Абсолютный идеализм Г.В.Ф. Гегеля

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770- 1831), не принявший Шеллингова учения об интеллектуальной интуиции как высшей форме философского постижения, напротив, пытался показать, что происхождение многого из единого может быть предметом рационального познания, инструментом которого является логическое мышление, а основной формой - понятие. Но это - рациональное познание особого рода: в основе его лежит диалектическая, а не формальная логика, и движущим мотором ее является противоречие. Гегель сознательно и недвусмысленно отверг аристотелевский закон непротиворечия - акт, на который никогда не решался Фихте. Гегель требует переосмыслить природу понятия. В понятии до сих пор, говорит Гегель, видели некоторое субъективное образование, тогда как в действительности "абсолютное понятие" есть абсолютное тождество субъекта и объекта - то самое тождество, которое, согласно Фихте, является никогда не осуществимым, хотя и всегда желанным идеалом.

Гегель, как видим, отождествляет «чистое понятие» («Понятие» с большой буквы) с самой сущностью вещей, отличая его от субъективно данных понятий, которые существуют в человеческой голове. Поскольку понятие с самого начала предстает как тождество противоположностей, то саморазвитие понятия подчиняется законам диалектики. Логика, таким образом, совпадает у Гегеля с диалектикой, а последняя мыслится как теория развития, в основе которой лежит единство и борьба противоположностей. Диалектика развития «чистого понятия» составляет общий закон развития как природы, так и человеческого мышления. В отличие от Канта, разделившего сферы природы и духа (свободы), Гегель рассматривает их как разные стадии развития одного начала - субстанции-субъекта.

Всякое развитие протекает, согласно Гегелю, по определенной схеме: утверждение, или полагание (тезис), отрицание этого утверждения (антитезис) и, наконец, отрицание отрицания, снятие противоположностей (синтез). В синтезе как бы примиряются между собой тезис и антитезис, из которых возникает новое качественное состояние. Однако не следует думать, что в этом третьем моменте полностью уничтожены два первых. Гегелевское снятие означает в такой же мере преодоление, в какой и сохранение тезиса и антитезиса, но сохранение в некотором высшем, гармонизирующем единстве. Каждое понятие, а стало быть, и каждое явление в природе, обществе и духовной жизни человека проходит, по Гегелю, такой тройственный цикл развития - утверждения, отрицания и отрицания отрицания, или нового утверждения, достигнув которого весь процесс воспроизводится вновь, но на более высоком уровне; и так до тех пор, пока не будет получен высший синтез. Вот пример такого диалектического цикла, приведенный Гегелем: «Почка исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого».

В основе диалектики Гегеля лежит идеалистическое представление о том, что источник всякого развития - как природы, так и общества, и человеческого мышления - заключен в саморазвитии понятия, а значит, имеет логическую, духовную природу. Согласно Гегелю, «только в понятии истина обладает стихией своего существования», и поэтому диалектика понятий определяет собой диалектику вещей - процессов в природе и обществе. Последняя (диалектика вещей) есть, по Гегелю, лишь отраженная, «отчужденная», «овнешненная» форма подлинной диалектики, присущей только «жизни понятия», или, иначе говоря, жизни Логоса, как он существует сам по себе, как бы в мышлении Бога. Но и сам Бог мыслится Гегелем при этом пантеистически - не как личный Бог христианской религии, а как безличный процесс самодвижения понятия, с неуклонной необходимостью развивающего свои определения в диалектическом процессе - через развертывание исходного противоречия и его последующее преодоление. Это развертывание тоже подчинено необходимости. Только у Гегеля это не есть необходимость причинно-следственных связей, как она имеет место в природе и изучается естествознанием, а необходимость скорее телеологического свойства, ибо весь вселенский диалектический процесс в конечном счете подчинен определенной цели - достижению точки зрения абсолютного духа, в которой сняты и разрешены все противоречия и «погашены» все противоположности.

Своеобразным введением в гегелевскую философскую систему является «Феноменология духа» (1807), одна из наиболее сложных и наиболее содержательных работ немецкого мыслителя. В ней он ставит задачу преодоления точки зрения индивидуального сознания, для которого, по его убеждению, только и существует противоположность субъекта и объекта. Снять эту противоположность можно лишь путем поступательного развития сознания, в ходе которого индивидуальное сознание проходит весь тот путь, все те этапы, которые прошло человечество на протяжении своей истории. При этом Гегель вовсе не излагает историю культуры в той последовательности и в той фактологически-эмпирической форме, как она представлена в трудах историков, филологов, литературоведов, лингвистов, историков государства и права, религии и искусства. Он дает как бы философскую выжимку и философскую интерпретацию всего того богатства исторического знания, каким обладал сам, так же как и многие его современники, получившие классическое гимназическое и университетское образование. Тем самым Гегель предлагает как бы лестницу, поднимаясь по которой каждый отдельный человек приобщается к духовному опыту, накопленному человечеством, к всемирной культуре и поднимается с точки зрения обыденного, частного сознания до точки зрения философской. На вершине этой лестницы любой индивид, вовсе не будучи гениально одаренным исключением, в состоянии, по мнению Гегеля, посмотреть на мир и на себя с точки зрения завершившейся мировой истории, «мирового духа», для которого больше нет противоположности субъекта и объекта, «сознания» и «предмета», а есть абсолютное тождество, тождество мышления и бытия.

Достигнув абсолютного тождества, философия покидает точку зрения обыденного сознания и только теперь попадает в свою подлинную стихию - стихию чистого мышления, где, по Гегелю, все определения мысли развертываются из нее самой. Это - сфера логики, где протекает ничем субъективно не замутненная жизнь понятия.

В «Логике» Гегель ставит своей задачей показать самодвижение понятия. Надо, говорит он, занять такую позицию по отношению к понятию, когда субъект полностью устраняется, не вмешивается в движение понятий, его задача - только наблюдать за понятием, предоставив ему самостоятельно осуществлять свою жизнь. При этом наблюдатель-философ замечает, что у каждого понятия есть своя односторонность, в силу которой оно оказывается конечным и в качестве такового с необходимостью уничтожает себя, переходя в свою противоположность. При этом важно иметь в виду, что каждое из понятий оказывается односторонним именно в том отношении, в каком и обнаруживается его сущность; точнее, его сущность и есть эта самая его односторонность. Отсюда ясно, что у каждого понятия - своя односторонность, вполне конкретная; именно поэтому каждое понятие переходит не во все другие понятия, а в свое другое. Это последнее опять-таки обнаруживает свою конечность, а потому переходит в свою противоположность, и так до тех пор, пока не будет достигнут высший синтез, не будет обретена «абсолютная и полная истина, мыслящая самое себя идея», которую Гегель вслед за Аристотелем называет «мышлением мышления» и достигнув которой «Логика» завершается.

Весь процесс самодвижения понятия осуществляется диалектическим путем. Заключенная в каждом понятии «отрицательность», которая как раз и составляет его ограниченность, односторонность, оказывается пружиной саморазвития этого понятия. Пока понятие не достигнет высшего пункта - абсолютной идеи, до тех пор каждая из ступеней его развития дает только относительную, но не окончательную, не полную истину.

Диалектический метод Гегеля, ориентированный на бесконечное развитие, вступает, таким образом, в противоречие с требованием системы, которая обязательно должна быть завершена, а это значит, что абсолютная истина должна быть в конце концов достигнута. Гегель рассматривал свою систему как философию, венчающую собой развитие всего человечества, поскольку в ней обретена абсолютная истина; тем самым и история как бы приобретала свое завершение и достигнутое ею состояние, то есть состояние современной Гегелю Германии, объявлялось высшей точкой исторического движения человечества.

Немецкий идеализм предложил рассматривать трансцендентальный субъект исторически, так что в качестве такового здесь - особенно у Гегеля - предстала история человечества в целом. Теперь формы трансцендентальной субъективности были гораздо более, чем у Канта, отделены от индивидуального сознания; в качестве субъекта знания у Гегеля выступает человеческая история, взятая как целое, как некоторый «объективный дух», или субстанция-субъект, говоря словами самого Гегеля. Субстанция-субъект у Гегеля имеет не жестко фиксированные, а развивающиеся, подвижные формы, которые суть не что иное, как исторические формы культуры.

В результате произошла важная перестройка принципов, характерных для предшествующего периода философии, включая и Канта.

Во-первых, была снята жесткая дихотомия научного и ненаучного, свойственная философской мысли XVII-XVIII веков и принципиально важная для идеологии Просвещения. У романтиков и в немецком идеализме наука рассматривается не столько как нечто противоположное донаучным формам знания, сколько как развитие этих мифологически-донаучных форм. Сами донаучные формы знания не предстают уже просто как предрассудки, которые следует устранить, а требуют своего специального анализа с целью установить их подлинное значение и их место в развитии человеческой культуры. Если в плане историческом знание научное сопоставлялось прежде всего с мифом, то в плане современном требовалось сопоставление его с искусством, религией, философией. Для Шеллинга и романтиков эти виды знания не просто равноправны, но искусство даже имеет преимущество перед наукой, потому что схватывает истину как целое и постигает ее непосредственно, в то время как наука всегда дает лишь какую-то «часть» истины и действует опосредованно.

Во-вторых, благодаря рассмотрению субъекта знания как исторически развивающегося была снята дихотомия ложного и истинного, как она выступала в докантовской философии и у Канта. И неудивительно: ведь эта дихотомия была тесно связана с противопоставлением научного и ненаучного знания. Вопрос об истинном и ложном знании Гегель переносит в историческую плоскость, в результате чего появляется новый принцип: «истинно для своего времени». Тем самым вводится понятие относительной истины.

В-третьих, немецкая классическая философия, рассматривая историю в качестве субъекта знания, вводит в саму историю кантовское различие эмпирического и трансцендентального (теперь ставшего умопостигаемым) уровней рассмотрения, так что сама история выступает как бы в двух планах - как история фактическая, эмпирически данная, и как история, взятая, по словам Гегеля, «в ее понятии», то есть по истине. Последняя представляет собой, в сущности, умозрительную конструкцию, имевшую для послекантовского идеализма такое же значение, какое для до-кантовского рационализма имело учение о субстанции.

На основе учения о трансцендентальной субъективности, таким образом, вновь возрождается своеобразная онтология. Но теперь это не онтология бытия (позволим себе применить такое тавтологическое выражение), а онтология субъекта, онтология культурно-исторической деятельности человечества, предстающего как некий абсолютный, а потому божественный субъект.

Перенесение центра тяжести философии на субъекта привело к анализу всего разнообразия культурно-исторических форм как продукта деятельности разных исторических субъектов (народов, наций, эпох), выражающих свою неповторимость, своеобразие в предметах материальной и духовной культуры.

На протяжении XIX и XX веков изучение этих своеобразных форм становится важнейшим предметом гуманитарных наук, получивших на протяжении этих двух столетий невиданное прежде значение. XIX век был веком истории: истории всеобщей (гражданской), истории литературы и искусства, истории языка и мифологии, истории науки, философии и религии, истории хозяйства, государства и правовых учений.

История как способ бытия субъекта (человека и человечества) обладает для XIX века (и выразившего идеи этого века послекантовского немецкого идеализма) тем же статусом, каким обладала природа как способ бытия объекта для XVII и XVIII веков, для материализма эпохи Просвещения. Если базой прежней онтологии были науки о природе, то базой новой стали науки о культуре. И не случайно романтики и Гегель оказались в такой же мере создателями методов анализа культуры, в какой Г. Галилей, Р. Декарт, Г. Лейбниц были творцами естественно-научных и математических методов.

 

 

Лекция 8. Русская философия.

1. Основные особенности отечественной философии.

2. Философская мысль Древней Руси.

3. Петровские реформы и просветительство в России.

4. Русская философия ХIХ века.

5. Русская религиозная философия начала ХХ века. Метафизика всеединства и русский религиозный ренессанс.

6. Русский марксизм. Философия советского периода.

 

1. Основные особенности отечественной философии.

Неотъемлемой частью всемирного историко-философского процесса является многовековая история философии в России.

В отечественной философии, прошедшей самобытный путь развития, отразилось культурно-историческое развитие нашей страны. Зародившись позднее, чем в соседних странах, отечественная философская мысль испытала сильное влияние сначала византийской и античной мысли, затем западноевропейской философии.

Отечественной философской мысли присущи некоторые общие признаки.

Во-первых, отечественная философия тесно связана с общественно-политической деятельностью, с художественным и религиозным творчеством. Отсюда публицистический характер многих философских работ, авторы которых — общественные деятели, писатели, ученые. Философское значение имело даже изобразительное искусство – средневековая иконопись, названная кн. Е.Н. Трубецким «умозрением в красках», а затем – русский авангард начала ХХ века (Кандинский, Малевич, Филонов). В то же время в русской философии невелик удельный вес институциализированной мысли – университеты и аналогичные им духовные учебные заведения появились лишь в эпоху Просвещения, преподавание философии в них неоднократно ограничивалось, а то и вовсе воспрещалось. В результате русская философия приобрела такое качество как диффузность, означающее, что она существует, лишь пронизывая собой всю духовную культуру, а не в формальной изоляции от нее, как это часто бывало в Европе.

Во-вторых, отечественная философия не занимается специально разработкой теоретико-познавательной проблематики, познание становится предметом изучения в связи с проблемами бытия – в этом видят онтологизм русской философии.

В-третьих, особое внимание уделяется проблеме бытия человека, в этом плане отечественная мысль антропоцентрична.

В-четвертых, с проблемой человека тесно связаны социально-исторические проблемы: проблема смысла истории, места России во всемирной истории. Русская философия историософична.

В-пятых, русская философская мысль этически ориентирована, о чем свидетельствует нравственно-практический характер решаемых ею проблем, большое внимание к внутреннему миру человека.

В целом отечественная философская мысль неоднородна, указанные черты неодинаково представлены в учениях различных мыслителей.

Следует иметь в виду, что некоторые исследователи выделяют в рамках отечественной философии оригинальную русскую философию, по сути религиозно-мистическую. По замечанию А.Ф. Лосева, «русская самобытная философия представляет собой непрекращающуюся борьбу между западно-европейским ratio и восточно-христианским, конкретным, богочеловеческим Логосом».

В истории отечественной философской мысли выделяют несколько периодов:

1-й - философская мысль Древней Руси (подготовительный период) - XI – XVII вв.;

2-й – просветительская философия (XVIII - начало XIX века);

3-й - развитие оригинальной русской философии (вторая треть XIX века – начало XX века);

4-й – послеоктябрьский период (большая часть XX века).

 

2. Философская мысль Древней Руси

С принятием христианства на Руси (988 год) языческая мифология начинает вытесняться христианским мировоззрением, которое способствует зарождению философии и придает ей религиозный характер. Однако формула средневековой мысли Запада «философия – служанка богословия» на Руси малоприменима ввиду неразвитости богословия. На формирование мысли средневековой Руси заметное влияние оказала патристика, особенно учения представителей Каппадокийской школы: Василия Великого, Григория Нисского, Григория Назианзина, а также последнего представителя восточной патристики Иоанна Дамаскина.

Важное значение имела работа Иоанна Дамаскина (675-750) «Источник знания» (особенно первая часть - «Диалектика»). Отмечая необходимость философии для обоснования религиозной веры, он дал шесть различных определений философии. Исследуя проблемы отношения Бога и мира (Бог - не только Творец, но и Разум мира), соотношения разумной и чувственной души, Дамаскин рационально осмысливал наследие патристики. Творческой переработкой труда Василия Великого является и популярный «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского. Иоанн стремился соединить библейские представления о сотворении мира в шесть дней с античным натурфилософским учением о стихиях. (Бог создал из ничего 4 стихии: землю, воздух, воду и огонь; из них возникает остальной мир). В человеке он выделяет две познавательные способности: чувства и ум, при этом различает рассудок как деятельную мыслящую силу и ум. Широкое распространение на Руси получили сборники «Пчела», «Диоптра», «Толковая Палея», «Изборники» 1073 и 1076 годов. Таким образом закладывались основы для формирования древнерусской философии.

В XI веке появляются летопись «Повесть временных лет», «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, «Поучение» Владимира Мономаха. Из работ XII столетия следует отметить творения Кирилла Туровского. У митрополита Илариона представлена своеобразная философия истории. Он выделяет два периода: закона и благодати, первый подготовительный, второй – эпоха свободы. Принявшая христианство Русь стала «народом Божьим», перед которым – великое будущее.

Формирование и развитие отечественной философской мысли не прерывалось в годы монгольского ига. В ХIII-ХIV веках развивается агиографическая (житийная) литература. За ее религиозной оболочкой скрывалась сильная и самобытная мысль, исследовавшая вопросы мироздания.

Еще большее значение имело развитие традиции составления «Соборников», представлявших собой оригинальные по композиционному замыслу компиляции переводных фрагментов из богословских, философских, научных текстов античности и средневековья. Наиболее известным и репрезентативным является «Соборник» Кирилла Белозерского. Огромное место в нем занимают разделы, посвященные мировоззренческой и догматической полемике с различными еретическими учениями (несколько десятков), католицизмом, иудаизмом, язычеством, ранними критиками христианства. Также в нем содержатся объяснения атмосферных и литосферных явлений, лунный календарь, изложение пасхалии (основа византийской хронологии) и некоторые другие статьи научного характера. Наконец, большое внимание уделено идеологии и практике монашества. Как видно, данный кодекс несет в себе большое количество материалов мировоззренческого значения, очевидно способствовавших развитию самобытной мысли на Руси.

В XV-XVI веках русская философская мысль переживает значительный подъем, который некоторые исследователи считают сравнимым с европейским «предвозрождением». В это время усиливается влияние на нее православной византийской и западной мысли.

Можно выделить следующие основные составляющие философской культуры Руси того времени:

1) мистико-аскетическое направление, концентрировавшееся вокруг северных монастырей и авторитетных старцев (Кирилл Белозерский, Нил Сорский) и опиравшееся на философско-практическую систему византийского исихазма;

2) аллегорический рационализм, также преимущественно развивавшийся в монашеской среде (Иосиф Волоцкий, Даниил Рязанец, старец Филофей, Зиновий Оттенский), основывавшийся на традиции христианской экзегезы, то есть многоуровневого символического толкования священных текстов;

3) рационалистические ереси (стригольники, жидовствующие, тверские антитринитарии, феодосиане), отрицавшие догматику и культ православной церкви исходя из систематизации здравого смысла и повседневного опыта;

4) социально-политическая мысль ренессансного типа (Федор Курицын, Федор Карпов, Иван Пересветов, Ермолай-Еразм, Иван Грозный).

Важной составляющей отечественной культуры этого периода является исихазм (от греч. исихия – безмолвие) — религиозно-мистическое учение, культивировавшее безмолвную молитву, духовное сосредоточение. Один из крупнейших представителей исихазма – Григорий Палама, византийский мистик XIV века. Противопоставляя Бога и мир, исихазм понимал мир как несотворенную энергию. Веру в Бога необходимо дополнить постижением энергии мистическим опытом, соединением души и энергии. Исихазм оказал влияние на крупнейшего представителя движения «нестяжателей» Нила Сорского (1433-1508) и философа XVI века Максима Грека (1470-1556).

Нил Сорский был автором крупнейшего до знаменитых «Четий-Миней» (середина XVI века) сборника житий святых, причем исключительно греческих, а также большого трактата о монашестве, обычно называемого просто «11 глав», нескольких посланий. «Соборник» Нила Сорского уникален тем, что его автор впервые в истории русской культуры применил, пусть и простейшую, текстологическую критику при сличении списков житий. Это было особенно значимо, т.к. сличал он греческие тексты, будучи на тот момент одним из немногих русских, владевших этим языком в совершенстве. Под его руководством работал целый цех переводчиков и переписчиков, надолго ставший ориентиром для образованных людей своего времени. «11 глав» во многом также компилятивны, их ценность в первую очередь в том, что они познакомили русского читателя со сложной антропологией и психологией исихазма во всех основных аспектах. Фактически это трактат по теории и практике исихазма, приспособленный для русского монашества того времени.

Максим Грек (в миру – Михаил Триволис) приехал в Россию, еще не владея русским языком. И, тем не менее, именно он стал наиболее плодовитым и известным писателем всего русского средневековья. Исихазм, хоть и затронул Максима, не был сердцевиной его взглядов, сложившихся в Италии конца XV века. Максим был первым русским гуманистом, проповедовавшим идеи антропоцентризма, социального служения церкви, гуманистической ориентации государства. Большую роль сыграла его переводческая деятельность, познакомившая русских образованных людей того времени с достижениями античной культуры. Трагическая судьба Максима (он двадцать семь лет провел в монастырских застенках) сделала его фигуру притягательной для неортодоксальных мыслителей того времени, а впоследствии – для боровшихся с официальной церковью старообрядцев.

Влияние исихазма прослеживается и в последующем развитии русской философской мысли, в ее склонности к мистико-интуитивному познанию.

Развитие аллегорического рационализма происходило в первую очередь исходя из нужд борьбы с ересями (так появились «Просветитель» Иосифа Волоцкого и «Послание многословное» Зиновия Отенского) или за влияние на великокняжескую власть («Слова» митрополита Даниила). В сочинениях Иосифа и Даниила огромное место занимает проблема обоснования самодержавия. Но выполнена эта работа конъюнктурно и результат несет в себе неизгладимые противоречия. До сих пор наибольшей заслугой Иосифа и «иосифлян» считается не теория богоизбранности и неограниченности царской власти, а тезис о праве подданных на сопротивление неправой власти, выдвинутый в период оппозиционности течения великим князьям. Дальше всех в проповеди неограниченной власти пошел Даниил, отталкивавшийся от евангельской категории терпения. Но с этим жарко спорили уже его современники, например, дипломат Федор Карпов, которого поддерживал Максим Грек. В философском плане наиболее интересны работы Зиновия Отенского, развивавшегося в сторону схоластики. Он – единственный русский мыслитель, выдвинувший рациональные доказательства бытия бога, коих было три, причем одно из них не было известно в европейской традиции.

Наиболее богатой и близкой западноевропейскому Возрождению была социально-политическая мысль Московской Руси. В русле аристотелевского учения о государстве работали Федор Карпов, Иван Пересветов, Ермолай-Еразм. Эти мыслители создали специфическую терминологию, включавшую такие политические категории как «правда», «гроза», «милость» и выступили идеологами монархии переходного от сословно-представительского к абсолютистскому типа. Ермолай-Еразм даже разрабатывал проекты конкретных реформ, порою очень наивные. Особняком стоит фигура дипломата и еретика Федора Курицына (конец XV века), автора «Сказания о Дракуле» - аллегорического трактата о власти истинного абсолютного монарха в духе макиавеллизма.

Однако на историю русской мысли больше повлияли послания старца Филофея, в которых получила оригинальное развитие древняя мистическая концепция «блуждающего царства». Филофей – автор идеи «Москва – третий Рим» (1520-е годы). В соответствии с ней два «Рима» (Древний Рим и Византия) пали, не приняв христианство или изменив ему. Носителем истинной веры стала Москва – третий и последний Рим, который станет последним приютом верующих перед и во время пришествия антихриста. Отсюда следует мессианская роль Москвы, вовсе, однако, не обещающая ей никаких выгод или политических успехов. Так или иначе, полноценная теория русского самодержавия была выработана митрополитом Макарием и отражена в саркастичной публицистике Ивана Грозного.

В ХVII веке западноевропейское влияние на русскую философскую культуру стало пересиливать византийскую традицию. Решающую роль в этом сыграл процесс институциализации образования и науки, начавшийся на Украине открытием в 1632-м году коллегиума Петра Могилы, построенного по образцу иезуитских учебных заведений. Вскоре коллегиум стал знаменитой Киево-Могилянской академией – проводником схоластической философии на русских землях. В течение более ста лет большинство иерархов православной церкви были выпускниками академии, в которой читались систематические курсы лекций по философии в целом, а также по отдельным философским дисциплинам, логике в первую очередь.

Также прозападный характер первоначально должен был играть университет, проект которого был разработан при дворе царя Федора Алексеевича к 1682-му году. Однако смерть этого просвещенного монарха привела к тому, что открыто было фактически цензурно-надзорное учреждение – Славяно-Греко-Латинская академия. Первыми ее преподавателями были греческие монахи – братья Лихуды, ориентировавшиеся на византийскую традицию. Но при Петре она была преобразована в учебное заведение по типу Могилянской академии.

В ХVII веке Москва стала центром притяжения для мыслителей из славянских стран. Хорват (и католик) Юрий Крижанич (XVII век) выдвинул идею самобытного славянского мира, противостоящего другим культурам. Мыслитель разработал фундаментальную классификацию всех видов знания, выяснял соотношение мудрости, знания и философии, считал философию высшей ступенью познания. Он по праву вошел в ряд отечественных философов.

Таким образом, в Древней Руси были заложены основы философской культуры, хотя оригинальная философия еще не получила развитую систематическую форму.