Почему мне понадобилось познакомиться с систематикой растений

Преимущество каждой

мании в том, что она

заставляет доискиваться

до самой сути.

ГЕНРИХ ГЕЙНЕ

Кактусы моей подруги переехали ко мне в конце лета. Дни еще стояли жаркие, поэтому, вначале не возникло никаких вопросов о том, где их поместить. Я просто расставила горшки с моими новичками за окном, между оконной рамой и подвесным ящиком, засаженным пышными зелено-розовыми кустами бегонии семперфлоранс, и щедро поливала все, не делая никакого различия между бегониями и кактусами.

Последним, как мне казалось, нравился такой образ жизни: они росли и толстели не по дням, а по часам и приобрели окраску, свидетельствующую, по-моему, о поправившемся «здоровье». Когда я привезла кактусы к себе, их стебли были темно-зеленого цвета, у некоторых даже с сероватым отливом, а один стебелек был покрыт сизым налетом, какой бывает на еще не вымытых сливах. С моей точки зрения, этот налет придавал кактусу крайне неопрятный и запущенный вид, и я его старательно отмыла щеткой для ногтей, но с тусклой окраской ничего не могла поделать.

Теперь же цвета моих кактусов стали гораздо свежее, их гамма включала все оттенки ярко-зеленых красок — от травянисто-зеленого до шпинатного, а у одного из них макушка была окрашена в тона свежего салата. Я не могла на них наглядеться и нарадоваться.

И вдруг... В одно злосчастное утро, подойдя к окну, я обратила внимание на небольшой крен одного из стеблей, видимо, подмытого струей воды при поливе. Я протянула руку, чтобы его выправить, и, к моему ужасу, весь стебель остался у меня в пальцах, источая капли гнилой жижи.

В горшке мне не удалось обнаружить почти никаких остатков от довольно большого кома корней, которые я видела при пересадке: настолько далеко зашел процесс разложения. Как ни трудно было этому поверить, приходилось заключить, что уже некоторое время кактус, сохраняя внешний вид живого растения, на самом деле был мертв.

Этот день запомнился мне.

Во-первых, я поняла, что вопреки привычным мерилам, прилагаемым к лиственным растениям, быстрый рост, изобилие отростков и ярко-зеленая окраска отнюдь не являются показателями хорошего состояния кактуса, а скорее должны считаться сигналами большой опасности.

И, во-вторых, на смену первому, чисто эстетическому интересу к кактусам, основанному исключительно на их своеобразном внешнем виде, появился иной, более глубокий интерес к ним как к живым существам, имеющим какие-то свои, еще не понятные мне нормы и законы жизни.

В то время я не знала еще ни одного кактусиста и единенной моей надеждой были книги, за которыми я и отправилась в книжные магазины. Увы, даже само слово кактус оказать незнакомым большинству продавцов, и я уже приходила в отчаяние, когда какой-то старичок предложил мне книгу Н. Верзилина «Путешествие с комнатными растениями». Открыв ее и увидев рисунки, изображающие кактусы, я была готова расцеловать этого человека и ушла счастливая.

Эта прекрасная книга хотя и не сделала меня всезнающим специалистом по кактусам, но многому научила. Это была та самая азбука, без которой невозможно начать читать ни один учебник, даже для начинающих.

Я, например, выяснила, что кактусов на свете не 30-50 разновидностей, как мне сказала подруга, а несколько тысяч; я узнала, что, давая своим погибшим кактусам (к этому времени у меня их было уже три) жирную парниковую землю и обильный полив, я этим убила их.

Все оказывалось гораздо сложнее, чем представлялось сначала. Кактусы, будучи ксерофитами — сухолюбивыми растениями, пересушивание предпочитали опасному для них избытку влаги.

Наступили осенние холода, и я переселила растения в комнату. После пересадки в более бедную, песчаную землю я поставила их на подоконник, где собиралась оставить зимовать. Вскоре, однако, мне пришлось придумывать, куда их переставить, и причиной этому был мой кот Онуфрий, страшный шалун и выдумщик.

Однажды, придя домой, я увидела, что Онуфрий скачет по комнате на задних лапах, а передними чрезвычайно ловко подбрасывает и ловит маленький эхинопсис, вынутый им из горшка на окне. Вероятно, это был первый в истории случай жонглирования кактусом, но, чтобы он стал и последним, кактусы надо было срочно убрать с окна.

Вместе с добытыми у знакомых черенками у меня было уже одиннадцать видов, и, рассаженные в средних размеров горшки, они занимали порядочную площадь. Единственным выходом казалась подвесная настенная полка, но очень не хотелось загромождать комнату достаточно массивным предметом. Вот если бы сделать полку абсолютно прозрачную, она бы не казалась ни большой, ни тяжелой. Прозрачную — но из чего? Стекло требует рамок, реек, угольников... Вот разве оргстекло или акрилат?

Я привезла из магазина несколько листов оргстекла в 10 миллиметров толщиной и через несколько дней расставила горшки с кактусами на большой и прочной полке. Место для нее я выбрала на свету близ окна, коту сюда никак было не добраться, да и внешне растения очень выиграли при новой расстановке.

Зима прошла хорошо: ни одно растение больше не погибло. Одно мне было непонятно: почему к весне ни на одном кактусе не появилось ни единого, хотя бы самого крошечного, бутона?

Хуже того, прельстившая меня с первого взгляда четкая, строгая форма кактусовых стеблей заметно испортилась — верхушки свечевидных цереусов резко утончились и вытянулись, на круглых и овальных пластинах опунций выросло множество червеобразных, бледных отростков, а эхинопсисы вместо тугих, сплюснутых шариков стали походить на удлиненные груши. И на всех кактусах этот новый уродливый и слабый прирост был почти лишен колючек, вместо них росли какие-то жиденькие и бесцветные щетинки.

Красавцы-кактусы на глазах становились уродами, а что с ними стало, я не понимала и терялась в догадках. Даже за лето на солнце и воздухе красивая форма стеблей не восстановилась. Здоровый летний прирост на концах тощих зимних стебельков не только не украшал растения, но, наоборот, делал их еще более некрасивыми. Поправились одни змеевидные селеницереусы.

Попробовала я, было, рассказать о своей беде подруге, подарившей мне первые кактусы, но помощи не получила.

«Знаете что, — сказала она убежденно, — с кактусами уж всегда так бывает! Они, если растут, так растут в любых условиях, а нет — ничего вы с ними не поделаете».

Но мне никак не удавалось выработать в себе такого мудрого спокойствия, я огорчалась, искала советов и ответов и в поисках их зашла в Ленинскую библиотеку и попросила литературу по кактусам. Две-три выданные мне книги (все на немецком языке) ошеломили громадным количеством новых для меня названий, сложностью составов земельных смесей, у всех авторов различных, и требованием, чтобы у кактусиста обязательно имелась оранжерея, «хотя бы небольшая».

домой я пришла совершенно расстроенная, но все, же одно бесценное сведение я получила и твердо запомнила, поскольку на нем сходились единодушно авторы всех просмотренных мной книг: чтобы предотвратить нежелательный зимний рост кактусов, им нужна холодная и сухая зимовка.

Правда, на этом единодушие оканчивалось, так как температуру каждый указывал свою, и если для одного холодная зимовка означала 12° С, то у другого оптимальная температура была 10-8" С, а третий, спартанец по натуре, соглашался на 5° С и критической температурой считал 0° С.

Достав третью подвесную раму, я поставила ее на край подоконника, оградив расположенные на нем кактусы одновременно и от излишней комнатной теплоты, и от цирковых трюков моего баловного кота.

Первое время меня просто-таки пугала температура, установившаяся на отгороженном подоконнике. Я следила за градусником, показывающим 10° С, и за кактусами, чтобы не пропустить первых признаков надвигающейся катастрофы, неминуемой, с моей точки зрения.

Как ни странно, никакой катастрофы не происходило. Наоборот, растения выглядели лучше, чем осенью. Шаровидные эхинопсисы стояли упругие и свежие, их темно-зеленая кожица отливала атласом между острыми ребрами, а свечевидные цереусы не только не вытягивались, как в прошлую зиму, но даже как-то осели, раздались в ширину и окрепли. Теперь я знаю, что при сухом и холодном содержании зимой летний прирост кактуса вызревает, но тогда я об этом понятия не имела. Я только видела, что мои любимцы возмужали в созданных им суровых условиях, и радовалась этому.

Однако надо сознаться, что у меня было несколько исключений: некоторые кактусы сохли и ежились, им явно не на пользу был сухой холод. Я не понимала, чем они отличались от остальных. И я опять пришла в библиотеку, на этот раз с тем, чтобы читать и перечитывать, искать и находить, противопоставлять и сравнивать, чтобы разобраться, почему эти загадочные растения требуют разных условий жизни, несмотря на то, что называются они все одинаково — кактусами.

 

ТРЕТЬЯ «ЛАТИНСКАЯ МИНУТА»

 

Phyton — по-гречески растение. Это слово входит в состав очень многих ботанических терминов и названий.

Ксерофит происходит от phyton и xeros — сухой и означает сухорос, или сухорастущее. Так называют растения, которые могут переносить засуху.

Гидрофит происходит от phyton и hydro — вода и переводится как водяное растение, или живущее в воде.

Гигрофи т происходит от phyton и hydros — влажный. Переводится как влаголюбивое растение. Все перечисленные корни греческого происхождения.

От греческого названия луны — selena произошло название ползучего, цветущего ночью цереуса. Селеницереус означает лунный цереус. Существует около 25 разновидностей селеницереуса. В просторечии его часто называют царицей ночи, ночной красавицей, или ночной принцессой за необычайно красивые и крупные цветки чисто белого цвета с золотыми тычинками.

 

 

 

КАКИЕ БЫВАЮТ КАКТУСЫ

Трудно даже

представить себе,

через какой ряд

переходных форм

тот или другой

орган достиг своего

современного состояния.

ЧАРЛЗ ДАРВИН

 

Ответ на этот вопрос я стала искать в книгах, написанных опытными и знаменитыми кактусистами. Очень скоро, однако,_ стало ясно, что у меня нет даже элементарных знаний, которые помогли бы мне понять ценные советы и указания маститых авторов. Ведь очень много зная, крайне трудно написать книгу для совершенно ничего не знающего читателя и объяснить вещи самые простые наряду с более сложными.

В одной книге, например, говорилось, что «пониженной температуры и пересушивания не выносят кактусы эпифитные», то есть живущие на деревьях. Но у меня были селеницереусы, типичные эпифиты, превосходно выносившие холодную и сухую зимовку. Почему? Я не понимала.

Другая книга советовала не подвергать трудностям суровой зимовки кактусы, «происходящие из тропических лесов Бразилии». У меня было несколько кактусов, родиной которых была Бразилия, но тропическая или нет — я не знала.

Третий автор предостерегал против пересушивания «кустящихся лесных кактусов», но через несколько страниц он же советовал держать зимой «как можно суше» хамецереус — кактус и лесной, и кустящийся! Где было искать ключ к этим загадкам, которые авторы не объясняли,

Первые проблески понимания пришли неожиданно.

Несколько друзей подарили мне случайно оказавшиеся у них фотографии кактусов.

 

Кто-то в шутку посоветовал мне завести альбом с фотографиями «колючих знакомых», и эта идея оказалась очень плодотворной. Фотографий собиралось все больше, но наклеивала я их не в альбом, а на отдельные листы плотной бумаги и туда же записывала все, что мне удавалось узнать об этом кактусе: название, описание, данные по культуре и обязательно родину,

И вот, когда этих карточек набралось несколько сотен, частое их пересматривание и перечитывание мне помогло: я стала узнавать те кактусы, которые болели от сухого холода.

Названия у некоторых были похожи, у других отличались, но внешнее сходство растений бросалось в глаза.

Да, все они были эпифиты и все росли кустиками. Большинство действительно происходило из Бразилии, хотя для некоторых родиной была указана Ямайка, Вест-Индия и даже... Мексика.

Но самое удивительное было то, что все эти кустящиеся эпифитные кактусы, боящиеся сухости, связывал, несмотря на различие названия и происхождения, один общий признак: все они имели голые стебли. Их ярко-зеленая кожица не была защищена ни волосками, ни колючками, ни сизым восковым налетом, весь их «наряд» состоял из нескольких крошечных и тонких щетинок. По сравнению с другими кактусами они выглядели очень беззащитно.

Вот эта самая беззащитность и оказалась тем ключом, которого мне не хватало. Стоило только понять, почему она возникла, и все становилось понятным. А создалась она благодаря условиям жизни в тропических лесах.

 

КАКТУСЫ ТРОПИЧЕСКИХ ЛЕСОВ

Впоследствии мне попалась великолепная фотография, снятая участниками экспедиции, собиравшей новые растения в мексиканских лесах, в районе провинции Чиапас. Фотография изображала эпифитный кактус, свисающий с ветвей опутанного лианами дерева в непроходимых чащах, мало чем отличавшихся от известных мне по книгам и фильмам джунглей на берегах Амазонки или на островах Вест-Индии.

В таких лесах круглый год держится ровное тепло, даже жара. Средняя температура самого холодного месяца не бывает ниже 18°С, разница же между средними температурами самого теплого и самого холодного месяца не превышает 6"С.

Частые теплые ливни бывают либо в течение всего года, либо (в некоторых районах) перемежаются с периодами бездождья. Общее количество выпадающих здесь осадков за год составляет 2000-3000 миллиметров.

Именно в таких сырых и жарких лесах и растут в развилинах ветвей, в дуплах и на пнях эпифитные кактусы - рипсалисы, зигокактусы, эпифиллюмы и другие, близкие к ним.

Поселяясь на скоплениях листового перегноя, они развивают короткие, но густо разветвленные корешки, цепляющиеся за любую трещину или выступ на коре дерева.

Постоянно укрытые от солнца густой листвой, они не нуждаются в ярком солнечном свете, как все остальные кактусы, а, наоборот, страдают от отсутствия притенения: ведь у них нет таких средств защиты от перегрева стебля, как толстая кожица, восковой налет или волоски.

Поскольку они растут в атмосфере, обильно насыщенной влагой, им совершенно нет надобности экономить воду, как это приходится делать их родичам, живущим в засушливых местностях. Окружающий воздух не только не отнимает у них воду, а, наоборот, снабжает их влагой, для поглощения которой на стеблях развиваются многочисленные воздушные корешки.

Кактусам, живущим во влажном воздухе, не только не опасно, но даже полезно иметь большую поверхность стебля: ведь при этом у растения будет большее число устьиц, и оно сможет поглощать больше углекислоты, нужной для питания.

 

Вот почему стебли кактусов из тропических лесов либо состоят из множества тонких побегов, либо имеют вид ветвящихся листовидных пластин. Как при том, так и при другом строении стебля площадь поверхности очень велика по отношению к общей массе растения.

При отсутствии сезонов засух и холодов рост длится круглый год без перерыва, деревья из тропических лесов не имеют концентрического рисунка годовых колец на поперечном разрезе ствола. Немудрено, что рипсалисы, которые я поставила на сухую зимовку при 10° С, сохли и съеживались.

Что делать? Я просто не понимала тогда, что существуют и влаголюбивые кактусы, как бы странно ни звучало такое сочетание слов.