Театр и публицистика петровского времени. Трагедокомедия «Владимир» Феофана Прокоповича.

Публицистика. «Оградя отечество от неприятеля, надлежит стараться находить славу государству через искусства и науки», - говорил Петр. Возникает ряд новых учебных заведений, развивается книгопечатание. В 1708 г. вводится гражданский шрифт. (1ая книга, напечатанная им – «Геометрия»). В первые 25 лет 18 в. вышло больше книг, чем за 2 предыдущих столетия. Петр уделяет большое внимание переводной литературе. 1717 г. – переведена книга физика Гюйгенса. Для воспитания дворянства в духе хорошего тона были изданы специальные книги («Юности честное зерцало» - как сидеть за столом – руками на стол не опираться, ножом зубов не чистить).

Ведомости. 15 декабря 1702 г. – указ Петра об издании первой русской газеты. «Куранты» - рукописная газета, сущ.до петровских «Ведомостей», носила характер информации о событиях за рубежом. Материалы для рукописной газеты готовились чиновниками Посольского приказа. Писались «Куранты» на длинных узких листах бумаги – «столбцах». Газета предназначалась для царя и придворного круга. В отличие от «К.» «В.» 1ая газета, рассчитанная на широкую аудиторию. При Петре 1 стала выходить печатная газета «Ведомости», официальный правительственный орган. До появления петровских «Ведомостей» Моск. гос-во газет не знало. При царском дворе сущ. обычай переводить и переписывать новости из загран. газет. Сохранились рукописные известия с 1621г. и позже. В них говорилось о сражениях, взятии городов, о приемах послов, о гос.договорах, о прибытии кораблей с товарами, появлении комет… Петр 1 же желал с помощью печатного слова пропагандировать свои военные и хозяйственные начинания, придавать им популярность. С этой целью 15 дек. 1702г. он подписал указ о печатании «Ведомостей». Уже 17 дек. Появился первый номер Ведомостей. Через 10 дней,27 дек., вышел следующий номер, имевший особое название «Юрнал или поденная роспись, что в мимошедшую осаду под крепостью Нотебурхом чинилось сентября с 26 числа в 1702 году» Текст его содержал описание осады Нотебурга. Номер от 2 янв. 1703г. дошел до нас.

Первое сообщение в нем гласило: «На Москве вновь ныне пушек медных гоубиц и мартиров вылито 400. те пушки ядром по 24, по 18 и по 12 фунтов…А меди ныне на Пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, больше 40 000 пуд лежит». Начальные строки обнародовали сведения, составляющие гос.тайну – в них названо кол-во изготовленных артиллерийских орудий и указаны запасы металла, предназначенного для литья. Петр сознавал секретность этих сведений, но… Дело в том, что в неудачном бою под Нарвой рус.армия потеряла всю артиллерию. Моральные последствия. Необходимо было вдохнуть бодрость в людей. На Пушечный двор свозились церковные колокола. Эта крайняя мера нуждалась в публичном оправдании, и оно появилось в газете.

Также в этом номере сообщается, что «повелением его величества школы уничтожаются, и 45 чел. слушают философию и уже диалектику окончили. В матем-ой штюрманской школе более 300 чел. учатся и добре науку приемлют…» С 24 нояб. По 24 дек. Родилось 386 чел. Из Персии пишут, что индийский царь послал рос. Слона и иных вещей немало. Из Казани пишут, что на реке Соку нашли много нефти и медной руды… Короче развивается Россия. Гл. темой петровский ведомостей становится Северная война. Описание Полтавской битвы, напеч. В №11 за 1709г., принадлежит Петру. Петр торопится отметить храбрость солдат, позволившую разгромить врага (27 июня).

Заграничная жизнь освещалась по донесениям послов (Шафиров, Бестужев, Долгорукий). Петр принимал непосредственное участие в выпуске Ведомостей. Ясность текста. Федор Поликарпов – первый редактор Ведомостей, директор Печ. Двора. Когда Ведомости переехали в Питер, ими стал заниматься директор столичной типографии Михаил Абрамов. В 1719 Коллегия иностр.дел. назначила ответственным за Ведомости преводчика Бориса Волкова. Он привлек к сотрудничеству Якова Синявича (его можно считать первым русским репортером).

Петровские Ведомости не имели еще постоянного названия. Отдельные номера получали разные заглавия: «Ведомости московского гос-ва», «Ведомости московские», Российские В. Тираж газеты испытывал большие колебания – от нескольких десятков до нескольких тысяч. Стоила газета тоже неодинаково – от одной до четырех денег. (деньга - полкопейки). До 1715 года В. Печатались в Москве на печатном дворе. С 11 мая того же года выходит также и в Питере. Лишь к 1719 переходят окончательно в Питер, и в Москве печатаются отдельные номера газеты. Различная периодичность.

До Ведомостей существовали «Куранты» или «Вестовые письма»- рукописная газета, рассказ о жизни за рубежом. «В.» в отличие от «К.»- первая газета, рассчит. На массового читателя. Рассказ. о событиях в России, большое место занимала также и иностр. Информация. Агитационный характер газеты - пропаганда новой науки, культуры, воен. действий(напр.Пропаганда партизанской войны против шведов),экономических преобразований…

Основной жанр газеты - информация, также встречалась корреспонденция, газетный репортаж. Газета была небольшого формата (в восьмую долю листа – половина ширины школьной тетради), версталась из небольших заметок в одну колонку, без заголовков. Печат. славянским шрифтом, с 1715 года - гражданским.

Ф.П. горячо поддерживает начинания Петра, приветствуя его проповедью в 1706 г. В связи с приездом Петра в Киев. 1709 г. – Ф.П. выступает с похвальным словом, посвященным Полтавской битве. 1716 – вызван Петром в Петербург. Ф.П. сделался правой рукой царя. «Слова»-проповеди Ф.П. явились одним из самых сильных средств пропаганды петровских реформ. Политическая агитационность, присущая проповедям Ф.П., была направлена на разъяснение мероприятий, проводимых Петром в защиту просвещения. 1721 г. – «Духовной регламент» - сатирический памфлет, в котором резкой критике подвергаются старые церковные порядки, сатирически изображаются жадные попы, церковные невежды.

Театр. Раньше, при Алексее Михайловиче, театр был лишь придворным. Пётр же сделал его общедоступным, построив комедиальную храмину на красной площади. Это как Ленин считал важнейшим искусством кино, так и Пётр – театр, почти с теми же целями. Пётр видит в театрах не только увеселительные заведения, но и средство просветительства и пропаганды своего величия, если можно так сказать. Короче, он хотел, чтобы театр пиарил его, его реформы, его победы, его жену и далее по списку. Поэтому он в 1702 году выписал себе из заграницы немецкого режиссера Иоганна Кунста. Его жена, Анна Кунст, стала первой актрисой в России. Чтобы народ ходил на представления, цена на билеты была назначена низкая - от 3 копеек, а Пётр специальным указом запретил запирать ворота белого города, кремля и китай-города до 9 вечера и взимать пошлину с путников в дни спектаклей, чтобы ездить на представления было не накладно. Даже три-четыре избы велел построить, чтобы тем, кто приехал посмотреть на спектакль, было где переночевать.

Ставили немецкие пьесы, которые кое-как переводили на русский силлабическим рифмованным стихом. Сами немецкие пьесы тоже были слизаны с итальянских комедий масок и английских, а ля Шекспир. Играли грубо, неотесанно, фальшиво и наиграно, чересчур патетично. Непременно была запутанная любовная история, «дурацкая персона», шут, которого в Германии называли Пикельгеринг или Гансвурст (это можно не запоминать, просто не пугайтесь этих имён, вдруг спросит). После Кунста режиссером стал Отто Фюрст, живший в немецкой слободе, но ничего не поменялось. Пётр был недоволен. Функций своих театр почти не выполнял (ну разве что москвичи теперь знали имена античных героев и легендарных личностей типа Цезаря). Пётр хотел, чтоб они поставили пьесу про то, как он взял Орешек. Но немцы такие задачи не осилили. И вообще он был непопулярен, не злободневен и никому не нравился. Тем не менее, этот театр способствовал обмирщению театра, т.к. его впервые вынесли за дворцовые врата. А в 1706 его закрыли. Пьесы: «О Дон-Яне и Дон-Педре», «Драгыя смеяныя» (по «Смешливым жеманницам» Мольера), «О докторе битом» (по «Лекарю поневоле» его же).

Школьные театры. Построены на аллегориях. Пьесы пишут сами. Действующие лица либо символы (типа Швеция – гордый лев, Россия – двуглавый орёл), аллегорические понятия (Истина, Фортуна с колесом, Надежда с якорем [ага, на шее] и т.п.), мифические и библейские герои (олимпийцы, Моисей, Давид). Вот они уже были злободневными, но не общедоступными. Соединяли декламацию, пение, музыку и танец.

Славяно-герко-латинская академия в 1705 поставила пьесу «Свобождение Ливонии и Ингерманландии». Персонажи: Ревность Российская, Хищение Неправедно (ясное дело шведы) плюс лев с орлом (см.выше). В конце Торжество возложила лавровый венок на Ревность российскую. И ещё как-то приплели легенду про Моисея, при том в Моисее угадывался Пётр. Такого плана были все пьесы. «Божие уничтожителей гордых уничтожение» была написала на Полтавскую битву и изображала поединок Давида и Голиафа. Россия – Давид. Опять же лев с орлом. Также в хирургической школе ещё поставили «славу российскую», там страны тоже были отдельными персонажами и покорились России, «Слава печальная», на смерть Петра. Эти две пьесы писал Ф. Журавский.

Придворные театры. Были: в Преображенском у сестры Петра Натальи Алексеевны; в Измайлове во дворце Прасковьи Фёдоровны, жены Фёдора Алексеевича; в Москве; в Петербурге у Елизаветы Петровны.

У Натальи Алексеевны были и жизненные зарисовки, и переведённые пьесы, и светские авантюрные сюжеты, в общем эклектичный репертуарчик. «Комедия о прекрасной Мелюзине», «Комедия Олдуина», «Комедия Петра золотых ключей». Даже сама она писала пьесы. Про остальные театры почти нет информации. Единственное что, у Елизаветы поставили «Комедию о графе Фарсоне». Молодой француз едет путешествовать, в него влюбляется королева Португалии, её вельможи завидуют, убивают го, королева с горя закалывает себя шпагой. Смешивается грубая просторечная лексика с возвышенной.

В антрактах были интермедии. Интермедии носили социальный характер, высмеивали пороки жизни, например в одной из них рассказывали про дьякона, который хотел откупить своих сыновей от семинарии. Во второй половине 18ого века выделились в отдельный самостоятельный жанр.

Трагедокомедия “Владимир”.

Феофан Прокопович (1681-1736). Писатель-публицист, защитник идей Петра, всех его гражданских и церковных преобразований. Окончив Киево-Могилянскую академию, совершенствует свое образование в Польше и Риме, занимаясь богословскими, гуманитарными и точными науками. Ф.П. очень выделялся из среды русского духовенства. 1705 г. – трагедокомедия «Владимир». Важнейшие вопросы современности. Сюжет пьесы – принятие Владимиром христианства и борьба с жрецами – освещается Ф.П. публицистически. Владимир показан как исторической соответствие Петру, а жрецы – Курояд, Пияр, Жеривол – как современное невежественное духовенство. По теории школьной драматургии пьеса написана в стихах, состоит из 5 актов, пролога и эпилога. В прологе тень Ярополка сообщает жрецам о решении Владимира принять христианство. В 3ьем акте показано психологическое состояние Владимира, его сомнения, тревога. Борьба в его душе приводит к победе истины, и по его приказу идолы разрушены, жрецы посрамлены. Ирония о Жериволе: «лишившись аппетита, единого токмо пожирает быка на день».

Сюжет предельно прост. Владимир решает крестить Русь, 988 год. Впервые взята историческая тема для пьесы, а не библейская. Владимиру противостоят продажные себялюбивые жрецы: Жеривол, Курояд и Пиар. Но и трагикомедия его имеет прямое отношение к современной ему реальности. Во Владимире угадывался Пётр, а в жрецах – современное духовенство. Это так, потому что для Прокоповича язычество – всё старое, тёмное, невежественное, а христианство – просвещение, торжество разума и света. Ярче всего это показано в сцене спора греческого философа со жрецом: на все аргументы философа жрец просто ругается и бранится. Сразу видно, что лучше и вернее.

Жрецов рисует он грешниками, обжорами, которые боятся падения язычества, потому что если оно падёт, они больше не смогут есть жертвы, принесённые богам. Они алчные и ненасытные. Жеривол «и во сне жрёт», а так может быка слопать.

Конфликт в душе Владимира это что-то новое в драматургии. В нём борются старые привычки и понимания правильности изменений. Соблазны его это три беса: бес плоти, бес хулы и бес мира.

Написана пьеса была для школьного театра в 1705 году. Написана она по всем школьным канонам: 5 актов, в стихах, с прологом и эпилогом. В прологе дух убитого Ярополка, брата Владимира приходит к жрецу Жериволу и предупреждает его, что Владимир хочет свергнуть язычество. А в эпилоге хор ангелов вместе с апостолом Андреем предсказывают долгие лета процветанию Киеву. Старые боги низвергнуты, народ ликует. Так Феофан Прокопович воспользовался религиозно-историческим сюжетом для пропаганды передовых взглядов.”

5. Феофан Прокопович – поэт и публицист. (в миру Елиазар (Елисей)) (1681–1736), архиепископ Новгородский, церковный и политический деятель, верный сподвижник Петра I в реформах Русской православной церкви, писатель и ученый.

Родился 8 (19) июня 1681 в семье киевского купца. Воспитывался дядей, Феофаном Прокоповичем, ректором Киевской академии. Учился в Киевской академии; в 1698 отправился в Рим, перейдя в унию и приняв монашество в униатском базилианском (св. Василия Великого) ордене с именем Самуил. В Риме поступил в иезуитскую коллегию святого Афанасия, где прошел полный курс теологических наук. Вернувшись в Киев (1702), вновь обратился в православие (1704), приняв монашеский постриг с именем Феофан. Преподавал в Киевской академии поэтику, риторику, философию и богословие. Привлек внимание Петра I, обратившись к нему с торжественной речью во время посещения царем Софийского собора (1706); произносил также панегирики царю по поводу Полтавской победы в том же Софийском соборе (1709) и в лагере в Яссах (1711). В том же 1711 Петр назначил его ректором академии и игуменом Братского монастыря в Киеве, а в 1715 вызвал в новую столицу. Проповеди Прокоповича (слова) явились одним из самых сильных средств пропаганды петровских реформ.

К тому времени Феофан уже был автором учебников поэтики и догматики, философских диалогов и многих проповедей; в его богословии проступили явные инославные, но скорее не католические, а протестантские влияния. Именно последние помогли ему обосновать идею безусловного первенства светской власти (с ее «верховенством над землей») над духовной, которая должна быть преобразована, дабы существовать наравне с любыми другими государственными учреждениями. В Киеве Феофан создал и известнейшее из своих драматических произведений, силлабическую трагикомедию Владимир (поставлена 1705), где «равноапостольный» князь, принявший христианство, выставлен как образец просвещенного монарха, одолевшего вековое невежество.

В петербургских проповедях (О власти и чести царской и др.) всячески отстаивал реформы Петра, обличая его врагов. В 1718 был рукоположен в епископа Псковского; с 1720 – архиепископ Новгородский. Участвовал в составлении либо был автором важнейших государственных документов того времени, прежде всего Духовного регламента (1720), по сути – закона нового церковного устроения (подписанного Петром в начале 1721), согласно которому упразднялось патриаршество и вводилась всецело подчиненная царю Духовная коллегия (вскоре переименованная в Святейший Правительствующий Синод), где сам Феофан стал первенствующим членом. Кроме Духовный регламента, написал также введение к Морскому уставу и Слово похвальное о флоте Российском (оба 1719), Розыск исторический (1721), Правда воли монаршей (1722) и другие сочинения, где изъяснял проблемы гражданского и церковного права, а также престолонаследия, утверждая принципы просвещенного монархизма. После смерти Петра I авторитет Прокоповича пошатнулся, усилился ропот духовенства по поводу его далеких от ортодоксии, «лютеранских» взглядов. Однако он упрочил свое положение в 1730-е годы, при Анне Ивановне, расправляясь с противниками посредством доносов в Тайную канцелярию.

Достаточно циничный и неразборчивый в средствах как политик, архиепископ Феофан, тем не менее, внес большой вклад в новую, постсредневековую культуру России: он активно способствовал организации Академии наук, как историк (участвовавший, в частности, в написании Истории Петра Великого, изданной в 1773) оказал большое влияние на В.Н.Татищева, а как поэт-сатирик – на А.Д.Кантемира. Скончался Феофан Прокопович 8 (19) сентября 1736.

Писатель-публицист горячо поддерживал все начинания Петра. 1709г - похвальное слово, посвященное Полтавской битве.

«Слово о пользе путешествий» (1717)-Ф.П. доказывает необходимость заграничных путешествий с образовательной целью и резкое осмеяние тех, кто препятствовал отправке молодых людей в чужие края. Победа над шведами, подтвердившая необходимость создания в России могучего флота, вызвала появление «Похвального слова о флоте российском» (1720).

Слова Ф. Не только произносились в церкви, но и печатались. Жанр - проповедь. Слова были написаны ясным слогом, без лишней риторики, ритмически построены. Отличались глубиной содержания и литературными достоинствами.

В своих произведениях Ф. нередко выступает как памфлетист и сатирик. «Слово о власти и чести царской» (1718) - он резко обличает реакционных церковников, сгруппировавшихся вокруг царевича Алексея. Рисуя сатирический образ такого церковника, Ф.П. сравнивает его с саранчой, у которой «чревище великое, а крыльца малые, и не по мере тела: вздоймется полететь, да тотчас и на землю падает». Другой сатирический памфлет «Духовной регламент, или устав Духовныя коллеги» (1721), в кот. резкой критике подвергаются старые церковные порядки, сатирически изображаются жадные попы и др., которые видят в просвещении опасность распространения ересей. Он отвергает слепую веру в писания «отцов церкви», считая для себя обязательной только веру в Библию.

«Слово на погребение Петра Великого» (1725) - скорбь, призвание продолжать начатое царем правое дело после его смерти. П. - идеальный монарх. Трактат 1722 года «Правда воли монаршей» - Ф.П. утверждает неограниченную власть царя, подлежащего единому суду - суду перед богом.

В слове «О великих творческих силах человека» автор пишет, что человек, по своей натуре подверженный душевным и телесным страданиям, очень сильный, не ослабевает, не унывает. Он пишет: «Но зри, что не творит? Коих тяжких случаев чрез себе не пропущает? Коих отовсюду окрестных обстояний не сносит?.. Словом: всегдашний подвиг, ни единого покоя, внеуду брани, внутрьуду боязни…»

«О зарождении Русской земли». Как внезапно выросла Россия! Так вот растет человек, растет дерево, но мы не можем усмотреть этого роста! «…а мир весь ясно видел, как народ Российский, когда весьма ему исчезнути многии провещали, возрастал высоко…» «Что бо была Россия прежде так недолго времени? И что есть ныне?» Уже наука, философские науки, политически книги, архитектура… все растет и процветает.

В 1706 г. Феофан стал преподавателем риторики и написал ее учебник, так же как и учебник поэтики, на латинском языке. В новом своем курсе, служившем главным образом руководством к произнесению проповедей, он гораздо решительнее, чем в курсе поэтики, порывает с установившейся католической традицией церковного красноречия. Здесь он заявляет себя энергичным ее противником. «Весьма ложное обуяло нас мнение, — говорит он, — ибо мы нелепейшим образом думаем, что если не пойдем в польские школы, то есть в фабрики испорченного красноречия, то будто бы не можем изучить ораторского искусства». Он сурово порицает искусственность и вычурность католической проповеди и ратует за простоту и содержательность. «Самый обыкновенный недуг нашего времени, — пишет он, — есть тот, который мы можем назвать курьезным слогом, потому что в числе других средств для приобретения ученой знаменитости ученые хвастуны усвоили себе манеру выражаться как можно удивительнее и необыкновеннее». Не ограничивая ораторского искусства одними лишь потребностями церкви, Феофан Прокопович обстоятельно говорит и о красноречии судебном и историческом. Предвосхищая Ломоносова, он, взамен целого ряда дробных подразделений слога, устанавливает лишь три его вида — высокий, средний и низкий, тем ослабляя обязательную регламентацию ораторской речи и предоставляя ей бо́льшую свободу.

Свои теоретические взгляды на искусство красноречия Прокопович применял и к собственной проповеднической практике, в частности в речи, обращенной им в Киево-Софийском соборе в 1706 г. к Петру I, которого он тогда увидел впервые. В этой речи не было ни обычных для того времени витиеватых ухищрений, ни искусственного панегирического парения. В торжественных и в то же время безыскусственных выражениях Феофан прославлял Петра за его воинские подвиги, за ревность к просвещению, за заботу о правосудии, за его трудолюбие и простоту, за то, что он возвышает своих подданных в меру их личных заслуг, а не по признаку их родовитости или богатства. Эта речь понравилась Петру и заставила его обратить внимание на Прокоповича.

В 1709 г., через две недели после Полтавской битвы, Петр проезжал через Киев, и Феофан в его честь и в его присутствии произнес похвальное слово, насквозь проникнутое публицистическим пафосом и в то же время чуждое риторической шумихи, характерной, например, для трех слов Стефана Яворского, произнесенных по поводу той же Полтавской победы. С негодованием говорит Феофан об измене Мазепы; «Пси не угрызают господий своих, звери свирепые питателей своих не вредят; лютейший же всех зверей раб пожела угрызти руку, ею же на толь высокое достоинство вознесен... лжет бо, сыном себе российским нарицая, враг сый и тело-любец». В речи дается очень высокая политическая оценка победы и выражается радость по поводу близкого искоренения «проклятой унии». О необходимости уничтожить унию и покорить турок речь идет и в стихотворении Прокоповича, заключающем собой его слово и написанном на русском, польском и латинском языках.

Вскоре Прокопович произнес похвальное слово и приветственную речь Меншикову. В них Меншиков возвеличивается как полководец и как участливый к людям человек, как «истинное изображение» самого Петра. И Меншикову Прокопович ставит в заслугу его намерение искоренить «треклятую» унию.

Со столпами католицизма Феофан полемизирует очень решительно, иногда запальчиво, называя их «стадом ослов», «докторишками», глупцами, хвастунишками и т. д. Прокопович — враг всех положений богословской науки, которые основываются на абстрактных силлогизмах. Единственным достоверным и авторитетным материалом для богословских заключений он считает одно лишь «священное писание». И от своих учеников он требует свободного критического отношения к его собственным высказываниям. Не будучи в состоянии в полной мере отрешиться от традиций средневекового богословия, Прокопович все же в ряде случаев пользуется трудами протестантских богословов, особенно в своей полемике с католицизмом. В частности, вслед за протестантскими богословами, он защищает практику изложения «священного писания» на разговорном языке и настаивает на праве мирян самим читать «священные» книги. Феофан изобличает католическое духовенство в фабрикации различных священных реликвий, мощей и чудес. Говоря о системе Коперника, он не видит в ней противоречия текстам «священного писания». Во всем этом Прокопович поклонник и почитатель Бэкона и Декарта, обнаруживает себя человеком нового, передового для своего времени и для своей среды образа мыслей. Еще в киевский период своей деятельности он создал себе у своих врагов репутацию человека, зараженного «лютерской» и «кальвинской» ересями. Уже в 1713 г., написав сочинение «О неудобьноносимом законном иге», он вызвал со стороны тогдашнего ректора Московской духовной академии Феофилакта Лопатинского пространное и энергическое опровержение своих мнений в книге «Иго господне благо и бремя его легко», где взгляды Феофана характеризовались «как мудрования реформатские, доселе в церкви православной неслыханные».

Образ мыслей Прокоповича был хорошо известен Петру, и Петр прекрасно понимал, что в лице киевского ученого монаха, рационалиста по складу своего мировоззрения и горячего противника застойных церковных традиций, он найдет себе помощника и союзника в деле реформы русской церковной жизни и подчинения русского духовенства, в первую очередь его верхов, светской власти. В 1715 г. Прокопович был вызван Петром в Петербург, но — по болезни — он приехал туда только осенью 1716 г. с предчувствием той напряженной и тяжелой борьбы, в которую он должен будет вступить с защитниками церковной старины и в первую очередь с местоблюстителем патриаршего престола Стефаном Яворским, возглавлявшим церковную реакцию. Петр был за границей, и Феофан занялся произнесением проповедей и выполнением поручений по церковным делам в Пскове, Нарве и других городах. Уже во второй своей проповеди, произнесенной вскоре после прибытия в Петербург, он выступает в качестве публициста, убежденного апологета дела Петра и его реформы. Начав проповедь с защиты идея наследственной монархии, Феофан переходит затем к прославлению Петра как создателя новой России. Проповедник с увлечением говорит о новом грандиозном строительстве Петра, который «деревянную обрете Россию, а сотвори златую», о новом законодательстве, о новых «искусствах», заведенных у нас, — «арифметических, геометрических и прочих философских», о напечатании политических книг, о построении воинского флота, об «оруженосных ковчегах», этих «крылатых и бег пространный любящих палатах». Он указывает на то, что «державе Российской подобало простретися за пределы земные и на широкие моря пронести область свою». И все это было добыто Петром «не сребром купеческим, но Марсовым железом». И если бы ничего другого Петр не сделал, то «един флот был бы доволен к бессмертной славе его царского величества». Прокоповича восхищает красота новой столицы — Петербурга, его радует безмерно возросший при Петре международный авторитет России.

В первый же год своего пребывания в Петербурге Феофан составил родословную таблицу русских государей, стоившую ему, по его позднейшему признанию, большого труда. Она была напечатана тотчас по окончании — в 1717 г.

В октябре 1717 г. Петр вернулся в Петербург. В присутствии царя и в похвалу ему Прокопович произнес несколько проповедей. Одну из своих проповедей того времени он посвятил царице Екатерине, в день ее именин, на тему — «крепка яко смерть любы». В этой проповеди любопытно живое и едкое изображение льстеца: «Льстец хвалит все, что либо у (ложно) любимого видит, аще и воспоминания, не точию похвалы не есть достойное: хвалит и природная и случаемая: как изрядный ход (как пригожее платие) найдет, чаю, как бы похвалите и кашель господский; а хвалит с таковым намерением, каковое было у оной лисицы Есоповой, когда врана, брашно во устах держащего видя, похваляла от красоты лица и просила, дабы испустил сладчайший еще глас свой, си есть дабы тако ей снедь оную уронил».

6 апреля 1718 г. Прокопович произнес свое знаменитое «Слово о власти и чести царской», имевшее ближайшее отношение к суду над царевичем Алексеем и поставившее себе задачей доказать законность и необходимость самодержавной, ничем не ограниченной царской власти, доказать, что она «от бога устроена и мечом вооружена есть и яко противитися оной есть грех на самого бога». В качестве наиболее упорных противников царского самодержавия Феофаном выставляются «богословы», духовную власть считающие выше светской. Их он сравнивает с саранчой, имеющей «чревище великое, а крыльца малые и не по мере тела» и потому тотчас падающей на землю, как только взлетит на воздух. И упорные защитники старины, как будто они крылаты, пытаются богословствовать, как бы летать, но по грубости своего мозга оказываются «буесловцами», ничего не разумеющими. Явно намекая на Стефана Яворского, Прокопович очень образно и метко рисует людей его типа — все видящих в мрачном свете, зложелательных, ханжески настроенных, всем недовольных и все порицающих: «Суть нецыи... или тайным бесом льстимии или меланхолиею помрачаеми, который такового некоего в мысли своей имеют урода, что все им грешно и скверно мнится быти, что либо увидят чудно, весело, велико и славно, аще и праведно, и правильно, и не богопротивно». Такие люди «лучше любят день ненастливый, нежели ведро, лучше радуются ведомостьми скорбными, нежели добрыми; самого счастия не любят... аще кого видят здрава и в добром поведении, то, конечно, не свят; хотели бы всем человеком быти злообразным, горбатым, темным, неблагополучным, и разве в таком состоянии любили бы их». О таких людях, по словам Феофана, древние греки говорили, что они «мисанфропии, си есть человеконенавидцы». Стремясь дискредитировать своих врагов, Прокопович упрекал их в том, что они «всяку власть мирскую не точию не за дело божие имеют, но и в мерзость вменяют», другими словами — обвинял их в политическом преступлении. По его взгляду, духовенство — это только один из «чинов» в народе, но отнюдь не особое государство в государстве. В заключение он сурово осуждает всех единомышленников и пособников царевича Алексея.

Позиции Феофана Прокоповича этой речью были заявлены очень четко и вполне определенно. В борьбе двух лагерей — приверженцев реформы и защитников старины — он безоговорочно стал на сторону первого и в глазах старозаветных церковников, не мирившихся с подчинением духовной власти власти светской, сделался ненавистной и опасной фигурой.

2 июня 1718 г. Прокопович был посвящен в епископы, назначен на псковскую кафедру и стал ближайшим сотрудником Петра не только в делах церковного управления. Помимо большого количества церковно-богословских трактатов и проповедей, он пишет публицистические статьи, учебники, редактирует переводы иностранных книг, снабжая эти переводы своими толкованиями, пишет предисловие к морскому уставу, сопровождаемое обстоятельными историческими справками, и «Слово похвальное о флоте российском», в котором он со страстью, с большой силой аргументации и с большой осведомленностью, без всяких мифологических прикрас, трезвыми словами перечисляет те выгоды, которые получит Россия от заведения морского флота. «Понеже не к единому морю прилежит пределами своими сия монархия, то как не бесчестно ей не иметь флота?» — спрашивает он в этом слове и далее наглядно поясняет значение для России флота: «Не сыщем, ни единой на свете деревни, которая над рекою или озером положена не имела бы лодок, а столь славной и сильной монархии, полуденная и полуночная моря обдержащей, не имети бы кораблей, хотя бы ни единой к тому не было нужды, однако же было бы то бесчестно и укорительно. Стоим над водою и смотрим, как гости к нам приходят, а сами того не умеем. Слово в слово так, как в стихотворных фабулах некий Тантал стоит в воде да жаждет. И потому и наше море не наше».

Уже в конце 1718 г. Петр I в письме к Стефану Яворскому сообщил о своем намерении взамен упраздненного патриаршества учредить для управления русской церковью «духовную коллегию», которая, пополнив собой ранее организованные чисто светские коллегии — будущие министерства, должна была ввести церковные дела в общую систему государственного управления, сполна подчинив церковь светской власти. Окончательная организация «духовной коллегии», получившей название Синода, была осуществлена в феврале 1721 г., и Прокопович стал в Синоде влиятельнейшим членом. Еще в начале 1720 г. Прокоаповичем был написан для Синода устав, получивший название «Духовного регламента». Целесообразность коллегиального управления русской церковью взамен единоличного патриаршего управления подсказана была Петру практикой протестантской церкви, его стремлением уничтожить в русской церкви «папежский дух», привитый ей патриаршим институтом. В «Духовном регламенте» это стремление выражено с полной определенностью: «Велико и сие, что от соборного правления не опасатися отечеству мятежей и смущения, яковые происходят от единого собственного правителя духовного. Ибо простой народ не ведает, яко разнствует власть духовная от самодержавной, но, великою высочайшею пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть то вторый государь, самодержцу равносильный, или больши его, и что духовный чин — есть другое и лучшее государство».

Помимо устройства церковных дел, «Духовный регламент» ставит себе задачей борьбу с многочисленными суевериями, бытовавшими в русском народе, для чего особенно настаивает на необходимости просвещения. «Когда нет света учения, — говорится в нем, — нельзя быть доброму поведению церкви и нельзя не быть нестроению и многим смеха достойным суевериям, еще же и раздорам и пребезумным ересям... И если посмотрим чрез истории, аки чрез зрительные трубки, на мимошедшие века, увидим все худшее в темных, нежели в светлых учением временах». Пропагандируя учение, «Духовный регламент» рекомендует не только богословскую, но и светскую науку: «А то видим, — читаем в нем, — что и учились все древние наши учителя не токмо священного писания, но и внешней философии, и кроме многих иных славнейшие столпы церковные поборствуют и о внешнем учении». Таким образом назначение «Духовного регламента» выходило за пределы узкоцерковных вопросов и распространялось на существеннейшие стороны русской жизни, подвергавшиеся пересмотру в плане общих идей петровской реформы.

Вскоре после написания «Духовного регламента» Прокопович, для обоснования не только светской власти государей, но и духовной, пишет «Розыск исторический», в котором он ссылками на Овидия, Цицерона, Тацита, Плиния, Тита Ливия, Плутарха и др. доказывает, что римский император носил титул понтифекса, т. е. первосвященника, и потому христианские государи могут называться не только епископами, но и епископами епископов. Дальше идти в утверждении первенства светской власти над церковной, очевидно, было уже некуда.

В царствование Петра Прокоповичем были еще написаны «Первое учение отроком» — букварь в соединении с церковно-поучительным материалом, «Христовы о блаженствах проповеди толкование», направленное главным образом против ханжества и лицемерия, рассуждения о браках с иноверцами, об обряде крещения, трактат «Правда воли монаршей», оправдывавший суд над царевичем Алексеем и защищавший право государя самому назначать себе наследника, и др.

В «Правде воли монаршей» Прокопович лишний раз обличает ревнителей старины вообще, которые отрицают новизну только потому, что она новизна: «Не оный ли безумный упрямым и безответным обычный ответ: дело новое? — спрашивает он. — О скудного и окаянного суесловия! Аще бы и новое се дело, что же самая новость вредит?.. Зло — и старое зло есть; добро — и новое добро есть. Разве бы еще сказал кто что дело сие у нас не бывало. Хотя бы и не бывало — что противно?.. Первое явилося огненное оружие у прочих народов, нежели у нас; но если бы и к нам оное доселе не пришло, — что бы было и где бы уже была Россия? Тожде разумей и о книжной типографии, о архитектуре о прочих честных учениях. Разумный есть и человек и народ, который не стыдится перенимать доброе от других и чуждых; безумный же и смеха достойный, который своего и худого отстать, чужого же и доброго принять не хощет».

28 января 1725 г. скончался Петр I. В связи с его кончиной Феофан произнес две проповеди — одну в день погребения императора, другую — в день Петра и Павла. Особенное значение имеет вторая проповедь, в которой Феофан с большой глубиной и с большим мастерством обрисовал личность Петра и разъяснил историческое значение его деятельности.