Философия постмодернизма. Ценности и цели философии в эпоху постмодерна

Постмодернизм (от лат. post = после и франц. moderne = новый, современный) — понятие, применявшееся в 60–70-е годы XX века в теории литературы и архитектуры, а затем (особенно после появления работы Ж. Ф. Лиотара «Состояние постмодерна», 1979) вошедшее в философский лексикон. Это понятие обозначает новый образ мысли и деятельности, проявившийся в XX веке во всех областях человеческой культуры.

Лиотар определил постмодернизм как «недоверие в отношении метарассказов», таких как «диалектика Духа, герменевтика смысла, эмансипация разумного субъекта или трудящегося, рост богатства». Постмодернизм признает игровое равноправие множества сосуществующих картин мира, провозглашает «закат метарассказов». Метарассказ (метанаррация) — это повествование о мире, легитимирующее определенный образ мышления, знания, социальные институты.

Ведущие представители постмодернизма: Р. Барт, Ж. Батай, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр, Ф. Гваттари, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ф. Джеймисон, П. Клоссовски, Ю. Кристева, Ж. Лиотар, М. Фуко, И. Хассан и др. Постмодернизм не представляет собой философскую школу или направление. Нередко философы, называемые «постмодернистами», скептически относятся к этому названию.

Этапами становления постмодернизма являются структурализм и постструктурализм. Структурализм возник в начале XX века в гуманитарных дисциплинах (лингвистика, литературоведение, психология и др.)

как методологическая ориентация, выдвигающая в качестве задачи научного исследования выявление структуры объектов. Структурализм имел лингвистическую ориентацию и опирался на концепции языкознания, прежде всего на выдвинутую Ф. де Соссюром теорию знака как целого, включающего означающее и означаемое. Структуралисты рассматривали все явления, доступные чувственному восприятию, как «эпифеномены», т. е. как внешние проявления, «манифестации» внутренних, глубинных и поэтому «неявных» структур, вскрыть которые они и считали задачей своего анализа. Широкое распространение структурных методов в различных сферах знания породило попытки возвести структурализм в ранг философской системы. Постструктурализм, сформировавшийся в 1970–80-е годы, пришел на смену структурализму и явился его самокритикой, продолжением и развитием его тенденций. Постструктурализм так же ориентирован на семиотическое истолкование реальности («мир как текст»), но выдвигает на передний план «изнанку» структуры, «хаосмос».

Если «модерном» вообще называют Новое время с его тенденцией теоретически и практически подчинять все многообразие жизни и мира какой-либо господствующей идее, парадигме, монологическому мышлению, научно-технической рациональности, то постмодернизм, напротив, приветствует возможность разнообразия образов мысли и жизни, культурных миров. При этом философско-метафизические традиции, в том числе рационалистические системы Нового времени с их претензиями на единственную истинность разоблачаются и ограничиваются как не универсальные, но обусловленные чьими-то потребностями и интересами, чьей-то «волей к власти». Характерные формулы постмодернизма: плюрализм, партикулярность, различие, сосуществование, конкуренция, дискурс, диалог и т. д. Основным убеждением постмодернизма является то, что действительность структурирована не гомогенно, а гетерогенно, не гармонично, а драматично, не единообразно, а разнообразно.

Однако плюрализму свойственны такие опасности, как тоска по новым абсолютным ценностям и обязанностям, или, наоборот, полная распущенность, когда уже нет возможности и необходимости ясных решений, обоснований и критики (а вместе с тем исчез бы и плюрализм). Поэтому обсуждается вопрос о необходимости развивать свойственную разуму «коммуникабельность форм разума», способность «перехода от одной конфигурации смысла к другой», высвобождать трансверсальный (лат. transversarius = поперечный) разум (В. Вельш).

Принципиальной установкой философии постмодернизма является постметафизическое мышление, означающее отказ от универсальных философских систем, отказ от логоцентризма, т. е. от стремления приписать всему логос (порядок и смысл). Видение реальности, характерное для постмодернизма, обозначается как постмодернистская чувствительность, т. е. ощущение мира как хаоса.

Как примеры исследовательских подходов, относящихся к постмодернизму, могут быть названы:

— Текстовой анализ — подход, предложенный Р. Бартом, преследует цель «помыслить, вообразить, пережить множественность текста, открытость процесса означивания» и не ставит перед собой «задачи найти единственный смысл, ни даже один из возможных смыслов текста», «не стремится выяснить, чем детерминирован данный текст» ^[72].

— Номадология (от греч. νομάδες = кочевники) — постмодернистская установка на рассмотрение событий по аналогии со спонтанными движениями кочевников в их случайности, непредопределенности, ненаправленности к «высшему» смыслу. Мир видится как «кишащий номадическими сингулярностями» (Ж. Делез). Основополагающие идеи номадологического подхода высказаны в совместных работах Ж. Делеза и Ф. Гваттари.

— Генеалогия — постмодернистская методология нелинейного моделирования исторической событийности. Генеалогия представлена в трудах М. Фуко, Ж. Делеза, Ж. Дерриды. Этот подход отрицает преемственность и причинность в историческом процессе, а утверждает антиэволюционизм и случайность, спонтанную событийность.

— Симуляционный подход, разработанный Ж. Бодрийяром, предполагает, что в современной культуре произошла «замена реального знаками реального», симулякрами (от лат. simulacrum = образ, подобие). Возник мир моделей и симулякров, никак не соотносимых с реальностью, но воспринимаемых как нечто более реальное, чем сама реальность. Этот мир, опирающийся лишь на самого себя, а не на реальность, Бодрийар назвал гиперреальностью.

Обсуждается вопрос о том, является ли постмодернизм преодолением односторонности модерна или скорее собственным развитием модерна, критикующего самого себя и, таким образом, продолжающегося.

 

54. Философия и футурология. Глобализация как процесс формирования нового миропорядка. Основные модели и сценарии глобализации*

Еще первобытным людям было свойственно стремление предугадать ход событий, судьбу по знаменьям, приметам, гаданиям, сновидениям. По мере формирования представлений об истории, об изменчивости общества и человека стали появляться религиозные пророчества (например, Апокалипсис), предсказания ясновидцев и астрологов (Нострадамус), утопические проекты (Р. Бэкон, Т. Мор, Т. Кампанелла), в которых речь шла уже не об отдельных событиях и судьбах, а о коренных переменах в общественном укладе и образе жизни людей. В основе таких картин будущего

лежали магические, мистические представления, фантастические проекции человеческих желаний. С возникновением философии истории (Августин и т. д.), а впоследствии и обществознания (XIX в.) появились также рационально и эмпирически обоснованные проекты будущего. Таким образом, возникла философская и научная футурология, опирающаяся на философские и научные методы исследования.

Футурология (от лат. futurum = будущее), в широком значении — совокупность представлений о будущем человечества, в узком смысле — философские и научные исследования перспектив социальных процессов, синоним прогнозирования и прогностики. Термин «футурология» предложил в 1943 г. немецкий социолог О. Флехтхейм для обозначения «философии будущего», которую он противопоставлял идеологическим и утопическим проектам. В начале 1960-х гг. этот термин получил распространение на Западе в смысле «истории будущего», «науки о будущем». В дальнейшем термин «футурология» ввиду его многозначности и неопределенности был потеснен термином «исследование будущего», который подразумевает теорию и практику прогнозирования.

В футурологии выделяются апологетическое, реформистское, леворадикальное и другие течения. В 1960-х гг. преобладало апологетическое направление, которое опиралось на теории «индустриального общества» (Р. Арон), «стадий экономического роста» (У. Ростоу), «постиндустриального общества» (Д. Белл, Г. Кан, и др.). Представители реформистского течения разрабатывали идею «конвергенции» капитализма с социализмом (Ф. Бааде, Ф. Полак, И. Галтунг). Сторонники леворадикального направления рассматривали перспективу катастрофы западной цивилизации в связи с научно-технической революцией (А. Уоскоу).

В конце 1960-х гг. на передний план вышла идея о том, что при существующих тенденциях общественного развития неизбежна глобальная катастрофа. Ведущую роль в разработке этой идеи стал играть Римский клуб, созданный в 1968 г. и включающий видных западных ученых, политиков, бизнесменов. По его инициативе развернулось «глобальное моделирование» перспектив человечества с использованием компьютерного моделирования. Одни участники дискуссий заняли позиции экологического пессимизма, или «экопессимизма» (Дж. Форрестер, Д. Медоуз), а другие — позицию «технооптимизма», обосновывая возможность избежать катастрофу (А. Тоффлер, М. Месарович, Э. Пестель, Э. Ласло и др.). Спор между «экопессимистами» и «технооптимистами» составил основное содержание истории футурологии последней четверти XX века и продолжается поныне.

За период разработки проблемы глобальной катастрофы не найдено радикального решения этой проблемы в рамках сложившейся цивилизации. Поэтому в последние десятилетия наряду с «глобалистикой» развивается «альтернативистика»: изучение возможностей спасения от катастрофы на путях перехода к альтернативной цивилизации. Основными чертами

альтернативной цивилизации должны быть: демилитаризация, качественно новая энергетика, соблюдение глобального экологического и демографического баланса, преодоление неравномерности социально-экономического и научно-технического развития стран и регионов, приоритет гуманистических ценностей. Решение глобальных проблем требует развертывания международного сотрудничества.

В конце XX века предметом внимания философов, обществоведов и широкой общественности стал процесс глобализации и связанный с ним вопрос о перспективах нового миропорядка. Устоявшегося определения глобализации пока не выработано. Имеется труднообозримое и постоянно растущее множество определений глобализации. Чаще всего в литературе упоминается определение Роланда Робертсона, одного из инициаторов разработки теории глобализации: «Понятие глобализации относится как к компрессии мира, так и к интенсификации осознания мира как целого... как к конкретной глобальной взаимозависимости, так и к осознанию глобального целого в двадцатом столетии» ^[73].

Еще несколько определений:

— глобализация — это «социальный процесс, в котором ограничения, налагаемые географией на социальное и культурное устройство, ослабевают и в котором люди это ослабление все в большей мере осознают» ^[74];

— глобализация — процесс повышения уровней трансграничных передвижений или нарастающей транспарентности границ ^[75];

— «глобализация означает втягивание всего мира в открытую систему финансово-экономических, общественно-политических и культурных связей на основе новейших коммуникационных и информационных технологий» ^[76].

Глобализация — сложный и противоречивый процесс, его перспективы и возможные результаты неочевидны. Обсуждается большое множество вариантов, моделей, сценариев глобализации. Пожалуй, основными в дискуссиях являются вопросы о политическом устройстве глобализированного мира и о национальной или культурной идентификации людей в нем.

Дело в том, что глобализация расшатывает нацию как ту форму социокультурного единства, в рамках которой в эпоху модерна (Нового времени) существовала государственная власть и осуществлялась

идентификация людей с «общим». Глобализация требует наднациональной организации государственной власти, которая в большей или меньшей степени упраздняет национальный суверенитет. Наднациональная власть означает, что народом, который считал себя сувереном, будут править более или менее «чужие», для которых интересы данного народа не будут приоритетными.

Население менее развитых стран опасается того, что глобализация происходит в интересах сильнейших государств и транснациональных корпораций и ведет к однополярному миру, углублению разрыва между более и менее развитыми странами, к вестернизации и американизации. Население более развитых стран опасается варваризации, снижения достигнутого уровня и качества жизни. Как первые, так и вторые опасаются подавления своеобразия своих культур.

Так называемые «модели» или «сценарии» глобализации представляют собой по существу проекции людских опасений и надежд на будущее. В дискуссиях о вариантах процесса глобализации преобладает мнение о неотвратимости этого процесса и пессимизм в оценке его последствий, связанный, вероятно, с перспективой разложения наций. Однако этот пессимизм перемежается со сдержанным оптимизмом ввиду возможностей демилитаризации, более успешного решения экологических, экономических, энергетических, гуманитарных проблем в условиях глобального единства человечества.