Исторические изменения в словарном составе

а) Основные процессы в развития лексики

§ 223. Словарный состав представляет собой ту сторону языка, которая более

всех других подвержена историческим изменениям. Если изменения в фонологической

системе и звуковой «материи» языка, в его грамматическом строе трудно заметить на

протяжении жизни одного поколения, то изменения в словарном составе наблюдаются

повседневно: любое нововведение в технике, в быту, в общественной жизни, в области

идеологии и культуры сопровождается появлением новых слов и выражений либо

новых значений у старых слов, и наоборот, устаревание и уход в прошлое тех или

иных орудии, форм быта, общественных институтов неуклонно влекут за собой и уход

из языка соответствующих слов. Бывает и так, что слова меняют свои значения и даже

вовсе выходят из употребления без какой-либо связи с изменениями в

соответствующих денотатах или же денотаты меняют свои словесные обозначения,

нисколько не меняя, однако, своей природы или роли в жизни человека.

§ 224. Важнейший процесс — появление неологизмов, т. е. новых лексических

единиц и новых значений в связи с появлением нового в жизни данного языкового

коллектива. Так, на протяжении XX в. в русском языке появились, например,

следующие неологизмы: большевик— после II съезда РСДРП (1903 г.), сперва в речи

членов партии и в партийной печати, затем в общенародном употреблении; совет в

смысле 'выборный орган нового типа' (Советы рабочих депутатов — уже во время

революции 1905—1907 гг.), а затем 'орган Советской власти'; прилагательное

советский и ряд устойчивых сочетаний с ним; позже слова колхоз, совхоз, комсомол,

соцсоревнование, слова, связанные с техническим прогрессом,— комбайн, вертолет,

телевидение, космонавт, космодром, прилунение, лазер и множество других.

Конечно, понятие неологизма относительно. Становясь привычным, слово уже

не воспринимается как неологизм, а в отдельных случаях может даже устареть, как

случилось, например, со словами партячейка, красноармеец — неологизмами первых

лет революции, сейчас уже неупотребительными.

Пути формирования неологизмов разнообразны. Это прежде всего образование

новых слов по продуктивным словообразовательным моделям (см. § 177) с помощью

аффиксов (большевик, прилунение, ленинизм) или сложения основ (вертолет), а также

стяжение терминологического словосочетания в сложносокращенное слово (колхоз из

коллективное хозяйство, комсомол из Коммунистический Союз Молодежи). Далее это

филиация значений, т. е. придание слову нового значения; в этом случае можно

говорить о семантическом неологизме. Примерами могут служить совет 'орган

Советской власти', спутник в смысле 'искусственный спутник'. Здесь мы имеем дело с

«конденсацией значения»: значение целого сочетания (Совет рабочих депутатов. Совет

крестьянских депутатов, затем Совет рабочих и солдатских депутатов. Совет народных

депутатов, искусственный спутник Земли) переносится на одно слово (соответственно

совет и спутник). Затем, получив новое значение, слово становится базой для новых

аффиксальных образований, для словосложения (горсовет, райсовет) и т. д. Наконец,

важным средством пополнения словаря является заимствование из других языков

(например, комбайн, лазер — из английского), а также из диалектов и

профессиональных подъязыков самого данного языка.

§ 225. Процесс, противоположный возникновению неологизмов,— выпадение

лексических единиц и отдельных значений слов из нормального, повседневного

употребления. Здесь нужно различать два главных случая. Если выпадение вызывается

исчезновением соответствующих предметов и явлений, мы говорим об уходящих

лексических единицах и значениях как об историзмах. Если же предметы и явления

остаются, а уходят но той или иной причине только слова, их обозначавшие, такие

слова, а иногда и отдельные значения мы называем архаизмами.

Историзмы, следовательно,—это обозначения реалий 1, отошедших в прошлое,

например названия вышедших из употребления орудий труда (соха), старинного

оружия и снаряжения (бердыш, колчан), средств передвижения (дилижанс, конка),

общественных состояний, учреждений и должностей прошлых эпох (приказ в

Московской Руси — нечто вроде министерства, граф, статский советник, предводитель

дворянства, городовой, барин, лакей в царской России). Историзмы продолжают

употребляться, когда речь идет о прошлом, а также в специфическом «музейном»

контексте. Некоторые из приведенных слов, став в своих прямых значениях

историзмами (или также «экзотизмами» — обозначениями чужой действительности),

сохраняют переносные значения, часто с отрицательной коннотацией (ср. слова барин,

лакей).

Примерами архаизмов могут служить (в скобках приводим современные

обозначения тех же денотатов): чело (лоб), ланиты (щеки), выя (шея), рамена (плечи),

перси (грудь), перст (палец), уста (рот), вежды (веки). Архаизмы используются как

элементы «высокого», поэтического стиля либо, напротив, как средство иронии. Они

могут сохраняться в составе устойчивых сочетаний (из уст в уста, один как перст).

Архаизмами являются и отдельные значения вполне употребительных и стилистически

нейтральных слов. Так, среди значений слова живот архаическим является значение

'жизнь' (ср. во фразеологизме «не на живот, а на смерть»), среди значений слова

язык—значение 'народ'.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Реалиями (от позднелат. realiu 'вещественные', гр. res 'вещь, предмет') называют предметы

материальной и явления духовной культуры какого-либо общества.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

§ 226. В качестве особого процесса выделяют изменение значения лексических

единиц языка. По существу, здесь сочетаются два процесса: а) появление нового и б)

отмирание старого значения. Так, в русском языке слово подлый еще в XVIII в.

значило 'простонародный, неродовитый, принадлежащий к низшему сословию' (т. е. не

к дворянству или духовенству). Поскольку идеология господствующих классов

связывала с представлением о «простом народе» представление о низких моральных

качествах, слово подлый приобрело отрицательные коннотации, которые постепенно

переросли в значение 'бесчестный, нравственно низкий'. Старое значение понемногу

забывалось и превратилось в историзм. Ср. развитие значения слова мещанин. Перво-нач

ально оно значило 'горожанин, житель города', со второй половины XVIII в. стало

официальным обозначением одного из сословий царской России. В конце XIX в.

появляется новое значение: 'человек с мелкими, ограниченными интересами и узким

кругозором'. Для современного языка именно это значение является основным,

исходное же значение стало историзмом. В немецком подобное развитие проделало

слово Bűrger 'горожанин' ® 'человек с ограниченным кругозором, с мелкобуржуазной

идеологией'.

Пример несколько другого рода — история слова гора в болгарском языке.

Первоначально оно имело то же значение, что и русск. гора. Следы этого состояния

сохранились в производных словах (горе 'вверху, вверх', горен 'верхний' и др.), но само

слово гора имеет в современном языке значение 'лес'. Новое значение возникло, как и в

других рассмотренных выше примерах, в порядке метонимии (см. § 112):

леса на Балканском полуострове в изобилии растут по склонам гор и в горных

ущельях; именно в таких местах, плохо приспособленных для земледелия, они и

меньше вырубались. Сходное развитие наблюдается в исп. monte с той разницей, что

первоначальное значение 'гора' (ср. лат. mons 'гора', род. п. montis) продолжает

сосуществовать здесь с новым. Те же два значения имеет сейчас и сербскохорв. гора.

Можно указать и на обратный процесс: нем. Wald 'лес' в составе некоторых сочетаний

и сложных слов используется как обозначение горных цепей (например, Thuringer

Wald, Schwarzwald).

Приведем теперь примеры метафорических переносов. Среди переносных

значений слова голова есть метафорическое значение 'главное лицо', 'начальник' (ср. с

изменением грамматического рода — городской голова). Сходным было положение с

лат. caput 'голова', оно тоже, в частности, могло значить и 'начальник, вожак'. Во

французском языке латинское caput, превратившееся в результате закономерного фоне-тич еского развития в chef /šεf/ не сохранило первоначального прямого значения и

значит теперь только 'начальник, старший' (откуда и наше заимствованное шеф).

Русское слово глаз первоначально значило 'шар' или 'круглый, гладкий камень' (ср.

польск. głaz 'камень'). Затем это название было перенесено на орган зрения, а старое

значение было полностью утрачено.

Рассматривая семантическую эволюцию с точки зрения объема понятия,

выраженного словом, говорят о сужении и расширении значения. Примером сужения

значения служит история слова порох в русском языке. Первоначальное значение — не

'взрывчатое вещество', а вообще 'вещество, состоящее из мелких частиц, пыль' (ср.

значение параллельного, церковнославянского по происхождению, прах а также

производных порошок, запорошить, пороша; в родственных славянских языках

значение 'пыль' сохранено, например, в укр. порох и др., как и в некоторых русских

народных говорах). Пример расширения значения — история слова палец, первона-ч

ально обозначавшего 'большой палец' (это значение сохранено в ряде современных

славянских языков); в русском языке (также в украинском, белорусском и польском)

значение расширилось, и слово стало обозначать любой из пальцев на руках и даже на

ногах.

§ 227. С процессами, рассмотренными в предыдущем параграфе, сравним

процессы переименования, т.е. смены словесного обозначения без смены

соответствующих денотатов.

Один из типов переименования связан с явлениями так называемого табу. В

собственном смысле термином «табу» (заимствованным из одного из полинезийских

языков) обозначают разного рода запреты, обусловленные теми или иными

религиозными верованиями и суевериями, в частности представлениями о магической

силе слова. Это запрет прикасаться к определенным предметам, совершать

определенные действия, заходить в те или иные места, запрет, обусловленный боязнью

вызвать гнев и месть злых духов. В речевом поведении — это запрет произносить те

или иные слова, чтобы «не накликать беды». Существует «охотничье табу»— боязнь

называть зверя, на которого охотятся, его «настоящим» именем, так как это якобы

может отрицательно повлиять на ход охоты. Наряду с такого рода явлениями,

восходящими своими корнями к глубокой древности, встречаются запреты, налагае-мые

соображениями общепринятого этикета, приличия и т. д.

Запрет употреблять те или иные слова ведет к необходимости их замены

какими-то другими. Так появляются «смягчающие выражения» — эвфемизмы 1. Чем

категоричнее запрет, чем в большем числе ситуаций он соблюдается, тем больше

шансов, что табуируемая единица и вовсе исчезнет, заменится эвфемизмом.

Явлениями древнего табу объясняют многообразие и неустойчивость в

индоевропейских языках названий некоторых животных, опасных для человека или же

считавшихся предвестниками несчастья. Яркий пример — названия змеи: лат. serpens

(откуда фр. serpent), древнегерм. slango (современное нем. Schlange), англ. snake зна-ч

или первоначально 'ползущий', наше змея (змей и т. д.) произведено от земля, т. е.

'земная', диалектное и белорусское смок. 'змея' (встречается со значением 'уж', 'дракон'

и т. д. и в других славянских языках) — скорее всего от смоктать, т. е. 'сосущий'; все

это — очевидные эвфемизмы, табуистические замены какого-то старого названия,

повсеместно либо вовсе утраченного, либо сохранившегося в суженном значении и в

ограниченном употреблении 2. Эвфемизмами являются и такие выражения, как

нечистая сила вместо черт или бес.

Табу, обусловленное требованиями этикета, обычно ведет не к исчезновению

слова, а только к обогащению языка «смягчающими» синонимами. Ср. рядом со

словом старый эвфемистические синонимы почтенного возраста, немолодой, в летах.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Эвфемизм — от др.-греч. euphumismes 'смягчающее, украшающее выражение' (ср. eus

'хороший' и phumi 'говорю')·

2 Старое индоевропейское слово для обозначения змеи, вероятно, представлено в лат. anguis

'змея' (параллельном с serpens), литов. angis "змея" и — с другим значением — в русск. уж.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

С некоторыми явлениями в общественной жизни, идеологии связаны такие

переименования понятий в русском языке советского периода, как уже упоминавшиеся

выше (см. § 122) заработная плата (зарплата) вместо старого жалованье, домашняя

работница (домработница) вместо старого прислуга. Аналогично, например, и в швед-ском языке, где старое название домработницы piga (собственно 'девка') было еще в

XIX в. вытеснено словом jungfru (первоначально значившим 'барышня'), а позже и это

слово—новообразованиями hembitråde или husassistent 'домашняя помощница'.

Особо следует указать на сознательные, официально устанавливаемые замены

по идеологическим мотивам имен собственных — названий городов, улиц и т. д. Так,

бывшее Царское Село было переименовано в Детское Село, а позже в город Пушкин.

Первая замена была актом сознательного отталкивания от названия, напоминавшего о

царизме '. Вторая замена имела другую причину: стремление выразить уважение к

памяти поэта (переименование было произведено в 1937 г., когда отмечалось столетие

со дня гибели Пушкина). Почти все замены названий, закрепляемые официальными

постановлениями органов власти, относятся к одному из этих двух типов либо

представляют собой их сочетание. Так, в переименовании Петербург ® Петроград в

1914г. проявилось отталкивание от немецкой формы названия, порожденное войной с

Германией, а в переименовании Петроград ® Ленинград после смерти В.И. Ленина —

стремление закрепить память о вожде революции. Подобные замены имен

собственных, распространившиеся в наш век в разных странах, имели место и в

прошлом. Так, после подавления восстания Пугачева река Яик указом Екатерины II

была переименована в Урал (по имени гор, в которых она берет начало) с тем, чтобы

вытравить из сознания народа даже воспоминание о яицком казачестве, составившем

ядро отрядов Пугачева.

§ 228. Иногда изменение лексики связано с «семантическим изнашиванием»

слов, с потребностью в эмоционально-экспрессивном обновлении словаря. В порядке

такого обновления рядом с хорошо, прекрасно и т. д. появляются блеск, лады, рядом с

наверняка — железно, рядом с дурак — дуб, рядом с трудиться — вкалывать, рядом с

безразлично—до лампочки и т. п. Литературная норма в наши дни в большинстве

случаев успешно сопротивляется распространению подобных экспрессивных слов,

особенно тех, которые воспринимаются как нарочито грубые (так называемые

«какофемизмы») 2. Многие из них остаются поэтому лишь элементами молодежного

сленга, а другие, просуществовав недолго, выходят из употребления·. В эпоху, когда

нормированный литературный язык был достоянием узкого слоя общества,

сопротивление литературной нормы проникновению подобных слов не могло быть

эффективным. Они утверждались в языке, оттесняя своих «неэмоциональных»

предшественников.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Название Царское Село тоже не было первоначальным: оно возникло как народно-этимологич

еское переосмысление более старого Сарское Село — от финского топонима (название

местности) Саари (ср. финск. нарицат. saari 'остров').

2 Какофемизм — термин, построенный по аналогии с эвфемизм (ср. др.-греч. kakos 'плохой,

скверный').

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Так, выше было упомянуто, что фр. chef, продолжение лат. caput, утратило свое

первоначальное прямое значение 'голова'. Почему это произошло? Да потому, что как

название части тела оно было вытеснено экспрессивным синонимом tкte,

первоначально testa, букв. 'черепок'. В современном французском языке tкte 'голова'

давно утратило экспрессивность, стало стилистически нейтральным и в арго

заменяется другими словами, например bobine (букв. 'катушка'). Ср. и в других языках

экспрессивные синонимы 'головы' — русск. котелок («котелок не варит»), болг.

кратуна (букв. 'тыква'), укр. макiтра (букв. 'глиняная посудина'). Сходным образом у

нас упомянутый выше глаз (см. § 226) потеснил начиная с XVI—XVII вв. старое око—

общеславянское слово, представленное и в других индоевропейских языках (литов.

akis, лат. oculus и др.). В русском языке око оказалось оттесненным в область

поэтического, стилистически приподнятого употребления, и отношения изменились:

сейчас именно око представляет собой эмоциональный синоним к ставшему

нейтральным слову глаз. По-видимому, по аналогичной причине превратилось в

архаизм слово уста: на его место становятся рот и губы: первое (др.-русск. рътъ)

образовано от рыть и собственно значило 'то, чем роют, рыло'; второе в древнерусском

встречается только в значениях 'губка' (впитывающая жидкость), 'гриб' (также 'залив',

но это скорее омоним).

Иногда эмоционально-экспрессивное обновление осуществляется

морфологическим путем — прибавлением суффиксов эмоциональной оценки,

уменьшительно-ласкательных или, напротив, увеличительных, «огрубляющих». Ср.

быстренько рядом с быстро; спатки рядом с глаголом спать; жарища, скучища рядом с

жара, скука. Иногда исторически исходная, не расширенная суффиксом форма может в

дальнейшем выпасть из языка. Так, русск. отец, солнце, сердце представляют собой по

происхождению уменьшительные образования, а исходные, неуменьшительные формы

давно утрачены. На их существование в прошлом указывают сердобольный,

милосердие и т. п., а также параллели в других индоевропейских языках, например др.-греч. kardia 'сердце', лат. sol 'солнце' и т.д. Болгарский язык утратил исконное мышь и

обозначает соответствующее животное суффиксальным по происхождению

уменьшительным образованием, именно мишка. Французский язык сходным образом

утратил старое название пчелы (лат. apis), заменив его словом abeille, т. е.

уменьшительным по происхождению образованием (~- лат. apicula 'пчелка').

§ 229. В ряде случаев обновление лексики литературного языка может

объясняться сдвигами в контингенте его носителей, изменения-ми его диалектной и

социальной базы. В русском литературном языке постепенное укрепление его

народной основы вело к оттеснению из повседневного употребления ряда церков-нославянизмов, к замене их народными русскими словами. В результате многие

церковнославянские слова перешли в разряд архаизмов (примеры в § 225), а другие

даже вовсе выпали из употребления (абие 'тотчас же', аще 'если' и др.). В ряде случаев,

однако, из двух параллельных форм, бытовавших в памятниках древнерусской

письменности, возобладала церковнославянская форма (например, плен, шлем, враг,

храбрый), а русская народная форма (соответственно полон, шелом, порог, хоробрый)

стала архаизмом народнопоэтического стиля, а то и вовсе исчезла из литературного

языка (так веремя было полностью вытеснено церковнославянской по происхождению

формой время).

§ 230. Наконец, поскольку лексические единицы языка связаны между собой

системными отношениями в рамках семантических полей, синонимических рядов и

антонимических пар (см. § 104—106), естественно, что изменение в одном звене

микросистемы влечет за собой изменения и в соотнесенных с ним других звеньях. Так,

упомянутое в § 226 расширение значения слова палец сопровождалось переходом в

разряд архаизмов слова перст, которое не было церковнославянизмом (ср. «бытовое»

производное наперсток).

 

б) Заимствование из других языков

§231. Общей основой для всех процессов заимствования является

взаимодействие между культурами, экономические, политические, культурные и

бытовые контакты между народами, говорящими на разных языках. Контакты эти

могут носить массовый и длительный характер в условиях совместной жизни на

смежных и даже на одной и той же территории либо могут осуществляться лишь через

опредетенные слои общества и даже через отдельных лиц, Они могут носить характер

взаимовлияния или одностороннего влияния; иметь мирный характер или выступать в

виде противоборства и даже военных столкновений. Существенно, что ни одна

культура не развивалась в изоляции, что любая национальная культура есть плод как

внутреннего развития, так и сложного взаимодействия с культурами других народов.

Говоря о заимствованиях, различают «материальное заимствование» и

«калькирование». При материальном заимствовании (заимствовании в собственном

смысле) перенимается не только значение (либо одно из значений) иноязычной

лексической единицы (или морфемы), но и—с той или иной степенью приближения—

ее материальный экспонент. Так, слово спорт представляет собой в русском языке

материальное заимствование из английского: русское слово воспроизводит не только

значение английского sport, но также его написание и (конечно, лишь приблизительно)

звучание. В отличие от этого при калькировании 1 перенимается лишь значение

иноязычной единицы и ее структура (принцип ее организации), но не ее материальный

экспонент: происходит как бы копирование иноязычной единицы с помощью своего,

незаимствованного материала. Так, русск. небоскреб—словообразовательная калька,

воспроизводящая значение и структуру англ. skyscraper (ср. sky 'небо', scrape 'скрести,

скоблить' и -er — суффикс действующего лица или «действующего предмета»). В

словенском языке глагол brau наряду с общеславянским значением 'брать, собирать

плоды' имеет еще значение 'читать'. Это второе значение — семантическая калька под

влиянием нем. lesen, которое (как и лат. lego) совмещает значения 'собирать' и 'читать'.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Калькирование и калька — от фр. calquer 'сцнм.чть копию', calque 'копия'; ср. калька

'прозрачная бумага' и 'копия на такой бумаге'.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Иногда одна часть слова заимствуется материально, а другая калькируется.

Пример такой полукальки—слово телевидение, в котором первая часть —

интернациональная, по происхождению греческая, а вторая — русский перевод

латинского слова visio 'видение' (и 'видение') или его отражений в современных языках

(ср. с тем же значением и укр. телебачення, где второй компонент от бачити 'видеть').

§ 232. Среди материальных заимствований нужно различать у с т н ы е,

происходящие «на слух», часто без учета письменного образа слова в языке-источнике,

и заимствования из письменных текстов или, во всяком случае, с учетом письменного

облика слова. Устные заимствования особенно характерны для более старых истори-ч

еских эпох — до широкого распространения письма. Более поздние заимствования

обычно бывают связаны с более «квалифицированным» освоением чужеязычной

культуры, идущим через книгу, газету, через сознательное изучение соответствующего

языка. Примером устного заимствования может служить болг. параход /parax: ot/

'пароход', пришедшее из русского языка еще в XIX в. В этом слове русская сое-динительная гласная передана соответственно ее живому звучанию, тогда как в других

подобных словах, заимствованных болгарским языком в наши дни (трудоден,

самокритика и др.), в согласии с русской орфографией пишется о, которое по-болгарски

и читается как /о/.

Заимствование может быть прямым или опосредованным (второй, третьей и т.

д. степени), т. е. заимствованием заимствованного слова. Так, в русском языке есть

прямые заимствования из немецкого, например эрзац 'суррогат, заменитель (обычно

плохой)' (нем. Ersatz с тем же значением), рейхстаг, бундестаг и т. д., а есть заимство-вания через посредство польского языка, например бляха (ср. польск. blacha с тем же

значением и нем. Blech 'жесть'), крахмал (ср. польск. krochmal и нем. Kraftmehl с тем

же значением), рынок (ср. польск. rynek, 'площадь, рынок' и нем. Ring 'кольцо, круг').

В языки народов Балканского полуострова за время турецкого ига вошло много

«турцизмов», но значительная часть этих слов в самом турецком языке —

заимствования из арабского или персидского. Есть заимствованные слова с очень

долгой и сложной историей, так называемые «странствующие слова», например лак: к

нам оно пришло из немецкого или голландского, в эти языки — из итальянского,

итальянцы же заимствовали его скорее всего у арабов, к которым оно попало через

Иран из Индии (ср. в пали, литературном языке индийского средневековья, laЬ khaЬ 'лак

из красной краски и какой-то смолы'). История такого «странствующего слова»

воспроизводит историю соответствующей реалии.

§ 233. Заимствование есть активный процесс: заимствующий язык не пассивно

воспринимает чужое слово, а так или иначе переделывает и включает его в сеть своих

внутренних системных отношений. Ярче всего активность заимствующего языка

выступает в процессах калькирования. Но и при материальном заимствовании она

проявляется вполне отчетливо.

Во-первых, все фонемы в составе экспонента чужого слова заменяются своими

фонемами, наиболее близкими по слуховому впечатлению; соответственно закономерностям заимствующего языка изменяются слоговая структура, тип и место ударения и т.д. Ср. русское слово совет и заимствованные из русского фр. soviet, англ. soviet / s’ouviet /, нем. Sowjet / zovj’et /: несвойственное французскому и другим языкам русское палатализованное /v/ всюду заменено сочетанием / vj / или / vi /; поскольку при заимствовании учитывалось написание русского слова, гласный первого слога везде передан буквой о, которая читается по правилам соответствующих языков либо как открытый, либо как закрытый гласный, либо как дифтонг; начальный согласный в немецком произносится как звонкий в соответствии с правилами чтения буквы s. Подобная субституция (подстановка) фонем происходит, разумеется, и при заимствовании на слух (только в этом случае не примешивается влияние письменного облика слова). Так, в русск. флигель, заимствованном из немецкого (нем. Flügel 'крыло'), вместо немецкого /у:/ имеем /i/, вместо /l/ и /g/ соответственно /l'/ и /g'/. Изменение слоговой структуры при заимствовании ярко обнаруживается, например, в японской форме нашего слова комсомол: по-японски оно звучит как /komusomoru/ с превращением всех слогов в открытые путем добавления /u/ (a также с заменой /l/ на /r/, поскольку японский язык не знает звука /l/).

Во-вторых, заимствуемое слово включается в морфологическую систему

заимствующего языка, получая соответствующие грамматические категории. Так,

система, панорама в русском языке женского рода, как это нам представляется

естественным для существительных (не обозначающих лиц), оканчивающихся на -а,

хотя в греческом их прототипы среднего рода; при этом -а превратилось в окончание

им. п. ед. ч. и заменяется в других формах другими русскими окончаниями, тогда как в

греческом оно принадлежало основе (неусеченная основа systemat- видна в косвенных

падежах, ср. также систематический). В иных случаях, напротив, окончание чужого

слова воспринимается при заимствовании как часть основы. Так, русск. рельс, кекс

заимствованы из английского (англ. rail 'рельс', cake 'пирожное, торт' и т- д.), причем

заимствованы были формы множественного числа, осмысленные как формы

единственного; поэтому английский аффикс множественного числа вошел в состав

основы русского слова. То же наблюдаем в слове бутсы (из англ. boot 'ботинок'), но

здесь заимствованное слово было сразу оформлено как множественное число, а формы

единственного числа (бутса и т. д.) были образованы от множественного. Если заим-ствуемое существительное оканчивается нетипичным для русского языка образом, оно

попадает в разряд неизменяемых по падежам и числам, но синтаксически получает все

полагающиеся существительному формы (что проявляется в согласовлипи:

маршрутное такси, интересного интервью, белому какаду) и тот или иной

грамматический род (чаще всего средний). Заимствованные прилагательные,

независимо от того, как они оформлены в языке-источнике, получают в русском языке

один из суффиксов прилагательного, обычно -н-, и полагающиеся окончания; глаголы

тоже получают все глагольные категории вплоть до специфически славянской

категории вида (правда, иногда возникает «двувидовость», т. е. омонимия форм

совершенного и несовершенного вида, разграничиваемая контекстом, например, у

глаголов линчевать, стартовать, у многих глаголов на -ировать). Естественно, при

заимствовании происходит и утрата (вернее, невосприятие) грамматических категорий,

чуждых заимствующему языку.

В-третьих, заимствуемое слово включается в систему семантических связей и

противопоставлений, наличных в заимствующем языке, входит в то или иное

семантическое поле или, в случае многозначности, в несколько полей. Обычно при

этом происходит сужение объема значения (ср. англ. dog 'собака' и заимствованное

русск. дог 'короткошерстная крупная собака с тупой мордой и сильными челюстями')

или сокращение полисемии: многозначное слово чаще всего заимствуется в одном из

своих значений (cp. фр. dépôt 1) 'вклад, взнос', 2) 'подача, предъявление', 3) 'отдача на

хранение', 4) 'вещь, отданная на хранение', 5) 'хранилище, склад, депо', 6) 'сборный

пункт', 7) 'арестантская при полицейском участке', 8) 'осадок, отложение, нагар' и др. и

заимствованное русск. депо, сохраняющее, и то лишь частично, пятое значение

французского слова]. Кроме того, при заимствовании · слово часто утрачивает

мотивировку (см. § 123).

§234. После того как заимствованное слово вошло в язык, оно начинает «жить

своей жизнью», независимой, как правило, от жизни его прототипа в языке-источнике.

Его звуковой облик еще больше приближается к структурам, типичным для данного

языка; так, в заимствованных словах русского языка, по мере их более полного освое-ния

(«обрусения»), происходит замена твердых согласных перед орфографическими с

соответствующими палатализованными (ср., с одной стороны, «необрусевшие»

декольте, декорум, реквием, секанс, тембр, тент, термы, с другой — «обрусевшие»

декада, декрет, декан, рейс, сейф, театр, телефон; особенно поучительны сопоставления

слов, содержащих исторически одни и те же морфемы, но произносимых по-разному в

зависимости от степени «обрусения»: демос /d/ — но демократия /d'/, сервис /s/—но

сервиз /s'/, террарий /t/ — но территория /t'/). Заимствованное слово может

подвергаться новым грамматическим преобразованиям, устраняющим черты

«чуждости» (ср. переход несклоняемых в литературном языке пальто, жалюзи и т. д. в

просторечии в разряд склоняемых существительных); оно «обрастает» производными,

претерпевает семантические изменения наравне с «исконными» словами н может

получить совсем новое значение. Так, русск. стекло, др.-русск. стькло представляет

собой старое, еще общеславянское заимствование из готского, где соответствующее

слово stikls значило 'кубок'; на славянской почве название было перенесено с изделия

на материал '

----------------------------------------------------------------------------------------------------------.

t На германской почве готск. stikls имеет ясную этимологию: оно произведено от корня со со

значением 'колоть' (совр. англ. slick, нем. stechen} и первоначально означало 'рог'.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Многие заимствованные слова настолько осваиваются языком, что перестают

ощущаться как чужие, а их иноязычное происхождение может быть вскрыто только

этимологическим анализом. Так, в русском языке совершенно не ощущаются как

заимствованные слова корабль, кровать, тетрадь, фонарь, грамота (пришли из

греческого); очаг, кабан, казна, кирпич, товар, утюг, карандаш (из тюркских языков);

лесть, князь, холм, хлеб, хижина, художник (старые заимствования из германских

языков, в двух последних прибавлены русские суффиксы).

§ 235. Какие элементы языка заимствуются? Главным образом заимствуются,

конечно, «номинативные», назывные единицы, и больше всего существительные.

Заимствование служебных слов имеет место лишь изредка. В составе знаменательных

слов заимствуются корни и могут заимствоваться аффиксы — словообразовательные и

редко формообразовательные, причем при благоприятных условиях такие

заимствованные аффиксы могут получить продуктивность. Так, многие греческие и

латинские словообразовательные аффиксы стали очень продуктивными во многих

языках- При контактах между близкородственными языками заимствуются порой и

формообразовательные аффиксы. Так, например, русский литературный язык

использует в системе причастий суффиксы церковнославянского происхождения (см.

§219).

Устойчивые словосочетания материально заимствуются реже; ср., впрочем, тет-а-

тет из фр. tête-а-tête 'с глазу на глаз' (букв. 'голова к голове') или сальто-мортале из

итал. salto mortale 'смертельный прыжок' и некоторые другие. Однако устойчивые

сочетания, пословицы и т. п. часто калькируются, буквально переводятся «своими

словами». Ср.: др.-греч. typhlos ho erоs = русск. любовь слепа', лат. divide el

imperu=русск. разделяй и властвуй; фр. le jeu ne vaut pas la chandelle =русск. игра, не

стоит свеч; нем. aufs Haupt schlagen = русск. разбить наголову (ср. § 131).

§ 236. Среди заимствованной лексики выделяется особый класс так называемых