Доктрина Буша» и внешняя политика Б. Обамы

В первый год своего правления администрация Буша-младшего (George W. Bush), казалось, отчаянно пыталась отыскать стратегическую концепцию, которая позволила бы отличать ее позицию в области безопасности от той, что была до нее. Помимо особого упора на противоракетную оборону (ПРО), президентская команда по национальной безопасности, кажется, взяла на вооружение значительную часть общепринятых взглядов на потребности в области безопасности в посткоммунистическом мире. Даже ее сдержанная реакция на зверства 11 сентября не так уж сильно отличалась от той, которая могла бы быть у администрации Гора (Al Gore).

Но в настоящее время начинает появляться настоящая доктрина Буша-младшего, и она, по-видимому, станет крупнейшей переменой в стратегическом мышлении на протяжении двух поколений.

Как отметил президент США в своей речи перед выпускниками военной академии Уэст-Пойнт 1 июня, "устрашение - угроза массированного удара возмездия против стран - ничего не значит против тайных террористических группировок, не имеющих ни страны, ни граждан, которых они должны защищать". Он предупредил, что, "если мы будет дожидаться, пока угрозы полностью материализуются, то мы опоздаем. В мире, в который мы вошли, единственный путь к безопасности - это путь действия. И эта страна будет действовать".

Первое, нужно усовершенствовать возможности Соединенных Штатов по слежению и нанесению ударов по ускользающим противникам.

Второе, администрации необходимо расширить свои возможности по осуществлению скрытных и дискриминированных ударов по всему диапазону потенциальных целей, включая заглубленные бункеры.

Третье и наиболее важное, доктрина Буша-младшего потребует воли к действиям. Это значит куда больше, чем инвестирование в новые планы войны и системы управления войсками. Это значит затраты времени на разъяснение конгрессу и общественности, почему потребуются первые (упреждающие) удары, чтобы, когда придет пора действовать, общественное мнение не встало на пути военной необходимости.

Программа демократической партии, вобравшая в себя наиболее удачные и популярные идеи и лозунги, прозвучавшие в ходе избирательной кампании, причем не только у демократов, как и любой другой документ, не имеющий силы закона, носит скорее рекомендательный, чем обязывающий, характер. Тем не менее, в условиях острого партийного противоборства и приближающихся промежуточных выборов 2010 г., оппоненты действующей администрации внимательно следят за первыми шагами Б. Обамы на международной арене. В программе содержаться ритуальные заявления об обязанности президента быть готовым к демонстрации Америки и всему миру, что эта страна еще ждет свои лучшие дни, и к установлению мира, основанного на свободе, о необходимости вести за собой мир своими делами и примером, восстановлению американского лидерства.

О необходимости перемен Обама говорил ещё во время своей предвыборной кампании. Он подчёркивал, что в центре новой стратегии США будут борьба с мировым кризисом, решение иракской и афганской проблем, продолжение борьбы за нераспространение ядерного оружия и обеспечение энергетической безопасности.

В своей предвыборной программе демократ Барак Обама занимал умеренную позицию. Он выступает за использование многосторонних подходов в расширении числа демократических государств, используя концепции прагматизма, «нового атлантизма» и глобализма.

Перед слушаниями в Сенате бывший кандидат в президенты от Демократической партии и нынешний председатель сенатского комитета по международным делам сенатор Джон Керри выпустил в свет статью, в которой изложил свое видение будущей американской внешней политики. Его идеи почти в точности совпали с тем, что говорила в Сенате Клинтон. Керри считает, что после восьми лет порочной практики одностороннего принятия решений на мировой арене и однопартийного паралича дома Америка обладает реальной возможностью изменить свое положение в мире. Для этого необходимо вернуться к моральному лидерству и восстановить доверие к себе мирового сообщества через основанную на дипломатии практику многостороннего решения международных проблем. Иными словами, Америка должна перейти от унилатерализма к мультилатеризму во внешней политике. Главное правило для новой внешней политики - заменить военные и односторонние решения дипломатией и мультинациональным согласием. Керри также подметил, что важным приоритетом на этот момент является сокращение американских стратегических ядерных арсеналов до 1000 развернутых боеголовок. Нужно только убедить Россию в том, чтобы она сделала тоже самое. Кроме того, с Россией предполагается начать дискуссию по поводу замены Договора о сокращении стратегических вооружений.

 

США и НАТО. США и Европа.

В рамках упомянутой особенности глобализации новая стратегия глобального лидерства США базируется в том числе на сохранении ведущих позиций Вашингтона в основных международных институтах (помимо НАТО, это ООН, МВФ, ВТО и др.), управлении региональными процессами и организации особых двусторонних связей с ведущими государствами мира, не входящими в военно-политические союзы под эгидой США – в первую очередь с Китаем, Индией и Россией, что исключило бы (или максимально осложнило) появление равного по мощи США центра силы или сближение этих государств на антиамериканских позициях.

По замыслу Вашингтона, наряду с решением комплекса самостоятельных задач, НАТО планируется использовать в качестве глобальной объединяющей структуры для региональных организаций кооперативной безопасности, включая НАТО–ШОС, НАТО – с отдельными странами ОДКБ (в рамках взаимодействия по Афганистану), а также прямые связи НАТО–Китай, НАТО–Япония, НАТО–Индия. В этих же целях предусматривается дальнейшее развитие стратегического партнерства НАТО–ЕС, создание легитимной правовой базы отношений НАТО–ООН и ОБСЕ.

В рамках подготовки альянса к этой роли стратегическая концепция предусматривает сосредоточение главных усилий союзников не только на обеспечении традиционного круга задач коллективной обороны, но и на дальнейшем наращивании потенциала по урегулированию кризисов и обеспечении безопасности посредством партнерства.

С этой целью главный упор предполагается сделать на следующих направлениях внутренней и внешней трансформации блока:

– поддержание на должном уровне боеготовности и боеспособности ОВС НАТО, их технологической оснащенности, мобильности и способности к развертыванию на удаленных театрах, повышение эффективности системы принятия решений и управления;

– системное укрепление политической и военной основ Организации Североатлантического договора, создание необходимой инфраструктуры и ресурсов в интересах обеспечения глобальности действий альянса с выходом за пределы традиционной евроатлантической зоны ответственности;

– формирование глобального партнерства, включая расширение сотрудничества НАТО с Японией, Австралией, Южной Кореей, Новой Зеландией, странами Северной Африки и Ближнего Востока;

– расширение стратегического сотрудничества с ЕС, укрепление связей с ООН;

– расширение НАТО, включая развитие отношений с Украиной и Грузией на основе решений саммита в Бухаресте в 2008 году.

Способна ли НАТО выступить в качестве самостоятельного субъекта глобализации? Вряд ли. Уже не раз говорилось, что среди союзников нет единства мнений по определению вектора развития и «центра тяжести» практически каждого из перечисленных направлений трансформации блока. Однако, как и в прежние времена, разнонаправленные устремления нескольких десятков членов НАТО будут приводиться к общему знаменателю волей Вашингтона, который рассматривает альянс в качестве важнейшего инструмента реализации своих глобальных устремлений. «Стратегия национальной безопасности США» в 1999 году определила «глобализацию как процесс ускорения экономической, технологической, культурной и политической интеграции». Не вызывает сомнений, что США как единственная сверхдержава намерены возглавить этот процесс и получить от него максимум выгоды для собственных национальных интересов.

Наряду с этим вызывают вопросы готовность и способность НАТО взять на себя непростую задачу превращения альянса в центр сетевого взаимодействия в сфере безопасности. Не секрет, что несмотря на предпринимаемые меры по внутренней и внешней трансформации, базовая идеология НАТО пока недалеко ушла от времен холодной войны. В ее основе по-прежнему остается деление субъектов международного сообщества на «хороших и плохих парней», для которых нужно иметь соответственно пряник или кнут.

С таким подходом не могут согласиться многие другие участники глобализации. Речь идет о необходимости руководствоваться принципиально иной идеологией международных отношений.

Да и среди самих членов НАТО нет единого мнения о способности альянса возглавить борьбу с глобальными угрозами. Многие считают, что эпоха НАТО заканчивается. Война в Афганистане стала для альянса проверкой. Если он не может воевать в дальних странах, он не стоит тех денег, которые на него тратятся… Европа не прошла свою собственную проверку.

Отношения США и РФ

Отдельного разговора заслуживают непрекращающиеся попытки США и НАТО добиваться неуклонного сокращения военного потенциала России, в первую очередь ядерного, в том числе и посредством международно-правовых механизмов. Например, одним из тактических ходов западной дипломатии на этом пути являются неоднократные попытки заставить Россию доказывать, что ее тактическое ядерное оружие не направлено против НАТО. При этом США и НАТО упорно не замечают озабоченностей России, связанных с наличием у них существенного превосходства в крылатых ракетах морского базирования и других высокоточных средствах поражения. Более того, пять неядерных западноевропейских государств-членов НАТО и участников Договора о нераспространении ядерного оружия в нарушение ключевых положений этого договора позволяют США базировать ядерные средства на своей территории

Требует детальной расшифровки заявленное стремление альянса играть «уникальную и важнейшую роль в обеспечении общей обороны и безопасности». При этом продолжается игнорирование предложений российской стороны по укреплению безопасности в Европе с привлечением всех заинтересованных сторон.

Вызывает законные сомнения искренность заявлений НАТО о желании оставаться региональной структурой безопасности. На фоне формирования потенциала стратегических перебросок и создания мобильных экспедиционных сил НАТО требуют уточнения условия «формирования безопасной среды за пределами границ» НАТО.

В контексте очевидной тенденции на глобализацию функций НАТО не меньше вопросов вызывает новое направление деятельности – кризисное реагирование. Альянс оставляет за собой право реагировать на конфликты за пределами своей традиционной зоны ответственности, если эти конфликты угрожают безопасности членов НАТО. При этом в концепции отсутствует какое-либо упоминание о необходимости для НАТО получать мандат Совета Безопасности ООН.

Пристального внимания требуют новые сферы внимания альянса, в том числе обеспечение энергетической безопасности. НАТО планирует «защищать энергетическую инфраструктуру», в том числе территории, по которым осуществляется транзит энергоресурсов в Европу, а также сами линии поставки.

Весьма нежелательными и опасными для нашей страны могут иметь последствия усиленно муссируемой темы о якобы неминуемом грядущем выходе России и НАТО на принципиально новый уровень отношений. Используемая альянсом «приманка» грядущего счастливого будущего в новых отношениях между НАТО и Россией уже сейчас способствует росту недоверия к Москве со стороны традиционных партнеров нашей страны – Китая, Ирана, некоторых других государств. Например, орган ЦК КПК, газета «Женьминь жибао», 29 ноября опубликовала статью «Сближение НАТО и России нацелено на ухудшение китайско-российских отношений». В ней заместитель директора Центра по изучению России при педагогическом университете Восточного Китая Ян Чэн утверждает, что нынешняя международная структура подвергается большим изменениям вследствие сближения России и Запада, осознающих растущую роль Китая и опасающихся его возвышения.