Иррационализм в западной философии хIX-XX веков

Наряду с учениями, ориентированными на науку и рациональные методы познания, в философии Новейшего времени заметно усиливается иррационалистическая тенденция. Уже в первой половине XIX века возникает иррационалистическая метафизика А. Шопенгауэра, затем ранний предэкзистенциализм С. Кьеркегора, «философия жизни» Ф. Ницше, А. Бергсона, прагматизм Ч. Пирса и У. Джеймса. В центре внимания этих философов оказываются вопросы, находящиеся вне компетенции науки – жизненно-повседневный опыт человека, вопросы нравственного выбора личности. Антисциентизмфилософов-иррационалистов в ряде случаев был плодотворным, способствовал развитию методологии социально-гуманитарных наук (Ф.Ницше, В. Дильтей).

Датский философ Сьорен Кьеркегор (1813-1855)– один из первых критиков рационализма Нового времени. В работах «Или-или», «Страх и трепет», «Болезнь к смерти» он ставит в центр философии проблему индивидуального бытия человеческой личности. Критикуя Гегеля за его стремление понять индивида в исторически конкретном аспекте объективного духа, Кьеркегор совершает существенный поворот от философской традиции Нового времени: необходим интерес к единичному существованию, а не только к общим сущностям, к логике.

Познание индивидуального, неповторимого существования выявляет недостаточность рациональных средств, ибо человек есть тайна. («Интеллект… есть то, что следует опровергнуть»). Кьеркегор отмечает важность субъективного переживания бытия личности. Интерес вызывает не познающий субъект, а личность как субъект нравственного выбора. Способность к свободному выбору, являясь важнейшей характеристикой человека, определяет возможность спасения. Лишь в акте свободного выбора, повинуясь своему внутреннему голосу, человек становится самим собой. Рассматривая случай с библейским Авраамом, получившим внутренний призыв о принесении сына Исаака в жертву, Кьеркегор показывает конфликт голоса веры в божественный характер призыва и общих принципов нравственности. Истина оказывается на стороне веры. Вера парадоксальна, но она для Кьеркегора выше нравственности. Истина субъективна, связана с чистотой и искренностью переживания. Индивид проходит в своем развитии три стадии: эстетическую — привязанности к чувственным наслаждениям; нравственную — следования нравственному закону, долгу и высшую, религиозную стадию достижения подлинной свободы, освобождения от «болезни к смерти» — отчаяния, стадию спасения. На пути к высшей стадии нужно пройти через чувство страха перед небытием. Философские эссе Кьеркегора предвосхищают работы экзистенциалистов и религиозных философов XX века.

Одним из наиболее ранних философов–иррационалистов является немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788-1860). Его основная работа «Мир как воля и представление» была опубликована еще в 1819 году, но получила признание лишь в конце его жизни. Шопенгауэр опирается на философию Канта, но заметно иррационализирует его учение о «вещи в себе», абсолютизирует нерациональный характер продуктивной силы воображения. Он испытывает также влияние индийской философии.

Шопенгауэр рассматривает мир в двух аспектах: как представление и как волю. Весь «существующий для познания» мир – объект по отношению к субъекту, мое представление, без субъекта не существующее («Нет объекта без субъекта»). Рассматривая представление как единство субъекта и объекта, Шопенгауэр предвосхищает идею, распространенную в Новейшей философии. Представление мира осуществляется в формах пространства и времени, причинности, множественности. Мир как представление – мир феноменов, мир науки. Научное познание исследует отношения между вещами, но суть вещей, реальность скрыта. Мир феноменов – иллюзия, покрывало Майи. Уже тело человека показывает недостаточность понимания человека только в аспекте мира как представления. Тело – не просто тело среди других предметов, но и проявление воли. («Волевой акт и телесные движения есть одно и то же»). Тело – это видимая воля, сущность практических поступков – в воле. Шопенгауэр делает вывод о том, что воля – это сущность не только отдельного человека, но мира в целом. Воля – свободна и иррациональна, она вне времени, пространства множественности – вещь-в-себе. Воля едина, но можно выделить «ступени объективации» воли – идеи Платона. Воля проявляется по-разному – от бессознательных ступеней объективации до формирования представления о мире. Познание, разум – вторичны, производны по отношению к воле.

Воля как воля к жизни - основа страданий, это непрерывное напряжение. Жизнь человека проходит между страданием от неудовлетворенной потребности и скукой. Мир – обитель страдания, оптимизм бессовестен. Этика Шопенгауэра – этика пессимизма. Это новое явление в западноевропейской философии. Уменьшить страдание можно через искусство, созерцая неизменные идеи. Но полностью устранить страдания можно лишь через аскезу, укрощая волю. Вместе с угасанием воли к жизни упраздняется и мир явления, происходит растворение в ничто и успокоение духа. Философия Шопенгауэра как учение о нерациональном начале мира оказало влияние на последующее развитие философии: на учение о бессознательном Э. фон Гартмана, учение Ф.Ницше, косвенно на формирование теории психоанализа З.Фрейда.

Развитие иррационалистической философии в последней трети XIX века связано с появлением «философии жизни». Ее основная категория – «жизнь» как иррациональное начало, как особая форма человеческого опыта в его единстве и целостности. Некоторые аспекты понимания «жизни» связаны с биологизацией действительности, с борьбой за существование, другие - с подчеркиванием первичности жизни как формы практического опыта по отношению к научному разуму. Практическая, витальная активность выступает в «философии жизни» как основа бытия. К этому широкому неоформленному течению относят немецких философов В. Дильтея, Г. Зиммеля, Ф. Ницше, французского мыслителя А. Бергсона.

Философское учение Фридриха Ницше (1844-1900) непоследовательно и противоречиво, но оно едино по духу, тенденции и цели. Оно не исчерпывается рамками философии жизни. Его основные работы: «Так говорил Заратустра» (1885), «По ту сторону добра и зла» (1886) и другие. Ранний Ницше находился под влиянием Шопенгауэра, но в отличие от последнего вопросам бытия и познания уделял гораздо меньшее внимание. Его творчество в основном посвящено критике европейской культуры и проблемам морали. Нерациональная воля, «жизнь» в ее противоположности научному разуму образует исходную реальность. Мир есть мир нашей жизни. Независимый от нас мир не существует. Мир рассматривается в процессе непрерывного становления, это мир постоянной борьбы за существование, столкновения воль. Ницше, как и другие философы-современники, биологизирует мир, который для него в основе – «органический мир». Становление его - проявление воли к власти, которая и порождает относительно устойчивый порядок действительности, так как большая воля побеждает меньшую. В отличие от Шопенгауэра Ницше исходит из плюрализма воль, их борьба формирует действительность. «Воля» понимается конкретнее – как воля к власти. Наконец, он отстаивает необходимость укрепления воли, критикуя Шопенгауэра за его стремление успокоить последнюю. Необходимо стремиться не к небытию, а к полноте жизни – таков принцип философии Ф. Ницше. Он критически относится к идее развития: есть лишь становление и «вечное возвращение». Периодически наступает эпоха нигилизма, воцаряется хаос, отсутствует смысл. Возникает необходимость воли, появляется примирение с самим собой и мир снова повторяет сам себя. Вечное возвращение – судьба мира, на ее основе складывается «любовь к року». Познание мира недоступно логике, обобщающей науке, познание - средство овладения миром, а не получения знания о мире. Истина – лишь «полезное заблуждение». В процессе познания мы не проникаем в сущность мира, а лишь даем интерпретацию мира, воля к власти проявляется в создании своего «мира» человеческим субъектом.

Критикуя современную ему культуру, Ницше отмечает особое историческое место своей эпохи. Это эпоха, когда «Бог умер», и Ницше провозглашает новую эру прихода сверхчеловека. Его Заратустра – пророк этой идеи. Современный человек слаб, он есть «нечто, что нужно преодолеть». Христианская религия как религия сострадания – религия слабых, она ослабляет волю к власти. Отсюда антихристианство Ницше (при высокой оценке личности Иисуса). Христианская церковь, считает он, все перевернула («любую истину превратила в ложь»). Необходима «переоценка ценностей». Переоценке подлежит и традиционная мораль. Современная мораль – эта мораль слабых, «рабов», это орудие их господства над сильными. Один из виновников морального переворота - Сократ, и поэтому Ницше идеализирует досократиков, у которых мораль не была еще извращена. Ницше превозносит аристократическую мораль, которой присущи отвага, щедрость, индивидуализм. В ее основе - связь человека с землей, радость любви, здравый рассудок. Это и есть мораль сверхчеловека, сильного, свободного человека, который освобождается от иллюзий и реализует высокий уровень «воли к власти», возвращаясь «к невинной совести хищного зверя». Декларируемый Ницше «аморализм» и связан с заменой «морали рабов» на «мораль господ». Новая мораль, по сути, - новая интерпретация мира. Философия Ницше нередко получала неоднозначные оценки: ее пытались использовать идеологи фашизма, в ней видели идеологию империалистической буржуазии. В то же время она оказала влияние на ряд течений в современной философии и культуре.

В начале XX века традиция иррационалистической критики научного разума была продолжена французским философом Анри Бергсоном в работе «Творческая эволюция». В центре внимания Бергсона – мир сознания. Философ психологизирует действительность, в связи с чем отмечает ограниченность естественнонаучных методов познания. В духе ряда направлений новейшей философии Бергсон исходит из единства субъекта и объекта познания, реальность для него – единый поток переживаний – «образов». Материя – тоже последовательность образов, взятых в отношении к действию «одного определенного образа – моего тела». Французский философ различает два ряда «образов» (два вида опыта) как две стороны реальности: материю и жизнь. Различия между ними - в направленности процессов. Материя – это процесс падения вниз, жизнь устремлена вверх, как жизненный порыв,процесс творческой эволюции, единый поток психических энергий. Бергсон критикует позитивистскую теорию эволюции Г. Спенсера. Жизненный порыв мыслится как пучок действий, порождающих вещи. Материальные вещи – это угасшие остатки, искры энергетического «снопа» действий. Жизнь не зависит от материи, как особый опыт она основана на памяти, связывающей прошлое и настоящее. Память позволяет рассматривать время не как последовательность событий, механически, а как целостное переживание единой формы – длительность. Бергсон считает, что только применительно к жизни можно говорить собственно о времени. Его концепция времени оригинальна и занимает видное место среди современных теорий.

В процессе эволюции формируются два альтернативных способа познания: интеллект и инстинкт. Первый познает материю, жизнь в ее целостности ему не доступна, интеллект механистичен, складывает картину мира из отдельных фрагментов как кинофильм из кадров. Интеллект связан с человеческой практикой, на нем основана наука. Бергсон, в сущности, отдает предпочтение инстинкту как высшей форме познания, высшая форма инстинкта – интуиция. Интуиция противопоставлена интеллекту, толкает интеллект «вне его самого». Она познает мир как жизнь, как «сверхсознание». На переживании реальности как независимой от материи жизненной активности, как пучка действий основана свобода человека, своеобразная философия действия. Практическая активность и свобода могут быть реализованы в открытом обществе,основанном на свободном общении. Философия Бергсона по форме и содержанию противостоит научному мировоззрению, ее иногда характеризуют как эволюционный спиритуализм. Иррационалистическая традиция в философии XIX – начала XX в.в. способствовала формированию теоретических основ современного антисциентизма.

Особое место в неклассической философии занимает прагматизм, считающийся оригинальным американским философским учением. Это достаточно широкое и влиятельное течение в философии, зародившееся в последней трети XIX века. Его основоположник – Ч. Пирс (1839-1914), логик и основатель семиотики (науки о знаках). Далее это учение развивали У. Джеймс (1842-1910) и Дж. Дьюи (1859-1952). Прагматизм рассматривается его представителями как особый метод познания. Это разновидность эмпиризма, отказывающаяся, как и позитивизм, от метафизических (философских) обобщений. Но если Пирс видел в прагматизме специальный метод прежде всего научного мышления, то Джеймс придал ему мировоззренческое значение, а инструментализм Дьюи как вид прагматизма представляется универсальной логикой решения проблемных ситуаций, возникающих в человеческом опыте.

Прагматизму присущ ряд признаков, показывающих его родство с другими течениями западной философии. В основе прагматизма – определенная концепция «опыта», в котором не различаются субъект и объект познания, материальное и духовное. Прагматизм обходит вопрос об объективно-реальном существовании мира, опыт и есть единственная реальность. Формируя свою концепцию опыта, Ч. Пирс переосмысливает основы философии Нового времени, классическую концепцию истины как соответствия мысли объекту. Пирс критикует критерии «ясности» и «отчетливости» мысли у Декарта, отрицая наличие самоочевидного, непосредственного, начального знания о реальности. Знание может обосновываться через связь с другим знанием как интерпретация знаков с одними значениями посредством знаков с другими значениями. Пирс сформулировал основные положения прагматизма: теорию сомнения – веры, теорию значения, теорию истины. Мышлениерассматривается им как вид приспособления организма к среде, принимаются привычки (или верования), способствующие сохранению чувства удовлетворения, такие верования, по сути, и есть знания. Верования сохраняются, пока не будут опровергнуты опытом. Опыт периодически порождает сомнения как чувство неудовлетворенности. Процесс познания связан с созданием верований, позволяющих избавиться от сомнения. Такая вера и есть истинное знание.

Значение наших понятий связано не с объективной реальностью, а только с реальностью опыта. Значение – это совокупность практических следствий принятия какой-либо идеи (веры) для субъекта. В таком понимании значения состоит «принцип Пирса». Значение, таким образом, — это значение для нас, а посему истина понимается как верование, которое полезно, приносит успех на практике. Прагматизм исследует опыт человека, но психологизирует его, основывая логику познания на привычках и субъективном выборе верований.

У. Джеймс развивает указанные принципы прагматистского подхода. Мир для него – «поток сознания», «поток опыта», а категории познания – инструменты для конструирования из этого «хаоса ощущений» мира, в котором действует человек. Таким образом, у каждого свой «мир», в потоке опыта существует множество «неустойчивых миров». Выбираемый мир истинен, если он более благоприятен для нас. («Истинным оказывается все то, что оказывается благим в области убеждений»). Истинность верования выявляется в процессе опыта, то есть не в настоящем, а в будущем, потенциально. На основе этого подхода решаются и вопросы религиозной веры. У нас нет оснований для утверждений о реальном бытии Бога, но принятие мира, в котором Бог обеспечивает порядок, более благоприятно и выгодно, чем выбор мира без Бога. «Право на веру» обосновывается правом свободного выбора веры «в любую гипотезу». («Религия – живая гипотеза, могущая оказаться истинной»).

Прагматизм представляет собой форму субъективизма в философии, исходные положения которого позволяют рассматривать его как вид иррационализма. В XX веке прагматизм, соединяясь с позитивизмом, порождает влиятельное в философии и логике течение неопрагматизма (У.Куайн, Р.Рорти).

В критике сциентизма в XX веке важную роль играет феноменология. Феноменология понимается, прежде всего, как метод, основанный на интуитивном усмотрении сути вещей (вернуться «к самим вещам»), через очищение сознания от эмпирических деталей и словесных наслоений. Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль, автор работ – «Логические исследования» (1901), «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1936). Уже в ранних работах он пытается выявить очевидные основания научного познания (математики). В процессе анализа Гуссерль приходит к необходимости устранения психологических аспектов из познавательного процесса и выявления его абсолютных истоков, чистой логики. Для очищения сознания субъекта, выявления его абсолютных оснований Гуссерль предлагает достаточно сложный метод – феноменологическую редукцию, в процессе которой из сознания устраняются предмет, субъект, сам акт постижения. Остается лишь бессубъективная структура отношений (или «трансцендентальное сознание»).

Важный аспект процедуры редукции – «эпохе» (воздержание от суждений о существовании предметов). Для характеристики структуры очищенного сознания Гуссерль использует схоластический термин «интенциональность» (направленность на предмет). В неестественности процедуры редукции – главная сложность феноменологического метода. После устранения из сознания мыслей и переживаний о субъекте и предмете познания остаются только смыслы возможных предметов («ноэмы») и отношения к этим смыслам («ноэзис» ). Эта структура абсолютных смыслов и отношений исследуется феноменологией. По сути, это структура «трансцендентального Я», структура мира культуры, универсальные, независимые от конкретного опыта характеристики опыта человека (не только научного, но и жизненно-повседневного). Прослеживается связь с кантианством, но Гуссерль выделяет бессубъектные структуры любого видения мира, независимого от субъекта опыта. В более поздних работах он исследует взаимоотношения различных восприятий, отношения «Я» и другого «Я». Гуссерль критикует науку Нового времени как оторвавшуюся от своих оснований, от жизненного мира (мира жизненных смыслов). В этом он видит причину кризиса европейской науки и основанной на ней культуры. Феноменологический подход и призван преодолеть односторонность науки, выйти к новым горизонтам.

Феноменология оказала и оказывает значительное влияние на развитие методологии социальных и гуманитарных наук в XX веке. Непосредственный импульс она дала экзистенциализму.

Экзистенциализм (философия существования: от лат. existentia - существование) - философское учение, в центре которого находится проблема уникальности, неповторимости человеческого существования, проявляющегося в способности человека испытывать эмоциональные острейшие переживания.

Предметом экзистенциализма являются не фундаментальные принципы бытия, не универсальные законы осуществления природных и социальных процессов и даже не высочайшие ценности и идеалы общечеловеческой морали, а уникальное бытие отдельного человека, его экзистенция — непосредственное переживание им самим своей собственной жизни, которая выступает для него наиважнейшей и наиболее близкой реальностью.

Как самостоятельное течение он возник в начале ХХ века в Германии (М. Хайдеггер, К. Ясперс) и в России (Л. И. Шестов, Н. А. Бердяев), однако наибольшей популярности он достиг в послевоенной Франции (Ж.П.Сартр, Г.Марсель, А.Камю).

Бытие человека в мире, по мнению экзистенциалистов, абсурдно. «Абсурд, что мы родились, абсурд и то, что мы умираем». Человек постоянно ощущает угрозу своему бытию. Мир идет своим путем, и ему нет никакого дела до человека. Каждую минуту тысячи действующих сил, неподвластных человеку, могут уничтожить его, прервать его существование. Человеческая «экзистенция» (существование, жизнь) хрупка - таково ее свойство. Человек вынужден все время противостоять угрозам уничтожения, защищать свое существование, постоянно что-то предпринимать, о чем-то заботиться. Жизнь преисполнена тревогой и страхом. Это страх не только перед опасностями, которые таит в себе мир, но и перед самим бытием. Он погружает человека в заботу, но в то же время и побуждает искать путь к спасению.

Для того чтобы пробудиться к подлинному существованию, человек должен оказаться в «пограничной» ситуации. Экзистенциалисты вкладывают в нее разное содержание: боязнь человека не найти своего предназначения, ради которого можно пожертвовать жизнью (М. Хайдеггер), смертельную опасность (К. Ясперс), переживание беспочвенности своих ожиданий (Ж.-П.Сартр). В любом случае пограничная ситуация - это переживания абсурдности жизни, обнаружение «зияющей пустоты ничто». В то же время для человека это единственное средство вырваться из обыденности и попытаться обрести себя, что означает в понимании экзистенциалистов, посмотреть в глаза смерти. Это и есть «подлинное бытие», вынести которое куда труднее, чем бездумно проживать жизнь в рамках заведенного порядка вещей.

Человек прекрасно знает, что он смертен. Само его существование направлено к смерти, есть «бытие к смерти». А смерть — это не переход к иному бытию, она неотвратимое завершение, конец всякого бытия человека. Ведь помимо бытия с его заботами, страхом и грозящей, в конце концов, смертью ничего нет. Мысль силится выйти за пределы бытия, стремится найти опору в Абсолюте: в Боге, в идее, в сущности и т. д. Но все это фантазии, на самом же деле за пределами экзистенции есть одно только великое ничто. Поэтому человеку не в чем найти опору. Он не может рассчитывать не только на помощь, но и на подсказку. Он всегда наедине с собой. Он свободен, абсолютно свободен, он обречен быть свободным, и в этом его величайшая трагедия.

Все философские системы рассматривали свободу как возвышенную и желанную цель. Экзистенциализм же видит в нем тяжкое бремя, которое должен нести человек, если он хочет оставаться личностью. Он может отказаться от своей свободы, перестать быть самим собой. Стать «как все», но только ценой отказа от самого себя. Мир, в который при этом погружается человек, - мир неподлинного бытия, мир, в котором человек отказывается от своего права самостоятельно принимать решения, а потому не несет никакой ответственности.

Чувство свободного человека — это чувство вины за все, что происходит вокруг, и за себя самого. Человек сам придает ценность и смысл своей жизни. Он должен выбирать, хотя и не имеет никаких внешних оснований для выбора, и он брошен в жизнь, в определенную ситуацию, и именно она есть единственная данная ему реальность - другой не будет. Абсурдно пытаться выйти из нее: ведь за ней ничего нет, но было бы абсурдом и целиком поддаться, безвольно покориться ей - на что-то ведь дана нам наша свобода! Человек всегда может выйти за пределы самого себя, стать чем- то больше, чем он есть. Это единственная задача, которую он может перед собой поставить. И, хотя все в этом мире, конечно, рушится и умирает в силу конечности самой экзистенции, человек может научиться жить и любить с постоянным сознанием хрупкости и конечности всего, что он любит, незащищенности самой любви.

Экзистенциализм оказал огромное влияние не только на философию, но и на развитие литературы, искусства. Многие представители этого направления были крупными художниками и литераторами. В 60-х годах XXI века экзистенциализм выступал теоретической основой массовых молодежных движений в Европе. В настоящее время он как философская концепция в значительной мере утратил популярность, но многие его идеи вошли в духовное содержание европейской культуры.

В рамках феноменологии и экзистенциализма зародилось еще одно направление современной западной философии, развивающееся и в настоящее время – философская герменевтика. Сам термин «герменевтика» имеет долгую историю. Первоначально он обозначал науку истолкования, интерпретации религиозных текстов. С конца XVIII века герменевтикой стали называть также методику обоснованной интерпретации литературных текстов и исторических источников. Решающий вклад в развитие герменевтики внесли Ф.Шлейермахер, и В.Дильтей, ориентировавшие эту дисциплину на проблему понимания культурного (или религиозного) текста.

Основная проблема герменевтики была выражена как проблема «герменевтического круга», имеющая различные аспекты. Во-первых, это соотношение понимания и объяснения. Чтобы понять текст сам по себе, нужно объяснить его исходя из чего-либо иного или более общего по отношению к нему, но чтобы сделать это, необходимо уже определенным образом понимать текст сам по себе. Во-вторых, это роль части и целого в понимании. Чтобы понять целое, нужно понимать части, а чтобы понять части, нужно уже понимать целое. В-третьих, понимание конкретного текста требует понимания духовного мира соответствующей эпохи, но понимание духовного мира этой эпохи уже предполагает понимание отдельных текстов, оставленных ею.

Возможность трансформации герменевтики в фи­лософию заложена феноменологией. У М. Хайдеггера герменевтика первоначально выступает как радикализация транс­цендентальной феноменологии Гуссер­ля. Задача последней, по Хайдеггеру, - способствовать постановке вопроса в онтологическом плане, т. е. спрашивать не об условиях мыслимости сущего, но об условиях его бытия. Феноменология должна превратиться из исследования процесса смыслопорождения в исследование условий воз­можности онтологической постановки вопроса - вопроса о смысле бытия. Но, поскольку такой вопрос может быть поставлен только исходя из особого места в бытии, каким является чело­веческое бытие (Dasein), постольку фе­номенология должна стать онтологи­ческим исследованием человеческого бытия - герменевтикой. Т. о., герменевтика есть феноме­нология человеческого бытия. Она вы­являет онтологические его параметры, т. е. те условия, благодаря которым человеческое сущест­вование может быть тем, что оно есть. Истолковы­вающее понимание, или понимающее толкование — основной способ, каким только и может осуществляться бытие человека.

По­ворот от трансцендентальной феноме­нологии к герменевтической имел ре­шающее значение для становления герменевтики как философского учения. Основным для герменевтики ста­новится вопрос не об условиях, при которых познающий субъект может нечто понять, а о том, как устроено то су­щее, бытие которого состоит в понима­нии. Из этого вытекает ряд принци­пиальных следствий.

Во-первых, прев­ращение герменевтики из методологии понимания в его онтологию.

Во-вторых, отказ от фе­номенологического подхода к сознанию как самодостаточному и беспредпосылочному, способному к непосредствен­ному усмотрению механизма своего функционирования; противопоставле­ние самопрозрачному сознанию фе­номенологии непрозрачного бытия по­нимания, в дальнейшем - бытия языка.

В-третьих, ограничение принципа ре­флексии принципом интерпретации. По­скольку человеческое бытие есть всегда «бытие в мире», постольку мир с самого начала «предыстолкован». (Реальность, на которую направлено познавательное уси­лие субъекта, есть всегда проинтерпре­тированная, т. е. определенным способом освоенная, реальность).

Эти следствия из герменевтической феноменологии Хайдеггера и выводит Г.-Г. Гадамер, разра­батывая концепцию философской герменевтики. Её исход­ный пункт - онтологический характер герменевтического круга. Отсюда следует тезис о принципиальной открытости интерпретации, которая, по Гадамеру, никогда не может быть завершен­ной, а также о неотделимости понима­ния текста от самопонимания интер­претатора.

Философской герменевтикой в строгом смысле слова может быть названа концепция П. Рикёра, который раз­рабатывает гносеологическую сторону герменевтики, отодвинутую на второй план Гада­мером. Рикёр стремится вывести «эпис­темологические следствия» из хайдеггеровской онтологии понимания и тем самым показать значимость герменевтики для тео­рии познания. Всякое понимание, по Рикёру, опосредовано знаками и сим­волами (позднее в этот ряд включают­ся «тексты»). Понимание и объяснение не противоположны друг другу, а взаи­мозависимы. Герменевтика, следовательно, нуж­дается в дополнении структурно-семиотическим анализом.

Другая важная чер­та герменевтической философии Рикёра - внимание к методологической функции герменевтики. Условия возможности пони­мания могут быть, по Рикёру, экс­плицированы на трех уровнях - семан­тическом, рефлексивном, экзистен­циальном. Семантический уровень — исследование значений знаково-символических образований с помощью таких учений, как психоанализ (называемый Рикёром «семантикой желания»), «фи­лософия значения» Витгенштейна и его последователей, экзегетика Бультмана и его школы. Поскольку понимание многозначных высказываний есть одно­временно и момент самопонимания, постольку оно нуждается в разработке на рефлексивном уровне. Но рефлектирую­щий субъект не является чистым «Я» - задолго до своего самополагания в акте рефлексии он уже положен как экзистирующий; «онтология» понимания с самого начала встроена в его «мето­дологию». За конфликтом интерпрета­ций кроется различие способов эк­зистенции. Поэтому единой и единствен­ной теории интерпретации быть не может.

Вместе с тем Рикёр критикует Гадамера за отрыв «истины» от «мето­да» и отказ обсуждать вопрос о кор­ректности интерпретации. То, что Рикёр называет философской герменевтикой, - это критический анализ всех возможных методов интер­претации - от психоанализа и струк­турализма до религиозной феномено­логии. Герменевтика «воссоздания смысла» (Хайдеггер, Гадамер, Бультман) не будет полной без герменевтики «дешифровки» или «разо­блачения» (фрейдизм, структурно-се­миотический анализ, «критика идеоло­гий»). Задача философской герменевтики - четко очер­тить сферы применимости различных мето­дов интерпретации или, как их называ­ет Рикёр, «герменевтических систем».

Одним из влиятельных направлений общественной мысли ХХ века являлась философская антропология, призванная ответить на вопрос о природе и сущности человека. Она противостоит умозрительно-спекулятивному подходу к этому вопросу и видит свою задачу в осмыслении нового научного знания о разнообразных сторонах человеческого бытия в их целостном постижении. Свои идеи философская антропология разрабатывает также в полемике с позитивистским и неокантианским гносеологизмом.

Главной проблемой этого течения, сформулированной его основателем М. Шелером, является тема существенных различий человека и животного. М. Шелер видит их в способности человека относиться предметно и объективно к среде; А. Гелен - в недоразвитости человека, который компенсирует ее в деятельности; Э. Ротхакер – в способности творить и быть плодом культуры. Однако все они убеждены, что природа человека остается неизменной и зависит от Бога.

Кроме представителей философской антропологии (М. Шелер, А Гелен, Г. Плеснер, Э. Ротхакер, М. Ландман и др.) ее основные положения в широком понимании развивают К. Леви-Строс, а также П. Тейяр де Шарден и Х. Ортега-и-Гассет.

К философской антропологии близок персонализм (Э.Мунье, Н.А.Бердяев). Он является религиозно-идеалистическим течением, возникшим в начале XX века. Предметом философского исследования в персонализме является творческая субъективность человека, постигаемая в конечном итоге в его причастности к божественной реальности. Персонализм в противоположность экзистенциализму считает возможным применение научных методов к изучению человека, возражая в то же время против сциентистских взглядов на человека лишь как на мыслящий объект исследования. Человек в сциентистском видении, по убеждению персоналистов, — не творец мира, а созерцатель его как данности.

Смысл человеческого существования, по мнению персоналистов, состоит в активном творческом личном сознании, богатом фантазией и воображением, несущим в себе позитивные идеи, замыслы и цели, воплощаемые в наличную действительность в многообразных формах духовной деятельности.

В ХХ веке наступает принципиально новый этап развития религиозной философии, которая стремится адекватно отвечать вызовам времени и потому ориентируется на построение новой этики, как правило, близкой экзистенциализму (неопротестантизм, отчасти неотомизм), а также на согласование догматики с данными современной науки (эволюционизм де Шардена, неотомизм).

Толчком к формированию новой религиозной философии послужила первая мировая война. Представители европейских церквей тогда поддержали свои правительства, и это оттолкнуло мыслящих верующих. Довоенная либеральная теология, строившая богословие на принципах фактически светского гуманизма дискредитировала себя.

Первым против нее в 1919 году выступил Карл Барт. Он сформулировал принципиально новую систему религиозного философствования, названную «диалектической теологией» и тем самым положил начало неопротестантизму. Барт считал, что он лишь восстанавливает утраченные устои Реформации Лютера, возвращает верующим подлинный суверенитет в делах веры.

Согласно Барту и его многочисленным последователям, бог и человек находятся в состоянии неопреодолимого разрыва – диастаза, человек «исключен из дела бога». Путь к богу для Барта – это «снятие» всего собственно человеческого. Но это делает веру не бессмысленной, а абсолютно свободной. Это значит, что ни бог, ни церковь не могут принудить человека к вере, это – его личная решимость и ответственность.

Барт возвращает теологию к герменевтике священных текстов Нового Завета, а тем самым – сам священный текст рядовым верующим. Он предложил оригинальный подход к толкованию Откровения, заключавшийся в том, что текст Откровения понимался как вызов, брошенный человеку в его принципиальном бытийном состоянии. И, хотя вызов этот фиксирован в исторически конкретных формах, брошен он всем поколениям людей без исключения. Поэтому его толкование должно включать два момента – конкретно-историческое исследование, ограничивающееся формальной стороной, но не посягающее на содержание, и герменевтическую интерпретацию его как вызова человечеству.

Идеи Барта оказали влияние на целую плеяду сначала протестантских (а затем и католических) мыслителей. Пауль Тиллих, например, построил экзистенциальную антропологию в рамках протестантизма. Рудольф Бультман создал оригинальный метод истолкования священных текстов, названный им формально-историческим. Истолкование текста основывалось и должно было определить его «место в гуще жизни». Впоследствии под влиянием герменевтики Хайдеггера Бультман разработал концепцию «экзистенциальной интерпретации» текста.

Дитрих Бонхёффер активно развивал мысль о свободном основании веры и построил концепцию «совершеннолетия человечества», близкую «постулаторному атеизму ответственности» Николая Гартмана. «Совершеннолетие» означает, что человечество уже не нуждается в религии и боге для удовлетворения материальных потребностей – обеспечения урожая, защиты от непогоды и внешних врагов, излечения болезней и т.п. Это позволяет человеку верить не из страха и не по обязанности, а исключительно свободно, в силу собственной решимости верить. Бонхёффер подтвердил верность своим идеям, активно участвуя в антифашистском движении. Отказавшись эмигрировать, он остался на родине и незадолго до конца войны был расстрелян в одном из концлагерей.