В кругу литераторов и за границей

В ноябре 1855 Толстой приехал в Петербург и сразу вошел в кружок "Современника" (Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, А. Н. Островский, И. А. Гончаров и др). Толстой принимал участие в обедах и чтениях, в учреждении Литературного фонда, оказался вовлеченным в споры и конфликты писателей, однако чувствовал себя чужим в этой среде, о чем подробно рассказал позднее в "Исповеди" (1879-82): "Люди эти мне опротивели, и сам себе я опротивел". Осенью 1856 Толстой, выйдя в отставку, уехал в Ясную Поляну, а в начале 1857 - за границу. Он побывал во Франции, Италии, Швейцарии, Германии (швейцарские впечатления отражены в рассказе "Люцерн"), осенью вернулся в Москву, затем - в Ясную Поляну.

Народная школа

В 1859 Толстой открыл в деревне школу для крестьянских детей, и это занятие настолько увлекло Толстого, что в 1860 он вторично отправился за границу, чтобы знакомиться со школами Европы. Собственные идеи Толстой изложил в специальных статьях, доказывая, что основой обучения должна быть "свобода учащегося" и отказ от насилия в преподавании.

"Война и мир" (1863-69)

В сентябре 1862 Толстой женился на восемнадцатилетней дочери врача Софье Андреевне Берс и сразу после венчания увез жену из Москвы в Ясную Поляну, где полностью отдался семейной жизни и хозяйственным заботам. Однако уже с осени 1863 он захвачен новым литературным замыслом, который долгое время носил название "Тысяча восемьсот пятый год". Время создания романа было периодом душевного подъема, семейного счастья. Толстой читал воспоминания и переписку людей александровской эпохи (в том числе материалы Толстых и Волконских), работал в архивах, изучал масонские рукописи, ездил на Бородинское поле, продвигаясь в работе медленно, через множество редакций (в копировании рукописей ему много помогала жена, опровергая тем самым шутки друзей, что она еще так молода, будто играет в куклы), и лишь в начале 1865 напечатал в "Русском вестнике" первую часть "Войны и мира". Роман вызвал множество откликов. Прозвучали упреки в том, что писатель "передоверил" людям начала века интеллектуальные запросы своей эпохи: замысел романа об Отечественной войне действительно был ответом на проблемы, волновавшие русское пореформенное общество.

"Анна Каренина" (1873-77)

В 1870-е гг., живя по-прежнему в Ясной Поляне, Толстой работал над романом о жизни современного ему общества, построив композицию на противопоставлении двух сюжетных линий: семейная драма Анны Карениной рисуется по контрасту с жизнью и домашней идиллией молодого помещика Константина Левина, близкого самому писателю и по образу жизни, и по убеждениям. Начало работы совпало с увлечением прозой Пушкина: Толстой стремился к простоте слога, к внешней безоценочности тона. Смысл существования "образованного сословия" и глубокая правда мужицкой жизни - этот круг вопросов, близкий Левину и чуждый большинству даже симпатичных автору героев (включая Анну), прозвучал остро для многих современников, прежде всего для Ф. М. Достоевского, высоко оценившего "Анну Каренину". "Мысль семейная" (главная в романе, по словам Толстого) переведена в социальное русло, беспощадные саморазоблачения Левина, его мысли о самоубийстве читаются как образная иллюстрация духовного кризиса, пережитого самим Толстым в 1880-е гг., но назревшего в ходе работы над романом.

Перелом (1880-е гг.)

Ход переворота, совершавшегося в сознании Толстого, нашел отражение в художественном творчестве, прежде всего в переживаниях героев, в том духовном прозрении, которое преломляет их жизнь. Эти герои занимают центральное место в повестях "Смерть Ивана Ильича" (1884-86), "Крейцерова соната" (1887-89). Исповедальная публицистика Толстого дает развернутое представление о его душевной драме: рисуя картины социального неравенства и праздности образованных слоев, Толстой в заостренной форме ставил перед собой и перед обществом вопросы смысла жизни и веры, подвергал критике все государственные институты. Социальная декларация Толстого опирается на представление о христианстве как о нравственном учении, а этические идеи христианства осмыслены им в гуманистическом ключе как основа всемирного братства людей. Этот комплекс проблем предполагал анализ Евангелия и критические штудии богословских сочинений, которым посвящены религиозно-философские трактаты Толстого "Исследование догматического богословия" (1879-80), "Соединение и перевод четырех Евангелий" (1880-81), "В чем моя вера" (1884), "Царство Божие внутри вас" (1893). Бурной реакцией в обществе сопровождались высказываемые Толстым призывы к прямому и безотлагательному следованию христианским заповедям. В особенности широко обсуждалась его проповедь непротивления злу насилием, ставшая импульсом к созданию целого ряда художественных произведений - народных рассказов, написанных в намеренно упрощенной, "безыскусной" манере. В рамках нового миропонимания и представлений о христианстве Толстой выступал против христианской догматики и критиковал сближение церкви с государством, что привело его к полному разобщению с православной церковью. В 1901 последовала реакция Синода: всемирно признанный писатель и проповедник был официально отлучен от церкви, что вызвало громадный общественный резонанс.

"Воскресение" (1889-99)

Последний роман Толстого воплотил весь спектр проблем, волновавших его в годы перелома. Главный герой, Дмитрий Нехлюдов, духовно близкий автору, проходит путь нравственного очищения, приводящий его к деятельному добру. Повествование построено на системе подчеркнуто оценочных противопоставлений, обнажающих неразумность общественного устройства (красота природы и лживость социального мира, правда мужицкого быта и фальшь, господствующая в жизни образованных слоев общества). Характерные черты позднего Толстого - откровенная, выдвинутая на первый план "тенденция" (в эти годы Толстой - сторонник нарочито тенденциозного, дидактического искусства), резкий критицизм - проявились в романе со всей наглядностью.

Уход и смерть

Годы перелома круто изменили личную биографию писателя, обернувшись разрывом с социальной средой и приведя к семейному разладу (провозглашенный Толстым отказ от владения частной собственностью вызывал резкое недовольство членов семьи, прежде всего жены). Пережитая Толстым личная драма нашла отражение в его дневниковых записях.

Поздней осенью 1910, ночью, тайно от семьи, 82-летний Толстой, сопровождаемый лишь личным врачом Д. П. Маковицким, покинул Ясную Поляну. Дорога оказалась для него непосильной: в пути Толстой заболел и вынужден был сойти с поезда на маленькой железнодорожной станции Астапово. Здесь, в доме начальника станции он провел последние семь дней своей жизни. За сообщениями о здоровье Толстого, который к этому времени приобрел уже мировую известность не только как писатель, но и как религиозный мыслитель, проповедник новой веры, следила вся Россия. Событием общероссийского масштаба стали похороны Толстого в Ясной Поляне.

 

ТРИЛОГИЯ «ДЕТСТВО», «ОТРОЧЕСТВО», «ЮНОСТЬ»

История героя на страницах «Детства» открывается тем, что Николенька просыпается и тотчас же начинает выяснять, почему это произошло и как ему самому к обстоятельствам своего пробуждения отнестись. А Толстой, не отрываясь, вглядывается, как же пойдет, как развернется в маленьком Иртеньеве вот на этом пустом вроде бы месте процесс его душевной жизни. Вглядывается, потому что сложившиеся условия и установления перестают уже обладать над человеком прежней властью, не могут больше снять или хотя бы отодвинуть значение его собственных душевных движений. Так, решающе важной становилась теперь вместо давления среды, времени его собственная душевная работа. Произведенный Толстым (и по-другому Достоевским) сдвиг, переворот в воссоздании жизни знаменовал собою начало той эпохи,

когда людям самим предстояло складывать свои судьбы, когда в них самих судьбы эти стали определяться. Эпохи революции. Хотя в «Детстве» Николенька делает на пути своего движения лишь первые шаги, Толстой уже рассказывает, как Николенька задумывается вдруг о несправедливости, как не может о ней забыть, как «набирает» и «набирает» в остроте переживания ее, в своем представлении о ней.

 

ВОЕННЫЕ РАССКАЗЫ.

Военные рассказы Толстой стал писать одновременно с первой своей повестью. Они сопутствовали трилогии и дальше, вплоть до публикации в 1856 году завершившей ее «Юности». Исследуя в трилогии путь нравственного формирования человека, писатель обнаруживал, как трудно даются людям даже при самых высоких и чистых их устремлениях самосовершенствование, душевный и духовный рост. Как одно из серьезнейших препятствий в этом смысле виделось ему отсутствие необходимой выдержки и стойкости. Собственные впечатления Толстого этой поры связаны были по преимуществу с поведением людей в условиях боевых действий. Эти свои впечатления он и стал разрабатывать в военных рассказах, не доверяя никаким готовым понятиям, устанавливая заново, что же такое стойкость, дается ли она человеку принадлежностью к определенному кругу, образованностью и т. д. и т. п. Так и появились у

Толстого один за другим такие военные рассказы, как «Набег», «Рубка леса», «Разжалованный».

Когда же писатель попал в Севастополь и принял участие в событиях Крымской кампании, значение военной темы в его творчестве существеннейшим образом расширилось. Начала эпичности прорастали у Толстого неотделимо от дальнейшего углубления психологического анализа. Вот в «Севастополе в мае» мы видим, как неумолимо проявляет себя стихия войны, как вроде бы теряет перед ее лицом всякое значение любой, отдельный человек. Но краткое сообщение о смерти одного из эпизодических персонажей рассказа, убитого на месте осколком, соседствует с подробнейшей передачей того, что успел подумать, перечувствовать, вспомнить в одно лишь последнее мгновение своего земного бытия этот вполне заурядный Праскухин, со сколькими другими людьми он ощутил себя внутренне связанным, и открывается, как бесконечно наполнена, как неизмеримо богата отдельная человеческая жизнь сама по себе, какой бы ни выглядела она со стороны. Соединение общей картины событий и пристального вглядывания

в конкретного частного человека принесло Толстому в «Севастопольских рассказах» небывалую стереоскопичность изображений.

 

«ВОЙНА И МИР»

1. Крушение крепостнической системы ознаменовалось среди прочего и возвращением в столицы тех немногих декабристов, которые дожили до этой поры. С некоторыми из них Толстой встретился и поразился тому, как нравственно сохранны были эти столько пережившие люди, как возвышались они над средним уровнем общества, в которое теперь им приходилось вступить. Он и взялся соотнести «возвращающегося декабриста» с людьми новых поколений. В начатом повествовании писатель резко противопоставляет бывшего декабриста, напряженно размышляющего о народе, в народе сейчас видящего «главную силу», всем, кто ринулся в мелкую и своекорыстную в конечном счете борьбу, кто погряз в злободневности. Проникая постепенно в истоки характера героя, он пришел в конце концов к войнам с Наполеоном начала XIX века как к исходному моменту повествования. Рядом с героем появились и заняли место и многие другие лица. В одном из черновиков предисловия к «Войне и миру» Толстой рассказал остановлении своего исторического замысла: «...Я начал писать повесть с известным направлением, героем которой должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию. Невольно от настоящего я перешел к 1825 году, эпохе заблуждений и несчастий моего героя, и оставил начатое. Но и в 1825 году герой мой был уже возмужалым и семейным человеком. Чтобы понять его, мне нужно было перенестись к его молодости, и молодость его совпадала со славной для России эпохой 1812 года....Но и в третий раз я оставил начатое... между теми полуисторическими, полуобщественными, полувымышленными великими характерными лицами великой эпохи личность моего героя отступила на задний план, и на первый план стали, с равным интересом для меня, и молодые и старые люди, и мужчины и женщины того времени».

2. Источники Толстого: Философская концепция – 1й труд английского историка Бокля «История цивилизации в Англии». Большое исследование, из которого Т. позаимствовал саму задачу изучать история не в причинно-следственных связях, а видеть общие законы в истории. Книга Прудона «Война и мир», откуда Толстой и позаимствовал это название. Эта книга начиналась с того, что война – самое прекрасное в истории человечества, а в конце – надо, чтобы войны прекратились. Трактат немецкого историка и философа Риля «Естественная история народов». Риль выделял 2 типа сословий – сословия динамческие, они опасны для общества и государства, а другие – статические, это опора общества. Первые – пролетариат и буржуазия, вторые – помещики и крестьяне.

3. «Война и мир» - НЕ исторический роман, написанный человеком, который считал, что истории не существовало и не могло существовать (Эйхенбаум). Роман написан так, как будто неважно, где и когда он был написан. Именно к этому эффекту он стремился.

4. Мир «Войны и мира» рухнул в 1861м году, его уже нет, но Т. это не важно. Те исторические описания, которые есть в романе – в них нет исторической специфики. В сражениях нет ничего специфического. Какова была специфика именно этого сражения. Общая идея войны, но с другой стороны отдельные чувства людей. Современники обращали внимание, что в его персонажах нет специфических черт людей 1812го года.

5. Люди «Войны и мира» появляются на страницах книги в «составе» широкого, охватывающего их всех движения. Даже отдельный человек, сам по себе, несет тут в каждый момент бесконечное множество связей с другими, знакомыми и вовсе не известными ему. И потому так органична редкостная населенность толстовской книги.

6. Совсем не парадокса ради повторял творец «Войны и мира», что «узел» книги, где обрисованы Бородино, совет в Филях, пожар Москвы, Кутузов и Наполеон,— увлечение Наташи Анатолем Курагиным. В полной отданности Наташи после охоты, после удивительной ее пляски у дядюшки, одним лишь сиюминутным своим желаниям — источник невозможной вроде бы встречи ее в самой себе с Анатолем Курагиным, для которого только подобные собственные желания и существуют.

7. Нераздельность частного существования каждого и жизни всех наиболее решительно в «Войне и мире» отстаивается образом Каратаева, особой его художественной природой. Как и Наташа, Каратаев тоже руководим отнюдь не расчетом, не разумом. Но в стихийных его побуждениях, в полную противоположность Наташе, нет и ничего своего. Даже во внешности его снято все индивидуальное, а говорит он пословицами и поговорками, запечатлевшими в себе лишь общий опыт и общую мудрость. Нося определенное имя, имея свою биографию, Каратаев, однако, в полной мере свободен от собственных желаний, не существует для него ни личных привязанностей, ни хотя бы инстинкта охраны и спасения своей жизни. И Пьер не мучается его смертью, притом что свершается это насильственно и у Пьера почти на глазах. Наделен Каратаев именем Платона — так Толстой прямо указывает, что вот это-то и есть самый высокий «тип» пребывания человека среди людей, участия в движении времени, истории.

8. О «Войне и мире» даже недостаточно сказать, что здесь князь Андрей, Пьер, Наташа, Николай Ростов и многие, многие другие «рядовые», вымышленные, частные лица совершенно неотъемлемы от исторической жизни России. Неудачу первой войны с Наполеоном у Толстого определяют, «образуют» незнание Пьером, что ему делать с собой, его женитьба на Элен, проигрыш Николая Ростова Долохову, его позорное поведение с отцом... А потом, перед Бородином, Пьер уже сможет сблизиться с ополченцами и быть принятым ими. Бородино в книге самым непосредственным образом вырастает из нового душевного состояния подавляющего, решающего большинства людей России. Сплетая историю с частным существованием всякого из людей, автор «Войны и мира» стремился утвердить тип общественного развития, основанный на самых простых и непреложных проявлениях человеческого бытия.

 

«Анна Каренина»

1. В «Анне Карениной» нет того свободного разлива изображения, какой был в «Войне и мире». Толстого здесь словно бы тянет всякий раз в какую-то одну из сторон, каждая из которых настойчиво заявляет свои особые права. Каждая уже дает где-то рядом с Толстым или вот-вот даст новое, отдельное направление в искусстве. Направление частное и частичное. Но Толстой не уходит ни в один из тупиков. Уже обособлявшиеся тенденции художественного развития он еще удерживает вместе, хоть и рвутся они в разные концы. Его главное устремление — то самое, что было и в «Войне и мире»: помогать людям «полюблять жизнь», как он сам тогда это обозначил. Как же достигалось высокое художественное равновесие в «Анне Карениной»?

2. В первых черновиках будущего романа Анна была нехороша собой, ее манеры были грубы, даже вульгарны. И вольно или невольно она выглядела тут едва ли не прежде всего неизбежной и даже необходимой жертвой собственной своей грубой природы. В Анне окончательного текста страсть «зажигает кровь». В устремленности своей к Вронскому она остановиться не в состоянии. Испытав перед лицом подступившей смерти ужас близости с «обоими Алексеями», она и после этого опять бросится к Вронскому, оставив мужа, оставив сына, без которого, как ей прежде казалось, она не могла жить. Но тут все это уж никак не потому, чтоб она была дурна, изначально порочна. Здесь другое: в Анне — при искусственности многого и многого в ее жизни с Карениным — как раз уцелела, не пропала живая сила чувств. И она, эта живая сила, вырывается сразу же, еще на вокзале в Москве, избытком «чего-то». При этом стихия трагического в природно-естественных проявлениях человека ощутима в «Анне Карениной» повсеместно. И относится это не к одной Анне. В «Войне и мире» все герои сразу и легко заражались общим увлечением охотой, и законы естественности торжествовали, пусть и ненадолго, но вроде бы безраздельно в каждом. Однако именно это пробуждение «природного» начала в Наташе Ростовой приводит ее к сближению с Анатолем Курагиным, героиня обнаруживает «курагинское» в самой себе. Выйдя, выскочив вполне из условностей мирской суеты, она заодно выпала и из человеческой связи людей друг с другом, оказалась перед катастрофой. В «Анне Карениной» Толстой видел перед собою своих современников, еще более утончившихся в индивидуальном человеческом развитии. И убеждался, каких срывов стоят им попытки вернуться к природе вне и внутри себя.

3. Демократически настроенные современники «Анны Карениной» с недоумением и огорчением восприняли тот факт, что в центре толстовского романа 70-х годов оказалась женщина, жизнь которой так и не выходит за пределы света. С чрезвычайной резкостью высказались об этом Некрасов, Щедрин, неоднократно и не менее резко выступал народник Ткачев...

4. Но в обращении Толстого к судьбе Анны проявился едва ли не максимальный по той поре истинный демократизм. Ведь героиня Толстого, для которой никакой другой среды и жизни, кроме как светская, просто не существует, заходит в своих поступках так далеко, что это становится угрозой для всего существующего склада отношений. Столкновение героини со светским ее окружением предстает в романе «Анна Каренина» совсем по-особому. Свет тут проявляет себя не только ханжески и лицемерно. За светом у Толстого стоят все, любые объединения людей, исключающие возможность свободного проявления личности в контактах с каждым из «других» и с обществом в целом. Таким образом, низвергнутым на ступень светских пересудов, светской молвы оказывалось отныне не что-нибудь частное и локальное, но господствующая мораль всех выказавших себя доселе форм жизнеустройства. Подлинная же нравственная требовательность все больше сосредоточивалась именно в личности, в ее самооценке,— это так и в Анне, и в Левине, и в Каренине, и даже во Вронском.

 

5. В роман Толстого проникал мотив бессилия человеческого, безусловной тщетности любых попыток и способов выстоять. Тот мотив, что перед лицом драматического хода усложняющейся жизни будет форсированно разрабатываться декадентами. Так что же, Толстой умело и вовремя останавливался, искал и находил «среднюю линию», шел с самим собой на компромисс? Но ведь столкновение Анны со светом решительно требует новой системы всех отношений человека и общества, развитие личности предстает непреложным исходным условием стоящей ныне задачи.

6. Толстой последовательно ведет рядом истории Анны и Левина, и линии эти нигде не вытесняют одна другую. Писатель воссоздавал с максимальной напряженностью разные, во многом даже противоположные жизненные пути, стремясь установить, к чему же приведет соотнесение их друг с другом. А в Алексее Александровиче взят не монстр, которого было бы легко подвергнуть обличению, не щедринский градоначальник, каких в ту пору на государственной службе было немало, но человек, пытавшийся сознательно построить свою жизнь строго и достойно на фундаменте сложившихся узаконений и на этом подорвавшийся.

 

«Воскресение»

Последнему роману Толстого, «Воскресению», вышедшему в свет в 1899 году, суждено было стать и одним из последних романов XIX века. Он действительно во многих отношениях явился итоговым для своего столетия.

<…>

Это начало «Воскресения». И все современное жизнеустройство сразу же предстает перед нами как ложное в самом своем основании, опутавшее и запутавшее всех людей, о чем писатель прямо и с полной убежденностью и объявляет. Он не признает никаких условностей, людьми допущенных и принятых, и потому, не соглашаясь скрыть за привычным обозначением «город» существо происходящего здесь, говорит об «одном небольшом месте», куда собрались «несколько сот тысяч», чтобы «забивать камнями землю», «дымить каменным углем и нефтью», «выгонять всех животных и птиц»... Толстой обвиняет и обвиняет.

Люди, которые судят Катюшу, поймут ее и поверят ей. Они не захотят ей зла. Но отношения их с нею разворачиваются в границах установившейся нравственности и общественной системы. И,

сами того не желая, они обрекут ее на каторгу и Сибирь. Никакие собственно человеческие отношения внутри существующего жизнеустройства становятся уже невозможны, даже нереальны. Однако Толстой настаивает и на том, что «близится конец века сего и наступает новый». Еще 30 ноября 1889 года он занес в свой дневник такую запись о современной «форме жизни»: «Она будет разрушена … потому, что она уже разрушена на главную половину — она разрушена в сознании людей».

Нехлюдову достаточно встретить в суде обманутую и брошенную им когда-то Катюшу, чтобы он решительно переломил свою жизнь, отказался от владения землей, взял на себя ответственность за всю дальнейшую судьбу Масловой, с головой окунулся в хлопоты о многих и многих арестантах. А Катюше появление перед нею Нехлюдова вернуло давнюю чистую любовь, заставило и ее думать и помнить уже не о себе, но о других: снова любя Нехлюдова, она не разрешает себе воспользоваться его чувством вины перед нею и уходит с другим человеком, которому она нужна. Воскресают в романе и Катюша, и Нехлюдов, воскресают после всего, что с каждым из них произошло, — для новых совсем отношений друг к другу, указывая тем, по Толстому, новый отныне путь и любому, всякому из людей. В конце романа мы застаем Нехлюдова за чтением Евангелия — общество, которому предстоит сложиться, полагал Толстой,

должно объединить теперь всех на той же нравственной основе, на какой все для человечества когда-то начиналось.

 

Толстовство возникло в период политической реакции 1880-х гг. под влиянием религиозно-философского учения Л. Н. Толстого. Основы толстовства изложены Толстым в «Исповеди», «В чём моя вера?», «Крейцеровой сонате» и др.

Главными принципами являются: непротивление злу насилием, всепрощение, всеобщая любовь и нравственное самоусовершенствование личности, опрощение.

Толстовство возникло в России в 1880-е годы на основе учения Л. Н. Толстого. Тогда же начали возникать колонии толстовцев в Тверской, Симбирской, Харьковской губерниях и в Закавказье. Эти колонии получили название «культурных скитов». Толстовство нашло последователей в Западной Европе, Японии, Индии.

Верующие-духоборы нашли идеи Толстого сродни их собственным традициям и в 1895 г. воплотили их в жизнь, отказавшись от военной службы и уничтожив имевшееся у них оружие, за что были сурово репрессированы. В дальнейшем они также согласно идеям Толстого отказались от употребления мяса, алкоголя и табака.

В 1897 г. в России толстовство было объявлено вредной сектой. В 1901 г. Толстой был отлучён от церкви, его сторонники подвергались арестам и высылке. Синод был в Российской империи одним из государственных органов, и независимые трактовки христианства фактически считались недопустимыми.

Толстовцы активно занимались просвещением. Толстовцы В. Г. Чертков и П. И. Бирюков основали издательство «Посредник», которое издавало массовыми тиражами книги для народа: произведения Л. Н. Толстого, Г. И. Успенского, А. П. Чехова и других писателей, пособия по агрономии, ветеринарии, гигиене. В 1901—1905 в Лондоне толстовцы издавали газету «Свободное слово». Толстовство допускает свободное толкование Евангелия, но не признаёт остальных книг Библии. Важнейшими признаются слова Евангелия «Возлюбите врагов ваших» и Нагорная проповедь.

 

Творческий путь Чехова

Став студентом медицинского факультета Московского университета, Чехов выступал под различными псевдонимами. Чехов уже (с 1880 г. начал помещать рассказы, фельетоны, юморески — «мелочишки» под псевдонимом Антоша Чехонте или его вариантами, или совсем без подписи, в изданиях «малой прессы», преимущественно юмористических: московских журналах «Стрекоза», «Будильник», «Зритель» и др. и в петербургском юмористическом еженедельнике «Осколки». Чехов сотрудничал в «Петербургской Газете» (с 1884 г.,с перерывами), в суворинской газете «Новое Время» (1886—1893 гг.) и в «Русских ведомостях» (1893—1899 гг.)

 

В 1882 году Чехов подготовил первый сборник рассказов «Шалость», но он не вышел, возможно, из-за цензурных трудностей. В 1884 г. вышел сборник его рассказов — «Сказки Мельпомены» (за подписью «А. Чехонте»); в 1887 г. появился второй сборник — «В сумерках», который показал, что в лице Чехова русская литература приобрела новое, вдумчивое и тонко-художественное дарование. Под влиянием крупного успеха в публике и критике совершенно бросил свой прежний жанр небольших газетных очерков и стал по преимуществу сотрудником ежемесячных журналов: «Северный Вестник» (1887—1890), позднее «Жизнь». Но основное время он посвящал сотрудничеству с «Русской Мыслью», в которой впервые были опубликованы «Дом с мезонином» и множество других рассказов. Успех всё возрастал, особенное внимание обратили на себя следующие произведения:

«Степь»

«Скучная история»

«Рассказ неизвестного человека»

«Мужики» (1897)

«В овраге»

 

из пьес:

«Иванов»

«Чайка»

«Дядя Ваня»

«Вишнёвый сад»

 

В 1890 г. Чехов совершил поездку через всю Россию на каторжный остров Сахалин; как говорил он сам, отныне его творчество было все «просахалинено». Результатами раздумий писателя над русской жизнью явились повести «Палата № 6», «Моя жизнь», «Мужики», «Человек в футляре» и многие другие. Равными романам по глубине и тонкости описания, по охвату целых человеческих судеб стали его небольшие рассказы «Попрыгунья», «Анна на шее», «Черный монах», «Ионыч», «Душечка», «Дама с собачкой», «Архиерей».

Непонятая актерами и зрителями, в 1896 г. потерпела провал его пьеса «Чайка», но уже через два года, в 1898 г., в постановке молодого Московского Художественного театра эта пьеса имела триумфальный успех и стала символом нового театра. Там же были поставлены пьесы «Дядя Ваня» (1898), «Три сестры» (1901) и «Вишневый сад» (1904), которые с тех пор не сходят со сцен.