Два рассказа Об одном и том же

Летом 1973-го или 74-го года я сидел на базе нашей экспедиции в Чокурдахе, не имея возможности попасть на свои родные Новосибирские острова: почему-то в те дни нигде в округе не было свободной авиации, ни гражданской, ни военной. По этой же причине мой друг и коллега У. застрял на мысе Святой Нос.

Кто не знает, мыс Святой Нос в проливе Дмитрия Лаптева обладает очень интересным рельефом. Среди абсолютно плоской приморской тундры торчит, словно палец, сопка, а можно сказать - гора, высотой в несколько сот метров (если не ошибаюсь, гранитоидное тело раннемелового возраста). Склоны настолько крутые, что подняться наверх можно только по винтовой, как на Кавказе, дороге. На Святом Носу тогда стояла небольшая воинская часть, причем основные ее строения располагались на плоской вершине сопки, а полоса для авиации - непосредственно на морском пляже, в одном или двух километрах.

Так вот, я нервничаю на базе, набирая время от времени телефон авиаотряда, как вдруг открывается дверь балка и на пороге появляется У.

- Ты ли это? - я не верю своим глазам, - Как ты выбрался со Святого Носа?

- Очень просто,- с достоинством отвечает У., - Представь себе, я читаю лекцию в их офицерском клубе, как вдруг ко мне подходит командир части и на ухо докладывает, что мимо пролетает военный вертолет на Чокурдах. “Посадить немедленно!” - распоряжаюсь я. Посадили. Я закончил лекцию, спустился с сопки и вот я уже здесь...

Я выслушал рассказ и, наверняка, забыл бы о нем, если бы несколькими днями позже не встретился с командиром той самой воинской части.

- Ну и смеху тут было с вашим У.! - сказал майор, - От нечего делать предложил он сделать доклад в нашем клубе. Хорошо, давай. Читает доклад, как вдруг к нам на полосу плюхается военный вертолет не нашей подчиненности, чтобы по пути на Чокурдах забрать свою какую-то авиационную железяку. Вот, думаю, счастливый случай отправитьУ., который порядком нам уже поднадоел. Прошу ребят подождать полчаса, чтобы У. успел спуститься с горы. Ни в какую., каждая секунда на счету. Только когда я предложил им проверить на клипперботе сетку, поставленную недалеко от берега, они сказали: взлетаем ровно через 15 минут. Вижу, что командир не шутит, звоню наверх, У., бросает к черту свою лекцию. Как на зло, ни одной машины на ходу. Ты бы видел, как У. кувырком катился с сопки вместе со своими двумя вьючными ящиками!...

Видите, как по-разному можно пересказать один и тот же сюжет.

 

Лошади в воздухе

Эту историю рассказывал мне мой ныне покойный друг Леонид Егоров. Где-то в 50-х или 60-х годах в Хатанге кому-то пришло в голову забросить рабочих лошадей в полевую партию самолетом АН-2. Дело было весной, Хатанга переполнена геологами, еще не разъехавшимися по своим точкам, и посмотреть на погрузку первых двух животных собралась целая толпа. Напуганные шумом лошадки не хотели подниматься по доскам на борт; кто-то их толкал сзади, кто-то тянул, кто-то снимал сцену на фото- и даже на бывшие тогда в новинку киноаппараты.

Наконец, несчастных лошадей одну за другой затащили внутрь, надежно (как думалось добровольным помощникам) привязали, и АН-2 взлетел под крики и смех зрителей.

А дальше получилось не до смеха. В полете одна из лошадей развязалась и стала метаться по салону. Самолет потерял управление и почти уже начал падать. По счастью, великолепный летчик - представитель старой школы Полярной авиации чудом сумел посадить самолет на опять-таки чудом оказавшуюся внизу речную косу.

Заглушив двигатель, командир вылез наружу, несколько раз обошел вокруг машины и, наконец, произнес только одну фразу:

- Столько было м... –ов...

 

Наказ партии

В 1978 году, когда меня назначали заместителем генерального директора НПО «Севморгео» по науке, в качестве первой контрольной инстанции я должен был пройти Октябрьский райком КПСС. И.С.Грамберг позвонил в приемную первого секретаря и попросил назначить нас на прием. Ему ответили, что точное время пока сказать не могут, т.к. секретарь сейчас чрезвычайно занят, но нас записали и позвонят. Несколько дней никаких звонков не было, я расслабился и в один из дней пришел на работу без пиджака и без галстука, т.к. стояла жуткая жара. Естественно, как на грех, раздался звонок, и нам с Игорем Сергеевичем предложили немедленно приехать на прием.

Состоялась довольно долгая доброжелательная беседа, содержания которой я уже не помню. Говорили и первый секретарь, и И.С.Грамберг, а я, как новобранец, только кивал головой. Наконец, когда мы с Игорем Сергеевичем уже дошли до двери, хозяин кабинета окликнул: «Владимир Леонидович, хочу вам дать еще один совет. Понимаете, не полагается приходить в райком партии в одной рубашке, тем более, без рукавов, Я понимаю, что сегодня жарко. Поэтому следует всегда держать на работе, в шкафу, пиджак и галстук. И вы застрахованы от любых случайностей...»

В тот момент у меня на работе не было своего шкафа, но, когда шкаф появился, в нем был повешен пиджачок и галстук нейтральной расцветки. Правда, надевал я этот пиджак только в случае неожиданного похолодания.

 

По-ли – миктовый

Однажды, когда я жил еще в первом кооперативе геологов на Космонавтов, 15, ко мне подошел сосед по лестнице, молодой парень, и сказал, что он по специальности радист, но в геологии никогда не работал и хотел бы съездить в экспедицию от знаменитого НИИГА. Не зная толком его, я не стал давать ему никаких рекомендаций, а просто посоветовал обратиться в отдел кадров.

При следующей встрече он сообщил, что все в порядке, его приняли, только выразил некоторое удивление:

- О чем только меня не спрашивали и отдел кадров, и начальник отряда, и начальник партии: что я ем, что я пью, ловлю ли рыбу и т.д. и т.п., но никто не поинтересовался, как я работаю на рации?

При встрече осенью я спросил, как ему работалось и как ему понравились наши ребята.

- Работалось хорошо, - ответил он, - и рыбалка великолепная. Охота – во!, и ребята отличные. Только сильно выпендриваются... (он употребил другой, более сильный синоним).

- В каком смысле? - удивился я.

- Подойдет к обнажению, камень обыкновенный возьмет, посмотрит долго и говорит: по-ли-миктовый... - с важностью протянул мой собеседник, пародируя кого-то из своих товарищей.

Несколько лет спустя я с огорчением узнал, что этот парень погиб. Работая где-то на побережье, уже не от нашего института, они нашли выброшенную морем емкость с какой-то пахнущей алкоголем жидкостью. Никто не стал пробовать, а мой знакомый рискнул...

 

Главное – подняться на поверхность

Царствие небесное, Раиса Михайловна Деменицкая.

Блестящий ученый и яркая, самобытная личность. Только один маленький штрих. Если не ошибаюсь, с Дальнего Востока приехала группа изобретателей с предложением вместе строить обитаемый глубоководный аппарат их оригинальной конструкции. На совещании в моем кабинете Р.М.Деменицкая неоднократно сбивала энтузиазм докладчика, задавая ему те или иные конкретные технические вопросы.

- Раиса Михайловна, - наконец, не выдержал раздосадованный докладчик, - это все мелочи. Главное - спуститься на дно...

- Нет, - серьезно сказала Р.М.Деменицкая. - Главное - подняться на поверхность!

Иванова Т.К.

Кучум

Рассказ-быль

Мы с подругой, недавно окончившие Университет молодые специалисты, я - геолог, а она - географ, отправлялись в составе геологической партии из Игарки, где находилась наша база, на полевые работы в район реки Ерачимо, правого притока Нижней Тунгуски. Плыли мы на барже, которую тянул маленький юркий катерок. Наши капитаны по дороге останавливались, причаливая к берегу у каждого поселка, чтобы «заправиться горючим», и с каждым часом становились все веселее, так что наша баржа вслед за катером выделывала самые немыслимые виражи на воде.

На одной из вынужденных стоянок мы не выдержали и решили выйти на берег, чтобы сделать попытку обуздать легкомысленных водителей нашего транспорта. Своей цели мы не достигли, но по дороге назад обнаружили, что за нами следует маленький тощий серый щенок с обрывком веревки на шее, похожий на недоношенное дитя немецкой овчарки. Моя сердобольная подруга остановилась и погладила этого заморыша, однако, поскольку ничего съедобного у нас с собой не оказалось, мы были уверены, что дальше он за нами не пойдет. Но не тут-то было. Щенок продолжал сопровождать нас и тогда, когда мы переходили по узкой доске на свою баржу.

Конечно, первое что пришло в голову - покормить малыша мясными консервами, что мы тут же и постарались осуществить. Однако явно голодный, истощенный пес не подходил к еде, пока кому-то из нас не пришла в голову счастливая мысль оставить его наедине с миской. Крадучись и озираясь по сторонам, щенок подобрался к ней, схватил кусок мяса и кинулся с ним в дальний угол. В это время появились хозяева катера; вскоре баржа дернулась и мы двинулись в путь. Новый приятель остался у нас.

Все наши геологи очень радовались. Собака в геологической партии - и верный товарищ в маршруте, и ласковый друг на стоянке, а с малышом можно и поиграть в час отдыха и поучить его. Все наперебой старались приручить маленького найденыша, отдавая ему лучшие куски мяса и пытаясь приласкать. Однако никто из мужчин не добился успеха. Пес явно сам выбрал себе хозяев и, кроме нас с подругой, никого не признавал. Это было удивительно, потому что ни одна из нас ничуть не старалась расположить его к себе.

Ел он, по-прежнему, только тогда, когда вокруг никого не было, как бы воруя куски из собственной миски. Это казалось очень странным. А вот спать устраивался всегда в нашей палатке или возле нее, и только с нами отправлялся в маршрут.

Вскоре кто-то из мужчин убил зайца и с гордостью доставил его повару, а утром последний обнаружил, что заяц исчез. Все мужские взоры с негодованием обратились на нашего любимца, и не без основания. Отправившись по нужде, кто-то обнаружил в кустах обглоданные заячьи кости.

Мужчины решили, что пса необходимо воспитывать, и для начала попробовали притащить его к месту преступления и побить. Щенок, который к этому времени подрос и окреп, извернулся, прыгнул, клыками вонзился в руку обидчика и, тут же отскочив и поджав хвост, убежал и спрятался.

Нас обвинили в том, что мы избаловали собаку, а ее саму стали презирать, считая вором и трусом.

Кучум, как мы назвали щенка, раньше не обращавший никакого внимания ни на одного сотрудника партии, кроме избранных им хозяек, теперь просто стал избегать всех, прячась в кустах, пока народ не расходился по своим палаткам.

Ночью он по-прежнему спал у нас в ногах, а утром уходил с нами в маршрут. Но если нас сопровождал рабочий, старался держаться от него подальше. Однажды, устав, мы присели под деревом, а наш рабочий в шутку стал пытаться за шиворот поднять мою подругу, и тут я заметила, что Кучум оскалил пасть, и шерсть поднялась у него дыбом.

- Володя, оставь Женю! - только и успела крикнуть я, как пес молниеносно метнулся к нему и вцепился в ногу.

К счастью, высокий резиновый сапог и толстые шерстяные портянки спасли его от острых клыков, но большая рваная дыра на сапоге весьма красноречиво свидетельствовала о силе нападения. С большим трудом нам удалось уговорить Володю не предпринимать ничего против Кучума и кое-как успокоить пса.

Кучум, по-прежнему, воровал мясо на кухне, если последнее не прятали так, чтобы он не мог его достать; по-прежнему подкрадывался к собственной миске с едой, и только тогда, когда вокруг никого не было. Мы не знали, что обо всем этом думать. У нас появилось подозрение, что наш питомец принадлежит к какой-то особой породе собак.

Вскоре мы стали находить другие подтверждения этому предположению.

Однажды, Женя отправилась в маршрут без меня. Их с рабочим на лодке перевезли на другой берег Нижней Тунгуски, а я осталась в лагере обрабатывать собранные материалы. Кучум бегал по берегу, не находя себе места. И вдруг он уселся у воды и завыл, жалобно и протяжно.

Никакими средствами невозможно было отвлечь его от этого занятия. Его вой надрывал душу, мешал работать. Хорошо, что в лагере никого не было, кроме меня и повара. И только когда солнце стало садиться, и мы услышали крик Жени с другого берега реки, Кучум перестал выть. Наш повар отправился на лодке за вернувшейся из маршрута Женей, а Кучум успокоился и стал тихо ждать ее приезда.

...Полевой сезон подходил к концу. Мы возвращались в маленький поселок на берегу Нижней Тунгуски, куда должна была прийти за нами самоходная баржа.

Мы с Женей мучились вопросом, что нам делать дальше с Кучумом. Везти его с собой в Ленинград казалось нам чистым безумием. Но мы решили, что другого выхода нет. В поселке местные собаки встретили Кучума настолько враждебно, что мы начали бояться, как бы свора псов, объединившихся в своей ненависти, не растерзала его. Однако опасения оказались напрасными. За лето щенок превратился в рослого, сильного зверя, который ничуть не боялся яростно лающих на него собак, гордо принимая вызов, и те, поджав хвост, прятались, боясь вступить с ним в бой. Тут-то стало очевидно, что напрасно мужчины нашей партии обвиняли Кучума в трусости.

Нам довольно долго пришлось ждать баржу, и мы стали часто наведываться в поселковый клуб, где киномеханик крутил старые фильмы. Кучум обычно сопровождал нас и тихо сидел или лежал в ногах во время сеанса.

Киномеханик - молодой, здоровый и спокойный парень - внимательно приглядывался к нашей собаке, а однажды обратился к нам с вопросом-предложением: «Девочки, отдайте мне пса, что вы будете делать с ним в городе? Да и ему там будет плохо, он погибнет с тоски в городской квартире, а я сделаю из него охотника».

Мы с Женей переглянулись.

- А что, может быть, рискнем? — сказала я, обращаясь к подруге. — На следующий год мы должны вернуться в этот поселок, чтобы продолжить геологическую съемку. Только вот вам, Николай, вряд ли удастся его приручить. Он или сбежит от вас, или будет так выть, что вам захочется его пристрелить.

— Ничего, я выдержу и справлюсь. Опыт у меня уже есть, а он ведь еще маленький, всего-то месяцев четыре-пять от силы.

Николай не производил впечатления хвастуна и трепача, и мы решились в надежде, что будущим летом заберем Кучума с собой в тайгу. Так и договорились. Самое трудное, однако, было еще впереди. Нужно было заманить нашего друга в дом киномеханика, обмануть его и потихоньку сбежать. Это было невыносимо. Нам казалось, что мы собираемся совершить подлое, жуткое предательство, хоть, возможно, и во благо ничего не подозревавшего пса. Николай все подготовил, и отступать было поздно.

Я не буду описывать душераздирающую сцену, когда за Кучумом, вбежавшим передо мной в дом, дверь внезапно захлопнулась, и щелкнул замок. Мы бежали, как последние трусы, чтобы не слышать отчаянного лая и воя нашей несчастной собаки. К счастью, в тот же день за нами пришла баржа; надо было грузить снаряжение и образцы, и мы не имели возможности вернуться к дому, где оставили своего пса. Несколько дней мы ревели почти навзрыд, но время, как известно, лечит душевные раны. Повседневные заботы, отъезд из Игарки в Красноярск, а затем перелет домой в Ленинград, где нас ожидали маленькие дочки, притупили боль и заглушили совесть. Жизнь шла своим чередом.

И, наконец, снова пришла весна. Мы с мужем стали готовиться к отъезду «в поле», как говорят геологи. Засобиралась и Женя.

И вот мы с ней опять в знакомом поселке на берегу Нижней Тунгуски. Бежим в дом киномеханика. Выходит улыбающийся Николай и говорит, что все в порядке.

- Вы не узнаете Кучума, такой стал рослый, крепкий и ловкий. Сейчас бегает где-то по поселку. Собаки уже к нему привыкли, но все же еще побаиваются. Идите по дороге, может, встретите его, а нет, так приходите попозже. Он к вечеру всегда приходит домой.

Мы от радости даже расцеловали Николая, не обращая внимания на хмурое лицо его жены.

- Когда вы оставили его у нас, он целый месяц выл, я думала, что с ума сойду, - сказала она, - если бы не Николай, убила бы, наверное, его. -

Киномеханик усмехнулся.

- Это она так, не слушайте её. Сама не меньше моего старалась, чтобы Кучум успокоился, привык и полюбил нас. Детей ведь у нее нет. -

Как оказалось, Катерина больше всего боялась, что мы заберем у них собаку.

- Ну ладно, - сказала Женя, - пойдем, поищем его. Узнает ли он нас, простит ли?

Мы пошли по улице в сторону леса и неожиданно увидели его. Кучум бежал вперед, но вдруг остановился и стал принюхиваться, потом повернулся и сел, пристально вглядываясь в две движущиеся фигуры. Мы остановились. С минуту он смотрел на нас. Внезапно сорвавшись с места, Кучум в несколько прыжков долетел до нас и чуть не сбил с ног. Он лизал наши лица, руки, сапоги, радостно взвизгивал и кружился на месте. «Узнал, простил!» - восклицали мы наперебой, обливаясь радостными слезами.

Мы вместе возвращались в дом Николая и Кати. Счастью Кучума не было границ... но он еще не знал, что впереди его ждет новое испытание.

Через пару дней мы должны были уходить на реку Некондокон, чтобы завершить начатые в прошлом году работы. Кучуму предстоял нелегкий выбор: уйти ли с нами - или остаться в поселке со своими новыми хозяевами и друзьями. Николай понимал; что пес все равно вернется к ним, даже если и уйдет сейчас, но Катя ни за что не хотела его отпускать. Кучум все же ушел с нами.

Сезон прошел удачно, мы открыли несколько проявлений меди и никеля, которые обещали быть перспективными. Лично мне посчастливилось обнаружить два источника, в которых содержание никеля оказалось невероятно высоким.

Кучум действительно стал охотником. Он специализировался по белкам. За зиму они с Николаем настреляли столько белок, что их хватило не только Кате на шубу, но и на продажу. Когда полевые работы были окончены, расставание с нами для Кучума уже не было трагедией. Он так радовался встрече с киномехаником и его женой, что они даже взяли его с собой на берег, когда прощались с нами, правда, на всякий случай Катя держала его на поводке.

Судьбе было угодно, чтобы мы на обратном пути снова остановились у того причала, где нашли Кучума. Мы громко и наперебой вспоминали, как он маленький, тощий, невзрачный привязался к нам и следовал по пятам. Смотритель причала, пожилой бородатый мужчина, вдруг прервал наши восклицанья и стал подробно расспрашивать о щенке и его дальнейшей судьбе. Мы рассказали ему все, и тогда Степаныч, так звали нашего нового знакомого, рассказал нам историю рождения этого щенка.

- У нас здесь есть один охотник - Кузьмич. Ему удалось поймать в капкан большого волка, которого он потом держал в сарае и кормил, пока у волка не зажила раненная лапа. Кузьмичу хотелось попробовать скрестить его со своей немецкой овчаркой. Когда у той была течка, хозяин на свой страх и риск запер ее в сарае с волком. Они, видно, понравились друг другу, потому что овчарка в урочное время родила трех маленьких щенят полукровок. Одного он оставил себе, а двух других отдал друзьям-охотникам. От одного из них щенок сбежал: перегрыз веревку и вылез через щель в сарае. Ох, и горевал же хозяин, бегал по поселку, искал щенка, думал, далеко ему не уйти. А он вот с вами уплыл...

Так мы узнали, что наши подозрения были не напрасны, и наш верный Кучум был действительно псом необычной породы.