Вопрос 39. Методы эмпирического анализа государства.

Доминирующее направление в экономической теории занимают эконометрические методы анализа государства. Однако макроэкономические индикаторы в действительности дают лишь отдаленное представление о деятельности государства и о том, насколько оно удалено от идеалов справедливости. Среди наиболее серьезных аргументов против использования стандартных макроэкономических индикаторов для оценки государства называются следующие. Во-первых, часть экономических трансакций никак не отражается в системе национальных счетов, прежде всего это касается «теневой» экономики. Простое изменение системы учета сделок, которые нигде не регистрируются совершающими их экономическими субъектами, может в одночасье увеличить или уменьшить размеры ВНП на десятки процентов (как это произошло в Италии в 1987 году). В пост-советских странах официально не фиксируемая экономическая деятельность особенно распространена. Так, каждое домашнее хозяйство имеет свой диверсифицированный «портфель» доходов, структура которого лишь отчасти отражена в официальной статистике (Rose, 1991, p. 28). Во-вторых, значимы не абсолютные величины, скажем, государственных расходов, а их направленность. 1 рубль государственного бюджета, потраченный на фундаментальные исследования и конструкторские разработки, не равен одному рублю, выплаченному на досрочное обслуживание государственного долга. «Чтобы оценить последствия увеличения государственных расходов, мы должны посмотреть на объем предоставляемых государством услуг и на политические институты, осуществляющие контроль над использованием средств. Мы продвинулись бы не слишком далеко, интересуясь лишь объемом государственных расходов, уровнем дефицита или отнесением расходов к той или иной категории учета» (Brenner, 1994, p. 18). Экономические субъекты интерпретируют информацию о государственных расходах или об уровне инфляции далеко не всегда на основе теоретического знания макроэкономики. Скорее, обыденная интерпретация макроэкономических показателей на основе здравого смысла и определяет то, как будут реагировать субъекты рынка на их изменение. «То, как оценивают люди [государственные] расходы, значимо» (Brenner, 1994, p. 43). Важно, чтобы расходы государства в конкретной сфере расценивались людьми как необходимые и справедливые. Учитывая множественность способов обоснования справедливости, оценки экономических субъектов производны от целого ряда критериев (Reynaud, 1989, p. 212; Hayden, 1995). Ни один из них, взятый по отдельности, не дает возможность оценки агрегированных показателей. В-третьих, статистические данные по ряду стран или по ряду периодов для одной и той же страны, которые используются в эконометрическом анализе, получены за счет агрегирования разнородных показателей. Разнородность объясняется тем, что одни и те же сделки могут быть классифицированы по-разному, а их восприятие экономическими субъектами на основе типологий здравого смысла и вовсе трудно статистическое отразить. Цены удобны для агрегирования, но учитывать в ценовой форме все общественные результаты и издержки невозможно не только в командной, но и в рыночной экономике (Корнаи, 1990, с. 316). Отсюда опасность манипулирования статистическими данными: каждый исследователь волен интерпретировать эконометрические данные по своему усмотрению. «Достаточно изобретательный и терпеливый для обработки массивов региональной и национальной статистики исследователь, заботящийся лишь о статистической достоверности, а не о смысле и значении данных, достоверности их происхождения, будет способен получить практически любой желаемый результат» (Brenner, 1994, p. 75). Особая опасность заключается в апеллировании к результатам эконометрических тестов как главному и единственному обоснованию решений в области экономической политики государства. Альтернатив использованию традиционных эконометрических индикаторов несколько. Начнем с уровня доверия к государству, Tv. Для институционализации использования этого показателя необходимо не просто регулярно проводить социологические опросы, но и организовывать референдумы, вынося на них вопросы об отношении к тому или иному аспекту политики, проводимой государством. Если результаты опросов и даже референдумов могут стать объектом манипулирования, то существуют и более объективные критерии оценки деятельности реального государства. Речь идет об отношении экономических субъектов к деньгам и, в особенности, к выплате налогов. Использование денег предполагает доверие к государственному банку, произведшему их эмиссию. От его политики зависят темпы инфляции и, следовательно, размеры инфляционного налога, которым государство облагает любого держателя национальной валюты. Особенно значимо отношение к деньгам как средству хранения богатства (мотив предосторожности в спросе на деньги): «храня деньги, мы доверяем не конкретным личностям, но – имплицитным образом – системе в целом и государству в частности» (Hodgson, 1988, p. 165). Еще более информативны показатели налоговой дисциплины. Вообще говоря, мотивированный исключительно на поиск полезности индивид не платит налогов, если только ему за это не грозят чувствительные санкции, что объясняется существованием проблемы безбилетника. Впрочем, реальность не соответствует пессимистическим предсказаниям неоклассической теории. «Люди платят налоги не только из-за боязни санкций, но и потому, что они признают легитимный характер своего правительства» (Etzioni, 1988, p. х). Еще один полемический сюжет касается определения оптимального уровня налогообложения. Представители макроэкономики предлагают оценивать уровень налогообложения с помощью кривой Лаффера, согласно которой высокий уровень налогообложения снижает стимулы к производству и, тем самым, налогооблагаемую базу (Begg et al., 1991, pp. 293-294). Однако готовность платить налоги зависит еще и от того, насколько разумными и справедливыми выглядят в глазах налогоплательщиков государственные расходы, от их доверия к государству в целом. Какими бы низкими ни были налоги, уход от уплаты налогов оказывается «культурно санкционируемой формой протеста против репрессивного и коррумпированного политического режима» (Campbell, 1995, p. 88; см. так же Олейник, 2002а, с. 37-38). Напротив, экономические субъекты готовы платить высокие налоги, если находят это справедливым и оправданным объемом и качеством услуг, предоставляемых государством. Как показывают исследования, среди тех, кто уклоняется от налогов, относительно велика доля обвиняющих государство в расточительстве и неэффективной бюджетной политике (Varma, Doob, 1998, p. 182). По всей вероятности, обещания сократить налоги выглядят привлекательными преимущественно в условиях низкого доверия к государству. Напротив, если уровень Tv высок, то на первый план выходит вопрос не величины налогов, а вариантов использования бюджетных средств (Rose, Shin, 1996, p. 27). Список альтернатив макроэкономическим критериям оценки деятельности государства можно продолжить и дальше. Так, доля расходов на обеспечение деятельности судов в бюджетах всех уровней дает представление о приоритетности для государства задачи обеспечения правосудия и, следовательно, о степени его заинтересованности в достижении справедливого распределения ресурсов. Доля судебной власти в федеральном бюджете пост-советской России – 0,95% в 2002 году – существенно ниже, чем во многих зарубежных странах, причем не только западноевропейских или североамериканских. Так, во Франции государство тратит на судебную систему ежегодно порядка 2% своего бюджета, в Колумбии – от 2 до 3,7%. Еще одним объективным критерием деятельности государства следует считать объемы вывоза капитала. По экспертным оценкам, объем вывозимого из России капитала во второй половине 90-х годов колебался от 7 до 10 миллиардов долларов США в год, что эквивалентно 4-5% ВВП (Гвоздева и др., 2000, с. 16). Среди мотивов вывоза капитала особенно отметим поиск более справедливой «третьей стороны» в контрактах (что объясняет поток реинвестирования российских капиталов после смены ими «национальности») и уход от налогов в пользу той «третьей стороны», доверие к которой отсутствует.