Бегство церкви в пустыни и леса.

 

Положение христиан‑старообрядцев в России в 17 столетии во многом было похоже на положение христиан во враждебно‑языческой Римской империи. Как тогда божьи люди вынуждены были скрываться в катакомбах, так и русским православным христианам пришлось скрываться от государственных и церковных властей. По настоянию патриарха Иоакима царевна Софья в 1685 г. издала против старообрядцев 12 грозных статей. Вот некоторые из них:

Если кто тайно будет содержать старую веру, того бить кнутом и ссылать в отдаленные места.

Бить кнутом и батогами даже тех, кто окажет хотя какую‑нибудь милость старообрядцам: дадут им или поесть, или только испить воды.

Ссылать и бить кнутом и таких людей, у которых старообрядцы только приютились.

Все имущество старообрядцев было приказано отбирать и отписывать великим государям.

От этих тяжких наказаний, разорений и смерти могло спасти гонимых христиан лишь полное отречение от старой веры. От всех русских людей требовалось верить так, как приказывало новое начальство.

В этом же узаконении Софьи была статья, которая гласила:

если кто из старообрядцев перекрещивал крещеных в новой церкви и, если он даже и раскается, исповедуется в том отцу духовному и искренне пожелает причаститься, то его, исповедав и причастив, все‑таки «казнить смертию без всякого милосердия».

В России настало лютое время: сотнями и тысячами сжигали людей, резали языки, рубили головы, ломали клещами ребра, четвертовали; тюрьмы, монастыри и подземелья были переполнены страдальцами за святую веру. Духовенство и гражданское правительство беспощадно истребляли своих же родных братьев – русских людей. Никому не было пощады: убивали не только мужчин, но женщин, и даже детей.

За всю историю западной инквизиции смертные приговоры были вынесены восьми тысячам людей, но только за первые десятилетия борьбы новообрядцев со старой верой было убито более сотни тысяч древлеправославных христиан.

Преследуемые христиане бежали в пустыни, леса, в горы. Но и там их отыскивали, жилища разоряли, а самих приводили к духовным властям для увещаний, и, если они не изменяли старой вере, предавали мучениям и смерти.

Через четыре года после узаконения статей Софьи патриарх Иоаким издал указ: «Смотреть накрепко, чтобы раскольники не жили в волостях и в лесах, а где объявятся – самих ссылать, пристанища их разорять, имущество продавать, а деньги присылать в Москву».

 

* * *

 

Современная новообрядческая церковь на поместном соборе в 1971 г. признала ошибку, сделанную бывшим патриархом Никоном и собором 1666‑67 гг., приведшую к трагическому разделению русской Церкви, и засвидетельствовала, что старые обряды для нее «равночестны и спасительны», а клятвы были положены «не по доброму разумению». И как итог: реформы «не имели ни канонических, ни исторических оснований»…

 

Приложение 3. Краткая история Союза Русского Народа, как пример Комплекса Власти в патриотическом движении.

 

 

Черносотенцы и их борьба с беззаконием и смутой

 

Не время спать!

 

В дни ликования кагала,

Когда Иуда и злодей

Среди всеобщего развала

Слывут за лучших из людей;

Когда спокойно в пламя бросит

Лукавый сын скрижаль отцов,

И все родимое поносит

Толпа продажных подлецов;

Когда один металл презренный

Вершит дела в родной стране,

Раздастся ль голос вдохновенный,

Зовущий жить по старине?

Среди предательства, измены,

Которым нынче счета нет,

Где патриоты‑Гермогены,

Где непреклонный Филарет?

Звучат бессмысленные толки,

Разбой, насилия растут,

И рвут Отчизну злые волки

В овечьих шкурах там и тут…

Не время, други, для покоя,

Кто любит Русь, вставай, иди,

И, опоясав меч для боя,

Уснувших братьев разбуди!

 

«Вече», орган Союза Русского Народа, 1908 год

 

В сознании большинства наших соотечественников до сих пор существует превратное представление о черной сотне. Зачастую даже самые благонамеренные православные русские люди стыдятся называть себя наследниками черносотенцев. Все это весьма прискорбно.

Ведь черная сотня в начале века была ничем иным, как православно‑патриотическим политическим движением. А потому, если православный стыдится именовать себя черносотенцем, то это фактически равносильно тому, что он «стесняется» того, что в Бога верует и Родину любит.

Сегодня как нельзя более остро встала задача создания сильного православно‑патриотического политического движения. Уже предпринималось немало попыток, пока что, увы, безуспешных, ее решить. Внимательный анализ того, как это делалось подтверждает печальную закономерность: зачастую мы повторяем те же самые ошибки, что и наши предшественники черносотенцы. И теоретические, и организационные, и технологические.

Наступая на те же грабли, продолжаем набивать себе синяки и шишки. Поэтому‑то и важно обратиться к опыту организации и функционирования черной сотни. В современной ситуации он особенно ценен.

 

Правда о чёрной сотне

 

Когда заводишь речь о черной сотне, нередко приходится сталкиваться с рядом стереотипов, внедренных в национальное сознание многолетними усилиями либерального дореволюционного и советского агитпропа.

Годами нам вдалбливалось представление о черносотенцах как о наиболее отсталой, темной части русского народа, чуть ли не о скопище всевозможных отбросов общества. Это чудовищная ложь.

Факты говорят о другом. В черносотенном движении играли видную роль: один из крупнейших русских филологов, академик А.И. Соболевский (член Главного Совета, товарищ председателя Союза Русского Народа), военный инженер, профессор Николаевской инженерной академии, генерал‑майор, герой русско‑японской войны К.И. Величко (член Совета Русского Собрания), блестящий поэт и мыслитель В.Л. Величко (один из организаторов и член Совета Русского Собрания), ученый юрист, приват‑доцент Петербургского университета и профессор Училища правоведения, тонкий ценитель и знаток русской поэзии Б.В. Никольский (член Совета русского Собрания и член Главного Совета Союза Русского Народа).

Разделяли идеи черносотенцев и участвовали движении авторитетные священники и архиереи (архиепископ Антоний (Храповицкий), епископ Евлогий (Георгиевский), игумен Виталий (Максименко), архимандрит Макарий (Гневушев), протоиерей Иоанн Восторгов), известные ученые (историки профессора П.А. и Ю.А. Кулаковские, Н.П. Лихачев, Д.И. Иловайский, А.С. Вязигин, хранитель Горного музея Н.П. Покровский), популярные деятели литературы и искусства (князь Д.Н. Цертелев, граф А.А. Голенищев‑Кутузов, князь Д.П. Голицын, Е.А. Шабельская‑Борк, князь М.Н. Волконский), крупные публицисты и издатели (В.А.Грингмут, С.А.Нилус, А.С.Суворин, Ф.Н. Берг, В.М. Скворцов, А.А. Башмаков), влиятельные политические деятели (депутаты Государственной Думы Н.Е. Марков, граф В.Ф. Доррер, В.М. Пуришкевич, члены Государственного Совета А.А. Римский‑Корсаков, князь А.А. Ширинский‑Шихматов, М.Я. Говоруха‑Отрок), многие представители русского офицерства и купечества.

Ну и наконец, черносотенцами по духу были крупные государственные деятели эпохи, которым формально было запрещено участвовать в политических партиях: министр юстиции, а затем председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов, министр внутренних дел Н.А. Маклаков, товарищ обер‑прокурора Священного Синода князь Н.Д. Жевахов и другие. Словом, костяк черной сотни составляли представители национальной элиты, лучшие русские люди.

Черносотенцам облыжно приписывали организацию и проведение еврейских погромов. Конечно черносотенцы не симпатизировали евреям, и на то были веские основания. Революция в России имела явно выраженное еврейское лицо. Так по подсчетам американского историка А. Гейфман, которую трудно заподозрить в антисемитизме, в 1903 г. евреи составляли около 0,5% населения России и 50% всех революционеров [Гейфман А. Революционный террор в России, 1894–1917. Пер. с англ. М. 1997. С. 47].

Поэтому не вызывает удивления такой пункт программы «Союза Русских Людей»: «Мы с радостью приветствовали бы братство и равноправие с евреями, если бы история всего мира неопровержимыми фактами не доказывала, что народ Израильский во все времена своей самостоятельной или государственной жизни или в качестве пришельца являлся народом, преследующим свои исключительные права на миродержавство и принципиально враждебным всем другим племенам, на которые он из своей национальной общины смотрел только как на предмет всесторонней эксплуатации, руководствуясь при этом явно антисоциальными побуждениями». [Цит. по: Острецов В. Черная сотня и красная сотня. М. 1991. С. 18] А в программе старейшей черносотенной организации «Русское собрание» было записано: еврейский вопрос должен быть разрешен особо от других национальных проблем «ввиду освященной талмудом и в то же время стихийно живучей враждебности еврейства к христианству и нееврейским национальностям и стремления евреев ко всемирному господству». Но разрешить еврейский вопрос можно только мерами государственного регулирования. Предлагалось, к примеру, не предоставлять евреям полного равноправия и не отменять черту оседлости, закрыть им доступ на государственную службу и запретить участие в выборах в Государственную Думу, очистить от еврейского влияния печать и т. д. [Программа Русского Собрания. СПб. 1906. С. 13].

Для непредвзятого исследователя ясно, что еврейские погромы возникали стихийно. Это был народный ответ на активное участие евреев в революции. Мало того. Черносотенцы, даже если бы и захотели, не смогли бы организовать погромы по одной простой причине. Как справедливо заметил автор одной из самых объективных работ о черной сотне известный современный литературовед и историк В. Кожинов, все крупные погромы произошли еще до возникновения черносотенных организаций [См.: Кожинов В.В. «Черносотенцы» и Революция (загадочные страницы истории). Изд. 2, доп. М. 1998. С. 83–110].

После появления черной сотни было только два крупных погрома и оба в Царстве Польском, где у черносотенцев не было никакого влияния в силу малочисленности русского населения. Более того, несмотря на однозначно негативное отношение к евреям, предпринимались даже попытки (например, отцом Иоанном Восторговым) привлечь православных евреев к участию в черносотенном движении.

Множество инсинуаций вызывал вопрос о финансировании черносотенных организаций. Либеральная и революционная пропаганда обвиняла черносотенцев в том, что они содержатся за счет правительства.

Собственно, в этом нет ничего зазорного, ибо черносотенцы субсидировались, в отличие от их врагов, собственным правительством, а не иностранными. Кроме того, черносотенцы занимались созидательной деятельностью, а потому поддержка правительства была вполне уместной. Беда в том, что, во‑первых, черносотенцы недостаточно финансировались правительством и, во‑вторых, зачастую они бездарно тратили выделявшиеся средства.

Все эти измышления и преувеличения о финансировании деятельности черной сотни скрывают истину. А она состоит в том, что главным источником финансирования черносотенных организаций были пожертвования благочестивых русских людей. Львиную долю расходов по обслуживанию деятельности «Союза Русского Народа», к примеру, несла вдова купца Е.А.

Полубояринова. Известно также, что св. прав. отец Иоанн Кронштадтский передал на нужды Союза Русского Народа 10 тысяч рублей. А протоиерей Иоанн Восторгов сообщал, что «мы получаем помощь от архиереев, монастырей, благочестивых и набожных мирян» [См. об этом: Степанов С.А. Черная сотня в России. 1905–1914 гг. М. 1992. С. 99–100].

Черносотенцев обвиняли в политических убийствах и терроризме. Эти обвинения верх цинизма.

Во‑первых, при всем усердии врагов черносотенцам смогли приписать только убийство Иоллоса и Герценштейна. Первый считался одним из идейных вдохновителей революционных беспорядков 1905 года. Второй «прославился» тем, что в стенах Государственной Думы цинично назвал поджоги дворянских поместий «иллюминациями». При этом от рук подлинных убийц‑террористов, действия которых оправдывали в том числе Иоллос и Герценштейн, только за пять лет смуты в 1905–1910 гг. пали около 17 тысяч верных слуг Царя и Отечества [Гейфман А. Ук. соч. С. 32].

Во‑вторых, следствие официально не смогло доказать причастность черной сотни, как общественно‑политического движения, к организации убийств обоих революционеров. Наконец, в‑третьих, сами черносотенцы отвергали убийства и террор как способ борьбы со своими противниками.

Вот что говорили об этом руководители черной сотни. Первый казначей Союза Русского Народа купец И.И. Баранов на допросе в следственной комиссии Временного правительства заявил: «Так как сам Союз Русского Народа была организация идейная, то и средства достижения цели были чисто мирные; всякое насилие мы отвергали… Каждое заседание нашего совета, а тем более больших собраний, начиналось молитвами» [Союз Русского Народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 1917 г. М.Л. 1929. С. 35].

А один из вождей черной сотни В.А. Грингмут в одном из выступлений призывал своих единомышленников: «Никогда не смейте об этом и думать, помните, что всякий, кто борется за известную идею, никогда не будет убивать, иначе этим он распишется в том, что не верит в торжество своей идеи. Действительно жизнеспособная, действительно святая идея может орошаться кровью только своих приверженцев.

Каждая новая жертва из наших рядов приближает нас к победе, но да будет стыдно тому, кто подумает поднять братоубийственную руку против своего врага: этим он наложит позорное пятно на наше святое дело! Мирным путем, устилая его нашими трупами и ни одной йоты не уступая из наших верований, мы дойдем до нашей цели, мы одержим победу» [Владимир Андреевич Грингмут. Очерк его жизни и деятельности. М. 1913. С. 80].

Наилучшим свидетельством нравственной высоты черносотенного движения является отношение к нему Царя‑Мученика Николая II и святого праведного отца Иоанна Кронштадтского. Государь неоднократно встречался с депутациями от различных черносотенных организаций, благосклонно принимал преподносимые ими значки. Он хотел видеть в черной сотне надежную опору трона.

Так в Высочайшей телеграмме Союзу Русского Народа от 15 июня 1907 г. Царь обращался к монархистам: «Уверен, что теперь, все истинноверные русские, беззаветно любящие свое Отечество сыны, сплотятся еще теснее и, постоянно умножая свои ряды, помогут Мне достичь мирного обновления нашей Святой и великой России и усовершенствования быта Великого ее народа. Да будет Мне Союз Русского Народа надежною опорою, служа для всех и во всем примером законности и порядка». Правда, не всегда ожидания Государя оправдывались.

Всероссийский батюшка о. Иоанн Кронштадтский не только оказывал финансовую помощь черносотенцам. Он благословлял их деятельность, поддерживал тесное общение с рядом вождей черной сотни, в частности с В.А. Грингмутом.