На театральную премьеру – в рабочий полдень

История, о которой я хочу рассказать, связана с первыми днями, когда директором нашего института в 1972 г. стал Игорь Сергеевич Грамберг, а Валентин Николаевич Соколов (бывший его заместитель по отделу нефти и газа) возглавил отдел.

Рабочий день начинался с того, что Игорь Сергеевич по привычке приходил в каб. 76 на втором этаже лабораторного корпуса (где располагалась часть нефтяного отдела), раздевался и шел в кабинет директора на первом этаже основного здания института, который обживал и в котором начинал работать.

Также по привычке первый директор нашего института Борис Васильевич Ткаченко (которого все мы искренне любили) приходил утром в свой бывший кабинет, раздевался и шел работать на второй этаж лабораторного корпуса в каб. 69, где располагался его давний коллега – Геннадий Иванович Кавардин. Иногда они встречались в переходном корпусе, обменивались приветствиями и новостями и шли каждый к новому “месту своей прописки”. Привычка (которую называют второй натурой) срабатывала безотказно в первые недели у обоих и вызывала улыбки коллег.

В один из таких дней, где-то около одиннадцати в нашем кабинете 67 раздался телефонный звонок. Звонил Георгий Штиль – актер БДТ, известный многим по фильмам и театральным спектаклям.

С Жорой мы жили много лет в одном кооперативном доме на Ланском шоссе, были хорошо знакомы, обменивались впечатлениями, спорили и при встречах обсуждали все: спектакли, спорт, политику, книги и многое другое. Жора сообщал, что в 12 часов будет просмотр нового спектакля в театре с апостолами из обкома, и я могу успеть, если “пошевелюсь”.

Не стоит объяснять, что, положив трубку, я уже снимал пальто, запихивал руку в рукав, а другой открывал дверь в коридор. В то же время из дверей кабинета 66 (по соседству) вышел Валентин Николаевич, с которым мы, естественно, столкнулись. Увидев, что я пытаюсь и другую руку всунуть в рукав пальто, Валентин Николаевич поинтересовался, куда я так спешу. И поскольку я был уже “в полете” и торопился, сходу “выпалил”, что опаздываю на просмотр спектакля в БДТ. Искренняя непосредственность, с которой я сообщил причину моей спешки, привела Валентина Николаевича в недоумение. Глаза добрейшего Валентина Николаевича стали увеличиваться в размерах и холодеть, а я увидел, что к нам навстречу идет Игорь Сергеевич, вышедший из своего кабинета.

Я, наконец, овладел вторым рукавом пальто и поздоровался с Игорем Сергеевичем, поравнявшимся с нами. “Что ты скажешь, Игорь?” – послышался голос Валентина Николаевича...-??? - “Я спрашиваю у Бориса Иннокентьевича, куда он так спешит, а он говорит, что опаздывает на просмотр спектакля в БДТ”.

Игорь Сергеевич слегла отстранился, потом поправил указательным пальцем правой руки очки на переносице и с легкой улыбкой сказал: “Я бы, Валя, на твоем месте, спросил у Бориса Иннокентьевича, нет ли у него лишнего билетика”

Услышав ответ директора, я “рванул” к выходу и не ведаю по сей день, что обсуждали еще два руководителя… Вот, собственно, и все. Вряд ли этот случай можно отнести к институтским байкам. Скорее, это штрихи к портрету Игоря Сергеевича, которому никогда не изменяло чувство юмора, даже в полдень рабочего дня. К чести Валентина Николаевича отмечу, что он никогда не напоминал мне об этом эпизоде нарушения трудовой дисциплины. Тактичность, достойная подражания.

 

Кораго Е.А.

Две сеймчанских истории

Две изложенные ниже историйки произошли в Сеймчане - замечательном (по крайней мере, в те далекие и «застойные» времена, о которых пойдет речь) маленьком заснеженном в течении семи (а то и более) месяцев поселке, уютно примостившемся в долине среди сопок в 7 км от р.Колымы. Здесь располагалась одноименная геологоразведочная экспедиция Северо-Восточного Геологического управления (СВГУ) бывшего знаменитого Дальстроя, где работали бесшабашные и подчас «безбашенные» молодые парни, для которых возраст сорок лет казался глубокой старостью. От четырех до шести (если с «весновкой») месяцев проводили они в поле, то есть в тайге и лесотундре в центральных районах Колымы или Западной Чукотки, а остальное время - писали отчеты, отмечая по ходу дни рождения и прочие праздники (например, в декабре 1971 года 60-летие покорения Южного полюса и т.д.), главными из которых были День геолога и, конечно, вечер полевиков по окончании сезона и сдачи полевых отчетов. А поскольку большую часть года Сеймчан окружали глубокие снега, то, естественно, все катались на лыжах, чему, впрочем, не очень-то «споспешествовали» (как говорил крепыш Витя Половников) сильные морозы в период с середины ноября по февраль месяцы. Настоящий, то есть общепоселковый лыжный сезон начинался в марте, заканчиваясь в мае, но наиболее подвижные и «дерзкие» парни и даже девушки катались и в самые лютые (за 50°, при этом по Цельсию, а не по Фаренгейту!) морозы. Излюбленным местом катания была сопка Пионерская, примерно в 4 км от поселка с относительным превышением над долиной в 350 м. С нее открывался вид на весь поселок и Сеймчано-Буюндинскую впадину, к западу от которой возвышались величественные вершины хребта Черского, а также долину реки Колымы и ее противоположный правый берег.

Здесь, однако, поставим точку в предисловии, иначе неугомонные воспоминания уведут далеко от темы, и приступим к изложению обещанных историй.

История первая. Новогодний тотализатор

(или: Что нужно дарить любимым женам на Новый год)

Коллектив был сравнительно небольшой, но молодой и дружный, зима - длинная и темная с сильными морозами. Как-то надо было разнообразить жизнь - тестостерон тоже давал себя знать. Каждый развлекался как мог. Например, старший техник Олег Леонидов, имевший весьма аналитический склад ума и отличное чувство юмора, но по долгу службы вынужденный описывать минеральный состав шлихов, как-то, отвлекшись от бинокуляра и глядя на очередного таракана, выскочившего из-под стола с целью полакомиться крошками, оставшимися после чаепитья, решил, что эти коричневенькие и шустрые создания являются вполне достойным объектом для изучения их миграции в пределах деревянного (из лиственницы) здания экспедиции. С этой целью он отлавливал тараканов, особым образом фосфоресцирующей краской, добытой у знакомых пилотов полярной авиации, помечал их, а потом отпускал, вылавливая в дальнейшем в разных кабинетах двухэтажного здания через определенные промежутки времени. С упоением Олег строил различные графики передвижения тараканов, каждый из которых, как и у Алексея Толстого в романе «Похождения графа Невзорова, или Ибикус», имел свое собственное весьма занятное имя.

Но ближе к теме. Приближался Новый год. И тут Витю Сдерягина осенило. Возможно, к этому его подтолкнули леонидовские графики миграции тараканов, а также наш общий довольно непонятный интерес к температуре наружного воздуха и особо стойкий даже для Сеймчана антициклон, надолго укутавший родимый поселок в белесый туман с «шепотом звезд» при каждом выдохе. За две недели до Нового года в понедельник в Красном уголке экспедиции, где еженедельно проводились политинформации для всего наличного состава, вне зависимости от партийной и расовой принадлежности, а также вероисповедания, Витя, обычно мирно дремавший под монотонный говор очередного докладчика, вдруг попросил молодых геологов остаться, чтобы прослушать его сообщение. А состояло оно вот в чем. Всем предлагалось поучаствовать в метеототализаторе: нужно было угадать температуру воздуха, которая будет в 8-00 утра по-местному времени 31 декабря (в те годы 31 декабря было рабочим днем, если, конечно, не выпадало на воскресение или субботу). Данные по температуре сообщит нам по телефону знакомая девушка из метеослужбы аэропорта. Заявки принимаются с этого дня, при этом первые десять суток проигрыш в четыре градуса по стоимости равен цене бутылки местного «Магаданского пива», т.е. 40 копейкам; затем он удваивается, а последние два дня возрастает сначала еще в два, а затем в четыре раза.

Народ почти сразу с энтузиазмом воспринял Витино предложение, кое-кто сразу же сделал заявки, но большинство не торопилось. Напомним, что эти районы Магаданской области характеризуются, как учили нас еще в 4^м классе школы, резко континентальным климатом, а это значит, что оттепели бывают зимой достаточно редко. Вместе с тем, погода подчас может круто измениться буквально в течение нескольких часов. Интрига, если можно так выразиться, состояла еще и в том, что в те «безинтернетные» времена все сведения о прогнозе погоды на более-менее долгосрочный период можно было почерпнуть исключительно из сообщений радио и газет; телевидение в Сеймчане только-только появлялось. К тому же на наши районы, удаленные от областного центра, прогноз часто не соответствовал реальному.

В общем, случилось так, что антициклон продержался вплоть до вечера 30 декабря, а в ночь на 31^е произошло резкое вторжение мощного циклона и температура воздуха поднялась на 22° (все того же доктора Цельсия), с чем, как говорится, Вас и поздравляем! Проигрыши были значительные (естественно, в масштабе цен и запросов того времени). Настоящую температуру не угадал никто. Я, лично, проиграл около семи рублей.

Таким образом, «общак» оказался не мал. Дальше каждый должен был идти в магазин и покупать на проигранную сумму кто выпивку, кто закуску для предновогоднего стола. Помимо экспедиционного молодняка, в тотализаторе приняли участие и более солидные (35-40 летние) люди, а также некоторые примкнувшие к нам пилоты и местные деятели физкультуры и спорта. Был и один представитель прессы по фамилии Шифнер, которого мы звали Шифоньером.

Следует сказать, что ассортимент (особенно винно-водочный) наших двух продовольственных магазинов, в значительной степени, зависел от Северного морского завоза и дальнейшей транспортировки сухопутным (по знаменитой Колымской трассе) либо (в гораздо меньшем объеме) воздушным путями. В том году алкогольная продукция была довольно разнообразна - помимо производимых местным пиво-безалкогольным комбинатом (ПБК) темного «Магаданского пива» и «Черносмородиновой» (так называлось плодовоягодное вино из крупной, до размера мелкого винограда ягоды охты с очень специфичным вкусом, вероятно, какой-то разновидности черной смородины, обильно произраставшей в пойме р. Колымы и ее притоков, т.е. вина удивительного фиолетово-индигового цвета, достойного полотен Чюрлениса, носившего у местных бичей название «марганцовка» либо «плодововыгодное»), на прилавках красовались «Московская водка» с криво наклеенными зелеными этикетками, вино «Агдам», произведенное на солнечном Кавказе, «Советское Шампанское», кубинский ром с полногрудой и толстогубой негритянкой на этикетке и болгарский напиток коньячного типа «Плиска» в пузатых бутылках. Последний стоил 6р 70 коп. Мой цепкий взгляд остановился на нем. Выбивая чек, кассирша поинтересовалась, не возьму ли я вместо мелочи в качестве сдачи билет Новогодней лотереи, которая будет разыграна в первых числах грядущего года. Обычно я не брал лотерейных билетов, но тут, торопясь, согласился и сунул смятый билет в карман пилотской шубы из «чертовой кожи».

Потом было застолье, поздравления, дуракаваляние, братание с высшим начальством, которое было ненамного нас старше, песни и т.д. «Вино лилось рекой, сосед поил соседа»; набрались до зеленых.....(не будем уточнять чего) практически все. Такого ни до этого, ни после этого в экспедиции не бывало. В канун Нового года народ обычно алкоголем не злоупотреблял, тем более на работе. К концу застолья абсолютное большинство уже нетвердо ориентировалось в пространстве и времени. Когда было уже совсем темно, я, мой сокурсник по Горному институту Витя Половников и свердловчанин Лева Лушников отправились по моему приглашению к нам в гости, благо жили мы с женой и сыном, которому как раз сравнялось полтора месяца, в бараке совсем рядом с экспедицией. Впрочем, все сотрудники экспедиции жили недалеко друг от друга.

Я не очень хорошо помню наше появление на пороге комнаты в бараке, однако, это не помешало мне с самого порога оповестить супругу, вытаскивая лотерейный билет из кармана шубы: «Томочка, вот тебе подарок к Новому Году!». Жена говорила потом, что в первое мгновение у нее было большое желание разорвать этот билет на мелкие кусочки и бросить в мою нетрезвую, мягко говоря, морду. Но что-то остановило ее, может быть, природная практичность. Во всяком случае, через некоторое время был накрыт маленький стол, и мы попытались продолжить наше веселье. Но дневной кураж уже пропал. Вместе с тем, Витя через некоторое время предложил мне выйти и выяснить отношения (уж не помню по какому поводу). Повозившись и попадав в снегу (и в результате несколько протрезвев), мы вернулись в помещение. Лева за это время успел ретироваться nach Hause. Жена поинтересовалась, не ждут ли дочки и жена Витю к Новому Году. Всегда порывистый, Витя резко вскочил, схватил свою верхнюю одежду и был таков. До Нового Года оставалось чуть больше четырех часов.

Оставшись в семейном кругу, я сделал попытку поучаствовать в подготовке новогоднего стола, но в один из моментов, когда супруга зачем-то вышла из комнаты, к нам заглянул сосед - водитель-дальнобойщик Езерский. Это был здоровенный, весь из мускулов, угрюмый детина с весьма уголовной внешностью. Он изредка заходил к нам «стрельнуть» рубля три. Обычно мы только кивали друг другу. Но сегодня он, вероятно, интуитивно почувствовал подходящий момент и поманил меня за собой. Я, как сомнамбула, отправился за ним. Мы очутились за столом на маленькой кухне; в соседней комнатке жена Езерского чистила перышки и наводила марафет для похода в кафе при кинотеатре «Колыма», где она работала заведующей.

Я встрепенулся около 11 часов вечера, когда появилась моя жена с вопросом, не соскучился ли я по дому. После некоторого провала в памяти я осознал себя, открывающим бутылку шампанского. Пробка резко выстрелила в потолок, струя шампанского пересекла комнату по диагонали, а бутылка выпала из моих руки и покатилась по полу. Содержимого в ней осталось не больше трети. Все же за Новый Год мы выпили. Вскоре я заснул.

Вот такой получилась встреча 1975 года. Утром моя драгоценная со мной разговаривать избегала. А вот через две недели оказалось (и это главная фишка), что лотерейный билет, который я «подарил», выиграл цветной телевизор. Вот какие подарки нужно делать любимым женам перед Новым Годом!