Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
II. О чужеродности «маусалапарвы» в составе «махабхараты»Содержание книги
Поиск на нашем сайте
В книге XVI «Махабхараты» рассказывается о гибели рода Яду, к которому принадлежит Кришна, стоящий во главе союза родственных племен -— ядавов, вришниев, андхаков и кукуров; именно в этом качестве — племенного вождя — и предстает Кришна на протяжении основного действия в «Маусалапарве», книге «О побоище палицами»1. Открывается книга картиной зловещих предзнаменований2, за которой идет повествование о происшедшем в Двараке, столице Кришны, что низводит собственно эпический сюжет о перипетиях борьбы за царский престол между ветвями одного и того же рода — кауравами и Пандавами до положения композиционной рамки3. В Двараке появляются святые мудрецы-риши, посредники между людьми и богами — Нарада, Канва и Вишвамитра. Вместо того чтобы, как положено по обычаю, с почетом встретить высоких гостей, — этот обряд многократно описан в эпосе, что указывает на его важность4, — юные яда-вы обряжают сына самого Кришны в женское платье, выдавая его за ожидающую дитя мать5. В ответ на глумливое обращение юношей к риши с вопросом о будущем ребенке старцы проклинают всех сородичей Кришны, предрекая Самбе рождение палицы на погибель всем соплеменникам, а Кришне — бесславную смерть. Появившуюся на свет железную палицу, растерев ее в порошок, бросают в океанские воды. Многочисленные, сулящие беду приметы — град раскаленных камней, тучи-кабандхи в виде обезглавленных, лишенных конечностей тел — предвещают грозные события. Кришна вспоминает о проклятии Гандхари: супруга старого царя Дхритариштры, оплакивая павших в великой битве сыновей, предрекла Кришне и его сородичам печальный конец6. Опережая дальнейшее изложение, отметим, что причина гибели рода Кришны и его самого триедина: это, помимо проклятия мудрецов-риши и Гандхари, смертоносное Время. Пытаясь придать событиям более или менее правильное течение, Кришна уводит соплеменников в паломничество к океанским тиртхам. И вновь нарушаются правила поведения индуиста в святом месте: вместо того чтобы думать об умерщвлении плоти, питаясь кореньями и плодами, люди берут с собой запретную пищу — хмельное и мясо, нарушая тем самым важнейшие пищевые запреты. Показательно, что располагаются «паломники» вместе с женами в тиртхе Прабхаса7, отмеченной высочайшей святостью, оскверняя разгулом религиозную святыню индуизма, уподобляясь в этом смысле варварам-млеччхам4 Возникает пьяная ссора, поводом к которой служит упоминание об избиении спящих воинов из стана Пандавов, к которому причастен находящийся среди «паломников» воин старшего поколения Критаварман, родом из союзного ядавам племени. Этот эпизод из «Сауптикапарвы», возникающий в памяти слушателей, служит прямой иллюстрацией нарушения правил ведения честного боя, т. е. воинской дхармы, и Критаварман повторяет судьбу одного из павших тогда воинов: ему в пылу возникшей хмельной ссоры отсекают голову. Тема попрания кшатрийской дхармы мгновенно получает дальнейшее развитие, когда воины начинают без разбора разить друг друга. Потрясенный гибелью своих сыновей, Кришна в гневе вырывает из земли пригоршню травы эрака, и, превратившись в грозную палицу, та становится страшным оружием, уничтожающим всех подряд. Иными словами, именно Кришна выступает погубителем подвластных ему воинов в этом кратком, но давшем, однако, название всей книге эпизоде. Гнев, ярость, месть за погубленных на его глазах сыновей — вот какими чувствами движим здесь Кришна9. После кровавого побоища он отправляется на поиски своего старшего брата Баларамы. Тот погружен в медитацию на океанском берегу; знаменуя конец его земной жизни, изо рта у него вырывается белый змей и устремляется к океану, с которым змей-наги ассоциируются в «Махабхарате». Судя только по описанию, — имя его не называется, — это вселенский змей Шеша-Ананта, выступающий иногда воплощением Вишну, а представляет его на земле Баларама. Простившись с братом, Кришна находит приют в лесу, и тут его, прилегшего под деревом отдохнуть10, настигает стрела охотника по имени Джара11, который принял Кришну за оленя. Стрела попадает в единственное его уязвимое место — в пятку, причем объяснение этому дается косвенно, через воспоминание Кришны о неких словах, сказанных риши Дур-васасом, который обмазывал по обряду тело, очевидно, младенца Кришны остатками ритуальной пищи — риса, сваренного на молоке. Краткость упоминания об этом событии, которое вводится как само собой разумеющееся, по ассоциации, должна говорить о его общеизвестности, между тем более распространенное в эпико-пуранической традиции толкование уязвимости Кришны связано со ссылкой на другой эпизод из его детства: Деваки, мать будущего героя, купая дитя, держала его за пятку, которая не была поэтому омыта в Ганге. Так что здесь избрано менее популярное, чем обычно дается, объяснение — таков один из штрихов принадлежности сюжета о побоище палицами к иной, не к магистральной линии кришнаитской сюжетики. Согласно распоряжению Кришны, его друг и мифологический партнер Арджуна прибывает в опустошенную Двараку (с этого места происходит возврат к основному сюжету эпоса, в котором Арджуна играет едва ли не главенствующую роль) и застает там старого Васудеву, отца Кришны; тот умирает, не в силах вынести горя. Арджуна уводит к себе в Хастина-пуру шестнадцать тысяч жен Кришны (подчеркнем, что в обычном описании бога-героя в «Махабхарате» не указывается столь многочисленный состав его гарема), а покинутую людьми Двараку поглощают океанские воды. По пути на караван, ведомый Арджуной, нападает дикое племя абхи-ров, определяемых как дасью, аналог «местных» варваров. Арджуна оказывается неспособным уберечь женщин, которые признают в нем своего супруга-защитника, заместившего Кришну. Ослабевают руки воина, плохо подчиняется ему тетива лука Гандивы, заканчиваются стрелы в неиссякаемом колчане, не является ему волшебное оружие, дарованное когда-то богами. Абхиры уводят большую часть женщин, причем некоторые из них уходят по доброй воле, и в Хастинапуру прибывают, таким образом, только остатки каравана. Завершается книга рассказом Арджуны, который приходит в обитель риши Вьясы, о случившемся в Двараке, и тот предрекает скорый уход Пан-давов. Содержание «Маусалапарвы» представлено, таким образом, двумя блоками: первый связан со случившимся из-за палицы (musala) и является центральным для этой книги, давшим поэтому ей название; второй содержательный блок включает происходящее после гибели Кришны, и главное действующее лицо здесь — герой эпоса Арджуна. Обстановка в Двараке (кн. XVI) перед самым началом трагических событий отмечена «знаками перевернутости» обычного порядка вещей. На улицах, усыпанных осколками драгоценных камней, кишат крысы (3.4); журавли ухают точно совы, а козы воют как шакалы (3.5); у коров рождаются ослята, у мулов — верблюжата, у собак — котята, а у мангустов — крысята (3.7). Нарастает бесстыдная греховность людей, пренебрегающих брахманами, предками и богами (3.8); жены обманывают мужей, мужья — жен (3.9). Появляются природные аномалии: солнце движется слева направо (3.10), планеты сталкиваются друг с другом (3.14). Отправившиеся в религиозное паломничество с запасами хмельного, вришнии оскверняют тиртху Прабхаса (4.6, 7, 9); пищу, предназначенную брахманам, пропитав хмельным, бросают обезьянам (4.13); неистовое пьянство сопровождается весельем, в котором принимают участие танцоры и мимы (4-14). Общий рисунок происходящего сходен с тем, который характерен для конца Калиюги — периода, предшествующего мировой катастрофе, пралае12. Человеческие пороки, попрание варновой дхармы, выражающееся в непочтительном отношении к брахманам, нарушение общепринятых обычаев и, в частности, обряда приема почетного гостя, несоблюдение пищевых запретов, унижение женщины, притеснения, творимые чужеземца-ми-млеччхами, и, наконец, природные аномалии — те же самые по сути своей явления наблюдаются и в Двараке накануне ее гибели, и во Вселенной в целом перед наступлением мировой катастрофы,* пралаи, сопрягая идею гибели рода с гибелью мира. Типологически первичный героический слой содержания эпоса использует развернутые описания боя, которые строятся по определенному канону. Оружием чаще всего является лук, причем изображается подробно последовательность действий лучника: накладывание стрелы на тетиву, натягивание тетивы, обрушивание ливнем стрел и т. д. Основная форма военных столкновений в эпосе — поединок, так что великая битва эпоса предстает цепью отдельных поединков колесничих воинов. Для стиля батальных эпизодов характерно обилие формул, среди которых количественно доминируют те, которые включают в свой состав традиционные, постоянные эпитеты и мифологические сравнения. Что касается содержания эпитетов, то они, как правило, подчеркивают добродетели сражающихся вне зависимости от того, к какому стану те принадлежат. В батальных сценах, где исключительно велика концентрация мифологических сравнений, герой уподобляется богу, чаще всего Индре, тогда как антагонист — демону, и общая картина эпической битвы выглядит как борьба богов и демонов, что и получает отражение в формульных сравнениях на тему «основного мифа» или его вариантов13. В совершенно ином стиле изображаются батальные события, происходящие в священной тиртхе Прабхаса. Отметим, что великая битва эпоса, само описание которой занимает четыре книги, названные по именам полководцев кауравов («Бхишма-», «Дрона-», «Карна-» и «Шальяпарва»), имеет место также на святой земле, на Поле Куру, Поле дхармы -— на Ку-рукшетре. Кришна упоминает о том, что видел истребление царей из рода Куру (5.8, 18), но схватка его соплеменников между собой — лишь слабый отзвук великой битвы бхаратов, случившейся 36 лет тому назад. То, что происходит в Прабхасе, сродни пьяной драке, имеющей мало общего с великой эпической битвой, также братоубийственной по своему характеру, однако совершенно иной по своим причинам, масштабам и приемам описания. Между тем и здесь отчетливы ассоциации с изображением Калию-ги: в разгоревшейся ссоре сын разит отца, а отец — сына (4.40); ср. текстуальное совпадение с этим описания в книге «Лесной» (с. 391). В тиртхе начинается повальное пьянство (mahapanam — 4.14), и Ююдхана-Сатьяки, воин из ядавов, «возбужденный хмелем» (madotka-tah — 4.16), упрекает Критавармана в том, что тот совершил деяние, недостойное кшатрия, в нарушение дхармы напав на спящий лагерь Панда-вов (об этом рассказывается в «Сауптикапарве», «Книге об избиении спящих воинов»). Так, события «Маусалапарвы» некоторым образом сопрягаются с основным сюжетом эпоса, повествующего о борьбе за престол между Панда-вами и кауравами во имя торжества дхармы. Однако и в «Сауптикапарве» ощущается некоторая «чуждость» главной линии эпического действия: центральный персонаж ее — Ашваттхаман, сын Дроны, полководца вои-нов-кауравов, побудительный мотив его поступка — месть за смерть отца, вероломно погубленного Пандавами, а главное божество в этой книге — Шива, противостоящий Вишну-Кришне14. Сын Кришны — Прадьюмна, «лучший из колесничных воинов» (rathinam srestho — 4. 18), также выказывает презрение Критаварману, и тот «в страшной ярости» (paramakruddhah — 4.19) поминает Прадьюмне злодейское убийство в той давней битве тяжко раненного воина (4.20), что также, как и нападение на спящих, есть вопиющее попрание кшатрийской дхармы. Таким образом, вновь возникает перекличка с перипетиями той давней битвы, подспудно звучит мотив неминуемой кары за нарушение воинского долга. Ююдхана в ярости (kruddhah — 4.27) налетает на Критавармана и мечом сносит ему голову. Кришна (Хришикеша — 4.28; Джанардана — 4.30; Кешава — 4.34; Губитель Мадху — 4.42; Мадхава — 4.43)15 до поры не вмешивается в схватку; «мощнопламенный» (mahateja — 4.30) герой не выказывает гнева даже тогда, когда «опьяненные хмелем» (panamadavista), «движимые яростью» (coditas... manyuna) воины переходят всякие границы честного боя, швыряя объедки в Ююдхану (4.31). И только когда «гневный» (kruddha — 4.32) Прадьюмна, его сын, убит на глазах у Кришны, тот в «ярости» (kopaj — 4.34) вырывает пучок травы эрака, мгновенно превращающийся в «грозную, железную, подобную вад-жре», т. е. оружию бога Индры, палицу (musalam ghoram vajrakalpam ayomayam — 4.35). Являясь словно бы воплощением смертного часа, Кришна разит своих сородичей. «Понуждаемые превратностью Времени» (kalaparyayacoditah — 4.29), «гонимые Временем» (kalacoditah — 4.56), воины «в ярости» (rusito) хватаются за эраку, и та в их руках тоже кажется ваджрой (4.37), олицетворяющей в поэтике мощь удара. Все это является следствием кары, насланной брахманами (4.38); ср. слова Кришны о том, что ядавы погибли из-за проклятия брахманов (brahmasapat — 5.3). «Словно в огонь мотыльки», падают воины-ядавы,»но даже не помышляют о бегстве (4.41). Кришна, воздев палицу — поистине символ этой схватки, — вначале стоит недвижимо (4.42), но после гибели сыновей безжалостно громит всех. И только колесничему Кришны — Даруке вместе с воином по имени Бабхру, «мощнопламенным покорителем вражеских городов» (mahateja... parapuramjayam — 4.45), удается увести разъяренного героя на поиски старшего брата Баларамы. Подводя итоги изображению этого боя, занимающего чуть менее главы в «Маусалапарве», подчеркнем некоторое однообразие стиля, что естественно, впрочем, для батальных эпизодов «Махабхараты»: описываются, в основном, безудержная ярость, гнев воинов, выраженные постоянными эпитетами и характеристиками. Немногочисленные сравнения (оружия — с ваджрой, гибнущих воинов — с мотыльками, летящими на огонь) тради-ционны, однако мифологическое сопоставление одной стороны с богами, а другой — с демонами, характерное для картины великой битвы эпоса, отсутствует полностью, так как отсутствует сопоставление этой схватки с битвой богов и демонов. И не из луков поражают ядавы друг друга, их оружие — трава, волшебным образом превращающаяся в палицы. Не поединки следуют один за другим, а в нарушение правил ведения боя один воин бьется против множества противников (см., например: 4.33). Т. е. аллюзии той эпической битвы поверхностны и случайны. Несомненно, важнейшим персонажем «Махабхараты» является Кришна16, родственник героев Пандавов, друг и соратник одного из них — Ард-жуны, его колесничий на поле брани, и в то же время — верховное божество Вселенной, а не просто аватара Вишну. Это фигура сложная, причем воспринимаемая традицией постоянно во всем комплексе своих аспектов. Как же выглядит бог-герой в «Маусалапарве»? Это его сына Самбу юноши посмели нарядить беременной женщиной и вместе с ним глумились над гостями-риши (2.4). Услышав проклятие мудрецов, осознавая свой близкий конец, Кришна произносит: «Так и должно быть!» (bhavitavyam tathety — 2.13; слово bhavitavyam означает также судьба). «Владыка мира, он не пожелал отвратить (назначенный ему) конец» (krtantam anyatha naicchat kartum sa jagatah prabhuh — 2.14); несколько иное значение слова krtanta — судьба. Видя схватку разъяренных воинов, Кришна понимает, что таков «поворот Времени»17 (kalasya paryayam — 4.30,42), и после гибели сыновей выступает орудием Судьбы-Времени (4.34, 35,44). Кришна сам выбирает себе участь: «В лес удалившись, буду вершить я подвижничество вместе со своим братом Рамой» (5.9). После его кончины Кришна-Васудева, «знающий все пути (сущего), наделенный божественным оком», предается йогической медитации (5.16). Понимая, что настало «время ухода» (sankramanasya kalam), он останавливает индрии (cakaren-driyasanniroddham) — 5. 18. Прекратив действие не только чуъстъ-индрий, но и речи, и разума, достигает он состояния великой йоги (5.19). И его, «погруженного в йогу» (yogayuktam), стрелой поражает охотник. В описании конца земной жизни Кришны на смену его облику покорного судьбе племенного вождя приходит изображение предающегося йогической медитации подвижника и одновременно — верховного бога. Охотник видит перед собой «Пурушу, одетого в желтое, многорукого» (purusam... pltambaram... anekabahum — 5.20); ср. характеристику Кришны в самом конце «Маусалапарвы»: «четырехрукий», «одетый в желтое» (9.79). Покончив с земным существованием, Кришна взмывает ввысь, «осенив благодатью» (vyapya laksmya) небо и землю (5.21). На небесах «старые», ведийские, боги во главе с Индрой встречают Кришну по всем правилам приема почетного гостя (5.22,24,25)™, как обычно приветствуют героев, павших в честном бою. В восприятии традиции удерживается единое представление о Кришне — как о вожде-герое и о высочайшем божестве: bhagavan ugrateja narayanah prabhavas cavyayas ca / yogacaryo... stha-nam prapa svam... aprameyam (5.25) — «Бхагаван, грозный пылом Нараяна, источник жизни неисчерпаемый, наставник в йоге... достиг своего не знающего себе равных места» (т. е. стпханы — места пребывания индуистского бога на небесах). Идентифицируя Кришну с древним, возможно, аборигенного происхождения, богом Нараяной, который осмысливается, как и в видении Маркандеи (брахманский пассаж из «Араньякапарвы»), в качестве «источника жизни», традиция указывает и на роль Кришны-наставника в йоге (yogacarya), в уста которого вложено учение «Бхагавадгиты»19. Несколько противоречат изображению Кришны как Все-бога его смерть от стрелы охотника и вознесение на небо. Здесь словно бы смешиваются отдельные черты сюжетов, принадлежащих к различным циклам кришнаитской мифологии. В завершающем «Маусалапарву» фрагменте повествования, когда Арджуна рассказывает риши Вьясе о случившемся, упоминается о том, как действовал Кришна в битве на Курукшетре: он был колесничим Арджуны, но тот разил своими стрелами вражескую рать лишь после того, как Кришна испепелял ее огнем {9.19, 21). Надлежащее понимание смысла этого высказывания приходит далее, заключенное в словах риши Вьясы, который, называя Кришну «древним риши» (puranarsi), указывает на то, что он облегчил ношу земли, освободив весь мир (9.28, 29), т.е. явился земной аватарой Вишну20. Не пытаясь разъять на отдельные составляющие весь комплекс идей, связанных с изображением эпического Кришны, отметим разительный контраст между описанием его в «Маусалапарве» — это герой-вождь, возглавляющею! объединение ядавов, вришниев, андхаков и др., слепо покоряющийся Времени-судьбе, — и многоплановым изображением этого бога в «Махабхарате». В качестве примера обратимся к славословию Арджуны в адрес Кришны из книги XIV «Ашвамедхикапарва» («О жертвоприношении коня»). В тяготах великой битвы Арджуна «забыл» наставление Кришны — «Бхага-вадгиту», и тот дарует ему знание «Анугиты». В ответ Арджуна славит Кришну гимном (51.6— 23), который носит благодарственный характер21. Единственным именем в вокативе — Мадхусудана, т. е. Погубитель Мадху (51.7, 9), имплицитно выражен призыв повторить демоноборческий подвиг Вишну, который расправился с демонами Мадху и Кайтабха. Именем Мадхусудана зафиксирован, таким образом, аватарный аспект образа Кришны, который в эпосе разделяет с Вишну его имена и деяния. К числу традиционных относятся такие определения адресата гимна, как vibhu «могучий» (51.9) и nalineksana «лотосоокий» (5\.14); индивидуальное определение Кришны как главы вришниев (vrsnikulodvaha — 51.6) единично. Основные же характеристики его в гимне имеют религиозно-философский смысл: atmo... paramo (51.14) — Высочайший Атман; visva-karman, visvatman, visvasambhava (51.5) — Создатель, Атман и Источник Вселенной, т. е. космический бог Тотальности (visva в контексте гимна означает Вселенная); ср. далее — 52.24: Кришна раскрывается как adhyatma — Высший Абсолют. Таким образом, его именование и характеристики воспроизводят в гимне Арджуны разные грани божественного образа: это и глава рода, и аватара Вишну, и высочайшее начало Вселенной; при этом все черты прославляемого гимном Кришны слиты воедино. В так называемой эпической части гимна, в «мини-рассказе» о божестве, намечаются следующие смысловые группы. Именно Кришне приписывается решающая роль в победе Пандавов над соперниками: «Твоею милостью... достигнута победа, повержены враги и возвращено царство...» (51.6); «Это тобой была спалена рать (Дурьодханы), поверженная мною...» (51. 18); ср. те же идеи в рассказе Арджуны мудрецу Вьясе. Именно Кришна подсказал Арджуне способ, как сокрушить противников, и прежде всего Карну (51.79, 20). Иной аспект описания адресата гимна — через цепочки отождествлений — связан с характерным приемом славословия, в котором используются в модифицированном виде мотивы ригведийской Пурушасукты (Х.90)22. Пожиратель жертв, т. е. Агни, есть порождение теджаса (пыла) Кришны, земля и небо — майя его (51.9); улыбка — лунный свет, времена года — череда индрий, дыхание — пребывающий в вечном движении ветер, гнев — это смерть, а милосердие — пребывающая в лотосе Шри (51.77,72). Еще один содержательный слой гимнового прославления Кришны Арджуной представлен атрибутированием ему основных космологических функций — творения и разрушения мира: «Именно ты порождаешь разнообразие извечной совокупности сущего, землю и поднебесье, движущееся и неподвижное» (51.70); «Тебя провозглашают (несущим) погибель (nidhanam) в конце каждой юги» (51.73). При отсутствии в «Махабхарате» сложившегося понятия триады космологическая функция созидания или разрушения мира — подчеркнем, именно в контексте славословия — может быть приписана любому его адресату23. Однако в случае Кришны эти характеристики находят свое подтверждение и в других повествовательных контекстах (см., в частности, в книге «О жертвоприношении коня»: «Я... исток и конец всего сущего, я — творец и я же губитель...» — 52.14). В гимне Арджуны, адресованном Кришне, очевидна смысловая перекличка между отмеченными выше определениями религиозно-философского характера и некоторыми утверждениями «мини-рассказа»: tvayi sarvam idarfi visvam — «В тебе вся эта Вселенная» (51.70); ср.: tvayi sarvam samasaktam — «В тебе заключена Вселенная» (51.76; sarvam в контексте гимна, как и visvam, означает «Всё», т. е. Вселенная). Такова, если можно так выразиться, формула Вишварупы, Вселенского образа Кришны24. В самоидентификации Кришны прослеживаются сходные идеи. Риши Уттанка, персонаж вишнуитско-кришнаитского круга сюжетов25, в книге «О жертвоприношении коня» готов проклясть Кришну за то, что тот не сумел примирить соперничавших братьев. В ответ Кришна, идентифицируя себя с Мировым Абсолютом — Адхьятмой, заявляет: mayi sarvani bhutani / sarvabhutesu capy aham // — «Во мне все существами я в каждом существе» (53.3). Тамас, раджас и саттва, дайтьи, якши и ракшасы, гандхарвы и апса-ры, дхармы, ашрамы и сама карма, Веды, жертвенные столбы и сома, хо-тар, адхварью и удгатар — все имеет своим истоком Кришну, Всесоздате-ля-Вишвакармана (53.4,6,8,1 0)26. Перемещаясь из лона в лоно в трех мирах — земном, небесном и подземном, претерпевает он различные аватары (53. 15 — 18). В человеческом облике — эпического героя — пытался он образумить кауравов, но те не вняли его благим речам (53. 19). Очевидно, что присутствующие в самоидентификации Кришны идеи, подобные тем, которые имеются и в гимне Арджуны, ему посвященном, а именно — тотальность охвата мироздания, аватарность, причастность к судьбам героев и т. п. — вписываются в книге «О жертвоприношении коня» в более или менее четко очерченный круг представлений о высочайшем божестве, однако способы передачи этих идей достаточно разнообразны, что свойственно древнеиндийской стилистике в целом. Выслушав Кришну, Уттанка признает в нем Создателя мира (jagatah kartaram — 54.7). В ответ на просьбу риши — явить ему облик Ишвары (rupam aisvaram — 54.5) — Кришна предстает перед ним в извечном облике Вишну (vapuh sasvatam vaisnavam — 54.4) — в том образе, который некогда был явлен Арджуне. Это прямая ссылка на явление Вишварупы в преамбуле к «Бхагавадгите», которая вложена в уста Кришны: увидел Уттанка «великого духом, мощнорукого Вишварупу» — таким был облик Ишвары (rupam aisvaram — 54.5). В мифологический комплекс «Вишну-Кришна как Ишвара-Вишвару-па» вводятся словами мудреца Уттанки мотивы ригведийской «Пуруша-сукты»: «Стопами твоими покрыта земля, а головою заполнено небо. То, что (находится) между землею и небом, заключено в утробу твою, а руками объемлешь ты стороны света, эта Вселенная — ты, о Неколебимый!» (54.6,7). Отчетливо представленная в прославительных контекстах многогранность образа эпического Кришны дает основание утверждать, что для традиции все эти грани постоянно предстают в неразделимом единстве. В то же время в «Маусалапарве» все, что связано с действиями Кришны как вождя союза племен, т. е. с самим побоищем и его последствиями, по своему идейному наполнению явно отделено от остального повествования. Чтобы доминирующая характеристика Кришны в книге XVI — его покорность судьбе — не выглядела бы изолированной от общего фона, обратимся к другим имеющимся здесь ссылкам на судьбу. «Пригвожденные жезлом судьбы» (daivadandaniplditah), наряжают юные ядавы сына Кришны женщиной себе на погибель (2.5). Известно, что банда, жезл, является атрибутом Ямы, бога смерти, с чьим образом, следовательно, сближается образ судьбы. «Это судьба!» (daivam iti) — восклицают горожане, видя, как после их ухода океан поглощает Двараку (8.41). В схватке с абхирами, напавшими на караван Арджуны, который ведет близких Кришны к себе в Хастинапуру, Пандава ощущает утрату воинской мощи и приходит в отчаяние, обдумывая такую свою судьбу (daivam tan — 8.62); ср.: «Впал в отчаяние Партха, думая: это судьба!» (daivam ity anucintayan — 8.64). Такими ощущениями Арджуны словно бы дублируются чувства Кришны, его мифологического партнера, в связи с горестными событиями в его окружении. И в том, и в другом случае общая атмосфера окрашена предвестьем гибели: Арджуне вместе с братьями, по словам риши Вьясы, предстоит великий исход. И не стоит оплакивать павших, считает Вьяса: «Такова уж судьба» (bhavitavyam... tad hi — 9.26), ее предначертание (distam), а потому Кришна, хотя и мог отвратить их гибель, безучастно смотрел на происходящее. В контексте гибели рода Кришны семантика судьбы и смертоносного Времени оказывается едва ли не идентичной. Друг друга перебили соплеменники, «понуждаемые Временем» (kalacoditah — 2.2); так же определяются некие птицы, бродящие в домах обреченных на погибель вришниев (3.6); разнузданно ведущие себя «паломники» накануне схватки «повержены Временем» (kalaparitah — 4.72); во время побоища ядавы «понуждаемы поворотом Времени» (kalaparyayacoditah); они разят друг друга, «понуждаемые Временем» (kalacoditah — 4.56); напавшие на караван Арджуны абхиры «понуждаемы поворотом Времени» (kalaparyayacoditah — 8.48); Арджуна рассказывает о происшедшем с ним как о следствии «поворота Времени» (kalasya paryayam — 9.10). Можно сказать, что весь событийный ряд «Маусалапарвы» заключен в жесткий каркас веры в подчиненность человека губительной силе Времени-судьбы. Иной акцент в представлениях о Времени вырисовывается в самом конце книги, в словах мудреца-риши Вьясы, который связывает эти представления с космологической концепцией мировых периодов — юг: «Сила, ум, духовный пыл и способность к познанию существуют... в добрые времена (bhavakalesu), но они иссякают во времена противоположные» (viparyaye) — 9.32. Вьяса говорит о Времени как об истоке и погубителе Вселенной (sarva): «Корень всему этому — Время, (оно есть) семя мира... и Время же снова вбирает в себя (сущее) по своей воле» (9.33). Следовательно, Время осуществляет все главные космологические функции, приписываемые (и в рамках «Маусалапарвы» также) Кришне, который выступает в роли смертоносного Времени-судьбы по отношению к своим соплеменникам. В связи с поставленным вопросом о чужеродности «Маусалапарвы», а вернее — той части книги, где рассказывается о самоистреблении воинов и гибели самого Кришны, на основании представленного материала можно сделать некоторые выводы. Этот вопрос связан, по-видимому, с проблемой адаптации эпической традицией так называемого вводного материала. Известно уникальное обилие в «Махабхарате» «вставных» повествований и теоретических пассажей, которые благодаря своему значительному объему едва ли не вытесняют эпический сюжет. Параметры таких текстов достаточно определенны: это, во-первых, самодостаточность содержания, напрямую не связанного с основным сюжетом эпоса; во-вторых, если речь идет о сюжетном повествовании, то здесь действуют иные главные персонажи в ином, нежели сами эпические герои, пространстве и времени. Таким образом, все, что связано в «Маусалапарве» с гибелью Кришны и его сородичей, полностью отвечает принципам эпической композиционной инкорпорации. И вводится это повествование в центральный сюжет, как и положено, через рассказ: о случившемся сообщают Юдхишт-хире. Инкорпорируемый материал включается в эпос отнюдь не хаотично, его введение в эпическую ткань целенаправленно, причем идейная связь такого материала с дидактическим слоем содержания «Махабхараты» более или менее очевидна. В самом общем плане «вводные» сюжеты иллюстрируют, дополняют, углубляют смысл происходящего в эпосе, зачастую устанавливают парадигму поведения эпических героев. К моменту побоища в стане Кришны сюжет эпоса полностью исчерпан, биография его героев завершена, старшее поколение уже ушло из жизни. Идея гибели рода теснейшим образом связывается теперь с представлением о конце мира, отсюда и эсхатологическая символика, щедро рассыпанная по тексту: это и порочность окружения Кришны, и нарушение дхармы, надличностного религиозного долга; это попрание общепринятых норм и обычаев, нарушение пищевых запретов, принижение женщины (в «Махабхарате» женщины описываются в негативных тонах лишь в двух случаях: если речь идет о Калиюге или же о чужом этносе) и, наконец, воинское превосходство варваров-млеччхов. При огромной значимости для «Махабхараты» образа Кришны естественным выглядит обращение в конце повествования к завершению его жизненного пути. Целостности восприятия этой сложнейшей фигуры явно противоречит то, что на передний план здесь выдвигаются далеко не самые типичные черты этого персонажа, уход которого знаменует, по-видимому, окончание героического века. Метод отображения действительности в «Махабхарате», как и вообще в эпосе Древности, неизбежно связан с ее идеализацией. Эпос прославляет деяния предков, возвеличивает их подвиги. Совершенно иным поражает описанное в «Маусалапарве»: здесь имеет место не битва равных по своим достоинствам соперников во имя торжества закона-дхармы, а, скорее, пьяная ссора; взору предстает не прекрасный город, какими видятся Хастина-пура или Индрапрастха, а подобие чумного городища европейского Средневековья; идеальный царь эпоса — герой Арджуна — внезапно утрачивает свою прославленную воинскую мощь и оказывается неспособным защитить уцелевших подданных Кришны, а тот, истинный Все-бог «Махабхараты», погибает от стрелы — налетевшей старости (?), как ни один бог древнеиндийского эпоса. Т. е. в том, что касается манеры описания происходящего, «эпос ядавов» в корне отличен от общего рисунка эпических событий в «Махабхарате». Следы брахманской, «дидактической», обработки материала, идейно отличающегося от повествования о борьбе за престол между кауравами и Пандавами и принадлежащего явно иной традиции, особенно ощутимы в конце «Маусалапарвы», вынесенные на периферию данного раздела эпоса. Теперь Кришна предстает уже не потрясенным гибелью своих сыновей смертным, разгневанным вождем племен, покоряющимся судьбе. Ныне это могущественный Все-бог, аватара Вишну27, полное его воплощение, каким он воспринимается в кульминационных пунктах эпического сюжета: перед началом великой битвы, в «Удъогапарве», когда Кришна пытается предотвратить братоубийство, а также после сражения, в «Ашвамедхи-капарве», когда его присутствием отмечено последнее крупное жертвоприношение Пандавов, это завершающее событие их жизни. Характерно, что на канонические черты эпического образа Кришны в конце книги XVI указывает, помимо Арджуны, брахман, которому традиция приписывает создание «Махабхараты», — Кришна Двайпаяна Вьяса. Создается впечатление, что в сюжете «О побоище палицами» отдельные грани образа Кришны существуют разрозненно, причем тональность его изображения как покорного Судьбе героя-вождя полностью выпадает из общеэпической, тогда как остальные связанные с ним концепции (аватар-ный аспект, бог Тотальности и т. д.), лишь обозначенные в самом конце, выглядят изолированными от общего контекста книги. Поистине уникальной чертой «Махабхараты» является соединение в ее содержании архаических, классико-героических и религиозных элементов28. Мотив превращений, свойственный глубокой архаике, исчерпывающе представлен в эпизодах книги XVI, связанных с побоищем палицами. Самба, сын Кришны, наряженный, т. е. «превращенный», в женщину, рождает в качестве младенца огромную железную палицу (2.15). Пригоршня травы в руках Кришны превращается в грозное оружие, также как впоследствии трава, вырываемая дерущимися. Описание побоища содержит и другие исходно фольклорные мотивы волшебства: чакра, оружие Кришны, сама собой уносится в небо (4.5); четверка его коней устремляется ввысь, летя над океаном (4.4); изо рта умирающего Баларамы появляется белый змей, по описанию похожий на Шешу-Ананту29. Последние минуты жизни и Кришны, и его отца, и Баларамы связаны с медитацией, йогой, остановкой индрий, что ассоциируется с установлениями зрелого индуизма. Тогда как фаталистическая покорность судьбе, как и символика эсхатологии, принадлежат наследию позднеклассической героики. Возникает закономерный вопрос: почему в высшей степени пессимистические высказывания о покорности судьбе (Времени) вложены в уста бога-героя Кришны и привязаны к сюжету о гибели его рода? С большой долей осторожности можно предположить, что брахманские «редакторы» «Махабхараты», не сочтя достаточным объяснение его гибели предсказанием Гандхари и проклятием оскорбленных мудрецов-брахманов, попытались изобразить его приверженцем взглядов, чуждых индуистской вере. И тогда, в свете вишнуитской переработки ортодоксальным брахманством эпоса о ядавах, гибель Кришны — это своего рода «гибель за веру»30? А ядавы, причастные в изображении «Маусалапарвы» доктрине всевластия Судьбы-Времени — «религии побежденных»31, принижены как потерпевшие поражение в великой битве, выступая, согласно воле Кришны, на стороне кауравов, тогда как он сам поддерживал Пандавов. В статье об индийской практике паломничества Я. В. Васильков32 рассматривает происходящее в тиртхе Прабхаса — «паломники» оскверняют пьяным разгулом святыню — в качестве примера неведийского ритуала, совершаемого в тиртхах. Брахманы-жрецы, отправлявшие там ритуалы, взяв постепенно в свои руки контроль над эпической традицией, легитимизировали, как справедливо предполагает Я. В. Васильков, локальные культы и обычаи. Однако в «Маусалапарве», отражающей несомненно негативный взгляд брахманской ортодоксии на обычаи осознаваемого как чужой этноса, отчетливо виден шов между описанием событий в Двараке и Прабхасе, с одной стороны, и возвеличиванием Кришны как полной авата-ры Вишну и высочайшего бога — с другой. Спрашивается, с какой целью был введен в эпос сюжет о самоистреблении вришниев, о Кришне, слепо покоряющемся судьбе, о том, как он самолично уничтожает своих соплеменников, о его гибели от стрелы охотника с женским именем Джара — Старость. Одно из предположений, объясняющих, по крайней мере — частично, место этого сюжета в композиции эпоса, связано с такой его чертой, как биографичность. В «Махабхарате» прослеживается путь героев от самого начала и до конца, поэтому жизненная стезя бога-героя Кришны также не должна быть незавершенной. Тем более, что в традиции уже существовал, по всей видимости, снискавший большую популярность сюжет о гибели Кришны, объе
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-08-10; просмотров: 151; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.21.44.115 (0.031 с.) |