Дневник занятий «системой» К. С. Станиславского

3 февраля 1912 г.
Новая сцена
14‑е собрание

Из занятых в спектакле отсутствуют:

Булгаков — семейные обстоятельства

Жариков —

Колин —

Петров — болен

Чебан —

Гиацинтова — больна

Вальтенберг — болен

Гримы. Прически. Костюмы. Декорации.

Л. Ант. Сулержицкий говорит о порядке работы над пьесой и ролями.

Л. Сулержицкий,

Е. Вахтангов

Публикуется впервые.

Музей МХАТ. РЧ. № 429. Л. 15.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1912 ГОДА

Февраля 1912 г.

От 12 до ¹/₂ 5‑го — репетиция оперетки.

Публикуется впервые.

Автограф.

Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 24/Р.

ДНЕВНИК ЗАНЯТИЙ «СИСТЕМОЙ» К. С. СТАНИСЛАВСКОГО

8 февраля 1912 г.
Новая сцена
15‑е собрание

Из занятых в спектакле отсутствовали:

{285} Булгаков — на репетиции.

Жариков —

В. М. Волькенштейн говорит о характерных чертах творчества Щедрина. (Сатирик борется за гуманистические начала. Злоба, гнев сквозь слезы. Быт — у него содержание, он нападал на него.) Гипербола — только как образное средство. Реализм. Сознательность.

О «Просителях» (содержание — инерция государственного строя).

Л. А. Сулержицкий — у него злой юмор.

А. М. Петров — черты характера обнажены до цинизма.

Об отдельных ролях. Задачи, которые поставлены самими исполнителями.

Чебылкин — чем он живет, как реагирует на окружающее?

↓	Что в нем занимает Кулинского? Где в роли есть благодарные моменты для выявления такой-то черты? С чем он вышел к просителям? Когда вы, актер, были приблизительно с такими ощущениями?

Плотоядность.

Самососредоточение.

Глупость.

Избегает наруш. пр. сам.

Ему кажется, что все сделано для его удовольствия.

 

Во всяком искусстве есть область, где не может быть места сознательному.

Е. Вахтангов

Л. Сулержицкий

12 февраля 1912 г.
1 ч. дня
Новая сцена

Предполагалась читка «Просителей» и деление пьесы на куски при непременном присутствии Е. Б. Вахтангова (опоздал на 26 минут).

До 1 ч. 25 м. дня явились 6 человек:

присутствуют Алексеева, Королев, Лузанов, Орлин, Шапошников, Яковлев.

В 1 ч. дня назначена репетиция «Провинциалки», в которой из всех участвующих в «Просителях» занята только Л. И. Дейкун.

Отсутствие 9 человек не находит никакого оправдания, тем более, что все оповещены.

Эггерт опоздал на 30 м.

Булгаков опоздал на 2 ч. (не знал о репетиции).

А. М. Петров отсутствует — изготовляет срочно макеты для Н. К. Рериха.

В. Бебутов

 

«Просителей» разбили на режиссерские куски. Начали читку (для установления отдельных желаний).

Е. Вахтангов

{286} 18 февраля 1912 г.

Е. Б. Вахтангов отсутствует.

Считаю чрезвычайно важным выяснение в ближайшее время следующих вопросов и сомнений:

1) Было задание осуществить в короткий срок (5 – 6 дней) спектакль, — тем самым был придан этому спектаклю характер чего-то ракетного, студийного, а отнюдь не характер академического разбора в его планомерном течении.

Целью спектакля должно было явиться, с одной стороны желание Константина Сергеевича и Леопольда Антоновича ознакомиться с индивидуальными данными участников 2‑й группы, с другой — желание испытать находчивость и вкус режиссерского класса.

2) Однако с первых же дней работы над этим спектаклем стало ясным, что Леопольд Антонович, взяв на себя общее руководство, придал репетициям этого спектакля характер бесед, лекционный, и заданий к срокам определенных, задач по «системе».

Так прошел с лишком месяц, а спектакля («ракетного») не было. По этому поводу приходится выслушивать нарекания, совершенно несправедливые.

3) До последнего времени мы с А. М. Петровым понимали свои обязанности в том смысле, что должны были дать сценические характеристики (литературные характеристики даны В. М. Волькенштейном), сценические рисунки, мизансцены и общий тон; но не думали, что должны прогнать эту работу сквозь «систему», которой сами учимся.

Обязанности последнего рода были возложены на Е. Б. Вахтангова, который, однако, по его словам, занят упражнениями и лишен возможности посещать репетиции регулярно.

4) Если этот спектакль (в методе осуществления его) должен быть проведен через «систему», то «Просители» Щедрина с их яркими и сложными характерностями не являются удобной пьесой.

И Е. Б. Вахтангов в частной беседе со мной выражал неудовольствия по поводу выбора данной пьесы для неракетного спектакля.

Очень просил бы Леопольда Антоновича как учителя и старшего руководителя нашего спектакля разрешить эти сомнения в том или другом смысле.

В. Бебутов

 

Публикуется впервые.

Музей МХАТ. РЧ. № 429. Л. 17, 20, 28.

КОММЕНТАРИИ:

Задуманный план, согласно которому постановка спектакля в 5 – 6 дней совмещалась с занятиями по «системе», оказался невыполнимым, особенно учитывая то обстоятельство, что все участники группы были начинающими актерами, едва переступившими порог Художественного театра. Встречи по поводу «Просителей» продолжались, все более вяло, до 10 апреля 1912 г., но Вахтангов среди участников уже не упоминался. По Записной книжке видно, как постепенно работа над «Деревянными солдатиками» и опереткой для «Летучей мыши» совершенно вытеснила интерес к этим занятиям. Тем не менее, в этих первых и не всегда успешных опытах прокладывала дорогу идея, ставшая для Станиславского коренной. На собрании пайщиков МХТ 14 января 1912 г. он ее изложил: «Автономная, но подчиненная {287} Театру Студия нужна ему [Станиславскому] и Театру для необходимой подготовки актеров (по «системе»), для пополнения труппы и для подготовки пьес под режиссерством К. С. — не к определенному сроку» — цит. по: Виноградская. Т. 2. С. 320.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1912 ГОДА

Февраля 1912 г.

5 – 7 Зинаида Сергеевна [Соколова].

Февраля 1912 г.

5 – 7 Халютина.

Февраля 1912 г.

5 – 7 Зинаида Сергеевна [Соколова].

Февраля 1912 г.

5 – 7 Халютина.

Февраля 1912 г.

Оперетку к «Летучей мыши».

5 – 7 — Зинаида Сергеевна.

8 – 10 — В. В. Соколова.

Февраля 1912 г.

¹/₂ 5‑го — Алехина.

Марта 1912 г.

5 – 7 — З. С. Соколова.

7 ¹/₂ — Златин.

Марта 1912 г.

5 – 7 — Халютина.

7 ¹/₂ — В. В. Соколова.

Напомнить Л. А. [Сулержицкому] об уроке (оперетка).

Марта 1912 г.

«Труп».

Публикуется впервые.

Автограф.

Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 24/Р.

К «ЛЕТУЧЕЙ МЫШИ»
20 февраля 1912 г.

Прежде чем приступить к исполнению вещи, которую мы назовем опереттой, нам хотелось бы дать несколько разъяснений — ибо мы боимся, что и нас {288} может постигнуть участь постановки «Гамлета» — участь, которой мы ни в коем случае не заслуживаем.

История нашей оперетты такова.

Группа лиц захотела поставить какую-нибудь новую пьесу.

На запросы группы, есть ли у них пьеса, писатели ответили — сейчас нет ничего. Все будущие пьесы запроданы.

Группа обратилась к старине.

Но все, более или менее достойное внимания, взято «Старинным театром».

Перерыли русский архив, пересмотрели тюки произведений известного в свое время Ермилова. Произвели раскопки под сводами многочисленных башен

Кремлевской стены.

Поиски были тщетны.

Наконец, решили: надо самим создать новое, похожее на старое. И вот самому бездарному из нас поручили написать хорошую пьесу.

И он написал ее к обеду того дня, в утро которого она была заказана.

Вы увидите, насколько ярко проявились в этом произведении тугомыслие и отсталость автора; чтобы хоть сколько-нибудь скрыть этот недостаток пьесы — мы решили растворить его в музыке.

Трудно было найти композитора.

Нам нужен был такой, который был бы похож на всех и ни на кого.

Но каждый музыкант-композитор заявлял:

«Я — оригинален».

«Не люблю чужого».

То же сказал и популярный Валентинов, автор «Ночи любви» и «Тайны гарема».

Наконец нам удалось отыскать относительно молодого и начинающего музыканта, если не с известной, то созвучной всем фамилией — его зовут — Попов.

Жан-Батист Люлли, Рамо, Гайдн, Глюк, Моцарт — все эти старички приняли деятельное участие в творчестве г‑на Попова. И музыка была написана к вечернему чаю того дня, когда она была заказана.

Все недоброкачественные места пьесы были закрыты музыкой.

Их оказалось такое множество, что пьеса очень стала походить на оперетту.

Решили петь оперетту.

Что касается исполнителей, то их нашли сравнительно быстро. На помощь к нам пришли сотрудники и сотрудницы Художественного театра.

Служа по многу лет в упомянутом театре и тщетно ожидая, когда на их долю выпадет счастье произнести хоть одно слово на сцене, они стали уже терять и голос, и слух.

На наше предложение откликнулись радостно.

Они заявили: «Правда, мы никогда не пели и разучились играть — но, если хотите, мы попробуем».

Стали пробовать.

Выходит очень бездарно.

В стиле актеров, не знающих, что такое сцена.

Игра их напоминала игру актеров доброго старого времени — игру крепостных актеров.

Решили замаскировать этот недостаток и воспользоваться им, как стилем эпохи 2‑й половины XVIII века.

Назрела нужда в режиссере, который не знал бы этой эпохи.

{289} Обратились к Леопольду Сулержицкому.

Он сказал: «Фижмы — чепуха, ширмы — это вещь».

«У нас вокальная вещь», — возразили мы.

«Это все равно. “Кармен” можно ставить только на ширмах, — подумав, он прибавил, — или на испанских шалях».

Обратились к К. А. Марджанову.

Он сказал: «Фижмы — знаю. Но ставить надо на портьерах. Коричневых или красных».

Незлобин ответил: «Фижмы? — не люблю. Люблю сборы “Псиши”».

Наконец, нашли меня — профана в знании эпох и стилей.

И я поставил ее к ужину того дня, за вечерним чаем которого постановка была заказана. И так у нас составилась quasi-оперетта. В исполнении quasi-крепостных актеров, поставленная в quasi-стиле quasiэпохи Е[катерины II].

Оставалось найти помещение.

К. С. Станиславский отказал в помещении Художественного театра.

«У меня школа переживания.

У вас — школа представления. [Нрзб.]»

Незлобин ответил: «Отстаньте от меня — я сам ищу помещение».

А. И. Южин пробурчал: «Купите Буфф».

В «Интернациональном» сказали: «У нас в театре два стационарных театра. Чего вы лезете с третьим?»

Вспомнили Н. Ф. Балиева.

«У Вас что? Трюк?» — спросил он.

«Нет, — робко ответили мы. — У нас серьезная оперетта».

Н. Ф. изволили выдержать маленькую паузу и потом ласково сказали: «Черт с Вами — ставьте».

И мы поставили.

Я кончил.

Публикуется впервые.

Тетрадь № 3. 1909, 1911, 1912. Автограф.

Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 275/Р‑23. Л. 8 – 11.

КОММЕНТАРИИ:

Журнал «Рампа и жизнь» анонсировал: «Собрание кабаре Художественного театра “Летучая мышь” состоится 14 февраля. Пойдут инсценированный рассказ А. Чехова “Хирургия”, оперетка из немецкой жизни в переводе “с русского на немецкий” и очередные номера» (Рампа и жизнь. 1912. № 7. 12 февраля. С. 8). Но запись Вахтангова датирована 20 февраля. Возможно, представление было перенесено на последнее «собрание» сезона, которое состоялось 26 февраля.