Бог и человек в «оде, выбранной из иова» М. В. Ломоносова.

 

Свое наименование эта библейская книга получила от описываемого в ней страдальца, праведника Иова. Повествуется о том, как сатана поставил под сомнение бескорыстность Иова-праведника и получил от Бога право испытать его. Лишившись всех своих богатств, потеряв детей, пораженный тяжким недугом, Иов не ропщет на Бога. Его терпение посрамляет сатану.

Друзья Иова пытаются объяснить ему причину его страданий. Но Иову их утешения кажутся пустым звуком. Он уверен, что невиновен перед Богом. В душе его поднимается «буря сомнений». В конце концов Иову является Сам Господь и возвещает о сокровенности Своих путей, непостижимых для смертного

Согласно библейскому повествованию, во время диалогов со своими друзьями Иов, не вынося тяжелых страданий, начал роптать на Бога, как было сказано ранее, в душе его поднялась буря сомнений. Иов проклинает день своего рождения, но в то же время его тревожат не только свои собственные страдания, но и зло, царящее в мире. Страдания праведника усугубляются тем, что он не находит у Бога справедливости. Простая связь: порок — наказание, добродетель — награда, разрушена:

 

Невинен я; не хочу знать души моей,

презираю жизнь мою.

Все одно; поэтому я сказал,

что Он губит и непорочного и виновного...

Заключительная речь Иова (Иов 29-31) полна воспоминаний о его прежней счастливой жизни. Он продолжает сетовать на свою судьбу и защищать свою невиновность. Этим кончаются три беседы.

Итак, после завершения бесед Иова с друзьям из бури раздается голос Божий, который обращается к нему. Именно с этого момента библейского сюжета и начинается ода.

Вот это начало:

О ты, что в горести напрасно

На Бога ропщешь, человек,

Внимай, коль в ревности ужасно

Он к Иову из тучи рек!

 

С первых строк ломоновской оды звучит, как мы видим, мотив человеческого ропота и недовольства своей судьбой. Автор голосом Творца обращается в лице Иова ко всем таким людям с целью полемики с ними. Очень важно то, что всё произведение Ломоносова – это монолог Творца. В оригинальном Библейском повествовании между двумя речами Бога находится ответ Иова, но Ломоносов в своей оде опускает этот момент. Подобное изменение не было случайностью. Автор действует сознательно. Превращением диалога Творца и Иова в монолог Творца, преследовалась определенная цель – в результате этой метаморфозы происходит усиление главного смыслового акцента всей оды. Таким образом, автор не просто выступает в роли переводчика библейского сюжета на стихотворный жанр, а становится творцом нового, своего собственного, оригинального произведения. Сплавляя речи Господа в единое целое, автор тем самым фактически использует монолог как противовес человеческому ропоту и вечному недовольству.

Первая часть этого монолога Господа наполнена риторическими вопросами, на которые Творец не требует ответа. В вопросах этих содержится не ирония, не огульное порицание Иова, но они исполнены определенной цели.

 

Где был ты, как предо Мною

бесчиленны тьмы новых звезд,

Моей возженных вдруг рукою,

В общирности безмерных мест

Мое величие вещали?

 

– вопрошает Творец человека.

И в этих вопросах - попытка заставить читателя задуматься. Знает ли Иов, а вместе с тем и просто человек, меру всему на этой земле, знает ли он, как здесь все устроено? И это при том, что сам автор был естественником, ученым и много лет посвятил изучению этого творения! Ломоносов, прекрасно переложив библейский текст на стихи, показывает, что величие творения и величие Божие превосходят всякую меру знания и понимания Иова. Именно для того что бы привести человека к уяснению этого, помочь ему в полной мере осознать это, Бог задает ему «вечные» неразрешимые вопросы. Монолог Творца в ломоносовской оде, состоящий из обозрения Творений Божиих вполне соответствует оригинальному библейскому повествованию.

Интерес представляет упоминание в оде двух образов, истолкование которых – предмет исследования многих литературоведов и богословов. Это образы бегемота и левиафана. Безусловно, это необычное, загадочное место библейской книги и оды.

Вот, например, как автор описывает бегемота:

 

Как верьви сплетены в нем жилы.

Отведай ты своей с ним силы!

В нем ребра как литая медь;

Кто может рог его сотреть?

 

Еще более необычно и интересно описание левиафана:

 

В самой средине Океана

Он быстрой простирает бег;

Светящимися чешуями

Покрыт, как медными щитами,

Копье, и меч, и молот твой

Считает за тростник гнилой.

 

Примечателен финал оды. Здесь вновь обращение к человеку:

Сие, о смертный, рассуждая,

Представь Зиждителеву власть,

Святую волю почитая,

Имей свою в терпеньи часть.

Он всё на пользу нашу строит,

Казнит кого или покоит.

В надежде тяготу сноси

И без роптания проси.

Ломоносов понимает, что явившись Иову, Бог не снимает покрова с тайны. Он не дает новой, лучшей «теодицеи» т.е богооправдания. Он лишь разворачивает перед человеком картины мироздания, которые указывают на беспредельную мощь и мудрость Сущего (Иов.38-41). Абсолютно все действия Творца направлены на конечное благо мира, сколь бы загадочными они ни казались людям. Все существа получают бытие от Бога. Не должно ли это навести на размышления о благости Промысла Божиего? [Мень 2000: 479] Здесь присутствует ответ на один из вечных вопросов для человека – о смысле человеческих страданий, о кажущейся несправедливости благоденствия тиранов и бед честных людей.

Итак, что же побудило поэта обратиться к данной теме? Что заставило его переложить в оду не всю, несомненно, интересную библейскую книгу, а только лишь четыре главы из ее финала?

Думается, что выбор данного сюжета не случаен. Эпоха поэта – это время Вольтера, Руссо с их ненавистью к Церкви, время секуляризации и всеобщего отрицания религиозных ценностей, доминировавших в Европе в Средневековье. Современники Ломоносова утратили духовное понимание событий своей жизни и истории человечества как актов Промысла Бога о своем Творении, стали воспринимать их с недовольством, ропотом. В данном контексте «ропот Иова» - это ропот на свою судьбу целого поколения современников автора. Ломоносов же, как мы видим, выступает здесь как человек, твердо верящий в благость Творца. Он делает попытку назидания, научения своих читателей, приводя им примеры бесконечного величия, могущества, заботы Творца о своем Творении. Поэтому, изображение Ломоносова как материалиста или деиста материалистического толка является грубым искажением подлинного облика великого русского ученого. Он сам здесь раскрывает себя горячо верующим человеком в традиционном, библейском понимании этого слова. Автор стремится показать нам, что какими бы страшными, непонятными ни казались действия Премудрого Творца нам, существам, несоизмеримо ограниченным по сравнению с Божеством, они все равно направлены на конечную пользу человека. Это совершилось и на примере самого Иова. Заключительная глава библейского повествования не была взята автором для его оды, Священное Писание повествует, что праведник склонился перед Богом в смирении и благоговении. И то испытание, которое было попущено Богом Иову, в конце концов, послужило ему на благо. Заключительная глава книги Иова повествует нам следующее: «И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: И было у него семь сыновей и три дочери. И не было на всей земле таких прекрасных женщин, как дочери Иова, и дал им отец их наследство между братьями их. После того Иов жил 140 лет, и видел сыновей своих и сыновей сыновних до четвертого рода; и умер Иов в старости, насыщенный днями» (Иов.

Земные награды не главное благо, которое он получил. Испытание Богом праведника явилось инициацией (от лат. initiatio — совершение таинства, посвящение), переходом его к более совершенному понятию Бога, его промысла, его путей, утвердило его в вере, совершило великую пользу для его души, сделав его «воином Духа», одним из самых великих людей эпохи Ветхого Завета.

Безусловно, мотив человеческого ропота был не единственной причиной обращения Ломоносова к данному библейскому сюжету. «Ода выбранное из Иова» – это спор автора с современной ему эпохой Просвещения, которая ознаменовала себя богоборчеством, богоотступничеством, отказом людей от религиозных ценностей, уничижением религии. Вместе с потерей религиозного сознания, человек утратил библейское понимание Истины и стал предпринимать попытки ее поиска без Бога, что порождало сомнения и мучения разума. В данном контексте «Ода» — не только спор с эпохой, но и ответ, воззвание к человеку Просвещения. Это указание ему на бесконечное величие, мощь и мудрость Творца, и в тоже время его непрестанную заботу о своем творении, это призыв к людям одуматься и признать Бога — Господом.