Гимнастический зал для каждой души

 

Я называю Псалтирь практическим руководством для молящихся. Когда я чувствую, что неспособен обращаться к Богу своими словами, я беру в руки молитвенник, в котором можно найти молитву, подходящую для любого душевного состояния. Псалтирь содержит полторы сотни псалмов, и, судя по всему, ее составители не стремились избегать резких контрастов. За двадцать первым псалмом, полным безысходного отчаяния (стих из этого псалма прокричал с креста Иисус), следует псалом двадцать второй — прекраснейшая молитва для успокоения души. Псалму сто тридцать седьмому, исполненному мира и покоя, предшествует псалом, призывающий к возмездию.

Однажды я побывал в траппистском монастыре и был свидетелем того, как монахи за две недели прочли хором все сто пятьдесят псалмов — в среднем по одиннадцать псалмов в день. (В некоторых монастырях есть монахи, которые прочитывают все псалмы за одни сутки.) За годы пребывания в монастыре трапписты выучили псалмы наизусть и помнят их дословно, подобно тому, как большинство людей знают наизусть национальный гимн своей страны. Выражение лица монаха безошибочно указывает на то, какой именно псалом близок сегодня его сердцу.

Полный бородатый монах в первом ряду оживлялся всякий раз, когда звучали слова хвалы и благодарения. Его сосед, с виду — типичный аскет, обладал удивительно высоким голосом. И голос его становился слышнее всякий раз, когда псалом говорил о смятении чувств. Борьба за власть? Болезнь? Смерть близкого человека? Пошатнувшаяся вера, сомнения? Беспокойство о финансовом положении монастыря? Что бы ни случилось в монашеской общине, всегда есть вероятность того, что один из сегодняшних псалмов откликается на это событие.

Святитель Амвросий Медиоланский называл Псалтирь «своего рода гимнастическим залом, где найдутся упражнения для каждой души». Мне очень нравится этот образ. Я живо представляю себе большой спортивный зал, где найдется духовный тренажер для любого атлета-молитвенника.

Мартин Марти, лютеранин, профессор богословия и истории религии, стал читать Псалтирь подряд вместе с женой, когда та боролась с тяжелой формой рака. Ей приходилось просыпаться по ночам и принимать лекарства от тошноты, вызванной химиотерапией. После этого супруги никак не могли заснуть, и муж читал жене псалмы. Однажды она заметила, что муж перескочил с восемьдесят шестого псалма сразу на девяностый. Марти пропустил слова, полные печали («жизнь моя приблизилась к преисподней, я сравнялся с нисходящими в могилу»), и сразу перешел к утешительным образам: «Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен».

«Почему ты пропустил эти псалмы?» — спросила жена. Марти ответил, что не уверен, сможет ли она в такую ночь спокойно их выслушать. Жена сказала: «Вернись назад и прочитай их. Если я не пройду через мрак, то не увижу света».

Позднее Мартин Марти написал книгу об этих трудных днях. В ней он оценил Псалтирь, самый известный христианский молитвенник, следующим образом: половина псалмов несет дыхание зимы, и лишь одна треть — атмосферу яркого летнего дня. По словам Марти, псалмы помогают «укротить ужас и скорбь» в обстоятельствах, подобных тем, с которыми столкнулись он и его жена. Когда у супругов уже не оставалось своих слов, они говорили словами молитв, написанных другими.

Марти признается, что, несмотря на приложенные им огромные усилия, у него за всю его христианскую жизнь почти не возникало чувства непосредственного общения с Богом. Лишь несколько раз он пережил ощущение «открытости Богу». Поэтому Марти научился в общении с Богом прибегать к другим способам, в том числе к псалмам — подобно тому, как влюбленные пишут друг другу письма, продолжая общаться даже в разлуке.

Всякий, кто поддерживает отношения с Богом, переживает разные периоды. Бывают яркие, радостные дни, но порой наступают и темные, унылые, мрачные времена. Но ведь и земная жизнь подчинена этой же закономерности. Издатель одного из самых популярных журналов «Христианство сегодня» и преподаватель теологической школы в Кентукки Терри Мак отмечает, как по-разному относятся к жизни фермеры и горожане. Он цитирует слова старого крестьянина, который сменил профессию и работает в городе на фабрике:

 

«Самая большая разница — в том, что горожане думают, будто нынешний год должен непременно быть лучше предыдущего. Если они не получают прибавку к зарплате, не приобретают новых вещей, не видят улучшений в своем благосостоянии, то считают себя неудачниками. Фермеры рассуждают иначе. Мы знаем, что бывает хороший год и бывает плохой год. Мы не можем управлять погодой. Мы не всегда способны предотвратить неурожай или болезнь. Поэтому мы приучились усердно работать, принимать правильные решения и быть довольными тем, что в итоге получим»[50].

Что я помню о пройденном пути, о переменах в моей духовной и — прежде всего — в молитвенной жизни? Ребенком и подростком я верил всему, что мне говорили в церкви. А церковь побуждала меня уделять время молитве, чтению Библии и другим духовным упражнениям — в рамках принятых правил. В библейском колледже я сидел в часовне во время «дней молитвы» и пытался разобраться в самом себе: действительно ли я молюсь или только делаю вид. В итоге я стал подвергать сомнению любой духовный опыт. Мне казалось, что монастырская атмосфера колледжа полностью оторвана от бурной общественной жизни конца шестидесятых годов, кипевшей за его стенами, — и что только я один остаюсь за бортом этой жизни.

С тех пор я, подобно старому фермеру, пережил в молитвенной жизни плохие и хорошие годы. У меня были времена радости и благодарности, и были времена, когда я тосковал, мучился и пренебрегал молитвой. Я ожидал, что мой духовный уровень будет расти, как котировки паевых инвестиционных фондов на Уолл-стрит, которые каждый год прибавляют в цене. Но график моей молитвы скорее напоминает кардиограмму, линия которой скачет то вверх, то вниз. Лишь по прошествии времени я убеждаюсь: в самые мрачные дни моя вера укреплялась, и через строки, которые я тогда написал, Бог коснулся сердец других людей.

Такие обстоятельства знакомы многим священникам: вы возвращаетесь домой после воскресного богослужения, чувствуя себя обессилевшим неудачником, и вдруг слышите от одного из прихожан, что сегодняшняя проповедь сказала ему больше, чем любая другая. Вероятно, Господь оценивает наши молитвы столь же парадоксальным образом. Вот что сказал об этом Клайв Льюис в «Письмах к Малькольму»: «Молитвы, которые мы считаем худшими, в очах Божьих, быть может, лучшие. Я имею в виду молитвы, которым меньше всего сопутствует восторженность, которые не идут гладко. Ведь они — почти целиком наша воля, они идут из большей глубины, чем чувства».

 

Молитва и темперамент

 

 

Кэти Каллахан-Хоуэлл, журналистка и писательница

 

Есть ли у меня возможность пребывать в молитве у ног Христа так, чтобы это не противоречило, а соответствовало моему типу личности и темпераменту, данному мне Богом?

Этот вопрос побудил меня выбрать для чтения во время отпуска книгу Честера Майкла и Мари Норриси «Молитва и темперамент». В ней описаны четыре формы молитвенных размышлений над словом Божьим. Каждая из них предназначена для одного из типов личности, определяемых по методу Майерс-Бриггс.

 

• Первый стиль молитвенных размышлений предназначен для людей моего типа — «чувства — интуиция». При таком стиле особое внимание следует уделять творческому подходу, который включает воображение и образное мышление. Существенное значение имеет также ведение духовного дневника.

Например, одно из творческих упражнений при работе с Писанием заключается в том, чтобы применить прочитанный отрывок к себе. Практически это означает, что нужно вставить свое имя в текст и размышлять, делая конкретные личные выводы. Например, вот как я читаю известные слова Иисуса: «Приди ко мне, Кэти, и я успокою тебя». Принимая установку, что библейские обетования и заповеди относятся лично ко мне, я открываю в своем сердце глубокие чувства, которые обычно остаются скрытыми под завалами ежедневных забот, связанных со служением.

• Людям с научным складом ума, относящимся к типу «мышление — интуиция», больше подходит другой стиль. Прочитайте отрывок из Библии и задайте основные вопросы по исследованию текста: «Кто? Что? Когда? Где? Почему? Как?» Затем задайте себе другой вопрос: «В какой сфере моей жизни я могу применить то, что узнал сегодня?» Такие размышления помогут «ученым» понять истинный смысл текста и применить его в жизни.

• У тех, кто движим чувством долга, то есть относится к типу «оценка — ощущение», конкретная, упорядоченная система размышлений питает дух эффективнее, чем абстрактные представления о мире, благодати и радости. Людям этого типа полезно наглядно представлять себе библейские события — словно они сами их видели, слышали, обоняли и осязали.

 

Такой подход поможет им найти современное применение древних истин.

В этом году на Страстной Неделе я использовала «конкретный» подход к размышлениям над Писанием. Я сосредоточилась на страданиях Христа и представила себе двух разбойников, Иисуса с надписью над головой: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский». Я представляла себе насмешки толпы, тяжесть греха, запах пота и крови. Потом я представила себе табличку над моей головой: «Возлюбленная дочь Бога» — и заново, до глубины души, осознала, как дорого пришлось заплатить Иисусу за то, чтобы я могла носить этот высокий титул. Четвертый стиль предполагает сочетание молитвы с активной деятельностью. Рыбная ловля, пешие прогулки и плавание способствуют молитвенным размышлениям людей, принадлежащим к типу «восприятие — ощущение». Такого рода молитвы обрадуют любителей свежего воздуха, однако главное здесь — не само по себе пребывание на природе, а сочетание движения или даже работы с молитвой. Мой друг Ким, подобно брату Лорану, любит молиться за мытьем посуды. Какой замечательный способ быть одновременно Марфой и Марией, трудиться и сидеть у ног Христа!

 

ГЛАВА 15. ГОЛОС ТИШИНЫ

 

В тот миг я нуждался в молитве, как в глотке свежего воздуха, который наполнил бы мою кровь кислородом… Позади меня была пустота. А впереди — стена. Стена тьмы.

Жорж Бернанос

 

 

Почти все, кто регулярно молится, рано или поздно «упираются в стену» — этот термин я позаимствовал у бегунов-марафонцев. Чувства замораживаются, слова не идут на ум, исчезает ясность, мысли приходят в смятение. В какой-то момент даже сама молитва начинает казаться глупостью, абсурдом. «Я сижу в пустой комнате и что-то бормочу. Но если человек говорит сам с собой — разве это не признак помешательства?»

Появляется ощущение, будто меня предали. Неужели молитва — всего-навсего самообман? Или Бог решил меня разыграть? Слова падают на пол, отскакивают от стен и потолка и, наконец, умирают на устах прежде, чем я их произнесу. Бог удалился. Он бросил меня, оставил в одиночестве.

Недалеко от меня живет подполковник авиации в отставке, Карл. Он служит капелланом в доме престарелых. Когда-то, стремясь сохранить хорошую форму, как у молодых летчиков-новобранцев, он усердно занимался спортом. Сейчас бывший ас ездит в инвалидной коляске по коридорам, посещая пожилых людей, среди которых немало лежачих больных. Некоторые страдают старческим слабоумием. Каждые полчаса звонит будильник, заведенный Карлом. По звонку Карл приподнимается на руках и снова опускается в коляску, изменяя положение парализованной нижней половины тела. Это нужно, чтобы не возникали пролежни. Я встречался с Карлом дважды: один раз — у него на работе, потом посетил его дома. Оба раза наша беседа возвращалась к одной теме — молчанию Бога.

Во время первой встречи Карл рассказал, как он стал инвалидом. «Это случилось, когда я мчался на велосипеде по шоссе в штате Нью-Мексико. Я вдруг увидел впереди решетку дождевого стока — слишком поздно, чтобы успеть ее объехать. Переднее колесо застряло в решетке, а я полетел через руль головой вперед. Очнулся я от крика: «Не шевелись! Не шевелись!» Кричавший человек держал надо мной оранжевую шляпу, прикрывая меня от яркого солнца. Вскоре прибыли спасатели. Они упаковали меня в специальный корсет. Мне объяснили, что я ударился шлемом об асфальт, сломал позвоночник и повредил спинной мозг. С этого момента я был парализован от грудной клетки и ниже. Моя военная карьера закончилась. Вместо спортивных тренировок мне пришлось заниматься физиотерапией. Но я все еще не до конца смирился со своей инвалидностью».

Мы говорили о том, как Карл приспосабливался к новой реальности. Ему пришлось переехать в другой, более подходящий дом и уволиться из армии. Он не имеет возможности контролировать мочеиспускание и дефекацию, страдает от инфекций и мышечных спазмов. Ему имплантировали стальные стержни, поддерживающие позвоночник. Мы детально обсудили все эти невзгоды, и я был поражен, когда Карл сказал: «Но я должен сказать, что самой болезненной оказалась для меня не физическая, а другая, незримая перемена. Она была намного хуже, чем бесконечные «Почему?», которые я задавал себе снова и снова. Я перестал ощущать присутствие Бога. Именно тогда, когда Господь был мне нужнее всего, — Он удалился. Я продолжаю молиться и верить — но сейчас моя молитва Богу ничем не отличается от слов, брошенных в потолок. Я не получаю никакого ответа».

Потом я посетил дом Карла, специально приспособленный для человека, прикованного к инвалидной коляске: широкие двери, просторные холлы, гладкий твердый пол, все предметы и поверхности на небольшой высоте. На стенах и в комнатах — множество сувениров из разных мест Европы и США, там хозяину дома довелось побывать во время службы в авиации. Карл рассказывал, что сильнее всего он чувствовал присутствие Бога в экуменической общине Тэзе во Франции. Он посетил эту общину дважды. Оба раза Карл оставался там по неделе, участвовал в богослужениях, но большую часть времени проводил в молитве и размышлениях. Он вспоминал: «Я никогда не испытывал столь сильных духовных переживаний. Община Тэзе организована таким образом, что в центре ее жизни находится Бог. Ощущение Божьего присутствия пронизывает все это благословенное место. Наверно, Господь даровал мне этот опыт, чтобы укрепить меня перед тем, что мне предстояло перенести».

Вспоминая, Карл размышлял вслух: «По воспитанию я кальвинист. Как же понимать все то, что случилось со мной? Я не считаю, что Бог устроил этот несчастный случай — я не верю, что Он управляет всеми мелочами на нашей планете. Но я верю, что Бог пребывает рядом с нами во всех страданиях. Я хочу лишь одного — почувствовать Его присутствие».

 

Прикосновение к пустоте

 

Карл говорил, что, став инвалидом, он начал искать утешение в библейских текстах, которые прежде читал «по диагонали». Когда все было хорошо, он почти не обращал внимания на псалмы, исполненные слеза и страданий. Теперь он живет ими. Они позволяют Карлу изливать свои жалобы Богу:

 

«Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лицо Твое от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей, скорбь в сердце моем день и ночь?» (Пс 12:2–3).

«Но вот, я иду вперед — и нет Его, назад — и не нахожу Его. Делает ли Он что на левой стороне, я не вижу; скрывается ли на правой, не усматриваю» (Иов 23:8–9).

«Боже мой! Я вопию днем, — и Ты не внемлешь мне, ночью, — и нет мне успокоения (Пс 21:3).

«…Ругаются надо мною враги мои, когда говорят мне всякий день: Где Бог твой?» (Пс 41:1).

«Простираю к Тебе руки мои; душа моя — к Тебе, как жаждущая земля» (Пс 142:6).

 

После встречи с Карлом я тоже стал уделять больше внимания «псалмам плача». Меня поразило, что эти жалобные причитания представляют собой молитвы, обращенные к Богу, Который то ли вовсе отсутствует, то ли не слышит. Еще сильнее меня удивило то, что эти молитвы вошли в библейский канон: их сочли достойными стать частью Священного Писания. Очевидно, состояние каменного бесчувствия, подавленности, богооставленности не является чем-то необычным. Его следует ожидать и быть к нему готовым.

Действительно, одна из приведенных выше молитв («Боже мой! Я вопию днем — и Ты не внемлешь мне») — продолжение слов, которые прокричал на кресте Иисус: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф 27:46). Даже Сын Божий пережил отсутствие Бога. Я заново оценил мрачную тональность этих псалмов. На их фоне любые слова утешения окажутся нестерпимо банальными. Представьте себе апостола Петра, который, стоя у подножия креста, пытается утешить Иисуса: «Нет, нет, не говори так. Бог не оставил Тебя — это только кажется. Вспомни, чему Ты Сам учил нас об Отце и Его неизменной любви!»

Иногда темная ночь богооставленности начинается с несчастья, которое полностью изменяет жизнь человека (так случилось с Карлом). Порой болезнь постепенно разрушает тело, а молитвы об исцелении остаются без ответа. Бывает, что духовный мрак сгущается по мере того, как портятся отношения супругов. Или, подобно темной туче над пустыней, приходит после развода. Случается и так, что богооставленность наступает без всяких видимых причин, словно буря, внезапно, по капризу природы разразившаяся среди ясного летнего дня. Почему же Бог прячется?

Мы начинаем подсознательно винить себя, считая, что Бога оскорбило наше поведение. Внутренний голос нашептывает: я стал недостоин Божьего присутствия, и Бог не станет отвечать человеку с такими нечистыми мыслями. Я возражаю этому голосу, опираясь на очевидную реальность: потому я и молюсь, что мой разум загрязнен, я молюсь о помощи, об очищении.

Я знаю женщину, которая не могла молиться больше года. Ее уста были скованы страхом — она боялась, что совершила непростительный грех. Мудрый духовный наставник Томас Грин, к настоящему времени написавший уже несколько книг об общении с Богом, опровергает подобные страхи таким рассуждением: «мы, обычные люди, справедливо считаем незрелым того человека, который уходит от нас в смертельной обиде, но при этом отказывается сказать нам, что имен-» но его ранило. Конечно, Богу, Который открыл нам Себя в Иисусе Христе, такое ребячество не свойственно. Всем сомневающимся Грин рекомендует такую молитву:

 

«Господи, ты заботишься обо мне больше, чем я сам о себе забочусь. Я не верю, что Ты играешь со мной, загадывая мне загадки. Если причиной духовной опустошенности, которую я neреживаю, стал мой недостаток или проступок, укажи мне его, и я постараюсь исправиться. Но я не буду мучиться бесплодными и расплывчатыми сомнениями. Господи, если Ты не покажешь мне со всей ясностью, в чем я виноват, я не стану считать свои грехи или недостатки причиной духовной пустоты».

 

Практически все христианские подвижники свидетельствуют о том, что им доводилось пройти сквозь «темную ночь души», — и в их примере я нахожу утешение. Иногда период богооставленности быстро проходит, но порой он продолжается месяцы и даже годы. Я пока еще не нашел никого, кто бы не испытал подобного состояния. Святая Тереза Авильская была почти не способна молиться в течение двадцати лет, но она прорвалась через эту страшную пустыню и стала великой подвижницей молитвы. Благочестивый английский поэт восемнадцатого века Вильям Купер иногда испытывал такой подъем в молитве, что ему казалось, будто он вот-вот умрет от радости. Но позже Купер писал, что чувствует себя «изгнанником, который должен пребывать вдали от Бога, и по сравнению с этой далью расстояние от Востока до Запада — тесное соседство».

Джордж Герберт, поэт семнадцатого века, оставивший нам неподражаемые описания глубоко личного чувства Божьего присутствия, столь же красноречиво передает и ощущение богооставленности:

 

Колени — в шар земной,

Взор — небеса пронзил,

Но высь и глубина твердят мне вместе:

Не здесь твой Бог святой…

Где Ты, Господь?

В каком пока неведомом мне месте Мой Боже, ты себя сокрыл?

 

Религиозные теле- и радио программы, как и многие книги и журналы, мало что сообщат вам о молчании Бога. Судя но содержащимся в них материалам, Бог всегда говорит внятно и определенно. Он то приказывает служителю церкви строить новое здание, то велит домохозяйке создать новый сайт в интернете. Для слушателей этих программ Бог ассоциируется с успехом, добрыми чувствами, ощущением мира и покоя, теплым светом. У тех, кто привык услаждать свой слух подобными вдохновляющими историями, встреча с Богом, Который молчит, вызывает потрясение. Молчание Бога кажется им чем-то из ряда вон выходящим и пробуждает чувство собственной неполноценности.

На самом же деле из ряда вон выходящим нужно признать бодрый оптимизм современной «веры, ориентированной на потребителя». В предыдущие века христиане узнавали о том, чего им следует ожидать во время духовного странствия, из книг совсем другого толка и настроения. Они читали «Путешествие пилигрима» Джона Беньяна, где в неуклюжем пилигриме узнавали себя. Они читали «Темную ночь души» Иоанна Креста (Хуана де ла Круса). Фома Кемпийский бросал им вызов со страниц своей книги «О подражании Христу». Единственный духовный наставник, который писал о постоянном присутствии Бога — брат Лоран — сочинял свои размышления во время мытья посуды и чистки отхожих мест.

Если я переживаю времена духовной сухости, бреду сквозь тьму и пустоту, то не будет ли самым разумным перестать молиться до тех пор, пока молитва не оживет во мне снова? Все христианские подвижники дружно отвечают: «Нет!» Если я перестану молиться, то как же я узнаю, что моя молитва ожила? И кроме того, опыт многих христиан свидетельствует: перестать молиться легко, а вот начать снова — гораздо труднее.

 

Методы выживания

 

Мне не случалось переносить страшные испытания, подобные тем, что полностью перевернули жизнь Карла, капеллана в инвалидной коляске. Но я нередко переживал сравнительно короткие периоды Божьего молчания. Этот опыт дал мне возможность разработать свою систему поведения в подобной ситуации.

Сперва я проверяю себя по «контрольному списку» — что именно могло воспрепятствовать общению с Богом? Может быть, я сознательно согрешил? Или пренебрег тем, что Бог мне открыл? Если причина очевидна, я должен исповедать свой грех или изменить свое поведение, чтобы таким образом восстановить общение с Богом.

Следующий пункт «контрольного списка»: я исследую мотивы своей молитвы. Может быть, я ищу особых переживаний, хочу встречаться с Богом на своих, а не на Его условиях? Дитрих Бонхоффер задается вопросом: «Возможно ли, что Бог Сам посылает нам часы духовного охлаждения и укоров совести, чтобы мы вновь научились ожидать и находить откровение в Его слове?»

Или же вместо того чтобы ожидать новых откровений от сретения с Богом, я должен обратить внимание на то откровение, которое уже дано мне в творении, в Библии, во Христе и в Церкви. Бонхоффер предостерегает от суетного поиска особых духовных переживаний: «Ищи Бога, а не счастья — вот главное правило для любых молитвенных размышлений». И затем он добавляет: «Если будешь искать только Бога — получишь и счастье. Он это обещал».

Я часто замечал, что в период духовного окаменения оживают другие сферы моей жизни. Я внимательнее отношусь к друзьям и теснее с ними общаюсь, лучше усваиваю мысли из прочитанных книг, глубже воспринимаю природу. Поддержание отношений с Богом — это процесс, который не сводится к ежедневной молитве. Живой Бог общается со мной круглые сутки: Он пребывает внутри и вокруг меня и говорит со мной спокойным негромким голосом. Он обращается ко мне разными способами, даже такими, которые я не всегда могу распознать. Тереза Авильская утверждала, что Господь не молчит никогда — это мы бываем глухи. Мое дело — оставаться бдительным, как часовой на посту, стараться уловить в ночной тишине любой, самый тихий звук и увидеть первые признаки утренней зари.

Продолжая проверку по списку, я задаю себе вопрос: «К чему я больше стремлюсь — получить от молитвы определенный результат или продолжать общение с Богом?» Когда апостол Павел молился об удалении «жала в плоть» (2 Кор 12:7), он сперва был озадачен тем, что не получил ответа. Неужели Бог не слышит его? Но затем пришло духовное откровение: мучительный недуг заставляет Павла постоянно надеяться на Господа. И тогда апостол сразу же изменил свою позицию — он больше дорожил зависимостью от Бога, чем физическим здоровьем.

Если я не нахожу в своем списке очевидных причин, из-за которых Господь молчит, то двигаюсь дальше. К периодам молчания Бога следует, на мой взгляд, относиться так же, как и к страданиям. Я понял, что нет пользы снова и снова спрашивать себя: «Почему это произошло?» Библия делает акцент не на прошлом, а на будущем. Нужно задавать себе другой вопрос: «Как я буду себя вести и чему смогу научиться теперь, когда это произошло?» Новозаветные тексты, посвященные страданию, показывают, какие добрые плоды оно в нас производит (стойкость, сильный характер, долготерпение, надежду и так далее).

Применяя библейскую логику, я прошу Бога очистить меня во время моего духовного охлаждения, подготовить меня к будущему росту. Христос намекает на такую возможность, сравнивая нас с ветвями виноградной лозы: «Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода» (Ин 15:2).

Любой, кто выращивает розы или виноград, знает: если срезать пышно разросшиеся на лозе или розовом кусте ветви (действие, на первый взгляд, жестокое и разрушительное), то обрезанные растения принесут больше цветов и плодов. Один виноградарь объяснил мне, что он не орошает виноградники, потому что после роста в суровых условиях лоза дает прекрасное, исключительно вкусное вино. Кроме того, во время засухи корни винограда проникают в землю значительно глубже, что укрепляет растение и позволяет ему стойко переносить капризы погоды.

Христианский писатель и проповедник Генри Блэкаби сказал об этом так: «На молчание Бога возможно реагировать двояко. Либо вы погружаетесь в депрессию, начинаете обвинять и осуждать себя. Либо вы понимаете, что Бог готовит вас к тому, чтобы вы глубже познали Его. Эти два подхода отличаются, как день и ночь».

Я стараюсь воспринимать периоды духовной сухости как время ожидания. Ведь готов же я ждать в аэропорте прибытия близких, если рейс задерживается. Или ждать при неполадках компьютера — когда дежурный службы поддержки ответит на мой звонок. Или стоять в очереди за билетами, чтобы попасть на концерт. Ждать — не значит убивать время: ожидая, я предвкушаю то, что должно вскоре произойти.

 

Прости молчание

 

Марк Джармен. «Пять псалмов», из сборника «Зеленому человеку»

 

Прости мое молчанье,

Молчанье в ответ на молитву — А после прости молитву,

Нарушившую молчанье.

 

Прости отсутствие Божье,

В котором присутствие мнится, — Прости и настойчивость чувства,

Твердящего — вот же Он, рядом!

 

Прости, что Господь

Не спешит с откровеньем, — Прощенья проси

За свое нетерпенье.

 

И даруй Богу прощенье,

Что Он — это только слово… А после проси извиненья,

За то, что ты предал Слово.

 

Из личной беседы с богословом Ричардом Рором я узнал, что в Евангелиях указаны сто восемьдесят три случая, когда люди обращались к Иисусу с вопросом, — но лишь трижды Он прямо отвечал на заданный вопрос. В остальных случаях Он отвечал вопросом на вопрос, или рассказывал притчу, или давал косвенный ответ другим способом. Очевидно, Христос хочет, чтобы мы, руководствуясь теми принципами, по которым жил Он и которым учил нас, сами находили ответы на свои вопросы. Я обнаружил, что нечто подобное происходит, когда мы молимся. Когда я, преодолевая трудности и огорчения, ищу общения с Богом, во мне происходят перемены, благодаря которым я обретаю способность служить Ему. Судя по всему, Бог дает мне силу именно тогда, когда мне кажется, что Он оставил меня.

 

Наконец, последний метод выживания состоит в том, чтобы опираться на веру других людей. Когда в моей душе сгущаются тучи духовной депрессии, мне радостно осознавать, что в данный момент огромное количество верующих напротив переживает духовный подъем. В связи с этим, я думаю, Библия подчеркивает важность совместной молитвы. Об этом свидетельствуют псалмы, многие из которых явно были написаны для общинного богослужения, а не для личной молитвы. Иисус учил нас молиться «Отче наш», а не «Отче мой» — и множественное число здесь очень важно. Он утверждал: «Где двое или трое собраны во Имя мое, там Я посреди них» (Мф 18:20). После вознесения Иисуса Христа Его ученики продолжали молиться вместе. Иногда, когда моя вера колеблется и я не нахожу слов для молитвы, я слушаю молитвы других людей и обретаю утешение в том, что не все, подобно мне, переживают духовную опустошенность.

В тех церквях, где существуют малые группы, самые значимые молитвы творятся во время домашних встреч, подобно тому, как было у первых христиан. Я присутствовал на таких встречах, когда один из участников группы брал на себя смелость исповедать глубоко укоренившийся и повторяющийся грех и просил других помочь ему освободиться от этого греха. Тогда вся группа в тишине, отстранившись ото всего, что может молитве помешать, ревностно и с любовью просила Господа за брата или сестру. Все самоотверженно молились Тому, Кто любит его или ее больше, чем любой самый близкий человек.

На молитве в малой группе есть место и тем, кто, попав в духовную пустыню, изнывает от жажды, и тем, кто поднялся на горнюю высоту. Туда может прийти и человек, который просто скажет «помолитесь за меня», и люди, которые с радостью за него помолятся. Некий еврейский наставник говорил: «Когда я готовлюсь произнести молитву, я соединяюсь с теми, кто находится ближе меня к Богу, — чтобы через них достигать общения с Ним. В то же время я соединяюсь с теми, кто от Бога дальше, — чтобы они могли достичь общения с Богом через меня».

Одна моя родственница (назову ее Дианой) начала молиться совместно с другими людьми, когда испытывала затяжную боль после длительного бракоразводного процесса. Многие месяцы она молилась о том, чтобы Господь восстановил ее брак. Однажды Диана собрала десять самых уважаемых членов своего прихода и вместе с ними начала молиться. Вера этих достойных прихожан поддержала ее, и она поверила, что ее брак будет вскоре исцелен. Этого не произошло: напротив, ей стали известны новые свидетельства обмана и измены мужа. Он не стремился к покаянию и примирению.

Диана вспоминает: «Это было невероятно мрачное время. Бывало, что я плакала весь день без перерыва. Дети тоже мучились. Они не знали подробностей происходящего, но все равно страдали и метались между мной и Майклом.

Однажды я в отчаянии позвонила матери и попросила ее помолиться за меня. Мама живет в другом городе, и в первый раз мы молились вместе по телефону. Она молилась за меня от всего сердца, и тогда я поняла, что мать понимает боль своего ребенка лучше, чем кто-либо другой. Она и так, конечно, молилась за меня все эти годы, но я прежде никогда не просила ее помолиться вместе со мной.

Наш брак распался, мы с Майклом развелись, и я все еще пытаюсь наладить свою жизнь заново. Но я получила замечательный подарок — совместную молитву с мамой. В эти ужасные дни ее любовь поддерживала меня. С тех пор мы регулярно молимся вместе. Кроме того, я познакомилась с женщиной, которая живет по соседству, и мы молимся вместе с ней каждый день. Оправившись после переживаний, я стала молитвенным координатором нашей церкви. Теперь я помогаю людям, переживающим трудные времена, найти друг друга для совместной молитвы.

Я спрашивала себя, что же мешало мне начать совместные молитвы раньше? Но случилось так, что я обрела благодать совместной молитвы тогда, когда у меня появилась в ней нужда.

Я думаю, что все дело в страхе. Совместной молитве мешают страх и чувство собственной неполноценности. Я все еще ощущаю свою неполноценность, недостоинство — и поэтому молюсь».

 

Вопросы и ответы

 

Линн

 

К сожалению, вера, которую исповедовали мои родители, никак не повлияла на их семейную жизнь. С самого раннего детства я была лишена родительской заботы. Отец и мать обращались со мной плохо. Они ругали и оскорбляли меня. В возрасте восьми лет я стала жертвой развратных действий со стороны одного из моих родственников. Тогда я решила, что буду примерной девочкой, стану хорошо себя вести и постараюсь никому не попадаться на глаза. Я ни с кем не говорила о своей боли.

В девятнадцать лет я попала в страшную автомобильную катастрофу. Я выжила, а моя лучшая подруга погибла. Внешне я была вполне предана Богу, но в глубине души, на подсознательном уровне, я ненавидела Его за то, что Он допустил эту трагедию, забрал у меня подругу, которая заменила мне семью, — ведь собственной семьи у меня никогда не было. В глубине сердца я была убеждена, что Бог — такой же жестокий и равнодушный предатель, как мой отец.

Моя внутренняя проблема вышла наружу, когда мне было уже за тридцать, я была замужем и имела детей. Сначала меня долго мучили головные боли и вирусные заболевания, депрессии и вспышки гнева. Потом появились внезапные приступы панического страха. Я была напугана и не понимала, что со мной происходит. С помощью опытного христианского психотерапевта я начала мысленное путешествие в свое прошлое, которое часто казалось мне бесконечным и невыносимым. Чувства, которые я загнала внутрь, теперь внезапно вырвались на свободу — и мне казалось, что они раздавят меня.

В процессе исцеления мне надо было прийти к согласию с Богом — задача не из простых! Прежде я бросала Ему вызов, плакала перед Ним, гневалась на Него, хваталась за Него. В более спокойном состоянии я искала Его, умоляла Его, поклонялась Ему, размышляла над Его словом. Я задавала Ему трудные вопросы и ожидала ответа. В моих дневниковых записях много мольбы, скорби, страстных желаний. Я никогда не думала, что человек может плакать столько, сколько плакала я — а боль была такой, что, казалось, мое тело ее не выдержит.

Сейчас меня наполняет тихая радость. Таинственным образом я убедилась, о чем и свидетельствую, что Бог нашел меня. Иногда Он удивительным образом отвечает на мои вопросы через Писание. Порой Его слова не являются прямым ответом на заданный мною вопрос, но в полной мере удовлетворяют меня. Похоже, Господь знает, что в глубине моей души, под теми не всегда корректными вопросами, что я Ему задаю, скрываются настоящие вопросы — и сразу отвечает на них. Иногда Он с любовью ожидает, когда я наконец смогу облечь мои внутренние нужды в слова, и буду способна услышать и правильно понять, что Он хочет мне сказать.

На сегодняшний день Бог разрешил сразу много волнующих меня вопросов, ответив на главный из них: «Господи, Ты любишь меня?» Именно этот неразрешенный вопрос был причиной моих душевных бурь и переживаний. И Бог безоговорочно ответил на него: «ДА!» Снова и снова Он открывал мне Свою любовь. Он делал это много раз, изобретательно, разными способами. В такие минуты слезы боли превращались в слезы радости и благодарного облегчения от того, что я наконец убедилась: Он полюбил меня, полюбил безоговорочно, щедро, навсегда.

Некоторые вопросы пока остаются без ответа. Но я знаю (хотя все еще чувствую себя израненной, уязвимой, а иногда и совершенно беззащитной), что Бог дает мне все ответы, необходимые для того, чтобы жить — и жить с избытком. Я предвижу, что скорбь скоро кончится, а жизнь с избытком будет продолжаться и возрастать!

 

 

Добровольное сотрудничество

 

Тайну близкого общения с Богом нельзя свести к строгой формуле. Английский епископ Хью Латимер, сожженный на костре при Марии Тюдор, писал другому мученику: «Иногда я так боюсь, что готов спрятаться в мышиную нору. Но иногда Господь является мне и укрепляет меня… Он приходит, и Он уходит».