Почему у кактусов много названий

Любимое дитя имеет много прозвищ.

НЕМЕЦКАЯ ПОСЛОВИЦА

В своей книге «Культура кактусов, основанная на биологии» Франц Буксбаум дает очень точную и остроумную схему тех этапов, через которые неизбежно проходит каждый кактусист. Надо сказать, что ни один любитель не может без смеха читать или слушать эту схему — настолько забавно узнавать в ней себя и те этапы, по которым твое увлечение развивалось. Вот эта схема.

Стадия первая — человек впервые столкнулся с кактусом (обычно с деткой эхинопсиса, подаренной ему приятелем) и поражен им так же, как поражались кактусам первые завоеватели Америки.

Стадия вторая — он начинает собирать кактусы, безразлично какие. Больше всего ему нравятся высокие цереусы и развесистые опунции, он ищет «быстрорастущие виды» и намерен собрать «хотя бы по одному виду от каждого рода».

Стадия третья — впервые добыв редкие, трудные в культуре виды, он испытывает первые огорчения — растения погибают. Он начинает догадываться, что, пожалуй, «всех родов» не собрать — не так уж это все просто.

Стадия четвертая — он начинает приобретать опыт и добиваться первых хороших результатов. Подавленный невероятным множеством «наилучших методов культуры», он начинает экспериментировать и после ряда неудач вырабатывает еще один «наилучший метод» — свой собственный.

Стадия пятая — приобретая опыт и знания, любитель ясно понимает, какие виды он хочет собирать и почему. Он знает, что нужно понимать их биологию и экологию, так как только это даст возможность для индивидуального подхода к отдельным видам (с учетом и собственных условий).

 

Уверена, что многие читатели узнают себя в этом забавном и верном отрывке. Мне же хочется добавить, что за много лет работы с начинающими кактусистами я заметила, через какие стадии проходит знакомство любителя с названиями кактусов.

Сначала для него существует просто кактус, и надо сознаться, что этим именем он щедро распоряжается, раздавая его самым разнообразным растениям — алоэ, хаворциям, эвфорбиям и т. д. Когда ему говоришь, что это не кактусы, он не очень-то верит, ведь в его молодой коллекции из дюжины растений, по вашим словам, три четверти не имеют права называться кактусами.

Через некоторое время такой кактусист, перезнакомившийся с другими любителями, посмотревший чужие коллекции и увеличивший свою, начинает свободно пользоваться названиями отдельных групп кактусов. Цереус, опунция, рипсалис, маммиллярия перестают быть для него латынью и делаются привычными «домашними» словами. По мере накопления опыта он все реже называет ползучий цереус цилиндрической опунцией, а цилиндрическую опунцию рипсалисом, и жить ему в общем еще несложно.

Но вот наступает время, когда из общей аморфной массы цереусов выделяются растения, имеющие свои отличительные черты, свое «лицо»: селеницереус, эриоцереус, эхиноце-реус, трихоцереус — и у каждого из них по нескольку видов. Кажется, всех и не упомнить! Самое же сложное и трудное —

1понять, почему одно и то же растение два кактусиста называют по-разному или, наоборот, одно и то же название применяют, говоря о различных как будто кактусах. Именно этот период для кактусиста самый трудный — система кактусных названий производит впечатление полного сумбура, в котором не разберешься.

И только поняв систему классификации кактусов, узнав, на чем она основана и по каким правилам строится, кактусист по-настоящему знакомится с любимыми растениями и может рассчитывать на хорошие результаты в выращивании их, потому что нельзя добиться успехов в культуре кактусов вообще, обезличенных, неизвестного рода-племени, надо знать, какие кактусы вы растите, к какой жизни они приспособлены, что для них опасно и что необходимо. А для этого надо хоть немного разбираться в вопросах классификации.

Трудно даже представить себе, в каком затруднительном положении оказалось бы человечество, если бы оно не научилось все на свете — предметы, понятия, явления — распределять по группам в зависимости от общих признаков, то есть классифицировать. Без такого распределения невозможно ни изучение, ни понимание ни одной науки, в том числе и ботанической, ведающей всем несметным множеством растений, населяющих нашу землю.

Основатель научной системы биологической классификации шведский ученый Карл Линней предложил бинарную (двойную) систему названий, по которой каждое растение и животное получают название родовое и название видовое. История названий кактусов тоже начинается с Линнея, который в 1753 году признавал один род Кактус с двенадцатью видами, например Кактус маммиллярий * (теперешняя Маммиллярия симплекс — Mamillaria simplex), Кактус мелокактус (Мелокактус коронатус — Melocactus coronatus), Кактус цереус, Кактус эхинопсис и др. Нетрудно заметить, что названия, служившие Линнею видовыми, в дальнейшем сохранились в виде родовых — маммиллярия, мелокактус, цереус, эхинопсис... Произошло это от того, что число известных ученым кактусов сильно возросло и по своим внешним признакам они были разделены на роды, образованные из прежних видовых названий. Название кактус, предложенное Линнеем как родовое, стало названием ботанического семейства (Cactaceae — Кактусовые),

Количество описанных кактусов все увеличивалось, возрастало и число ученых, их изучавших. Случалось, что один и тот же кактус два ученых относили к двум различным группам: один, скажем, считал его эхинокактусом, а другой утверждал, что это типичная маммиллярия. Вот и начинало растение жить в двух книгах под двумя разными названиями! Да что два, по три, по четыре разных названия имел один и тот же кактус! Например, такой широко распространенный кактус, как Ребуция минускула (Rebutia minuscula), носил поочередно название то эхинопсиса, то эхинокактуса, пока, наконец, не установилось его современное, повсеместно принятое название.

Иногда же происходило другое: ученый, найдя новый кактус, считал его видом известного, уже описанного и названного рода соответственно его и «окрещивал». Позднее другой ученый обнаруживал, что по своим признакам этот кактус ни к одному из известных родов не подходит и что надо ему дать собственное, новое родовое название, сделать его, так сказать, «родоначальником» новой группы кактусов.

Так случилось с кактусом, известным у нас под народным названием варвариного цвета. В 1837 году Пфейфер описал найденное им растение и назвал его Эпифиллюм трункатум, так как он ошибочно счел его видом рода эпифиллюм, описанным в 1812 году Хавортом.

Вот и стали жить два эпифиллюма, а в 1890 году Карл Шуман доказал, что кактус, описанный Пфейфером, — новый самостоятельный род, который он назвал зигокактусом.

Создавшуюся путаницу названий осложнило еще и то, что в 1831 году Л инк, вопреки принятым правилам, «перекрестил» уже названный род эпифиллюм в филлокактус. В этих трех названиях, как в пресловутых трех соснах, и по сей день путаются и блуждают новички.

 

 

* Тогда «маммиллярия» писали через два «м».

А вся эта путаница, кажущаяся такой сложной, произошла из-за ошибки, во-первых, и незаконной замены названий, во-вторых. И надо сознаться, что было бы чудом, если никаких путаниц и недоразумений с названиями кактусов не возникало в те времена: уж слишком быстрыми темпами шло увеличение числа известных науке видов.

Вот стоит посмотреть на эти цифры:

в 1753 году Линней признавал один роде 12 видами

в 1768 году Миллер признавал 4 рода с 27 видами

в 1828 году Де Кандоль признавал 7 родов с 283 видами

в 1889 году Уестон признавал 14 родов с 800 видами

в 1923 году Бритн и Роуз признавали 124 рода с 1200 видами

в 1934 году Бакеберг признавал 141 род с 1400 видами

в 1941 году Маршал признавал 141 род с 1650 видами

в 1956 году Бакеберг признавал 208 родов с 2000 видами

в 1962 году Бакеберг признавал 227 родов более чем с 3000 видами.

Иными словами, за 210 лет стало известно в 250 раз больше кактусов, не считая тех, которые были найдены за последнее время, а их, надо сказать, тоже немало: каждая экспедиция в малодоступные области перуанских и чилийских Андов прибавляет десятки новых названий.

Но надо сказать, что увеличивается количество названий не только из-за новооткрываемых видов, но и из-за более точной и детальной классификации старых, уже известных. Попробую рассказать, как и почему это происходит.

Как и все на свете, классификация изменяется. Самое же важное, что меняются основные принципы ее, то есть те признаки, на основании которых тот или иной объект (растение, животное, насекомое и т. д.) относят к той или другой группе, классу, семейству.

Старая систематика основывалась исключительно на внешнем виде объекта, на формах и особенностях строения частей изучаемого организма. Поэтому она называется морфологической, от греческого morphe — форма и logos — слово, наука; морфология — учение о форме.

Современная систематика, пользуясь, конечно, и морфологическими признаками, также обращает внимание и на развитие организмов, их родственные связи друг с другом, образ жизни и взаимоотношения с окружающей средой, то есть на то, что называется экологией (учением о родине, о жилище, от греческого oikos — родина, жилище, дом и logos — слово, наука).

Если взять примеры из области интересующего нас кактусоведение, то, скажем, Цилиндропунция морталензис (Cylindr-opuntia mortalensis) и Эритрорипсалис пилокарпа (Erythro-rhipsalis pilocarpa), внешне так удивительно похожие между собой, тем не менее относятся к резко отличающимся группам: первая — сухолюбивая жительница мексиканских пустынь, а второй — влаголюбивый уроженец бразильских тропических лесов. Ничего общего в их образе жизни и потребностях нет: у них совсем различный водный баланс, корневая система приспособлена к абсолютно разным почвам, защитные приспособления, сильно развитые у цилиндропунции, совершенно отсутствуют у эритрорипсалиса.

Ясно, что на одно внешнее сходство растений между собой полагаться при определении нельзя, но когда-то именно оно служило основой определения. И наличие нескольких классификационных систем, сменявших одна другую, объясняется изменением принципов классификации. Переопределение же принадлежности какого-либо кактуса к той или другой группе, естественно, влекло за собой и смену его названия. Старое название при этом не исчезало бесследно, а сохранялось в скобках за новопринятым и считалось синонимом, то есть названием, иным по форме, но равнозначным по смыслу. Иногда вереница таких синонимов может рассказать много интересного о постепенном изменении подхода к определению растения. Возьмем, например, следующую группу названий.

Кактус цилиндрикус Лам. (Cactus cylindricus Lam.). Это название, стоящее среди синонимов на первом месте и относящееся к 1783 году, возвращает нас к тому времени, когда признавали всего один род кактус с двенадцатью видами. Название вида обусловлено его цилиндрической формой и дано Ламарком.

Цереус цилиндрикус Хав. (Cereus cylindricus Haw.). Второй синоним говорит нам о том, что кактусы уже разделены на несколько родов и к одному из них, а именно к цереусам, ученый Хаворт причислил данное растение за его столбо-видную форму стебля.

Опунция цилиндрика ДК. (Opuntia cylindrica DC). Третий синоним показывает, что кактус определяли не только по его форме: имеющиеся у него глохидии и зачаточные листочки точно указали ботанику Де Кандолю на принадлежность кактуса к группе опунций; у других кактусов их нет.

Цилиндропунция цилиндрика Кнут (Cylindropuntia cylindrica Knuth). Правильно найденное название растения еще более уточнилось, так как среди опунций уже различают плоские, клубневидные и цилиндрические, к которым немецкий ботаник Кнут и отнес данную опунцию.

А теперь, пересмотрев синонимы, вернемся к названию, принятому в настоящее время и стоящему перед описанием этого растения.

Аустроцилиндропунция цилиндрика Бакбг. (Austrocylin-dropuntia cylindrica BacKbg.). Из него мы узнаем о том, что в 1942 году немецкий ученый Курт Бакеберг разделил описание и изучение кактусов на две ветви, северную и южную, и что данное растение отнесено к последней, на это указывает частица «аустро» в начале названия (от латинского слова australis — южный).

В некоторых случаях нахождение более точных принципов классификации приводило к совершенно неожиданным результатам. Для примера можно привести хотя бы историю рода пилоцереус (Pilocereus Lem.), описанного в 1839 году парижским ботаником Шарлем Лемэром.

Название рода, происходящее от греческого pilos — шерсть, показывает, что автор объединил в этом роде все «шерстистые», то есть опушенные волосками и щетинками цереусы. Под это определение подходили все волосистые, шерстистые, щетинистые свечевики, и в первую очередь цефалоцереус, описанный Пфейфером в 1838 году и считавшийся синонимом рода пилоцереус.

Но уже в 1861 году Лемэр описал род клейстокактус, всецело подходивший, казалось бы, под определение рода пилоцереус. Отличались только цветки, которые у этого цереуса не раскрывались полностью. Такие цветки называются клейстогамными, что и дало начало названию нового рода.

В 1905 году палермский ботаник Риккобоно описал род ореоцереус, то есть горный цереус, от греческого oros — горы, узкотрубчатые дневные цветки которого резко отличались от короткотрубчатых ночных цветков рода цефалоцереус, а в 1909 году — род борзикактус, отличавшийся от клейстокактуса длинными, игловидными центральными колючками и открытыми, хотя и узкотрубчатыми цветками.

В 1920 году американские ботаники Бриттон и Роуз описали южноамериканский род эспостоа с ночными короткоколокольчатыми цветками, а в 1926 году немецкий ученый Бергер описал род стефаноцереус, который во время цветения образовывал пышную «гриву» волосков, окружавшую стебель в виде венка (от греческого Stephanos — венок).

Позднее, в 1934 году, Бакеберг, вплотную занявшийся вопросом образования в период цветения этих волосяных «грив» самой различной формы, выяснил, что по месту появления так называемых цефалиумов, по их густоте, длине образующих их волос, потому, растут ли они из ареол или из желобков между ребрами цереуса, можно с большой точностью определять родовую принадлежность многих кактусов. На основании этого Бакеберг начиная с 1934 года описал целый ряд новых родов: хаагеоцереус, аустроцефалоцереус, бразилицереус, колеоцефалоцереус, хазельтония, необуксбаумия, мораветция и т. д.

И вот произошло неожиданное: род пилоцереус... перестал существовать! Общий признак «шерстистого» цереуса стал слишком общим, ни о чем не говорящим, и поэтому это название признано недействительным на Международном ботаническом конгрессе, как ничего не значащее. Сохранилось в употреблении только множественное число — пилоцереусы (правильнее, пилоцереи — Pilocerei) для собирательного обозначения всех вообще родов цереусов, обладающих шерстистым опушением: можно говорить о шерстистых цереусах так же, как можно говорить о шаровидных кактусах или о влаголюбивых и сухолюбивых группах.

Как же происходит принятие названия нового рода или вида? По строго установленным правилам.

Ученый, описавший вид или род, представляет это описание на Международный ботанический конгресс, происходящий раз в четыре года.

Если описание ново, то есть не совпадает ни с одним из уже существующих, название, предложенное ученым, принимается и считается узаконенным. Конгресс отвергает и считает неправильными названия в трех случаях.

1. Если описание рода или вида вообще отсутствует. В этом случае название считается «голым именем» — номен нудум (nomen nudum).

2. Если название рода или вида не ново, то есть ничем не отличается от уже существующего, утвержденного описания. Именно такой случай произошел с попыткой Линка в 1831 году назвать филлокактусом род, названный Хавортом эпифиллюм в 1812 году. (Как и в случае с названием пилоцереи, филлокактус сохранился лишь в виде собирательного названия — филлокактусовые, то есть листовидные кактусы, по этому общему признаку объединяют целый ряд родов.)

3. Если предложенное ученым название уже принято ранее для какого-либо другого растения, как произошло с описанным Бриттоном и Роузом в 1920 году родом бинхемия. Название было отвергнуто, так как оно было использовано ученым Фарлоу в 1899 году для какой-то водоросли. Теперь этот род называется хаагеоцереусом. Можно ли с уверенностью сказать, что в настоящее время систематика кактусов окончательно разработана и закончена? Безусловно, нельзя. Существующие классификационные системы имеют неточности, неясности и беспрестанно уточняются и пополняются. Принятое сегодня определение по цветку (и всем признакам, связанным с цветением) детализируется интереснейшим образом благодаря применению электронных микроскопов, которые показали ученым разнообразнейшее строение частиц цветочной пыльцы, у отдельных кактусов резко различающееся.

Именно из-за различных принципов классификации и определения и возникает то множество названий, которое может запутать и устрашить начинающего любителя. В утешение ему можно сказать, что не все ясно даже для самых выдающихся кактусоведов, среди которых часто возникают разногласия по поводу того, являются ли отличительные признаки какого-либо растения родовыми или же их следует рассматривать как видовые.

Возникновение таких споров возможно потому, что само понятие вида как основной центральной единицы, на которой строится вся систематика, до сих пор еще не получило точного, ясного, всеобъемлющего определения.

По академику Комарову, «вид — это совокупность поколений, происходящих от одного предка», но тут же он сам оговаривает, что «любая таксономическая единица может быть определена так».

Существует множество различных определений вида, целые книги на многих языках написаны только об этом, но беда в том, что ни одна из них не указывает точной границы отделения понятия вида от двух смежных понятий — рода и подвида (разновидности). И частенько приходится ученым вспоминать то, что еще в 1859 году сказал Чарлз Дарвин: «При определении того, следует ли возвести данную форму на степень вида или разновидности, единственным руководящим началом может быть мнение натуралистов, обладающих здравым смыслом и большой опытностью».

Иными словами, видом считается то, что компетентный специалист считает видом *.

У некоторых видов кактусов иногда наблюдается небольшое различие между отдельными экземплярами, например в окраске цветка или цвете и количестве колючек. В этом случае кактусоведение говорит о вариететах, или разновидностях, которых отдельный вид может иметь несколько. Так, в роде маммиллярия у вида роданта имеется еще четыре вариетета — крассиспина, фульвиспина, рубенс и рубра, отличающиеся размерами и окраской колючек.

 

 

* Нельзя заменять слово вид словом сорт: виды сложились в природе, а:орта созданы человеком в процессе селекции.

Встречается среди любителей ошибочное представление, что вариетет и форма (* монстрозная или кристатная) одно и то же. Это совсем не так. ' Тем или иным вариететом какого-либо вида кактус всходит из семени и остается им всю свою жизнь. Форма же может внезапно возникнуть у отдельного экземпляра среди целого посеве и может так же внезапной необъяснимо исчезнуть, вернувшись к нормальному росту.

Но, конечно, все сказанное относится только к научной классификации, необходимой ботаническим садам и питомникам. Для любителей же такая строгая точность не нужна, по крайней мере, в начале их знакомства с кактусами. Любителю, чтобы правильнее» вырастить кактус, нужно знать, к какому подсемейству его растение относится, принадлежит ли его кактус к влаголюбивым или сухолюбивым родам. Безусловно, очень полезно знать также и вид вашего кактуса, но для этого необходим личный опыт, позволяющий узнавать кактус «в лицо». Чтобы начать разбираться в классификационной системе кактусов, крайне важно понять, как тесно связаны между собой отдельные группе, как незаметно одна из них переходит в другую, соседнюю. Упрощенно это можно иллюстрировать таким примерно обрезом: перескиа праматерь всех кактусов — имеет среднюю жилку на листе, вполне развитом, а у майхуэнии ее уже нет, листья этого рода - плоские лепешки, являющиеся частью стебля. Майхуэния уже похожа на опунцию, но, если удлини"™ и округлить членики опунции, это уже будет Цилиндропунция

Из этого рода целая группа очень похожа по форме стебля на рипсалисы, которые, в свою очередь, бывают и листовидными, так что от»их уже один шаг до эпифиллюма. Часто молодые побеги этого-то рода имеют не две грани, а три-четыре, практически почта не отличаясь от гелиоцереуса, которому только не хватает более мощных колючек и грубой кожицы, чтобы при двух-трех лишних ребрах стать типичным цереусом. Если у цереуса цветок будет опушен волосками, это трихоцереус, родной брат которого — эхинопсис — отличается только тем, что в молодом в возрасте у него шаровидная форма стебля. Но если ребра эхинов 1СИСа разделены на резко выраженные бугорки, а цветки (желтого, оранжевого и красного цвета) имеют более короткую трубку, то это уже не эхинопсис, а Лобивия. Некоторые виды лобивий можно отличить от эхинокактуса только по месту появления цветков, которые у последней группы расцветают на верхушке, близ точки роста. Среди эхинокактусов же имеется несколько родов с бугорками, вытянутыми в форме сосочка, так что от них совсем близко до маммиллярии, отличительный признак которой — разделенные ареолы.

Повторяю, эта схема предельно упрощена, но принцип понимания тесной связи между отдельными группами семейства кактусовых она делает более наглядным.

В конце этой главы мне хочется дать один совет начинающему кактусисту: составляя списки своих растений (а какой настоящий кактусист не начинает это делать с третьего приобретенного кактуса!), не пользуйтесь тетрадкой, а заведите картотеку в специальной коробке.

Дело в том, что списки, заводимые в тетрадях, как бы аккуратно и красиво они ни начинались, довольно скоро приобретают вид неряшливый и, главное, трудный для ориентации. Новые кактусы поступают в вашу коллекцию, какие-то из прежних вы поменяли, а некоторые вообще оказались не кактусами, а то и погибли (что делать, без потерь нет ни одной коллекции кактусов на свете). Список становится исчерканным, запутанным, и найти в нем нужную вам запись крайне трудно. Картотека, наоборот, легко поддается любым исправлениям, дополнениям и сокращениям, причем каждая новая карточка становится на свое законное место — в ту группу, к какой новое приобретение принадлежит: рипсалисы, эхинокактусы или маммиллярии.

Заполнять карточки можно, конечно, по любой, удобной владельцу схеме, но она должна, возможно, полнее отражать особенности и историю развития записанного растения.

Вот, например, система, по которой заполняются карточки в моей коллекции:

Группа северных эхинокактусовых. Астрофитум орнатум Вебер (Astrophytum ornatum Web.) (Звездное растение украшенное).

Родина Мексика, растет в каменистых пустынях. Особенности ухода: требует высокой посадки, верхнюю четверть горшка заполнять мелким гравием. Весной притенять долго легко обжигается.

Выращен из семян, всходы 11/IV 1957 г., первая пикировка 20/V 1957 г.

На обороте карточки можно (и нужно) записывать, как и когда растение болело, цвело, было привито и т. д. С течением времени из таких записей всегда удается вывести какие-то «средние данные», крайне полезные, а зачастую просто неожиданные. Поэтому мой настоятельный совет любителям — записывайте все свои наблюдения, не надейтесь на память, рано или поздно она вас подведет.

И еще один совет, за который пусть не обижаются на меня начинающие любители. Записывая свои новые растения, не увлекайтесь громкими и редкими названиями: вероятность получения новичком кактусных редкостей ничтожна. На 90-процен-тов растения, с которых начинается коллекция, принадлежат к самым распространенным, а именно: к гибридным эхинопсисам, простейшим цереусам, опунциям и ребуциям. Но, как ни странно, эти названия никогда не встречаются в списках «молодых» коллекций, наоборот, они пестрят самыми звонкими и экзотическими названиями, вроде мораветции, блоссфелдии и ислайи, хотя эти роды из-за их крайней редкости редко видели живыми и я, и все известные мне кактусисты.

Очень интересно и полезно раз в год делать перепись своих кактусов, по ней очень любопытно следить за изменениями состава растений. Старые переписи не выкидывайте, вам будет интересно просмотреть их через несколько лет, сравнивая с современным составом вашей коллекции и наблюдая, как растут не только она, но и ваши познания: вы сами с улыбкой будете замечать ошибки, которые делали в начале вашей «кактусной карьеры».

И ни в коем случае не рассчитывайте по пальцам, что вот поскольку за первый год у вас прибавилось три растения, то за три года будет девять, за пять — пятнадцать и т. д. Дело в том, что коллекции растут по принципу снежного кома — чем больше коллекция, тем с большей быстротой она увеличивается.

Это легко понять: ведь в большой коллекции всегда имеется материал для обмена с другими любителями — черенки, детки, а впоследствии, когда наступает цветение, то и семена. При посеве же каждый выращенный вид приносит прирост минимум в два-три вида благодаря обменам.

Может быть, тут уместно будет упомянуть, что полной коллекции кактусов до сих пор нет на свете, даже в прекрасных ботанических садах в самых «кактусных» районах Америки, на родине этих растений.

Но мне лично всегда казалось, что для настоящего любителя важно не то, сколько видов имеется в его кактусном хозяйстве, а то, в каком состоянии они находятся. Ведь при выращивании кактусов, как и во всем, важно не столько количество, сколько качество.

 

ДЕСЯТАЯ «ЛАТИНСКАЯ МИНУТА»

Маммиллярия симплекс — от латинского simplex — простая.

Мелокактус — от греческого melon — яблоко.

Мелокактус коронатус — от латинского corona — увенчанный.

Филлокактус — от латинского phyllum — лист, за листовидную форму стебля.

Эритрорипсалис — от греческого erythros — красный, связано с красной окраской ягод этого рода.

Эритрорипсалис пилокарпа — от двух греческих слов — pilos — волосы, шерсть и karpos — плод. Ягоды этого вида покрыты тонкими волосками.

Таксономия — учение о принципах классификации, от греческого слова taxis — порядок и латинского no-men —имя.

Вариетет — разновидность, от латинского слова varietas — различие.

Маммиллярия роданта — от греческого rhodon — роза и anthos — цветок, переводится как розовоцветковая. Этот вид имеет разновидности; крассиспина толстоколючковая, фульвиспина — рыжеколючковая, рубенс — красноватая, рубра — красная, от этого корня происходит и слово рубин.

 

КАКАЯ ПОЛЬЗА ОТ КАКТУСОВ

...животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней.

ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС

Этот вопрос мне задают чаще всего, и каждый раз я снова и снова удивляюсь, почему спрашивающие так озабочены полезностью именно кактусов. Ведь никто же не интересуется, какая польза от аквариума с тропическими рыбками или от коллекции спичечных коробков, не говоря уже о грядке душистого горошка. И пусть не объясняют мне, что, мол, душистый горошек красив; более красивого зрелища, чем группка пестроцветных кактусов, не найти, даже когда они не цветут. А уж что цветущий кактус легко возьмет первый приз на конкурсе цветов, сомневаться не приходится — чего стоит один только перламутровый блеск, присущий лепесткам всех цветков кактуса у любого из 3000 видов, известных на сей день.

Выращивание кактусов, так же как разведение различных рыбок или собирание марок, удовлетворяет и любознательность, и эстетические потребности человека, и жажду соприкосновения с природой, расширяет круг его интересов и намного увеличивает число друзей — ведь никакое собирательство не интересно в одиночку. Для коллекционеров больше чем для кого-либо правильно изречение, что «разделенная радость — радость удвоенная», и потому не удивительно, что круг друзей у собирателя растет вместе с его увлечением. Среди моих многочисленных корреспондентов есть люди, утверждающие, что интерес к кактусам вернул их к жизни в период тяжелого заболевания или душевной депрессии.

Вопрос о полезности кактусов распадается на два: какую пользу люди получали от кактусов до сего дня и какую пользу можно получить от них в будущем.

 

 

Конечно, не могло случиться, чтобы в странах, где произрастают кактусы, они не нашли какого-либо применения в быту. Если познакомиться с историей древних народов Америки или с жизнью современного мексиканца или колумбийца, можно заметить, что с давних пор на своей родине кактусы использовались в качестве строительного материала, пищи для человека и корма для скота, лекарства, ритуальных предметов.

Как строительный материал издавна применяли и применяют цереусы. Изгороди и заборы из живых, растущих цереусов с большими колючками широко распространены в Мексике и во многих странах Центральной и Южной Америки. И не следует думать, что встречаются они только в деревнях или возле домов бедняков. Роскошные дома и особняки современной архитектуры зачастую отделяет от тротуара «частокол» громадных, в два-три человеческих роста, могучих цереусов.

Стебли крупных старых цереусов, вернее их высохшая древесина, из которой выкрошилась и выветрилась мертвая мякоть и кожица, применяются как легкий и прочный материал для столбов, балок и стропил при постройке жилищ. Древесина более мелких кактусов служит для местных кустарей сырьем, из которого они изготовляют многочисленные поделки, раскупаемые туристами.

К сожалению, приходится сказать, что эти кустари отнюдь не испытывают затруднений из-за недостатка материала; мертвых кактусов сколько угодно, и, несмотря на законы, изданные для их охраны, и учреждение многочисленных заповедников, путешествующие варвары продолжают свое гнусное дело: губят

и калечат неисчислимое множество и без того вымирающих кактусов. Мне пришлось прочесть статью возмущенного человека, проехавшего по знаменитому заповеднику «Страна Сагу-аро» ("Saquaro Land") в Аризоне, созданному для того, чтобы сохранить для грядущих поколений сказочно прекрасные рощи Карнегии гигантеа. Его рассказ об отвратительном зрелище бесцельно изуродованных и загубленных растений проиллюстрирован фотографиями изломанных и полусожженных карнегии, увешанных в приступе дикарского «юмора» старыми башмаками, шинами и тряпьем. Эти фотографии производят страшное и позорное для человеческого существа впечатление. Кстати, статья называется «Homo sapiens» («Человек разумный»). Если в 1940 году на площади рощи в 15 гектаров было 1400 карнегии, то сейчас их всего 900: каждый год погибает один из шести кактусов. Но более всего угрожают кактусам туристы из США и Европы, тоннами вывозящие наиболее интересные и редкие виды, несмотря на то, что экспорт кактусов из Мексики, например, запрещен специальным законом.

О варварском истреблении кактусов часто говорят и пишут ученые после возвращения из экспедиций, и надо оговорить, что во всех случаях людей возмущает именно бессмысленность уничтожения растений. Каждому кактусисту-исследователю приходилось во время работы в безводных местностях срубать старые большие кактусы, но это делалось по необходимости, чтобы утолить жажду. Ведь съесть мякоть кактуса, все равно, что съесть арбуз или огурец. Как и арбуз, и огурец, кактус содержит в своих тканях от 75 до 90% воды, и этим свойством его, которому посвящено несколько специальных работ, постоянно пользовались путники в пустынях Техаса, Аризоны и Мексики в те времена, когда единственным транспортным средством была лошадь. Срубив кактус размером с бочонок, путешественник получал влагу для себя и сочный корм для лошади. Интересно, что в этих местах мулы и Солы прекрасно приспособились самостоятельно сбивать копытами кактусные колючки, чтобы без помех насладиться вкусным стеблем.

В некоторых районах Мексики опунции в очищенном от колючек и глохидий и изрубленном виде применяют как корм для скота с такими хорошими результатами по повышению удоев коров, что густые заросли опунций местами совершенно истреблены, и фермеры ездят за ними за десятки километров.

Кактусы служили кормом не только для крупных животных. Плантации опунций, иногда громадные — до 60 000 растений, создавали, чтобы разводить на них мохнатую тлю, из которой добывалась кошениль. Пока химические красители не завоевали рынки, кошениль очень высоко ценилась, и ферм, разводивших тлю, было немало.

В настоящее время мексиканские ученые ведут большую работу по использованию кактусов в промышленности. Исследования показали, что из них можно получать витамины, дезодоранты, гормоны, вина и ликеры, мыло, технический спирт, вещество, ускоряющее ферментацию, и многое другое. Отходы при этом используются как корм для птицы. Множество видов кактусов дают плоды настолько крупные, сочные и ароматные, что их собирают и продают на рынках, как у нас, например, землянику. Их едят сырыми, варят из них варенье, желе, компоты, приготовляют смоквы, кладут для цвета и аромата в вино, а незрелые — тушат с мясом в виде рагу.

Некоторые кактусы идут в пищу целиком. По словам собирателей кактусов, стебли неовердерманнии (Neowerdermannia, вернее Weingartia) в вареном или печеном виде настолько любимое блюдо в Боливии и Парагвае, что этот род все труднее отыскивать.

 

 

Определенные виды мелокактуса и эхинокактуса (Melocactus oaxacensis, Echinocactus ingens) едят засахаренными, первый даже носит в народе название Конфетного кактуса (Candy cactus). Стебли очищают от колючек и кожи, режут на ломти и варят в сиропе из тростникового сахара. Особенно усиливается спрос на эти цукаты с приближением празднования Нового года.

Плоды Опунции вульгарис (Opyntia vulgaris), акклиматизировавшейся на берегах Средиземного моря, получили заслуженное признание и в Европе, где их называют «берберийскими фигами». Любопытно, что ягоды эти ставят в тупик врачей, которым никакими анализами не удается определить, чем объясняется крепящее действие их.

Мексиканские индейцы издавна используют опунции в виде лекарства, но не ягоды, которые для них только вкусная пища, а стебель и корни. Прокипяченный и разрезанный вдоль стебель Опунции вульгарис применяют в виде припарок, а в высушенном и растертом виде он замешивается на клейком соке какого-то растения и с добавлением перьев (видимо, для большей прочности) представляет собой массу для лубков при переломах конечностей.

По словам описавшего эти лубки ученого, они «сами собой отваливаются через пятнадцать дней, то есть когда кость срослась».

Корни опунции обладают мочегонными свойствами, а слизистый сок некоторых ее видов помогает при болезнях печени. Любопытно, что целебными свойствами опунции сейчас занимаются также европейские врачи. В серии румынских марок «Лечебные растения», выпущенной в 1961 году, марка достоинством в 35 бани изображает Опунцию вульгарис на фоне оранжереи (остальные восемь марок этой серии изображают различные дикорастущие лечебные растения — мак, ирис, гентиану и т. д.).

В американском кактусном журнале за 1962 год опубликованы результаты экспериментов, проведенных в одном из калифорнийских университетов. Двадцать видов кактусов, принадлежащих к различным родам и группам, исследовали как источники антибиотиков. Выяснилось, что каждый кактус подавлял развитие нескольких из двадцати взятых для опытов микроорганизмов, а лофофора проявила способность прекращать развитие семнадцати из двадцати микроорганизмов, причем и диаметр зоны действия этого кактуса оказался самым большим. Второе по силе действия место заняла Пелесифора аселлиформис (Pelecyphora aselliform