Глава VI. Принятие посвящения

Об окончании испытаний Джецюна, принятии им посвящения и предсказаниях Марпы.

 

Снова Речунг обратился к Джецюну и попросил рассказать, как и при каких обстоятельствах лама Марпа начал проявлять благосклонность к нему.

Джецюн продолжал рассказ: «Другие ученики, как я уже говорил, бегали вверх и вниз по лестнице. Через некоторое время Марпа перестал сердиться и совсем смягчился. «Попросите сюда Дамему», – сказал он. Когда кто-то пошел за ней, он спросил присутствующих: «Где Нгогдун-Чудор и другие ученики?» Ему сказали: «Твое преподобие приказал Нгогдуну принести гирлянды и четки Наропы, и он отправился за ними, но, выйдя, встретил Великого Мага и сейчас он все еще утешает его». И когда ему все подробно рассказали, на глаза его навернулись слезы, и он произнес: «Посвященные в Мистические Истины должны поступать именно так. Он сделал то, что нужно. Сейчас мне жаль моих учеников. Позовите их».

Один из учеников подошел к ламе Нгогпа и сказал ему: «Сейчас наш лама уже не сердится и послал меня за тобой». А я в этот момент сокрушался о моем несчастном положении и завидовал тем счастливцам, к которым благоволил Марпа. «Какой я несчастный! – говорил я себе. – Я лишен возможности находиться возле гуру, даже когда он в хорошем настроении, так как одно мое присутствие выводит его из себя, и я зарабатываю его гнев и побои». И я заплакал горькими слезами.

Но лама Нгогпа остался со мной и попросил этого ученика сообщить гуру о моем состоянии и спросить его, можно ли мне появиться перед ним, и добавил: «Если я не останусь здесь, он с отчаяния может что-нибудь сделать с собой».

Ученик поднялся наверх и рассказал обо всем ламе Марпе. Марпа ответил: «Раньше он был прав, но сегодня дело обстоит иначе. Сегодня главным гостем будет Великий Маг. Дамема, пойди и позови его». Она пришла ко мне, сияющая от радости, и объявила: «Великий Маг, наконец, твой гуру расположен к тебе. Он сказал, что ты будешь главным гостем и послал меня за тобой. Я расцениваю это как благоприятную перемену в отношении к тебе. Он и на меня больше не сердится. Так что радуйся, а сейчас пойдем к нему». Я все еще сомневался и вошел с некоторой боязнью. Когда я сел, Марпа сказал: «Поразмыслив надо всем этим, можно считать, что никто не виноват. Желая помочь Великому Магу искупить грехи, я заставил его строить дома без чьей-либо помощи. Если бы я делал это с эгоистической целью, мне было бы гораздо легче достичь ее задабриванием и ласковым обращением, а не таким путем, и поэтому на мне нет вины. Что касается Дамемы, то она, будучи женщиной, с избытком наделенной материнским чувством и жалостью, не могла выносить моего плохого обращения с бедным Великим Магом, который был таким усердным, послушным и терпеливым. И поэтому кто может ее винить в том, что она снабдила его подложным письмом и добыла для него реликвии, хотя это серьезный проступок? А ты, Нгогдун-Чудор, вообще не виноват, как ты сам сказал. Однако я попрошу тебя немедленно принести реликвии, так как они сейчас должны быть здесь, но потом ты их возьмешь себе. А ты, Великий Маг, поступал правильно, когда стремился получить религиозные Истины любым возможным путем. Из-за того, что я не знал об отправке подложного письма Нгогдуну, который, следуя содержащимся в письме указаниям посвятил Великого Мага в Священные Истины, я был лишен возможности довести Великого Мага до отчаяния, хотя я должен был это сделать, выполняя мою миссию. Поэтому я рассердился, и хотя мой гнев отразился на мне, как волны на воде, это не был обычный гнев, а совсем другой вид гнева. В какой бы форме он ни выражался, учитель прибегает к нему с единственной целью – вызвать раскаяние и этим ускорить духовное развитие ученика. Если среди вас, здесь сидящих, есть кто-нибудь, кто, не понимая мотивов моих поступков, внутренне протестует против них, я призываю его сохранить непоколебимую веру. Если бы я имел возможность довести моего духовного сына до полного отчаяния девять раз, он бы полностью очистился от всех грехов, и ему не потребовалось бы рождаться снова. Он бы полностью исчез, его физическое тело распалось бы навсегда, и он перешел бы в Нирвану. Но этого не произошло, и какая-то часть греха останется на нем из-за Дамемы с ее неуместной жалостью и неправильным пониманием вещей. Однако он уже пережил восемь сильных потрясений, очистивших его от тяжких грехов, и был подвергнут большому числу менее тяжких грехов. А сейчас я буду руководить им и сообщу ему те Учения и удостою его тех посвящений, которые для меня столь же дороги, как мое сердце. Я сам буду обеспечивать его пищей во время медитации и своими руками закрою его в затворе. И отныне радуйтесь».

Я не знал, явь это или сон. Если сон, я хотел, чтобы он продолжался и чтобы я не просыпался – такую сильную радость я испытывал. Я плакал от счастья и выразил почтение гуру. Собравшиеся здесь по этому случаю лама Нгогпа, мать Дамема и другие не знали, каким качеством моего гуру больше всего восхищаться – его твердостью, непреклонностью во время моего искуса, его милосердием и добротой, когда он взял на себя заботу обо мне, или его мудростью и прозорливостью, проявленными им во всех его поступках. Они видели в нем самого Будду и крепко утвердились в вере. Они взирали на него с любовью и, в знак благодарности за его доброту ко мне, со слезами на глазах то и дело поднимались и кланялись ему. Все радовались и смеялись, и в этом счастливом состоянии духа все вкусили освященных хлебов.

В ту же ночь на алтарь были возложены приношения, и в присутствии собравшихся я был пострижен, посвящен в монашеский чин и меня переодели в монашеское одеяние. Марпа сказал, что когда-то он видел сон о том, что его гуру Наропа дал мне имя Мила-Дордже-Гьялцен (Мила - Алмазное Знамя). Мне было предписано соблюдать обет ге-ньена (монаха, живущего в миру) и следовать обетам тех, кто готовится стать учительствующими Буддами или Бодхисаттвами.

Когда Марпа благословил вино Тайной Жертвы, все увидели радужное сияние, исходящее от чаши[117] с вином. Держа ее, он помолился Учителям и Богам-Хранителям и, отпив из чаши, передал ее мне, из которой я выпил все оставшееся вино. Мой гуру сказал: «Это хороший знак. Хотя приношение вина в моем Тайном Обряде выше ритуала Полного Посвящения любой другой секты, завтра утром я удостою тебя Полного Посвящения нашей секты, благодаря которому взойдут семена Мистических Истин, которые будут посеяны в твоем сердце». Затем он начертил Мандалу Демчога для шестидесяти двух богов[118] и стал ее объяснять. Он указал на окрашенное пылью наземное изображение Мандалы и сказал, что она называется символической диаграммой[119]. Затем, указав на небо, он сказал: «А это называется Мандалой Истинных Реальностей».

И вот я увидел очень ясно Двадцать четыре Священных Места, Тридцать два Места Паломничества, Восемь Главных Мест Кремации[120] и Демчога[121], вокруг которого сидели все боги, обитавшие в этих Священных Местах.

Божественные Существа, присоединив свои голоса к голосу моего гуру, единым мощным хором нарекли меня новым именем – Пал-Жадпа-Дордже (Прославленный, Полностью Развившийся, Неизменный, то есть Носитель Мистического Символа, санскр. Шри-Викасита (Хасита) Ваджра).

Затем мой гуру разрешил мне познакомиться с тантрами Мантраяны и подробно прокомментировал различные трактаты по медитации и йоге, а также дал полное разъяснение описанных в них методов и систем[122]. Возложив руку на мою главу, он сказал: «Мой сын, я с самого начала знал, что ты будешь достойным шишьей. Накануне перед твоим приходом сюда я получил во сне предсказание о том, что ты очень много сделаешь для буддийской веры. Моя Дамема видела похожий сон, подтверждающий мой. Мы оба видели храм, охраняемый женщиной, и это означает, что божеством-защитником учения будет Дакини. Ты – ученик, которого мой гуру и богиня-защитница дали мне в награду. И поэтому я вышел встретить тебя, придумав для этого предлог. То, что ты выпил весь чанг, который я тебе оставил, и то, что ты вспахал все поле, означало, что ты будешь достойным шишьей и впитаешь все Духовные Истины, которые я тебе передам. А преподнесенный тобой медный сосуд с четырьмя ручками служил знаком того, что у меня будут четыре выдающихся ученика. То, что сосуд был совершенно чистым, означало твое отречение от мира и достижение полного контроля над жизненным теплом[123]. То, что сосуд был пустым, было предсказанием того, что, когда ты будешь медитировать, ты будешь терпеть нужду. Но для того, чтобы в старости ты не нуждался ни в чем и чтобы твои последователи и ученики вкушали Эликсир Духовных Истин, я наполнил сосуд топленым маслом для алтарных лампад. Чтобы прославить твое имя, я ударил изо всей силы по ручкам сосуда и вызвал сильный звон. А для того, чтобы ты искупил свои грехи, я заставил тебя выполнять эту тяжелую работу. Четыре здания, которые ты строил, символизируют четыре типа действия – мирное, могучее, очаровывающее и яростное соответственно[124]. Я хотел наполнить твое сердце горьким раскаянием и печалью, граничащими с отчаянием, и потому так унижал тебя. Но ты терпеливо и кротко все переносил, ни на секунду не ослабив веры в меня, и в награду за это ты будешь иметь учеников, исполненных веры, наделенных энергией, умом, состраданием, с самого начала обнаруживающих качества, делающие их достойными шишьями. Они не будут искать наслаждений, не будут стремиться к богатству и будут терпеливыми, стойкими и усердными во время медитации. Они достигнут мудрости и будут преисполнены милосердия и истины. Каждый из них станет совершенным ламой, и слава об иерархии Каргьютпа будет расти, как прибывающая луна. Поэтому радуйся».

Так мой гуру воодушевлял, хвалил и радовал меня, и начались мои счастливые дни.

Это третье (приносящее заслугу) деяние – обретение мной страстно желаемых посвящения и Истины».