Гераклит и его мировоззрение

О Гераклите известно немногое. Его акме (греч. akmē - высшая степень чего-либо, вершина, цветущая сила; у греков - возраст, когда человек достигает равновесия: он полон сил, но уже многое повидал и многому научился, стал зрелым; у мужчин - примерно 40 лет) приходится на 69 Олимпиаду (504-501 гг. до н.э.). Родился он предположительно в 544 г. до н.э. (год смерти неизвестен). Гераклит - аристократ по рождению, происходил из знатнейшего рода Кодридов - основателей Эфеса (полис рядом с Милетом). Имел наследственный титул царя-жреца, от которого отрекся в пользу брата. Его называли «Темным» (за трудный для понимания стиль) или «Плачущим» (из-за трагической серьёзности: философ сокрушался из-за несовершенства людей, живущих в эпоху упадка бытия, при которой будущее еще ужаснее настоящего). «Непонятность» Гераклита объясняется, вероятно, глубиной и необычностью мысли. Сократ, например, прочитав его труд, сказал: «То, что я понял, превосходно. Думаю, что таково и то, что я не понял. Впрочем, для этого нужен делосский водолаз». Действительно, язык Гераклита трудно воспринять, в нем много мифологизмов, загадок и т.д. Да и легким нравом мыслитель также не отличался. Наверное, поэтому недоброжелатели не смогли отказать себе в удовольствии и после смерти стали рассказывать о философе небылицы. Диоген Лаэртий, собиравший сведения о жизни мыслителей, приводит такой эпизод: «Удалившись в святилище Артемиды, он играл с детьми в кости (астрагалы), а обступившим его эфесцам сказал: ″Что удивляетесь негодяи? Не лучше ли заниматься этим, чем с вами участвовать в государственных делах?″ Впав под конец в человеконенавистничество и став отшельником, он жил в горах и питался травами и растениями. Заболев от этого водянкой, он спустился в город и, говоря загадками, спрашивал у врачей, могут ли они из ливня сделать засуху. Они не поняли, а он закопался в коровнике, надеясь, что тепло от навоза испарит влагу из его тела. Ничего не добившись и этим, умер шестидесяти лет отроду <…>. По словам Гермиппа, он спросил врачей, может ли кто-нибудь из них опорожнить ему внутренности и откачать влагу, а когда те отказались, лег на солнце и велел слугам обложить его навозом; так, распластанный на земле, он скончался на второй день и был похоронен на агоре. А Неанф из Кизика говорит, что, не смогши отодрать навоз, он остался на месте и был пожран собаками, которые не узнали его из-за смены облика» [23, с. 176].

Гераклит был основателем диалектики, т.е. он создал учение о постоянном изменении, подвижности всего сущего в мире. Трудности понимания его учения связаны с плохой сохранностью сочинений философа. Ни одно из них в полном объеме до нас не дошло. Таким образом, воссоздавая взгляды Гераклита, приходится учитывать его диалектический подход, при котором любое явление рассматривается с противоположных позиций, и ограниченность имеющегося материала. Чтобы облегчить восприятие идей философа, выделим основные блоки. Это учение об огне как о первоначале сущего, о логосе, о противоположностях, о душе, о богах, о нравах и о государстве.

Космология Гераклита

Исходным пунктом его учения о космосе является следующее размышление: «Этот космос, один и тот же для всего [сущего], не создал никто из богов и никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим» [23, с. 177].

Итак, основа сущего огонь, который, изменяясь, переходит в другие начала. По Диогену Лаэрцию, «изменение есть путь вверх и путь вниз, по нему возникает мир <…> сгущающийся огонь исходит во влагу, уплотняется в воду, а вода крепнет и оборачивается землей - это путь вниз. И с другой стороны, земля рассыпается, из нее рождается вода, а из воды - все остальное. И это путь вверх» [23, с. 177].

Преобразования, трансформации огня - не случайны. Во-первых, огонь разумен, он подчиняется мировым закономерностям и сам «правит» миром и «судит» его. Во-вторых, в изменениях есть мера, граница, пропорция. Мир, таким образом, представлен космосом, в котором «недостаток» огня ведет к началу мира, его зарождению, а «избыток» огня, т.е. мировой пожар, ведет к гибели данного космоса, который существует 10 800 лет. После все начинается сначала, таким образом, развитие циклично, мировой кругооборот бесконечен.

Внутренние закономерности мирового процесса Гераклит выражает через понятие «логос». Данная категория у греков столь же многопланова, как «Дао» у китайцев. Это и слово, и речь, и рассказ, и довод, и смысл, и счет, и пропорция, и всеобщая связь всего сущего, и закон развития, и необходимость. Интересно, что со временем логос стали рассматривать как творческий принцип, который, реализуясь, воплощаясь, создает мир. В этом отношении христианский догмат о творении мира очень близок подобной трактовке: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет <…>. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью <…>. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды <…>. И стало так <…>. И назвал Бог твердь небом …» (Бытие 1, 1-7). Таким образом, здесь мы имеем дело с Богом - Логосом, Богом - Словом. Ибо, как сказано в Евангелии от Иоанна, «вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1,1).

Итак, логос у Гераклита - внутренняя закономерность, внутренняя гармония. Однако, «хотя этот логос существует вечно, недоступен он пониманию людей ни прежде, чем они его услышат, ни когда услышат впервые. Ибо, хотя все [люди] сталкиваются с этой вот речью (Логосом), они подобны незнающим [ее], даром, что узнают на опыте [точно] такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] согласно природе [=истинной реальности] и высказывая [их] так, как они есть. Что же касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву, подобно тому, как не помнят, что делают спящие» [23, с. 189]. Таким образом, гармония сущего - скрытая, ее надо уметь распознать. Недаром же говорил Соломон: «Если с любовью будешь слушать ее, то поймешь ее, и если прислонишь ухо твое, то мудр будешь». Большинство же людей, к сожалению, имеют «варварские души», «не мыслят вещи такими, какими встречают их в опыте, и, узнав, не понимают, но воображают [грезят]» [23, с. 177].

Словом, логос открывается людям в словах и делах, в опыте и разуме, а они не способны его услышать. Кстати, по Гераклиту, человеческие законы, человеческий разум, человеческое устройство государства «питаются одним божественным [законом], который простирает свою власть насколько пожелает, всему довлеет и над всем одерживает верх …» [23, с. 177]. Поэтому лучше добровольно следовать этим установлениям.

Вероятно, можно вслед за А.С. Богомоловым отметить, что огонь и логос - различные аспекты одного и того же сущего. Огонь выражает качественную и изменчивую сторону сущего, логос - структурную и устойчивую; огонь - обмен, логос - пропорция этого обмена. [24, с. 176].

Итак, логос - разумная необходимость сущего, в этом смысле данное понятие близко категории судьбы, рока: его так же нельзя отменить, обмануть, избежать. Но если случай может быть слепым, неразумным, то логос - иной, это «разумное слово природы», говорящей с человеком, но не всякому доступное. [24, с. 176]. И говорит оно, что «все - едино». Единство человек не воспринимает, т.к. «природа любит прятаться - и сокровенная сущность не терпит того, чтобы ее грубо открывали нечистому слуху в обнаженных выражениях <…>. Но в скором времени, подобные хитрости раскрываются, ибо природа не всегда любит прятаться, но когда придет пора, являет свою красоту» [23, с. 192].

Итак, логос - тайная связь, которую мы не видим, не обнаруживаем и потому воспринимаем мир как нечто несвязанное, хаотичное. Логос - это скрытая гармония, которая может стать явной, если мы за противоположностями увидим единство.

Противоположности - основа сущего; это полюсы противоречий, взаимно предполагающие и одновременно исключающие друг друга; отрицая друг друга, они находятся в отношениях взаимного проникновения. Таким образом, единство и борьба противоположностей определяет динамику бытия. Гераклит так фиксирует момент связи противоположностей: «море - вода чистейшая и грязнейшая; рыбам питьевая и спасительная, людям - негодная для питья и губительная» [23, с. 206]; «врачи режут, жгут, всяко мучают зло [больных] и еще требуют платы, нисколько ее не заслуживая, ибо причиняют то же «добро», что и болезни» [23, с. 215]; «прекраснейшая обезьяна отвратительна по сравнению с человеческим родом».

Противоположности нужны Гераклиту, чтобы проиллюстрировать многообразие бытия и показать текучесть, изменение, становление сущего; они оттеняют, дополняют друг друга: «не будь Солнца, мы бы не знали, что такое ночь» [23, с. 226], или «болезнь делает приятным и благим здоровье, голод - сытость, усталость - отдых» [23, с. 214]. Тем более, «из противоположностей [составляется] единство; если его рассечь, то противоположности становятся познаваемыми» [23, с. 206].

Метод Гераклита предполагает «рассечение» на части (анализ), который сменяется синтезом, т.е. воссозданием целого. И это целое уже не статично, но динамично, ибо отношение между противоположностями - борьба или война: «война - отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других - людьми, одних творит рабами, других - свободными» [23, с. 202]; «следует знать, что война всеобща, и правда - борьба, и что все происходит через борьбу и по необходимости». Таким образом, борьба между противоположностям - главная причина, источник развития.

Как уже отмечалось ранее, Гераклит - диалектик; в изменчивости он видит устойчивое, в относительном - абсолютное, в обмене - пропорцию, в становлении (хаосе) - гармонию. Он смотрит на вещь (явление) с разных (противоположных) сторон, в итоге его картина мира, его взгляд - многомерны, целостны, полифоничны. Гераклит не просто описывает мир, но подводит нас к пониманию его сущности, структуры и изменений. Вот мы и вышли на проблему сознания и познания, у Гераклита они связаны с понятием «души».

Душа, по Гераклиту, вписывается в круговорот веществ: «Душам смерть стать влагой, воде же смерть стать землею; из земли же рождается вода, а из воды душа». Но мы помним, что начало всего сущего - огонь. «Источник жизни, ее горение и вместе с тем образ жизни. Сама жизнь - сама активность и динамика есть горение, а следовательно, и угасание» [26, с. 87].

Сгущаясь, огонь порождает влагу. Понятия души и огня близки: «сухое сияние - душа мудрейшая и наилучшая». У пьяниц же душа влажная, поэтому они «шатаются и не замечают, куда бредут» (кстати, не надо думать, что Гераклит враждебно относился к вину, он полагал, что вино лучше всего обнаруживает нравы, просто во всем, в том числе питии, должна быть мера). Божественный огонь (чистый разум, логос) обладает жизнью, сознанием, волей, правит вселенной. Чем ближе душа огню, чем она суше, тем больше сияет и тем более мудр и разумен человек. Таким образом, душа сопричастна огню (не земному, чувственному, а метафизическому, смысловому). Она - видоизменение единой и живой «природы вещей», следовательно, способна ее понять, а, познавая ее, приобщиться к общему логосу.

Познание - сочетание чувств и разума. Гераклит говорит: «Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить» (т.е. воспринять чувствами и познать разумом). Однако не все люди обладают одинаковыми способностями: «глаза и уши - дурные свидетели для людей, если души у них варварские» [23, с. 193]; «умный редок, а дураков полно», «истина редка, и поэтому один может быть умнее большинства» [23, с. 246]. Кроме всего прочего, «ищущие золото [здесь истину] - много земли перекапывают, а находят - мало» [23, с. 246], ведь мироздание «не говорит и не утаивает, а подает знаки». То есть знания следует извлечь, а после расшифровать. Мешает людям в познании и неверие. И еще: «многознание не поучает уму».

Душа связана телом, но не ограничена им - «границ души тебя не отыскать, по какому бы пути ты не пошел: столь глубока ее мера» [23, с. 231]. Таким образом, душа может вместить и объять целый мир, приобщиться к логосу, стать его частью.

Человек и мораль. Отношение к человеку у Гераклита так же диалектично; человек - это непрерывное становление, «в одну и ту же реку нельзя войти дважды - на входящих в ту же самую реку набегают все новые и новые воды», «и нас увлекает не менее быстрое течение <…> все течет и подвержено непрерывному убавлению и прибавлению. В старости никто из нас не тождественен тому, кем был в молодости. Тела наши уносятся словно реки. Все, что видишь, проносится со временем, ничто из того, что мы видим, не остается прежним. Я сам, пока говорю о том, что это изменяется, уже изменился» [23, с. 211].

Бытие человека (его изменение) не прекращается и не останавливается никогда, «каждое новое состояние (зародыш, младенец, ребенок, подросток, юноша, муж, пожилой человек, старик) уничтожает прежние рождение и возрасты новыми. Смешно, что мы боимся одной смерти, хотя уже столько раз умерли и умираем сейчас <…>. Вчерашний умер в сегодняшнего, а сегодняшний умрет в завтрашнего. Никто не останется [тем, кем был] <…> без изменения невозможна перемена свойств, а кто изменяется, тот не тождественен самому себе» [23, с. 212].

Таким образом, смерть - это и постоянное становление, трансформация и конечный этап земной жизни: «родившись, они (люди) стремятся жить и тем самым умереть, и оставляют людей, рожденных для смерти». Что же будет с нами после? Гераклит утверждает, что этого люди «не ожидают и не предполагают». Жизнь и смерть - естественные противоположности. Но если жизнь можно осмыслить, то знание о смерти нам не дано.

Что же до этики, то следует обратить внимание на стремление Гераклита к гармонии. В его разумном космосе, подчиненном единому и мудрому Логосу, дурно живут и дурно умирают люди невежественные и наглые: «наглость следует гасить быстрее, чем лесной пожар» [23, с. 247]. Кроме того, «невежество лучше прятать, чем выставлять напоказ» [23, с. 250]. Философ утверждает, что «самомнение - помеха успеху, потому надо избавляться от надменности и спеси» [23, с. 251]. Таким образом, жизнь человека - постоянная нравственная работа над собой. Конечно, все люди способны познать себя и мыслить, но совершенствоваться трудно, поэтому достичь гармонии и мудрости дано не всем.

Характер человека (т.е. привычки, обыкновения), по Гераклиту, - его демон. Люди потакают себе, ведь изменить жизнь и обыкновения труднее, чем сетовать на богов, поэтому мало кто способен на это. Да и «с сердцем бороться трудно, всякое желание оно покупает ценою души» [23, с. 233]. То есть, оберегая душу, необходимо сдерживать себя, свои телесные желания. Целомудрие - это самоограничение, самообуздание, самовоспитание, усилие над собой.

По мнению Гераклита, идеал человека - человек достойный, а достоинство это мудрость, совершенство, благородство. «Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу - бренным вещам, а большинство обжираются как скоты (измерив счастье чревом, срамными членами и самым безобразным из того, что в нас есть» [23, с. 244]. Чем жить как многие - лучше погибнуть доблестно, за правое дело. Избежать дурного влияния можно, общаясь с благородным человеком: «дружба одного умного лучше дружбы всех дураков» [23, с. 246].

Итак, богатству, излишествам Гераклит предпочитал чистоту души, мужество, сдержанность. Исполнение желаний не приносит пользу человеку (если все, чего хочет, он получает, то не остается стимула для развития). Мы же являемся людьми, пока стремимся к чему-либо, пока хотим чего-либо, пока надеемся на что-либо. Значит, стремиться надо не к материальным благам, а к нравственному совершенству, к добродетели.

Сам философ не искал почестей, но осознавал, что его идеи переживут его и станут интересными для потомков. Гераклит писал: «Я буду жить, доколе существуют города, и благодаря моей мудрости имя мое не перестанет произноситься никогда» [23, с. 182]. Что ж, он оказался прав.

 

 

Италийская философия

Охарактеризуем коротко Италийскую философию. Начнем с Пифагора и его союза, т.к. это течение, возникшие в ранний период развития греческой философии, просуществовало до конца античного мира.

 

Пифагорейский союз

Пифагор Самосский (ок. 570 - ок. 500 гг. до н.э.) - философ, религиозный и политический деятель из г. Регия (Южная Италия). Кстати, Пифагор - не имя, а прозвище, которое означает буквально «убеждающий речью» (этимологически связано с культом Аполлона Пифийского).

Напомним, что этот светозарный бог родился на острове Делос. Собираясь разрешиться от бремени, богиня Лето долго скиталась, преследуемая гневом Геры, супруги Зевса, и посланным ею змеем Пифоном. Только плавучий островок Астерия, пустынный и скалистый, наконец, дал ей приют. Там, под пальмой, родила Лето близнецов - Артемиду и Аполлона, и с того момента островок прочно прирос к морскому дну и стал называться Делос, что означает «являю» (ибо явил миру светлого бога) и священным деревом которого стала пальма, а священной птицей - лебедь. Семь раз пропела птица в честь рождения Аполлона, поэтому и семь струн на его кифаре. Родившись, потребовал он лук и лиру. Остерегались стреловержца сами боги-олимпийцы, среди людей слыл он губителем. Про внезапно умершего человека говорили, что сражен он стрелой Аполлона. «Тысячью стрел» поразил Аполлон змея Пифона, сражался с гигантами, титанами, циклопами. С сатира Марсия живьем содрал кожу за то, что тот решил с ним состязаться в игре на музыкальных инструментах. Однако бывал Аполлон и милостивым, он мог избавить народ от чумы, обладал властью над всеми целебными травами. С его волос струилась панакея, охраняющая от недуга. Его сын Асклепий - врачеватель настолько искусный, что возвращал умерших к жизни. Был Аполлон и провидцем. Он получил свой дар предвидения с рождения либо, по другим легендам, стал прорицателем так: убив Пифона, спустился Аполлон в Аид, чтобы очиститься от скверны пролитой крови и искупить вину перед Землей, породившей Пифона. Именно в мрачных глубинах Аида и приобрел он вещую силу. А в Дельфах, у подножия Парнаса, где убил он Пифона, основал Аполлон свой храм. Он сам привел туда первых жрецов. Там, перед расселиной с ядовитыми испарениями из недр земли, восседает на треножнике Пифия и возвещает будущее. Своими загадочными предсказаниями она серьезно влияет на политику греческих царей. Кстати, Пифон - чудовищный змей - сначала сторожил в Дельфах древнее прорицалище Геи и Фемиды, опустошая в нерабочее время окрестности. Преследовал же Лето он не по желанию, а по приказу, так что если подумать, не слишком-то Пифон и виноват, не мог же он в конце концов ослушаться воли царицы богов ревнивой Геры. Да и ее можно понять, женолюбие Зевса было общеизвестно. Впрочем, имя «Зевс» связано с греческими словами «жизнь», «орошение», «то, через что все существует», поэтому говорит само за себя.

Итак, Пифия - прорицательница, пророчица, владеющая словом, а Пифагор, соответственно, так же наделен данными свойствами. Историю его жизни трудно отделить от легенд, в которых Пифагор предстает в качестве полубога и чудотворца, совершенного мудреца и «великого посвященного» во все мистерии (тайные доктрины) греков и варваров. Рассказывают, что Пифагор был сыном Аполлона (отсюда прозвище) или Гермеса, что у него было золотое бедро, что он помнил о прежних воплощениях своей души: был сыном Гермеса Эфалидом, затем Эвфорбом, который был ранен Менелаем во время осады Трои, Пирром и, наконец, родился Пифагором. По преданию, он посетил в своих путешествиях Египет (пробыл там 22 года, постигая мудрость у жрецов Гелиополя; с целью быть допущенным к знаниям, подверг себя операции обрезания), Финикию, возможно, Индию. На 40-м году жизни поселился в южно-италийском г. Кротоне, где и основал сообщество своих последователей (их было около 2 тыс. чел.), представляющее собой одновременно и филофско-научную школу, и религиозно-магический союз «посвященных». [2, с. 781].

Сам Пифагор никогда ничего не писал, ограничивался чтением лекций. Кстати, именно он впервые назвал Вселенную «космосом» по причине упорядоченности, которая ей присуща. Он также первый, кто дал себе название «философ», «любомудр» вместо обычного «мудрец» или просто «сведующий». Скорей всего, это связано с тем, что на место «мудрости» - осведомленности в практической, политической жизни и государственных делах Пифагор предложил поместить более высокий род знания - чистое размышление. Рассмотрение «мудрости» (sophia) как любимого предмета впредь и стало именоваться философией (phileo - люблю + sophia).

Мудрец предложил новый образ жизни, в круг его последователей вошли не только политики, ученые, врачи, но и женщины, что для греков было непривычным. Авторитет Пифагора был столь велик, что, не занимая никаких постов, он считался умнейшим советником по разным вопросам. А.С. Богомолов приводит такой факт: около 510 г. до н.э. демагог (так в Греции назывались народные вожди или просто искатели популярности в народе) Телис изгнал из Сибариса 500 богатейших граждан, которые укрылись в Кротоне, а затем потребовал выдать беглецов, Пифагор настоял на войне в их защиту. Войско сибаритов было разгромлено, а город разрушен [24, с. 66]. Вероятно, после этого пифагорейцы и приобрели серьезное политическое влияние. Кстати, г. Сибарис славился богатством и любовью к роскоши, поэтому слово сибарит стало нарицательным и обозначает теперь изнеженного, праздного, избалованного человека.

Образ жизни пифагорейцев определялся уставом их союза. Союз был закрытой организацией, а его учение - тайным. Сюда принимали и мужчин и женщин, которые выдержали многолетнюю проверку своих умственных и нравственных качеств. При вступлении в союз все сдавали свою собственность особым экономам, она становилась общей. В союзе было две ступени: акусматики (послушники) и математики (ученые; от греч. mathematike <mathema> - познание, наука). Первые получали знания догматически, т.е. воспринимали их без доказательств, как непреложную истину; вторые занимались более сложными вопросами и искали обоснования теорий.

Акусмы (предписания) делятся на три вида. Первые отвечают на вопрос «что есть?», их примеры: «что самое справедливое? - жертвоприношение», «что самое мудрое? - число», «что самое мудрое в человеческой жизни? - медицина», «что самое прекрасное? - гармония», «что самое сильное? - разум», «что самое лучшее? - счастье», «какая пословица самая истинная? - что люди подлы» (так-то вот!).

Акусмы второго рода спрашивают «что самое?»: «что самое легкое? - жить по привычке», «что самое трудное? - познать себя». А вот примеры акусм третьего рода «что следует и чего не следует делать»: «следует обзаводится детьми, ибо следует оставить вместо себя тех, кто будет почитать бога <…>. Не следует ходить по большим дорогам, окунать руки в кропильницу или мыться в общественной бане, ибо неизвестно, чисты ли те, кто посещает эти же места <…>. Не помогай никому снимать ношу, чтобы не стать виновником чьего-то безделья, а помогай взваливат <…> С богатой для деторождения не сходиться <…> Спрашивающему совета не советовать ничего, кроме самого лучшего, ибо совет - святое <…> Труды - благо, наслаждения, как ни поверни, - зло…» [23, с. 489]. Как видим, здесь определенные наставления, не лишенные здравого смысла, хотя есть и такие, что основаны на суевериях или нормах морали и религии и требующие расшифровки, например, «не вороши огонь ножом» (хотя считается, что относится это не к пламени, а к гневливым людям, склонным к злобе и раздражению), «венок не ощипывай» (в смысле не нарушай законов, ибо они венки города), «не ешь сердца» (т.е. не огорчай себя печалями), «на хлебной мерке не сиди» (не живи праздно), «уходя, не оглядывайся» (умирая, не надо держаться за жизнь), «не ходи по большим дорогам» (не следуй мнению толпы), «не допускай ласточек в дом» (т.е. не принимай у себя людей болтливых и несдержанных на язык). Таким образом, обучение строилось на символах и намеках, которые надо было истолковывать.

Пифагорейцы выработали особую систему ценностей: на первое место они ставили прекрасное и благопристойное, в том числе и науку; на второе - выгодное и полезное; на третье - приятное. В основе их этики лежало учение о надлежащем, т.е. о победе над страстями, о дружбе и товариществе, о подчинении старшим. Пифагорейцы активно вмешивались в политику, но более всего ценили созерцательный образ жизни, мудрость. Они полагали, что красота космоса открывается не всем людям, а только тем, кто ведет себя правильно. Поэтому их стиль жизни подчинялся особому режиму: вставали рано, еще до восхода солнца. Проснувшись, тренировали память, проделывая мнемотические упражнения. Рассвет встречали на берегу, составляя план работы на новый день, делали зарядку, трудились. Вечером их ожидало совместное купание, ужин и общее чтение. Перед сном они давали себе отчет о прошедшем дне: «И нельзя было принять очами спокойного сна, пока трижды не продумаешь прошедший день: как я его прожил? Что я сделал? Какой мой долг остался невыполненным?» [27, с. 241].

Вернемся, однако, к самому Пифагору и научным открытиям пифагорейцев. Основная идея его такова: мир (космос) есть гармония, а гармония может быть выражена числом, она соизмерима. Говорят, что Пифагор как-то проходил мимо кузницы и заметил, что удары неодинаковых по весу молотов звучат различным образом. Вес молота можно измерить, следовательно, качественное явление (созвучие) точно определяется количественным. Отсюда вывод: «число владеет вещами», «числу все подобно», «Бог - это число чисел».

Считается, что Пифагор был крупным математиком и именно он ввел в геометрию систематическое использование доказательств, сформулировал и доказал свою теорему (Пифагора), разработал учение о четных и нечетных числах, об арифметических, геометрических и гармонических пропорциях. «Скандальным» было открытие школой Пифагора «несоизмеримых» (невыразимых посредством целого числа) величин, именно так в математику вошли иррациональные числа.

Надо сказать, что число (нечувственная субстанция, основа мира, которая понимается умом) стало основным инструментом философского познания. Первой характеристикой, первым понятием была неарифметическая единица, т.е. чистое равенство и единство. Она, по Пифагору, была активным началом и формой всех вещей, т.к. через «подражание» единице любая вещь делалась равной себе, т.е. «одной». Вторая характеристика сущности - двоица - представляла чистое неравенство, неопределенность и противоположность. Эта пассивная категория получается посредством прибавления единицы самой к себе, когда единица полагает себя неравной себе или отличной от себя. Эти два понятия (единица и двоица) лежали в основе 10 главных противоположностей: предел и беспредельное, нечетное и четное, единство и множество, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, доброе и злое, квадрат и параллелограмм. Таким образом, любую вещь можно было свести к этим противоположностям. Троица - третья характеристика сущности - возникает из целостности единого и множественного, при соединении единицы и двоицы. Все вещи определены через троицу, т.к. любая вещь причастна равному и неравному, единому и многому. Четверица получена путем удвоения двоицы.

Теория познания Пифагора связана с понятием числа: предмет мысли - единица (т.е. суть), предмет науки - двоица (неизученное), предмет мнения - троица (т.е. разные суждения), предмет чувственного ощущения - четверица. Само число насчитывает три измерения: арифметическо-геометрическое, акустическое (музыкальное) и астрономическое. Астрономическое измерение связано с космологией пифагорейцев: вселенная шарообразна и состоит из 10 небесных сфер - «неподвижных звезд», Сатурна, Юпитера, Марса, Венеры, Меркурия, Солнца, Луны, Земли, а также недвижимой «Противоземли». В центре космоса расположен невидимый с земли огонь, вокруг которого вращаются все сферы. Каждая издает свой звук, и в результате космос в целом представлен гармонией сфер, мировым хором. Круговорот веществ также характеризуется числом. Кстати, душа человека тоже включена в него, таким образом, возможно переселение души (метемпсихоз) и индивидуальное бессмертие.

Пифагорейская медицина. Пифагорейцы полагали, что болезни легче предотвращать, чем лечить, поэтому большое внимание уделяли диете и отдыху, предпочитая наружные средства - внутренним. Применяли они психотерапию, рекомендуя избегать отрицательных эмоций - гнева, тревоги, уныния: причем тело лечили гимнастикой и наружными лекарствами, а душу - музыкой.

Политические воззрения пифагорейцев неясны. Возможно, они были сторонниками аристократической формы правления. Что же до судьбы учения, то оно безусловно оказало влияние на всю последующую философию, на неоплатонизм. Кроме того, мистика чисел повлияла на натурфилософию, мистику и каббалу. Каббала - средневековое учение в иудаизме, проповедующее поиск основы всех вещей в цифрах и буквах еврейского алфавита, а исцеляющих средств - в амулетах и формулах. Она утверждает, что мир возник из энсофа (греч. - первоединое), из него происходят 10 сефиротов (числа, формы, потоки света), из которых образовался прообраз земного мира и земного человека. Из первомира возникли мир форм, мир ангелов, мир материи. Человек (умом, душой, жизненной силой) принадлежит всем трем царствам. По преданию, каббалисты даже изготовили Голема (евр. «комок», «неготовое») - глиняного великана, которого оживили с помощью магических заклинаний, т.е. первого, по сути, робота. Оживляют его так: надо либо произнести тайное имя бога, либо начертить на лбу фигурки слово £met - истина, если первую букву стереть, получится met - т.е. «смерть». Таким образом, можно уничтожить Голема. Он не имеет души, не говорит, быстро растет, приобретая нечеловеческую силу, иногда выходит из-под контроля и может убить создателя. Наиболее известна легенда о големе, созданном пражским ребе Левом, она изложена в одноименном романе Густава Майринка.

 

Элейская школа

 

Школа получила название от г. Элея, где в основном жили и работали ее крупнейшие представители - Ксенофан, Парменид, Зенон, а также Мелисс. Их в первую очередь интересовала проблема бытия, небытия и движения. Отличительной особенностью школы была попытка обосновать или даже доказать свои идеи рационально. Они первые разделили «истину» и «мнение», т.е. «подлинное бытие» и «иллюзорный мир».

Ксенофан прожил около 92 лет, родом был из г. Колофон в Ионии, но после захвата полиса персами долго скитался, затем осел в г. Элея.

Основа сущего у него - Земля, которая простирается корнями в бесконечность; Вода - «соучастница» Земли в рождении жизни («Земля и Вода есть все, что рождает и растет»); даже души состоят из этих начал. Из воды возникают облака, из них - небесные светила, Луна так же - свалявшееся облако. Солнце - каждый день новое; оно состоит из скопления искр. Боги - творение человека, в том смысле, что создаются людьми по своему образу и подобию (у эфиопов - курчавы и черны, у фракийцев - голубоглазы и рыжеваты, «если бы быки, лошади и львы имели руки и могли бы ими рисовать и создавать произведения (искусства), подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей») [23]. Бог отличается от смертных тем, что он всевидящ, всеслышащ, всемыслящ, - это чистый ум. Его мысль движет мир. Бог - небо в целостности, он подобен шару, тождественен космосу; един, вечен, неизменен и однороден, значит, Бог тождественен бытию. То есть Ксенофан - пантеист.

Гносеология Ксенофана исходит из того, что чувства лгут нам, истину может дать только разум, знание человека - ограниченно и неполно, это всего лишь мнение. А если так, то Ксенофан - предтеча скептиков (греч. skeptikos - рассматривающий, исследующий; философское направление, характеризующееся сомнением в возможности, правильности, истинности чего-либо). Он говорил: «Если бы даже случайно кто-нибудь и высказал подлинную истину, то он и сам, однако, не знал бы об этом. Ибо только мнение - удел всех» [2].

Таким образом, с точки зрения Ксенофана, «не от начала все открыли боги смертным, но постепенно, ища, люди находят лучшее», т.е. истина не результат божественного откровения, но продукт деятельности человека.

Парменид - основатель школы. Акме его приходится на 504-501 гг. до н.э., время смерти неизвестно. Учителем Парменида являлся Ксенофан. Свои идеи он преподносит как откровения богини Истины (Дике), сам философ едет к ней на колеснице с двумя конями, однако кони эти - «многоумные» и путь к богине лежит «вне людской тропы», т.е. его идеи не поддерживаются большинством, не совпадают с общепринятым мнением. Богиня говорит, что у «истины - бестрепетное сердце», значит она - вне эмоций, чувств, ощущений и вообще переживаний. Истина не есть мнение. По истине, мир един, в основе его лежит вечное бытие, а по мнению, мир представлен многими вещами, которые двигаются, развиваются, изменяются. Парменид разводит умопостигаемый мир (подлинное бытие) и чувственно воспринимаемый (кажущийся, мнимый).

Парменид полагает, что бытие есть, а небытия нет. Отсюда следует, что появления и уничтожения не существует, так же как пространства (пустоты) и времени (смены прошлого настоящим). Во-первых, греки полагали что «нечто из ничего не возникает», во-вторых, если допустить появление бытия из другого бытия («подобное рождает подобное»), получается, что бытие все же существовало всегда, в-третьих, «мыслить - то же, что быть», а «то, чего нет, нельзя ни познать (не удастся), ни изъяснить». Следовательно, для нас небытия нет, ибо его нельзя ни воспринять, ни помыслить, ни выразить в слове. Итак, небытия не существует, т.к. оно немыслимо, а немыслимо оно потому, что сама мысль о небытии дает ему бытие. Таким образом, отметим, что Парменид отождествляет предмет и мысль о нем.

Парменид, анализируя бытие, перечисляет его свойства: 1) бытие не возникало; 2) не подвержено гибели; 3) целокупно (т.е. не состоит из многих частей); 4) единородно (в смысле его единственности); 5) неподвижно (букв. «бездорожно»); 6) законченно и совершенно. Далее философ доказывает эти качества. Как уже говорилось, то, что бытие не возникает и не может погибнуть, следует из невозможности небытия. Поэтому бытие было либо всегда, либо никогда. Но последнее так же невозможно. Разделить бытие на части могла бы лишь пустота, но ее нет.

Однако заметим, что подобную характеристику бытия дает лишь разум. Ощущения свидетельствуют о множественности, изменчивости, движении. Парменид разрешает данное противоречие просто: заявляя, что чувства и ощущения лгут нам, это не истина, но мнение. Таким образом, философ выделил мир мысли и мир физической, чувственно воспринимаемой реальности. Или, возможно, отвлекаясь от тех или иных качеств вещи, которые могут быть различными, он обращает внимание на то, что вещи просто «есть», таким образом, бытие вещей образует умопостигаемую предпосылку их конкретного существования. Подобное разделение предопределило европейскую мысль на 2,5 тысячелетия: во-первых, появилось убеждение в том, что повседневный опыт ограничен лишь видимостью, и, только отстранившись от него, мышление способно постигнуть подлинную реальность; во-вторых, возникла оппозиция между «физикой» (натуральной философией) и метафизикой (сверхчувственным знанием).

Зенон из Элеи, приемный сын Парменида, по свидетельству Платона был на 25 лет моложе учителя. Он, вероятно, написал лишь одну книгу, которая не содержала собственной концепции, но представляла собой ряд задач или «апорий» (греч. aporia - логическое затруднение, проблема, неразрешимость которой обусловлена неявно содержащимся в нем противоречием). Цель работы состояла в том, чтобы защитить учение Парменида. (Прославился же Зенон не только как философ, но и как политический деятель, павший в борьбе с тиранией. Напомним, что тиран у древних - единоличный правитель, чьи действия основаны на произволе и насилии, т.е. мучитель, деспот,