицания, а потом сидел, удивляясь явной медлительности моей реакции на его ответ, не зная, что я молча жду, когда появится медленный поворот головы слева направо или вверх и вниз, как при кивке согласия. Эксперименты с такими пациентами показали, что такие настойчивые движения, особенно движения головой, могут длиться до 5 минут, а пациент еще не сознает их возникновения. Как только пациент оказался в состоянии транса, идеомоторная реакция может быть такой же быстрой, как движения в обычном состоянии сознания, хотя, в общем-то, тут имеет место каталептические проявления, которые зачастую не несут в себе информации о гипнотическом состоянии пациента. Это еще один критерий для гипнотерапевта, который не осознается пациентом).

“Теперь, какое же это будет движение? Большая часть людей кивает головой для ответа „да" и качает ею для ответа „нет". Другие предпочитают подавать сигнал указательным пальцем одной руки в знак „да", а другой рукой — в знак „нет". Я обычно, как и большинство людей (фраза “Я обычно” и “большинство людей” указывают на то, что естественно ожидать от нас обоих поведения, привычного для большинства людей), предпочитаю пользоваться правым указательным пальцем для „да" и левым указательным пальцем для „нет", но для левши характерно обратное действие. (Здесь нельзя допускать и намека на арбитражные требования, так как пациент сопротивляется, а такое внушение дает свободу реакции, хотя эта свобода и носит иллюзорный характер.) Потом, у некоторых людей очень выразительные руки, и они могут произвольно или непроизвольно поднимать правую руку в знак „да", а левую — в знак „нет"”. (Выражение “выразительные руки” — только косвенно выраженный комплимент, по большей части обращенный к чувству нарциссизма. Фактически, нет ничего необычного для человека в том, что он, соглашаясь, поднимает палец, а отрицая— палец или руку.)

“Я не знаю, захочет ли ваш подсознательный разум посмотреть на какой-то объект или обратить' внимание на вашу голову, пальцы или руки. Возможно, вам понравится наблюдать за вашими руками, и если в ваших глазах появится туман, пока вы будете пристально наблюдать за ними, ожидая, какая из них поднимется первой, когда я задам свой простой вопрос, то такой туман в глазах вполне объясним. Это только означает, что ваши руки очень близки к вам, и что вы напряженно смотрите на них”. Если даже у пациента закрыты глаза, то этот параграф нужно использовать обязательно. По своей сущности, он внушает очень многое, но очень ненавязчиво. На самом деле такое доскональное и повторяющееся объяснение преследует единственную цель — предположить и повторить различные внушения и команды, делая вид, что таковых нет. Кроме того, предполагается целый ряд разнообразных возможностей, носящих, в основном, косвенный двусмысленный характер, который делает трудным отказ на реакцию. Все пункты и моменты поведения внушаются так, чтобы пациенту казалось, что все, что он должен сделать, так это показать свой выбор, ведь фактически его не просят сделать выбор из возможностей, которые ему просто упоминаются. Он не осознает, что еще говорится и подразумевается. Лично автор предпочитает идеомоторное движение головой, которого можно легко добиться без сознательного понимания, но, независимо от типа движения, к которому прибегает пациент, автор немедленно переходит к следующему типу идеомоторной реакции, а возможно, и к третьему, чтобы усилить общие ответные реакции у пациента. Движение рукой предлагает определенные преимущества тем, что оно само легко вызывает другие явления, о чем будет говориться позже.

“Теперь (прошло уже много времени и нетерпение пациента стоит на пиковой точке) мы подошли к самому вопросу! Мне не требуется знать, каков ваш выбор относительно движений. У вас на плечах своя голова, а на руках свои собственные пальцы, и вы можете спокойно положить руки на колени или подлокотники вашего кресла. Самое главное для вас — чувствовать себя спокойно и удобно, ожидая подсознательного ответа”. (Каким-то образом удобство и подсознательный ответ становятся зависимыми друг от друга, а пациенту естественно хочется занять удобное положение. Также естественно то, что у пациента возникает в какой-то степени любопытство относительно своего “подсознательного ответа”. Кроме того, дается еще одно предварительное объяснение, которое задерживает этот простой вопрос.) “Теперь вы уже заняли положение, удобное для одного или для всех движений (неопознанное авторитетное внушение). Что касается вопроса, который я должен задать, то, фактически, он тоже не имеет большого значения. Важно то, что думает ваш подсознательный ум, а что он думает, ни вы, ни я не знаем сознательно. Но ваше подсознательное знает, так как оно думает совершенно самостоятельно, но не всегда в соответствии с вашими сознательными мыслями”.

“Так как вы просили индуцировать транс, то я мог бы задать вопрос, связанный с вашей просьбой, но я задам вопрос гораздо проще (снимается возможная угроза гипноза). Следовательно, давайте (мы вместе работаем) зададим такой общий вопрос, на который можно было бы ответить одним из тех движений, о которых я вам рассказывал. Теперь сам вопрос. Я хочу, чтобы вы выслушали его внимательно, а потом терпеливо ждали, чтобы узнать, а возможно, и не узнать, каким будет ваш подсознательный ответ”. (После такой очевидной задержки внимание пациента находится в наивысшей точке фиксации; он, как говорится, “навострил уши” в своем желании узнать наконец, каким же будет вопрос, и такое желание должно обеспечить серьезную базу для восприятия той идеи, на которую ответит его подсознательное мышление.) “Мой вопрос таков (говорится медленно, выразительно, серьезно): Считает ли ваш подсознательный разум, что он поднимет вашу руку, ваш палец или сделает движение головой? (Три возможности, следовательно, сознательный разум этого знать не должен.) Ждите теперь терпеливо, внимательно, и пусть ответ придет”.

Чего не знает пациент, и у него нет возможности понять это, так это то, что с ним идет общение на двух уровнях, что он находится в двойной, если не в тройной, связке. Он не может отрицать того, что его подсознательный разум может думать. Он неизбежно привязан этим словом “думать”. Любое идеомоторное движение, позитивное или негативное, является прямой связью с его подсознательным разумом (но его мышление не простирается до такого понимания). Если он медленно качнет головой — “нет”, моей реакцией будет углубление транса. Я попрошу его сесть еще удобнее, и, если его таза открыты, я добавлю: “... возможно, если вы закроете глаза, глубоко вздохнете и почувствуете удовольствие от того, что ваш подсознательный разум свободен для общения со мной, когда он этого захочет”.

Таким образом, он сам, не осознавая этого, общается со своим подсознательным и у него нет времени для анализа этого факта. В результате этого он все глубже и глубже погружается в транс, вопреки своему прежнему сознательному убеждению, что он сможет справиться со своим подсознательным желанием испытать состояние гипноза. Другими словами, его сопротивление обходят окольным путем, сделав так, что его гипнотические реакции накладываются на его мыслительные процессы в ответ на кажущееся не имеющим отношение к гипнозу обсуждение различных вопросов, а его ложная уверенность в том, что его нельзя загипнотизировать, сводится к нулю приятным подсознательным пониманием того, что он может сотрудничать с гипнотерапевтом. В конце концов пациент начинает понимать, что его подсознание несет определенную ответственность за сложившуюся ситуацию. В результате он вынужден позволить своему подсознанию “разделить” свои знания с сознательным разумом с последующей гипнотической амнезией на сознательном уровне. Таким образом, пациенту кажется, что со стороны автора не было попыток индуцировать состояние транса, но, фактически, состояние транса уже индуцировано.

К счастью для оператора и пациента, выявление одного гипнотического явления зачастую является отличным приемом индукции транса, и ради блага больного его нужно применять как можно чаще. Автор пришел к такому убеждению еще летом 1923 года, когда он экспериментировал с автоматическим письмом. К удивлению автора, у его сестры Берты, которую никогда не гипнотизировали, возникло глубокое сомнамбулическое состояние транса, хотя внушения, сделанные ей, преследовали только одну цель: чтобы ее правая рука, держащая ручку на пачке бумаги, медленно, постепенно начала дрожать, двигаться, делать отметки на бумаге до тех пор, пока не будет выписывать буквы, а потом и слова, образующие предложения, в то время, когда она пристально смотрит на дверь, что заставляло ее тело смирно сидеть в кресле. Было написано предложение: “Собака бабушки любит глодать кости”, и автор спросил, что она имела в виду, и получил ответ в то время, когда она показывала на закрытую дверь: “Смотри! Она сожрала целую тарелку костей, и они ей понравились!”. Только тогда автор понял, что непреднамеренно он индуцировал у нее состояние транса, и что у нее появились визуальные галлюцинации того, что она писала, так как бабушкина собака была за много миль отсюда. Множество раз после этого автор использовал автоматическое письмо в качестве косвенного приема индукции транса, но потом отказался от него, потому что письмо — это систематическое соблюдение порядка, требующее особого умения, и на него уходит много времени. Затем была использована какая-то дощечка, но и от нее ему пришлось отказаться, так как, несмотря на свою эффективность при индукции транса, этот прием вызывает чувство сверхъестественного. Автор счел более разумным использовать простые движения, которые выполняются автоматически, быстро, не требуют особого искусного умения. Сначала применялась своего рода модификация автоматического письма, модификация, спонтанно и независимо выработанная целым рядом пациентов, которая состояла в том, что вертикальная линия обозначала “да”, горизонтальная — “нет”, а наклонная — “я не знаю”. Об этом уже писали Эриксон и Кьюби (“Psychoanalytic Quarterly”, 1939, том 8, № 4, стр. 471—509). Очень часто этот прием быстро индуцировал транс.

Как только идеомоторная реакция возникла, без дальнейшей задержки можно ее использовать. Например, если пациент покачал головой в знак “да”, его рука осторожно поднимается в знак “нет”, и тогда явной становится спонтанная каталепсия. Или если палец, означающий “да”, проявил идеомоторную реакцию, то поднимается противоположная рука, или пациенту можно приказать, чтобы его голова была согласна с его пальцем. Если его глаза открыты (они часто закрываются спонтанно, когда начинается идеомоторная активность), можно сделать простое внушение, чтобы пациент увеличил свой физический комфорт, удобно расслабившись, закрыв глаза, с наслаждением отдыхая, глубоко вздохнув и осознавая с большим чувством удовлетворения, что его подсознательный разум может общаться прямо и адекватно и свободен осуществлять любую связь, какую захочет, независимо от того, будет ли это язык знаков, словесный язык или все это в сочетании друг с другом. Его побуждают понять, что здесь нет спешки, и что его цели могут быть выполнены удовлетворительно, а не поспешно, что он может заставить свой подсознательный разум общаться до бесконечности. Таким образом, можно избегать таких слов, как транс и гипноз и в тоже время производить множество гипнотических и постгипнотических внушений в форме проявления заинтересованности в том, чтобы пациент чувствовал себя удобно, в форме объяснения и уверения. Причем, все нужно облекать в такую словесную оболочку, которая бы давала возможность увидеть, что произойдет через определенное время в будущем. Это необходимо для удовлетворительного достижения целей лечения. (Подчеркнутые слова в данном случае являются выражением фактической двойной связи.) Таким путем легко закладывается фундамент для хорошего раппорта между врачом и пациентом для последующих состояний транса и быстрых успехов в лечении, и обычно это можно сделать в течение первого же часа. В экстраординарных случаях автору приходилось под нажимом пациента затрачивать на это по 15 часов, которые пациент тратил на то, чтобы не признавать методы автора, отрицать его действия, на заявления о том, что результатом всего лечения будет полная неудача, а затем неожиданно возникал хороший транс и быстрый терапевтический успех. Применение такого приема у пациента, который упоминался выше в качестве примера, чье бурное сопротивление давало основание предположить, что у него можно индуцировать глубокий транс с последующей амнезией, дало возможность произвести постгипнотические внушения, регулирующие и определяющие характер следующих терапевтических гипноаналитических сеансов. Он был разбужен из состояния транса простым замечанием так, как будто не было перерыва во времени: “Ну и ругаетесь (заметьте употребление настоящего времени глагола) же вы, досталось мне от вас!”. Таким образом, пациент переориентируется во времени, когда он словесно оскорблял меня, и, соответственно, он “спонтанно” выходит из своего состояния транса, на его лице выражение замешательства и смущения, он сравнивает время на своих часах по настенным часам в кабинете и по часам автора, а потом замечает с замешательством: “Я вас ругал минут 15, а прошло более часа! Что случилось со временем?”. Ему ответили: “Вы меня ругали почти 15—20 минут (так намеренно немного удлиняется его замечание относительно времени), а потом вы потеряли остальную часть времени!”. (Так пациенту косвенно говорят, что он может терять). “Ну, это уж мое, сугубо профессиональное дело, и теперь вы знаете, что можете терять время, вы должны знать, что можете терять какие-то вещи, которые вам не хочется держать при себе, очень легко и неожиданно. Поэтому уходите, возвращайтесь в это же время в следующую пятницу и заплатите за сеанс моему секретарю в соседней комнате”. (Собственные слова пациента были использованы, но теперь уже по отношению к нему. Хотя эти слова были первоначально применены для начала лечения, теперь они находились во взаимосвязи с инструкциями врача пациенту относительно его участия в лечении. Кроме того, поскольку он заявил, что заплатит хорошие деньги за лечение, то просьбой о немедленной уплате ему непроизвольно внушили идею, что он получает то, что он так грубо и выразительно просил.) Придя снова в пятницу, он сел на свое место и спросил с замешательством, но с явным напряжением в голосе: “Я должен любить вас?”. Смысл вопроса очевиден, напряжение в голосе выдавало тревогу, и, следовательно, его пришлось успокаивать так, чтобы у него не было возможности обнаружить, что его успокаивают. Соответственно, тон первой встречи был надежно установлен небрежным, но осторожным выражением: “Черт возьми, вы что-то глупите, нам нужно работать!”. Вздох облегчения и физического расслабления, которые последовали за этим, кажущимся невежливым и непрофессиональным ответом, отразили, что его потребность и его внимание были легко переключены на цель, выраженную-подчеркнутыми выше словами, и облегчили ему внутреннюю тревогу, которая, фактически, была угрозой дальнейшему лечению.

Когда он расслабился, было сделано следующее заявление: “Просто закройте глаза, глубоко вздохните, а теперь давайте приступим к работе, которую нам придется сделать”. К тому времени, когда автор закончил это заявление, пациент уже был в глубоком сомнамбулическом состоянии транса, и, следовательно, уже простое нахождение в этом кресле вызывало у него транс. Когда терапевту не хотелось, чтобы у пациента возникало состояние транса, он просто просил его сесть в другое кресло.

На четвертом сеансе (состояние транса) он спросил: “Это правильно, если я буду любить вас?”. Автор сказал ему: “В следующий раз, когда придете, сядьте в это кресло с прямой спинкой, и ответ и вопрос придут к вам на ум”. (Заметьте разделение участия в этом описании такого метода.)

На следующем сеансе он “произвольно” сел в кресло с прямой спинкой, выглядел встревоженным и заявил: “Да, черт возьми, я могу сделать все, что захочу”. Мой ответ: “Медлительный ученик, не так ли?”. На это он ответил: “Я делаю правильно”, — проснулся, сел в обычное кресло и вошел в состояние транса (ему не хотелось слушать никакого “вздора”, но он мог делать все, что ему заблагорассудится). Таким образом, у пациента развилась определенная эмоциональная реакция, от которой он потом освободился тем, что “пошел работать” и не тратить время на трудоемкие, но бесполезные усилия, направленные на “анализ своего невроза”. Вместо всего этого он был заинтересован только в том, что он прежде назвал словами “собираться начать”.

Лечение длилось менее 20 часов, каждая беседа была очень продуктивной с постоянным возрастанием положительного эффекта. Десять лет спустя он по-прежнему был хорошо адаптирован и оставался в теплых дружеских отношениях с автором, хотя их встречи были редки.

Метод, описанный выше, применялся много раз в течение долгих лет с небольшими отклонениями. Различные пациенты вносили свой вклад в его развитие, давая автору возможность вносить новые внушения, дополнительные косвенные коммуникации и различные типы двойных связей. Как указывалось выше, в сущности, он завершен и часто использовался в такой форме, но, разумеется, с необходимыми поправками, в которых учитывались интеллект пациента и его отношение к лечению. Чтобы написать эту статью, автор просмотрел старые записи, и впервые этот метод был описан как отдельный прием в лечении. Потом для данной статьи он был переписан со вставками в скобках и пояснительными параграфами, чтобы читатель получил более четкое представление об этом методе. В рабочих экспериментах, которые будут даны ниже, была использована точная копия применения метода без пояснительных вставок, чтобы читатель мог воочию представить работу с этими пациентами.

Первый рабочий эксперимент

Окончательный вариант этой статьи напечатали на машинке и в тот же вечер автор еще раз просмотрел весь материал, перед тем как отправить ее в журнал. На следующее утро произошло очень удачное совпадение, когда к автору обратился новый пациент.

Этим новым пациентом был 52-летний преуспевающий бизнесмен, принадлежащий, по своему положению, к высшим социальным кругам. Когда он вошел в кабинет, на лице у него было выражение стыда, замешательства и явного сильного эмоционального расстройства. Он многозначительно посмотрел на государственную лицензию на право лечения в Аризоне, которая висела на стене в соответствии с правилами штата Аризона, прочел свидетельство, выданное Американским комитетом психиатрии и неврологии, удостоверяющее, что автор является дипломантом этого комитета. Он взял с полки, где стояли словари, “Руководство для специалистов по медицине”, прочел там квалифицированные данные об авторе, затем взял “Психологический сп<