Иракский поход халида Б. Ал-валида

 

 

рис. 10. Центральный Ирак в начале VII в.

 

Эта противоречивость источников лишний раз свидетельствует в пользу того, что для самих участников похода, рассказы которых зафиксировали ранние арабские историки, он не представляется чем-то особенным, отличающимся от других, предшествующих походов на неверующих арабов, а позже, когда он стал представляться началом обдуманного завоевания Ирака, сбивчивые воспоминания о событиях разных лет и битвах под командой разных военачальников стали привязываться к овеянной славой фигуре непобедимого «меча Аллаха» — Халида б. ал-Валида, тем более что и ветеранам, и их детям, передававшим эти рассказы, было лестно купаться в лучах славы этого героя.

 

Прежде всего арабские историки дают две различные версии движения Халида. Согласно одной, он, получив приказ Абу Бакра, прошел из Йамамы к Убулле, а оттуда двигался по Нижней Месопотамии и Приевфратью, одержал несколько решительных побед над сасанидскими полководцами и подошел к Хире. Согласно другой, он вышел на Хиру из Медины через Файд и имел под Хирой те же сражения, которые упоминаются в первой версии, хотя для этого ему пришлось бы идти на Хиру не прямо с юга на север, а с поворотом на восток. Наиболее четко эта версия выражена в изложении Абу Йусуфа, который упоминает сражение в Мугисе и Узайбе, на главной дороге из Файда в Хиру, не упоминаемые больше ни одним источником [+86].

 

Первая версия, наиболее полно представленная в сведениях ат-Табари, изобилует рассказами о блестящих победах Халида, часть из которых явно относится к другому времени или просто невероятна для этого этапа завоеваний. Современные арабские историки предпочитают излагать ход событий по этой версии, не подвергая сомнению ни одного эпизода; впрочем, и неарабские исследователи относятся к сведениям этой версии совершенно некритично [+87].

 

Сложность заключается в том, что местоположение многих пунктов, у которых происходили сражения, приписываемые Халиду, было неизвестно уже в XIII в., поэтому нельзя провести критику сведений, исходя из логики движения. Реконструкция этих событий представляет собой интересную источниковедческую проблему, требующую специального исследования. Мы не ставим здесь подобную задачу и ограничимся изложением наиболее достоверных фактов, отбрасывая явные ошибки и несообразности источников.

 

Наиболее достоверной датой выступления Халида из Йамамы является мухаррам 12/18.III-16.IV 633 г. [+88], что исключает возможность возвращения Халида с армией в Медину перед выступлением на север. С двухтысячным отрядом он двинулся наиболее удобной дорогой, через ан-Нибадж, который упоминается в маршруте Халида даже в варианте Абу Йусуфа. По пути небольшое войско Халида постепенно обрастало отрядами бедуинов, принимавших ислам при его приближении. Как рассказывал впоследствии один из участников завоевания Убуллы и Хузистана, Кутба б. Катада ас-Садуси: «Напал на нас Халид б. ал-Валид со своей конницей, и мы сказали: „Мы мусульмане!" Тогда он оставил нас в покое, и мы вместе с ним совершили поход на Убуллу и завоевали ее» [+89]. В конце концов, у Халида б. ал-Валида собралось до 10 000 человек.

 

Появление такой армии на границе Ирака обеспокоило сасанидского наместника Нижнего Евфрата, и он вышел навстречу Халиду. У ат-Табари сохранилось сообщение, будто Халид направил наместнику Нижнего Евфрата Хурмузу послание, предлагая принять ислам или, сохранив религию, платить подушную подать: «Если нет — вини себя: иду к тебе с людьми, которые так же любят смерть, как вы любите жизнь». Афористическая краткость этого послания вполне в духе эпохи, но скорее всего оно сочинено несколько позднее или было написано кем-то по другому поводу, но приписано Халиду, так как в то время еще не успела сложиться традиция предлагать противнику ислам или джизйу. Хурмуз двинулся навстречу Халиду и расположился у ал-Казимы, где узнал, что Халид намеревается идти через ал-Хафир, и поспешил захватить этот колодец. Халид также узнал о маневре противника и свернул к ал-Казиме, но опытный персидский полководец снова опередил его и занял ал-Казиму. Отряд Халида оказался в безвыходном положении: кони устали и могли погибнуть в безводной пустыне, оставалось одно — с боем, любой ценой пробиться к воде. Решительный Халид приказал оставить вьюки и идти к ал-Хафиру пешком на изготовившегося к бою противника. К счастью для мусульман, прошел дождь, подкрепивший их и убедивший их в поддержке Аллаха.

 

Мусульмане дрались ожесточенно, Халид убил в поединке Хурмуза, и персидское войско бежало, бросив весь обоз, который достался мусульманам, в том числе целый верблюжий вьюк цепей, из-за которых эта битва осталась в памяти участников как «день цепей» [+90]. Существует также предание, что в этот день победителям достался боевой слон, которого с другой добычей отправили в Медину и там водили по улицам, но такую добычу скорее можно было ожидать в последующих битвах, когда против мусульман двинули серьезные силы и битвы происходили в самом Ираке.

 

Ал-Хафир принято отождествлять с Хафар-эль-Батин, в 80 км к юго-западу от скрещения границ Ирака, Кувейта и Саудовской Аравии [+91]. Однако простого созвучия названия недостаточно для отождествления, так как топонимы, производные от хафара («копать»), широко распространены в Аравии. Более индивидуально название ал-Казима. В дорожнике географа IX в. Ибн Хордадбеха так называется станция в двух переходах от Басры на прямой дороге в Йамаму, т. е. в 70–80 км к югу от аз-Зубайра. От этого пункта до Хафар-эль-Батин около 220 км по прямой, поэтому трудно представить, чтобы эволюции двух войск происходили в таких пределах, к тому же персидское войско вряд ли рискнуло бы удалиться на 300 км от обжитой территории. Более вероятно, что ал-Хафир соответствует одноименной станции IХ-Х вв. в 18 милях (36 км) от Басры по дороге в Мекку [+92]. В этом случае точно совпадает написание названия, колодцы, за которые шла борьба, оказываются друг от друга всего в 45–50 км по прямой и становятся совершенно ясными маневры, предпринимавшиеся противниками.

 

В некоторых сообщениях говорится о том, что Халид разделил в ан-Нибадже наличные войска на три отряда, один из которых возглавил сам, другой во главе с ал-Мусанной направил к Хире и один — в низовья Евфрата, назначив местом сбора ал-Хафир [+93]. Однако в этом случае непонятно, почему ал-Мусанне надо было, идя на Хиру, затем соединяться с Халидом в ал-Хафире. Несомненно, что сведения о 18 000 воинов-мусульман, участвовавших в сражении у ал-Казимы, спутаны со сведениями о других сражениях, и отряд Халида не достигал даже 10000.

 

При появлении Халида около Убуллы глава бакритов в этом районе Сувайд б. Кутба попросил Халида помочь нанести удар персидскому гарнизону Убуллы, который контролировал низовья Евфрата. Халид, постояв на месте будущей Басры, сделал затем вид, что уходит со всем войском, но, отойдя немного, тайно остановился. Утром убуллцы, ободренные уходом Халида, предприняли нападение на бакритов, в решительный момент были атакованы Халидом с тыла и потерпели сильный урон [+94]. Из этого эпизода затем возникло ошибочное представление, что Убулла была взята еще Халидом.

 

Дальнейшее движение Халида совершенно непонятно. Сведения о нападении его на Мазар, город, расположенный за Шатт ал-Арабом примерно в 60 км, совершенно невероятны, так как Халид не мог углубляться за водный поток шириной более полукилометра, не располагая судами и имея за спиной крепость Убуллу. Даже позже Умар с большой опаской относился к поселению арабов за большими реками, вызывавшими у него, как и у всех обитателей Аравии, страх быть изолированным. Имена военачальников, противостоящих ему, и некоторые детали ситуации напоминают события, связанные с военными действиями при ал-Мусанне несколькими годами позже. К тому же завоевание Мазара также относится к более позднему времени.

 

Столь же недостоверны сообщения о нападении Халида на Каскар, Хурмузджирд и Зандавард, тем более что, согласно некоторым сообщениям, арабскими войсками в этих сражениях командовал не Халид, а посланный им ал-Мусанна [+95] (можно предположить, что эти события происходили после ухода Халида в Сирию, когда ал-Мусанна вел активные боевые действия за Евфратом).

 

Сложнее обстоит дело с оценкой достоверности сведений о сражениях Халида при ал-Валадже, Уллайсе (которое упоминают почти все источники), у «кровавого канала» и при «слиянии каналов». Беда в том, что все идентификации этих пунктов основываются не на топографических особенностях их расположения и даже не на созвучии каких-то названий, а на предположении, что Халид двигался вдоль Евфрата на Хиру и что где-то здесь, через более или менее равные расстояния, следует их локализовать. Стоит только отойти от этого предположения, как сразу все локализации повиснут в воздухе, а вместе с ними появится сомнение в последовательности упомянутых событий.

 

Ал-Валаджа, которую Дж. Глабб безосновательно помещал на месте нынешней Эш-Шатры [+96], совершенно несомненно, располагалась значительно ближе к Хире, около Айн Захадж, примерно в 50 км южнее Хиры, как и предполагал А. Мусил [+97], так как в описании театра военных действий между арабами и персами в районе Хиры в 636 г. Са'дом б. Абу-л-Ваккасом для Умара говорится, что вправо от Кадисии болотистая низина (файд) тянется до ал-Валаджи [+98] — а именно у Айн Захадж степное плато почти вплотную подходит к руслу Евфрата, замыкая обширную низину (рис. 10). Отсюда можно сделать вывод, что Халид двигался не с юга, а с востока вдоль Евфрата.

 

Битва при ал-Валадже велась с большим упорством, и исход ее решило своевременное введение Халидом в бой двух засадных отрядов, с тыла напавших на персидское войско, возглавляемое Андарзугаром. В пыли, поднятой сражающимися, управление войсками стало невозможным, небольшие группы сражались самостоятельно, все решала индивидуальная стойкость бойцов: естественно, что окруженные должны были дрогнуть раньше. И на этот раз Халид одержал решительную победу. Андарзугар бежал в степь и погиб там от жажды.

 

В битве при ал-Валадже погибло много арабов-христиан из племени бакр б. ваил, и это восстановило против Халида их соплеменников-христиан, которые вошли в большую армию, возглавленную Джабаном и Абдаласвадом ал-Иджли. К ней должны были присоединиться сасанидские войска во главе с Бахманом Джазавайхом.

 

Халид сумел опередить противника и подойти к Уллайсу, где собрались бакриты, раньше, чем пришел Бахман. Разгорелась жестокая битва, в которой с обеих сторон сражались в основном арабы, и даже — соплеменники. Арабов-христиан поддерживало в их упорстве ожидание прибытия Бахмана, а мусульмане были возмущены наглостью своих соплеменников, осмелившихся не принять ислам и выступить на стороне язычников. Этим взаимным ожесточением и объясняется бессмысленная жестокость Халида по отношению к пленникам. Как только перевес оказался на стороне мусульман, Халид приказал не убивать бегущих, а брать их в плен, затем их подвели к каналу и отрубили им головы, так что в канале потекла красная от крови вода. Эта казнь запечатлела в памяти потомков битву при Уллайсе под названием «кровавый канал» [+99].

 

Местоположение Уллайса также неизвестно. Дж. Глабб помещает его около Самавы, а А. Мусил — около аш-Шатн, в 10 км ниже ал-Валаджи [+100]. Во всяком случае, ясно, что он находится ближе к Хире, чем ал-Валаджа, на правом берегу Евфрата, в хорошо орошаемой местности.

 

После этого сражения Халид дал отдых войскам. На водяных мельницах, расположенных в окрестностях, трое суток мололи муку для восемнадцатитысячного войска. По рассказу ат-Табари создается впечатление, что именно здесь некоторые бедуины из войска Халида впервые столкнулись с прелестями оседлой жизни [+101], и если это так, то приходится думать, что путь от ал-Казимы был пройден быстро и без глубокого проникновения в земледельческие районы.

 

Халид не ограничился казнью пленников, следующей карательной акцией было уничтожение селения (источники ат-Табари называют его городом вроде Хиры) Амгишйа, откуда происходили многие участники битвы при Уллайсе, заодно эта операция принесла изрядную добычу.

 

Теперь всем стало ясно, что мусульманская армия движется на Хиру. Марзбан Хиры Азадбех отправил сына с передовым отрядом навстречу Халиду, приказав перекрыть Евфрат, а сам стал в укрепленном лагере вне Хиры. Халид впервые решился использовать водный путь: конница шла вдоль протока Евфрата Фурат Бадакла, а пехота (и весь груз) плыла на судах. Внезапно вода спала, и суда оказались на мели — это сын Азадбеха перекрыл плотину около Макра. Халид с кавалерией бросился к плотине, застал персидский отряд врасплох и перебил его. Плотина была открыта, и суда продолжили путь [+102].

 

Перекрытие русла Евфрата ниже головы каналов, орошающих район к югу от Хиры, имело смысл только для затопления низины южнее Хиры, тогда мусульманам пришлось бы совершать долгий обход степью и выйти к Хире с запада. Не совсем понятно одно из сообщений, сохранившихся у ал-Балазури, будто Халид после победы над Азадбехом (вернее, над его сыном) остановился в Хаффане, а потом пошел на Хиру. Проверить его нечем, но оно хорошо вписывается в общую картину: до Хиры от Хаффана по прямой дороге около 30 км и здесь было удобно остановиться перед последним броском, чтобы дать отдых кавалерии после форсированного марша.

 

Из сообщений ат-Табари следует, что Халид перед захватом Хиры остановился перед Хаварнаком, где находился лагерь персов, но в это время Азадбех узнал о серьезных переменах в Ктесифоне [+103] и ушел без боя за Евфрат, оставив Хиру без прикрытия. Логично предположить, что Халид при всей его решительности не стал бы только с кавалерийским авангардом приближаться к заранее подготовленному лагерю противника, а лишь провел бы разведку, отойдя потом на почтительное расстояние (быть может, именно в Хаффан) и ожидая подхода основных сил. Не исключено, конечно, что появление Халида в Хаффане совпало с известием о начавшихся в столице распрях, и Азадбех, не зная, что перед ним только авангард, не стал рисковать собой и отрядом ради защиты арабов от арабов в смутной обстановке, когда нельзя было ждать помощи из Ктесифона, и ушел.

 

Как бы то ни было, Хира, столица приевфратских арабов, лежала беззащитной перед мусульманской армией. Городской стены у нее не было, но имелось несколько больших укрепленных усадеб-замков (каср) и монастырей, обеспечивавших оборону города. Халид, мастер быстрых переходов и умелого маневрирования в степи, оказался в затруднении: опыта осады крепостей у него не было, а здесь еще приходилось распылять силы на несколько пунктов и действовать среди садов и полей, перерезанных каналами и оградами. Мусульмане предложили жителям Хиры принять ислам или, сохранив прежнюю религию, платить подушную подать, угрожая в противном случае начать военные действия. Хирцы ответили отказом, но Халид предоставил им еще день на раздумье и снова получил отказ. Пришлось начать военные действия.

 

Мусульманам скоро удалось захватить несколько церквей и монастырей, священники обратились к оборонявшимся в замках с призывом прекратить сражение и начать переговоры. Это обращение в сочетании с решительным приступом мусульман склонило хирцев к переговорам. Арабские историки сохранили несколько вариантов беседы Халида со старейшинами Хиры, которые вряд ли можно считать достоверными. И все же один из них показателен для иллюстрации настроения Халида. Пришедшего к нему старца Абдалмасиха он спросил: «Горе тебе, кто вы? Арабы? Тогда что же вы злобитесь на арабов?» Абдалмасих ответил, что они самые чистокровные арабы, какие только есть, но от принятия ислама отказался, сказав, что предпочитает остаться христианином и платить подать; это еще более рассердило Халида, который заявил, что надо быть последним дураком, чтобы, заблудившись в пустыне неверия, отказаться от проводника-араба и предпочесть проводника-чуЖака [+104].

 

Относительно содержания договора у арабских историков нет единодушия. Сообщаются различные суммы дани: от 80 000 до 190 000 дирхемов. В тексте договора, приведенном у ат-Табари, указана последняя сумма, но сам текст вызывает некоторые сомнения в подлинности [+105]. Более надежным представляется сообщение у ал-Балазури, восходящее к известному мусульманскому юристу Йахйе б. Адаму (ум. в 818-19 г.), что каждый из 6000 взрослых имущих мужчин Хиры был обложен 14 дирхемами по 5 даников на общую сумму 84 000 дирхемов. Очень правдоподобное число жителей Хиры, а главное — пересчет джизйи в дирхемы разного достоинства [+106] говорят о том, что Йахйа действительно видел подлинник договора.

 

Этот договор убедил жителей соседних округов, что с пришельцами лучше договориться. Вскоре был заключен договор с жителями селений Баникийа и Барусма (Басма) о ежегодной выплате ими по 1000 дирхемов и отдельно со всеми округами Среднего Евфрата. Текст договора, приведенный у ат-Табари, гласит:

 

«Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Это — грамота Халида б. ал-Валида Заду, сыну Бухайша, и Салубе, сыну Настуна: вам — защита, а на вас — джизйа, и вы ручаетесь за выплату жителями Нижнего и Среднего Бехкубада, которых вы представляете, двух тысяч тяжелых [дирхемов] каждый год со всех имущих кроме того, что лежит на Баникии и Басма. Вот вы договорились со мной и мусульманами, а мы согласились [признать] за вами и жителями Нижнего Бехкубада и теми жителями Среднего Бехкубада, которые вошли с вами [в договор], вашу собственность, кроме принадлежавшей роду Хосроев и их сторонников. Засвидетельствовали: Хишам б. ал-Валид, ал-Ка'ка' б. Амр, Джарир б. Абдаллах ал-Химйари, Башир б. Абдаллах б. ал-Хасасийа и Ханзала б. ар-Раби'. На-писано в году двенадцатом, в сафаре» [+107].

 

Здесь уместно обратиться к хронологии описанных выше событий. Большинство из них: битва при Мазаре («у слияния рек»), при ал-Валадже и Уллайсе и договор с жителями Бехкубада — датированы у ат-Табари месяцем сафаром 12 г. х. (17.IV-15.V 633 г.), только договор с Хирой, в подлинности текста которого нет уверенности, датирован раби' I (16.V- 14.VI). Однако у более раннего историка Халифы б. Хаййата договор с Уллайсом датирован субботой 3 раджаба 12 г. х. (13 сентября 633 г.). Этот день действительно приходится на субботу, а такое совпадение числа и дня недели обычно говорит о достоверности даты. А. Мусил, хорошо знавший географию этого района и местные диалекты, также склонен был относить взятие Хиры к осени, так как, по его мнению, «сафар» во всех сообщениях у ат-Табари означает не месяц мусульманского лунного календаря, а время года — «осень», поскольку так ее обычно называют бедуины Северной Аравии [+108].

 

Но если принять объяснение А. Мусиля, то окажется, что Халид, выйдя из Йамамы в конце марта — начале апреля, оказался в низовьях Евфрата только в сентябре, что само по себе сомнительно, даже если, следуя за ал-Йа'куби, датировать завоевание Йамамы раби' I 12 г. х., так как путь от Йамамы через ан-Нибадж до ал-Казимы (900 км) мог занять не более 30 дней (а наиболее вероятно — 22–25 дней). Но поздняя датировка завоевания Йамамы противоречит ряду фактов:

 

Сбор урожая зерна в Йамаме, который застали мусульмане, не может быть позже апреля.

 

Битва при ал-Казиме не могла происходить в июне-июле, так как дожди после середины мая здесь исключены, а если это так, то Халид действительно вышел из Йамамы в мухарраме.

 

У ат-Табари в нескольких случаях говорится, что Халид после взятия Хиры провел в Ираке около года до похода в Сирию, а это возможно только в том случае, если он вступил в Хиру в июне-июле, а не осенью.

 

Отрывок, в котором у Халифы приводится дата договорa с Уллайсом, в целом недостоверен — в нем сведены воедино разновременные факты: так, оказывается, что после договора с Уллайсом, по которому жители заплатили 1000 дирхемов, Халид «завоевал Хурмузджирд и Нахр ал-Малик и Барусму, и заключили с ним договор Абдалмасих б. Букайла и Ийас б. Кубайса о выплате 90 000, затем он пошел к Анбару и завоевал его» [+109]. Но эта сумма налога всеми источниками относится не к Хурмузджирду, а к Хире, о завоевании которой Халифа не говорит ни слова, к тому же Хурмузджирд лежит значительно восточнее Хиры, в районе Васита.

 

Можно предположить, что сама по себе дата договора, относимая к Уллайсу, достоверна, но ею следует датировать какое-то другое событие, что не исключено. И все же гораздо вероятнее, что реальная последовательность событий расходится с той, которую излагают арабские источники. Начнем с того, что районы Барусма и Нахр ал-Малик расположены за Евфратом далеко на север от Хиры, и естественно, что они могли быть завоеваны только после Хиры, но действительно ли Уллайс находился перед Хирой? Ведь мы его ищем здесь только на основании указываемой у ат-Табари последовательности событий. Между тем в тех же источниках сохранились неясные упоминания «другого Уллайса» (или «малого Уллайса»), который связывается с именами Халида и ал-Мусанны [+110] и, по Йакуту, находился в округе Анбара [+111]. Совершенно невероятно, чтобы в течение двух-трех лет военными действиями были за тронуты два населенных пункта с одинаковым редким названием, гораздо вероятнее (если даже и были два вооруженных столкновения в одном и том же месте), что имеется в виду один и тот же пункт, который локализован лишь в одном случае. Весьма вероятно одно из предположений А. Мусиля, помещающего Уллайс в район древней Вологезии [+112].

 

Вызывает недоумение, как могли сасанидские власти допустить заключение договора с завоевателями района, прилегающего непосредственно к столице. Арабские источники ат-Табари объясняют это борьбой за престол в Ктесифоне, хотя сохраненная им же сасанидская историческая традиция говорит, что в 633 г. на престоле уже утвердился Йездигерд III. Возможно, что и после этого продолжались неурядицы, не позволявшие собрать силы для отражения арабов, которые до сих пор не считались серьезными соперниками Ирана. Не исключено также, что, став царем, Йездигерд III первое время не жил в столице, где могли сидеть его противники.

 

Следующим этапом действий Халида многие источники называют завоевание Анбара и набег ал-Мусанны на базарное местечко Багдад, но и то и другое является анахронизмом; есть надежное сообщение, восходящее к «шейхам Анбара», что город был завоеван не Халидом, а набег на Багдад упоминается в рассказах о событиях следующих лет [+113].

 

Последним походом Халида в 633 г. был поход на крепость Айн Тамр с большим арабо-персидским гарнизоном. При известии о его приближении предводитель арабской части гарнизона Акка б. Абу Акка решил встретить Халида в поле. Встреча произошла на расстоянии дневного перехода, примерно на полдороге из Кербелы. Халид вел войско компактной группой и с ходу нанес удар по центру противника. Акка попал в плен и был казнен [+114], а остатки его отряда бежали в Айн Тамр. Персидский комендант Михран вывел свой гарнизон из крепости, оставшиеся в крепости арабы после непродолжительного сопротивления сдались на милость победителя. Халид казнил предводителей и часть рядовых пленных. В одном из монастырей были захвачены 40 арабских юношей, монахов или учащихся монастырской школы, которые были обращены в рабство. После захвата Айн Тамра безопасность мусульманских владений в районе Хиры была гарантирована.

 

Пока Халид одерживал победу за победой, Ийад б. Ганм безуспешно пытался подчинить земли племен калб, тамим и танух с центром в Думат ал-Джандал. Поэтому, когда от Халида прибыл в Медину обоз с пятой долей добычи, Абу Бакр приказал Халиду идти на Думу. Приближение Халида, несколько лет назад вынудившего владетеля Думы признать верховенство Мухаммада и уплатить джизйу, заставило многих задуматься. Один из вождей предложил вступить в переговоры и, получив отказ со стороны большинства, ушел со своим отрядом.

 

Союзники решили не допустить соединения двух мусульманских отрядов и разбить их по отдельности: одна часть двинулась против Ийада, другая — навстречу Халиду, однако и те и другие потерпели поражение, а их предводители попали в плен. Беглецы до отказа заполнили крепость Думы и закрыли ворота перед отставшими товарищами, оказавшимися под угрозой поголовного истребления. И действительно, Халид приказал перебить всех пленных, только калбиты были спасены своими бывшими союзниками-тамимитами из мусульман, заявившими, что они им сдались и получили обещание сохранения жизни. Халид разгневался, но не мог пойти против значительной части своего войска, прошедшей с ним весь иракский поход. Когда наконец ворота были проломлены, то и в крепости были перебиты все воины, остальные — обращены в рабство, а девушек продали с аукциона; предводитель мусульман купил славившуюся красотой дочь владетеля Думат ал-Джандал, ал-Джудаййа б. Раби'а.

 

Этот разгром, изменивший соотношение сил в Северной Аравии, произошел, по-видимому, в первой половине октября [+115].

 

Бросается в глаза, что с наибольшей жестокостью Халид расправлялся не с чужаками, а со своими собратьями — арабами, не желавшими принять ислам. Религиозное учение, выросшее из желания установить равенство и справедливость, превратилось в неумолимую и беспощадную силу, как только стало идеологией государства, а не горстки гонимых идеалистов. Для нее теперь требовались не богомольцы и аскеты, а суровые воины типа Халида б. ал-Валида. Тот путь от наивных религиозных идей человеколюбия и равенства до проповеди собственной исключительности и жестокой нетерпимости, на который христианству потребовалось около трех веков, ислам, став государственной идеологией, проделал за двадцать лет.

 

В конце октября Халид должен был возвратиться в Хиру, где мусульмане переживали беспокойные дни; как только лучшая часть армии с грозным полководцем ушла в Думат ал-Джандал, арабы-христиане племени таглиб начали готовить совместные с персами действия против завоевателей, чтобы отомстить за смерть Акки. Незадолго до возвращения Халида два персидских полководца, Зармихр и Рузбех, вышли со стороны Багдада к ал-Хусайду и ал-Ханафису [+116] для соединения с таглибитами. Наместник Хиры ал-Ка'ка' б. Амр стал готовить войско, чтобы выслать им навстречу, но тут, к великой радости мусульман, в Хиру возвратился Халид. Со свойственной ему энергией он немедленно отправил подготовленный отряд и через некоторое время выступил сам с остальным войском, нагнав авангард в Айн Тамре. Отсюда он отправил ал-Ка'ка' на ал-Хусайд, а Абу Лайлу — на ал-Ханафис с приказом не давать персам останавливаться и закрепляться, а если они все-таки остановятся, то немедленно дать им бой.

 

Бой с основными силами персов завязался в ал-Хусайде, оба персидских полководца пали, остатки их армии бежали в ал-Ханафис. Когда же туда с двух сторон подошли Абу Лайла и ал-Ка'ка' то персидский гарнизон, деморализованный предшествующим поражением, не принял боя и ушел в сторону ал-Мусаййаха [+117], где стояли таглибиты во главе с ал-Хузайлем б. Имраном, по пятам за ними шли мусульмане.

 

Получив известие о победе, Халид условился о времени совместного нападения на ал-Мусаййах и пошел со своим отрядом напрямик через степь через ал-Джинаб, ал-Барадан и ал-Хинй; ночью в условленный час все три отряда с разных сторон напали на лагерь ничего не подозревавших таглибитов. Естественно, что все они были перебиты, а их семьи взяты в плен, и только ал-Хузайлу с горсткой воинов снова удалось спастись. Среди множества убитых христиан и язычников случайно оказались два таглибита-мусульманина с грамотой от Абу Бакра. Умар, не любивший Халида, поставил ему в вину предумышленное убийство мусульман, но халиф охладил его, сказав: «Так и бывает с теми, кто живет среди неверующих в их стране», и взял на себя уплату виры и заботу о сиротах.

 

Халид не довольствовался разгромом таглибитов в ал-Мусаййахе и двинулся вверх по Евфрату к Джебел Бишр, где в византийских пределах собиралась вторая группа таглибитов. Это было рискованное решение, но в случае успеха сопротивление таглибитов было бы сломлено на всем правобережье Евфрата. Снова мусульманское войско подошло незамеченным и ночью напало с трех сторон на спящий лагерь в ас-Синй [+118], на юго-восточном склоне Джебел Бишр. На этот раз никому не удалось уйти, чтобы предупредить о появлении Халида второй лагерь таглибитов в Зумайле, и он также был разгромлен в ночной атаке. Отсюда Халид пошел еще дальше на запад, к ар-Рудабу (около Русафы), стоявшие там таглибиты при известии об этом ушли дальше, не приняв боя. Дальнейшее преследование на территории Византии грозило мусульманам окружением, и Халид предпочел повернуть назад.

 

На обратном пути в ал-Фираде, около впадения Хабура в Евфрат, Халиду преградила путь смешанная арабо-византийско-персидская армия из остатков разгромленных таглибитов и частей гарнизонов приграничных крепостей. Мусульманам удалось разбить этот смешанный и потому неустойчивый заслон. Только теперь можно было считать, что этот опасный рейд закончился благополучно: дальше до самой Хиры не было серьезного противника [+119].

 

Поход против таглибитов датируется вполне надежно рамаданом 12 г. х. (9.XI-8.XII 633 г.), перепутать этот месяц с другим участники сражений не могли из-за приходящегося на него поста. После ал-Фирада Халид дал отдых своему отряду, не знавшему передышки в течение почти трех месяцев, и только 25 зу-л-ка'да 12/31.I 634 г. приказал возвращаться в Хиру.

 

Этот заключительный поход 633 г. как нельзя лучше характеризует полководческий талант Халида и его тактику. Как бы ни были преувеличены успехи мусульман в передаче престарелых очевидцев и их потомков, остается бесспорным, что в сложнейшем 800-километровом рейде по вражеской территории от ал-Хусайда до ар-Рудаба и обратно Халид ни разу не потерпел неудачи. Его успехи объяснялись быстротой маршей, позволявшей каждый раз появляться неожиданно, опережая распространение известий о его движении. Одним из приемов ускорения марша было комбинированное использование верблюдов и лошадей, когда последние большую часть пути шли налегке и только перед решительным броском или атакой воины пересаживались на коней, как это было сделано при нападении на ал-Мусаййах. Кроме того, несомненным преимуществом мусульманской армии было понимание того, что наступила новая эпоха, требующая подчинения общему делу, стоящему над личными желаниями и отношениями.

 

Победы Халида были не только военным успехом талантливого полководца, но и проявлением превосходства государства, вооруженного идеей, над отважными защитниками индивидуальных интересов. Эти победы отбили у арабов охоту противостоять ему с оружием в руках, а весенние дожди, покрывшие степи свежей травой, рассеяли бедуинов по обширным пространствам Северной Аравии и Джазиры. Мусульмане могли спокойно наслаждаться своей властью в Приевфратье.

 

Примечания

 

[+1] И. Са'д, т. 2, ч. 2, с. 53–55; Балаз., А., с. 565, 581–582; Таб I, 1815–1817.

 

[+2] Этот стих, вошедший в Коран (III, 144/138), мусульмане впервые услышали в тот день из уст Абу Бакра; во всяком случае, Умар спросил, из Корана ли он [Балаз., А., с. 563].

 

[+3] Вак., пер., с. 399.

 

[+4] Шиитские и аббасидские историки внесли много путаницы в историю избрания Абу Бакра. Желая доказать его незаконность, они всячески подчеркивали враждебное отношение к нему Али и ал-Аббаса, так как добровольная, вместе со всеми присяга ему Али делала беспочвенными утверждения об исключительном праве Али и его потомков на руководство мусульманской общиной. С другой стороны, информация, восходившая к Аише, тоже (хотя и с враждебных Али позиций) рисовала Али противником присяги Абу Бакру (например, [Балаз., А., с. 586: № 1186]).

 

Несомненно, что среди мухаджиров-курайшитов были люди, несогласные с кандидатурой Абу Бакра (одни потому, что могли сами претендовать на власть, другие потому, что считали более достойными иных кандидатов), и, чтобы успокоить их, Абу Бакр сказал в первой своей проповеди: «Вот, я стал вашим правителем, хотя я и не лучший из вас, присяга мне была внезапной, [я принял ее] потому, что я боялся смуты. Клянусь Аллахом, я не жаждал власти ни днем, ни ночью, и не стремился к ней, и не просил ее у Аллаха ни тайно, ни явно. Нет мне от нее радости, я возложил на себя тяжкое дело, которое мне не по силам, но должен [его нести]» [Балаз., А., с. 590–591].

 

Оправдание присяги тем, что она была «внезапной» (), повторяется разными информаторами со слов разных лиц; в частности, Ибн ал-Аббас вкладывает это выражение в уста Умару, который будто бы в пятничной проповеди, будучи халифом, объяснял свое поведение при выборах Абу Бакра [Балаз., А., с. 583–584; Таб., I, 1822].

 

Возможно, что Али и аз-Зубайр, каждый считая себя более достойным преемником, не очень охотно приняли избрание Абу Бакра, но сведения о многомесячном отказе от присяги, угрозах Умара поджечь дом Али, если он не присягнет, являются тенденциозными преувеличениями [Балаз., А., с. 585–587; И. Кут., т. 1, с. 20–27; Таб., I, 1818; Йа'к., т. 2, с. 140–141]. Вероятно, ближе к истине изложение позиции Али в сообщении ал-Вакиди со слов Тарика б. Шихаба [И. Абдалбарр, И., № 777] (информатор, не близкий к Мухаммаду, но, возможно, хорошо знавший события времени правления Абу Бакра): Али был занят омовением тела Мухаммада и не принимал участия во всех этих событиях; услышав шум в мечети (когда присягали Абу Бакру), Али вышел и сказал: «О Абу Бакр! Ты что, не считал, что мы имеем право на это дело?» Абу Бакр ответил: «Да, [имеешь], но я боялся смуты и возложил на себя это тяжкое дело». На что Али заметил: «Я знаю, что посланник Аллаха поставил тебя руководить молитвой и что ты был вторым из двух в пещере»- и присягнул Абу Бакру [Балаз., А., с. 582; ср. Таб., I, 1825–1826]. Впрочем, это сообщение нельзя считать совершенно достоверным: в нем повторяются выражения, относимые другими рассказчиками к иным лицам, вызывает подозрение то, что Али говорит о себе «мы» (если только он не имеет, в виду себя и ал-Аббаса, но это тоже свидетельствует о фальсификации).

 

Более загадочна позиция Умара. Большинство источников рисует его наиболее активным сторонником избрания Абу Бакра. Однако у ал-Балазури сохранилось сообщение, будто Умар пришел к Абу Убайде и сказал, что присягает ему, но Абу Убайда ответил: «…со времени принятия тобой ислама и до сего момента я не мог тебя ни в чем упрекнуть. Как ты будешь присягать, когда среди вас есть ас-Сиддик (т. е. Абу Бакр), второй из двух?» [Балаз., А., с. 579]. Э. Шуфани безоговорочно принимает эту версию поведения Умара [Shoufani, 1972, с. 54–58].

 

Можно отметить только, что на первом этапе борьбы с отступниками ни Али, ни аз-Зубайр активного участия в ней не принимали.

 

[+5] Кор., пер., LIX, 8; IX, 119/120.

 

[+6] Балаз., А., с. 571–591; Таб., I, 1837–1844; Куфи, т. 1, с. 1–5; Muranyi, 1978.

 

[+7] Ср.: БСЭ, т. 28, стб. 509–510 и СИЭ, т. 15, стб. 494–495.

 

[+8] Исфах., пер., с. 59.

 

[+9] Балаз., А., с. 304; И. Хабиб, с. 260–261; И. Абдалбарр, И., № 2517.

 

[+10] Таб., I, 1868 — в конце раби' I, перед прибытием из Йемена известия о гибели ал-Асвада. Согласно другим источникам, ал-Асвад был убит за пять дней до смерти Мухаммада, а известие об этом пришло в Медину на десятый день правления Абу Бакра [Балаз., Ф., с. 106], т. е. 22 раби' I 11/17 июня 632 г. Такая скорость движения гонца (около 100 км в день) очень велика, но находится в пределах возможного, сомнение вызывает только, можно ли 22-е число месяца назвать «концом месяца». Обычно хорошо осведомленный ал-Вакиди [пер., с. 436] датирует выступление Усамы 1 раби' П/26 июня. Эту дату можно считать идентичной датировке похода последним днем предыдущего месяца.

 

[+11] том, что ал-Асвад был пьян, см. [Балаз., Ф., с. 106; Баланси, с. 153].

 

[+12] О восстании Тулайхи при жизни Мухаммада см. [Таб., I, 1797, 1892], после смерти — с. 1871; с. 1873 — можно понять двояко.

 

[+13] Таб., I, 1870, 1873; Баланси, с. 4–5.

 

[+14] Последовательность этих событий и