Сказка про два лаптя одного хозяина

Одному человеку подарили пару лаптей. Хотя он и жил в не­большом городке, но был человеком вполне современным, носил туфли и ботинки, причем было у него их множество, он любил красивую обувь. Наверное, именно поэтому друзья подарили ему лапти - уж не знали, как ему угодить. Он поставил лапти в при­хожей вместе с другой обувью, хотя вряд ли собирался их носить. Ну, в общем, это неизвестно, известно только, что гости разо­шлись, человек ушел спать внутрь дома, а лапти остались стоять в прихожей около огромного окна на всю стену. Это была ночь полнолуния, и Луна стояла над высокой горой (человек жил на окраине города прямо у подножия горы). Полная луна наполняла все живое таинственной силой, и, может быть, поэтому Правый Лапоть заволновался.

- Меня совершенно не устраивает компания этой шушеры, -толкнул он в бок своего левого собрата, кивая на мирно дремлю­щие туфли и ботинки, - холеные, тупые и бестолковые выродки цивилизации.

- Да брось ты, - стал успокаивать его Левый, - нормальные ребята, утром познакомимся.

- Черта с два! - сказал Правый. - Я вообще здесь до утра не хочу оставаться. Я хочу идти гулять... Вон на ту гору!

- Ты с ума сошел, спи.

- Сам ты спи. Небось, хочешь быть как все они. Дождешься, станешь. Ты какой-то вообще очень левый, я погляжу. Совершен­но левый. Ну и черт с тобой, я сам залезу на вершину!

Так сказал Правый и действительно пошел к выходу. Ну, двигался он, конечно, довольно медленно, и где-то полчаса про­шло, пока он дошел до порога, протиснулся в щель двери, приот­ворил ее и вылез на крыльцо. То ли Полная Луна ударила ему прямо в голову, то ли еще что, только буквально через полмину­ты после того, как Правый Лапоть оказался на крыльце, он осту­пился и полетел вниз. Впрочем, он сразу же приземлился, и до­вольно мягко. Лапоть упал в помойное ведро, стоящее под крыль­цом. Снизу были картофельные очистки и стаканчик из-под йо­гурта.

- Какой позор! - воскликнул Лапоть. - Куда я попал!
Если бы он присмотрелся, то увидел бы, кстати, что попал в

очень интересное место. В картофельных очистках осталось не­сколько глазков, и оттуда начали расти корни и стебельки. Ста­канчик из-под йогурта, в котором были сладкие остатки и немно­го дождевой воды, подкармливал картошку и берег от солнца. Она потом проросла из помойной ямы в здоровенный картофельный куст. Но Лапоть всего этого не видел и видеть не хотел. Его про­давали в магазине сувениров, и он почти ничего в жизни не видел кроме блестящих нарядных полок. Помойное ведро возмутило его - его, который хотел подняться к небесам!

Напрягаясь каждой лозиной, из которых был сплетен, Ла­поть стал вылезать из ведра. Это было потруднее, чем преодолеть порожек и дверь, но наконец ему это удалось. Лапоть немножко испачкался и пообтрепался, но ничего, и пошел дальше по залито­му луной двору. Он уже почти дошел до калитки, как вдруг...

Как вдруг что-то огромное наскочило на него и, вонзив в него острые зубы, оторвало от земли и замотало в воздухе! Это хозяй-

ский пес, скучающий на дворе, нашел тапок и начал по привычке играться с ним, прежде чем отнести хозяину. Бедный Лапоть был изрядно потрепан, пока пес не оттащил его на крыльцо к двери, с которой началось его путешествие. Там Лапоть наконец был ос­тавлен, а пес куда-то убежал.

- Какой кошмар! - сказал Лапоть. - Всё против меня!
Какая-то тучка закрыла в это время луну, и двор стал тем­
ным, неуютным, просто страшным.

- Ничего, - сказал Лапоть, - я еще посмеюсь над этим с вер­
шины горы! Куда вот только идти, интересно?

Наверное, из-за того, что перед ним все кружилось после мо­тыляния в собачьей пасти, он успел сделать только пару шагов... И упал в помойное ведро.

* * *

Меж тем Левый Лапоть тоже не спал в прихожей (а как по­том выяснилось, и хозяин не спал в своей комнате. Полная луна действовала на всех). Левый волновался за правого. Да и окружа­ющие его туфли да ботинки тоже в основном не спали (а что им -они спали целые дни напролет), и постепенно они разговорились с новеньким. Тот рассказал им про сувенирный магазин, они рас­сказали ему про обувные, беседа наладилась, и тут в коридоре по­слышался шум - приближался хозяин.

- Миленькие! - обратился Левый Лапоть ко всем окружаю­
щим, - дайте мне найти моего правого! Спрячьтесь как-нибудь,
сделайте так, чтобы хозяин вас не взял! Тогда, может быть...

Так оно и получилось. Хозяин вышел в прихожую и стал ис­кать, что бы надеть. А все его любимые туфли и ботинки кто по­прятался, кто сморщился, у кого запутались шнурки... И хозяин, не найдя ничего лучше, взял в руки новенький Левый Лапоть.

- Эге, - сказал он, - прикольный типчик! А где правый, хо­
тел бы я знать?

Он принялся искать правый, и честь ему и хвала, быстро на­шел его в помойном ведре, которое стояло у крыльца. «Выкинул кто-нибудь спьяну», - подумал хозяин. Полная луна светила всю ночь ему в глаза и не давала уснуть. «Дай-ка я пройдусь, провет­рюсь», - решил он. И надел свои новые лапти, и вышел со двора.

«Вот ведь странно, я иду в лаптях, - думал человек. - Это мне и по асфальту идти как-то не прикольно...»

И он свернул с дороги, по которой обычно гулял к город­скому парку, вышел на окраину города и пошел по заброшенной грунтовой дороге. Очень скоро он понял, куда идет: он подни­мался на гору, на которой не был давным-давно. Дул свежий ве­терок, плыли легкие облака, луна светила как сумасшедшая, и человеку было хорошо и вдохновенно. Правда, на полдороге по­ломался правый лапоть (все-таки он был скорее декоративный, да и ночные переживания порядком его растрепали), но ничего, человек снял лапти и пошел босиком. С лаптями в руках он за­шел на вершину горы и стоял там, охваченный чудом. Правый и Левый Лапти тоже были счастливы, лежа на теплой земле. Они и не заметили, когда хозяин ушел - может быть, заснули под утро. Тот вернулся домой босой и с тех пор решил обязательно гулять босиком хотя бы иногда - так здорово! А Лапти, остав­шись на верху горы, тоже не были в обиде. Правый гордился тем, что наконец попал, куда хотел, а Левый был счастлив, что опять оказался рядом с правым.

Потом их подобрал другой человек, но это уже совсем другая история.

Ситуация начальной трудности не так уж приятна. Это мо­мент начала, когда есть вдохновение, да нет опыта, есть импульс, но нет удачи - короче, нескладушки. Зерно упало в землю, его придавило что-то сверху, ему неуютно и совершенно всё неизвест­но. Его окружает чуждый мир - или, точнее сказать, мир, который кажется ему чуждым и потому то страшным, то неприятным. Пра­вый Лапоть испытывает это сполна (ну, правда, кто сказал, что судьба не могла бы ему еще добавить?). Из компании снобов он попадает в помойку, и так далее, везде неуютно, а цель по-прежне­му очень далека и практически недостижима.

И Цзин в комментариях к этой гексаграмме трижды повторя­ет: «Колесница и кони - вспять!» - ну нет удачи! Но, замечает комментарий, обратите внимание, что ее и не должно здесь быть. «Благородный человек примечает зачатки событий и предпочита-

ет оставаться дома», - говорится в комментарии И Цзин. Что же он примечает?

Он примечает, глядя на гексаграмму, что она состоит из сле­дующих двух триграмм:

(Пора привыкать к символике великой Книги!)

Нижняя из них означает возбуждение, его свойство - под­вижность, его образ - гром. (Это во многом Правый Лапоть в сказке.) Верхняя означает погружение, ее свойство - опасность, образ - вода. Что же получается, если гром гремит под водой? Вот то и получается, что ничего не получается. Или, скажем, ничего особо хорошего не получается, потому что сопротивление среды слишком велико. Возбуждение, творческий импульс, бушующий внутри (нижнюю триграмму понимают как отображающую внут­реннее состояние, а верхнюю — внешнее), еще не в силах прорвать инертность внешнего. Внешнее уравновешено для старой ситуа­ции, для новой оно враждебно и полно опасностей.

Так и человек, становящийся на путь перерождения, понача­лу встречается с немалыми трудностями. Попадая в психологичес­кую группу, например, он оказывается, как Алиса в сказке, «сре­ди грубых и наглых зверушек». Его тревожность возрастает с ка­тастрофической быстротой, но, не умея направить ее к собствен­ному истоку (точнее, привычно избегая болезненных для себя вещей), он иррадиирует ее во все стороны, сея неприязнь в окру­жающих, и только увеличивая свои беды (часто превращая их из надуманных в реальные). Вот она, начальная трудность! Гора еще слишком далека, зато помойное ведро так близко! И, не желая иметь ничего общего с этим помойным ведром (тем самым, кото­рое стоит в заголовке автобиографии Перлза), он попадает туда раз за разом. Помойное ведро - это «низкие» чувства, «грязные» вещи и, кроме того, «старьё» (личная история), в котором не хо­чется копаться.

Каков же правильный способ пройти данную ситуацию? И Цзин говорит: «Выступление приведет к сожалению. Не надо ни-

куда выступать. Благоприятно пребывать в стойкости». Это во-первых. Выступать не надо! (Включая жаргонный смысл - бор­зеть, выпендриваться.) Ты в начале пути, ты только оказался в сказке, не ты схватишь кролика с карманными часами, а он еще не раз схватит тебя! Скромнее! Терпеливее! Вот образ Левого Лап­тя - тот, который виден в верхней триграмме. Он почти что со­всем пассивен - как вода. И как вода, он находит свою дорогу, без особого сопротивления среды, без особых землетрясений. Его по­чти что само выносит на вершину горы - хотя здесь страшно важ­но это «почти». Он тихо в нужный момент делает нужное движе­ние (или даже окружающие почти что делают это движение за него) - и попадает в яблочко. Хотя, кстати, вершина горы вовсе не была вершиной его мечтаний. В этой ситуации вообще мечтать об особых достижениях не приходится. Но свою скромную мечту он выполнил - воссоединился с правым, со своей парой. Об этом го­ворит и Книга Перемен: «Стремясь к браку, выступишь - и будет счастье».

* * *

У меня перед глазами стоит история очень хорошо извест­ных мне людей. Она и Он. Она встречает его в разгар своей мо­лодежной веселой дурноватой и сексуально распущенной жизни. Он старше ее прилично и уж совсем не равен по статусу. Он -один из ведущих на семинаре, куда Она приехала участницей. В тот момент, когда Она видит его, очень четкий и громкий внут­ренний голос говорит ей: «Это - Он!» Он - в смысле тот, кто станет ее мужем, отцом ее детей, спутником на всю жизнь. Это нереально, Он живет в чужой стране, семинар кончается, они едва познакомились и уже разъезжаются. Еще одна короткая встреча после семинара ничего, в сущности, не меняет, хотя они и гуляют вместе, и спят. Он по-прежнему живет ужасно далеко, неизвестно с кем, не собирается жениться и по-прежнему не вид­но никакого смысла в том, что «Это - Он!». Начальная труд­ность налицо, и еще два года нет ничего, кроме совершенно оче­видных трудностей и слепой внутренней уверенности, которая в глазах окружающих и постепенно в собственных «разумных» глазах становится просто навязчивой фантазией о принце на бе­лом коне, оправданием бездействия и отказа в замужестве тому парню, с которым Она живет.

Говорит Книга Перемен: «Не с разбойником же быть браку! Но девушка в стойкости не идет на помолвку. Через десяток же лет - будет помолвка».

В конце концов, спустя два с чем-то года Он приезжает в ее страну и звонит ей из другого города - просто так! Она решает тогда, что пора развязать узел. Своему парню Она говорит, что хочет съездить, встретиться с «Тем», чтобы избавиться от навяз­чивых фантазий. Замечательный ее парень даже дает ей деньги на дорогу. Она приезжает туда, где он только что закончил работу, и говорит - почти сразу после встречи: «Я приехала, чтобы изба­виться от фантазий о тебе». Он говорит: «В смысле, мне нужно вести себя как мудаку?» Она говорит: «Скажи мне, что ты меня не любишь, и все мои фантазии о том, что мы поженимся, - чушь». Он говорит: «Ну, так это более-менее и есть». Она хочет уехать в тот же день. Он просит Ее остаться.

А дальше (мы уже вылезли за границы данной ситуации «на­чальной трудности», но просто чтобы закончить историю) у них начинается роман, день за днем, они вместе едут еще в один город, потом еще в один, и кончается это блуждание по чужим кварти­рам и дачам только тогда, когда, влюбленные, они решают жить вместе. В честь чего Он на следующий день так опаздывает на свою работу, что ее просто отменяют. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Конечно, по характеру они явно похожи (вы уж мне поверь­те, я их знаю): он - на Правый Лапоть, она - на Левый. Так ведь это и понятно, обычная символика, правое - мужское, левое -женское. А вот кто такой их общий хозяин...

Наивность

МУЖИК И ВОЛШЕБНАЯ БУТЫЛКА

Рыбачил рыбак в море. Вы мне скажете: так не бывает, а я отвечу: в сказках и не такое бывает. Был он рыбак бедный, но че­стный. Или вот как: был он бедный и честный рыбак. Поэтому он рыбачил в море, а не в карманах окружающих.

Герой

Ничего не попадалось ему в тот день, и даже думал он уже идти домой, как вдруг вытащил из моря бутылку. Он осмотрел ее и вздохнул: бутылка была настолько старая, что никаких надежд на спиртное в ней уже не было. Он было размахнулся, чтобы вы­кинуть ее обратно в море, как вдруг из бутылки раздался страш­ный и стремный голос.

- Слышь, мужик, - раздалось из бутылки, - выпусти меня
отсюда. Замуровали меня демоны. Выпусти, я тебе мешок денег
дам, стол накрою, девок приведу и научу играть на балалайке!

Мужик, не долго думая, открыл пробку бутылки. Сначала оттуда пошел сизый дым, потом посыпались оранжевые искры, а потом вылетело чудище размером со слона. Покружилось это чу­дище над бутылкой и мужиком, а потом - раз! - хватануло мужи­ка за ухо, да так, что кровь пошла.

- Эй, - заорал мужик, - ты что творишь-то? Ты стол, стол давай накрывай!

- Ща, - проревело чудище, - я стол из тебя накрою. Прого­лодалось я на дне морском. А дураки, я слышало, необычайно вкусны.

И оно так стремно, неприветливо зубами пощелкало.

«Вот ведь гадское чудище, - загрустил мужик, - пожалело водки выставить. Ладно уж, мешок денег, это я и сам понимал, что перегиб».

- Как же это ты можешь сожрать меня, своего спасителя? -
спросил он у чудища.

А оно вытягивало свои затекшие члены (числом до ста ты­сяч), надувалось и вставляло в пасть какие-то сверхострые светя­щиеся зубы.

- А так и съем! Молись, спаситель, чтобы тебя спасли! Ну, на
том, разумеется, свете! Фигурально, так сказать!

И чудище заржало так мощно, просто всеми погаными зву­ками, которое мужик только слышал в своей жизни. Стало ему реально жутко.

- Слышь, чудище, - жалобно сказал он, - выполни мое по­следнее желание, а потом лопай. Я верю, что ты меня можешь со­жрать. Но как ты могло залезть в такую маленькую бутылку? Вот в это, прости, мне не очень-то верится. Вряд ли ты такое уж чуд­ное чудище...

- Ах, не веришь! - зарычало чудище. - Смотри, бедолага!

И чудище, войдя в какой-то немыслимый пируэт-воронку, всосалось в бутылку, которую мужик продолжал держать у себя в руках. В ту же секунду мужик заткнул отверстие бутылки проб­кой, которую тоже все еще держал в руках.

Это стремительное и точное попадание пробки в бутылку так его восхитило, что он много раз потом его повторял, на восхище­ние себе и окружающим. А окружающих хватало, потому что стал тот мужик барменом в одном известном приморском ресторане. Таким ловким - ой-ой! И семью свою кормил отлично, и на про­чие радости денег хватало. А когда его спрашивали, как же это так у него получилось из рыбаков перейти в бармены, он загадочно говорил: «Да вот, выкинул я один раз одну бутылку далеко-о-о в море...» И вопрошавшие, понимающе покачав головами, отходили от стойки в темную глубь бара.

Ситуация наивности не так проста, как может наивно пока­заться с первого взгляда. С первого взгляда наивность означает неразвитость (соответствующая гексаграмма в И Цзин перево­дится обычно «недоразвитость»), еще-неразвитость, малую сте­пень искушенности из-за малого опыта. Скажем, так тоже быва­ет. В первичном, базовом смысле такая наивность, безусловно, присуща детям и подросткам (а также на долгие года - олиго­френам).

А вот с какого возраста начинается манипулирование наи­вностью? Вопрос, конечно, чисто риторический, как бы мы ни пыжились по Пиаже.

Дело в том, что наивность - не в смысле качества, а как со­ставная часть ситуации - чаще всего связана с двойным обманом. И один обман здесь очевиден - это, конечно, тот хитрец, который стремится обмануть наивного. Но поразительно, как редко обман

так прост и однонаправлен. Как и в этой разухабистой сказке, на один обман обычно находится другой. То есть наивность имеет обыкновение выставляться в качестве приманки, на которую клю­ет тот хитрец, что на самом деле наивен. Тот Волк, которого по­том чужими руками убивает известная волкоубийца Красная Ша­почка.

Наивность - крайне распространенное в культуре явление -имеет очень глубокие и интересные корни, которыми мы не будем здесь заниматься. Нас интересует сюжет. В этом сюжете есть сле­дующие ходы: первоначальная недоразвитость, красивые и невин­ные представления о себе и о мире, встреча с бедой, за которыми не всегда, но часто следует ответный удар, обычно в форме неожи­данного «кидалова», трижды оправданного тем, что оно применя­ется по отношению к «разбойнику» (о том, что плохо быть разбой­ником, но хорошо с ним совладать, говорит в финальном коммен­тарии к этой ситуации Книга Перемен). Таким образом, наивность может быть частью очень выгодного сюжета - но чаще всего край­не некрасивого.

Примеры психологической наивности так широко распро­странены, что просто лезут на бумагу. «Почему она устроила столько скандалов, я же ей честно рассказал про измену...»; «Я просто люблю загорать голой, кто знал, что вокруг столько ско­тов...»; «Благосклонный читатель, конечно, легко поймет...»

Наивность в общем смысле означает слепоту по отношению к теневым сторонам мира и собственной души. Она быстро про­ходит - как у рыбака в сказке, - если не несет мощные реальные или придуманные вторичные выгоды.

Если мы рассмотрим символику гексаграммы, то увидим образ горы в верхней триграмме и образ воды в нижней. Памя­туя, что нижняя половина означает внутреннее состояние чело­века, а верхняя - внешнее выражение этого состояния, давайте увидим образ наивности: гора - неподвижность, стабильность, простота - снаружи и переливающаяся вода - опасность, дву­смысленность, ловкость - внутри. Вот портрет многих моих со­племенников с честными, скромными и хорошими лицами. Они не сознательные подлецы, они просто не знают своей подлости, вытеснив ее со сцены.

Да это и не особая подлость - это вода. Вода всегда обойдет гору.

5. Беременность

ЧУНГА-ЧАНГА

Однажды племя индейцев решило переплыть океан, чтобы перебраться жить на другую землю.

Они построили большой плот, сели на него всем племенем, набрали с собой еды и отправились в путь.

Но по дороге начался очень сильный шторм, волны разбили плот, и он утонул.

Только трех женщин волны выкинули на берег какого-то ос­трова. Они вышли из воды и оглянулись: на острове росли дере­вья и травы, но не было никаких людей.

Три женщины не знали, есть ли еще люди в мире или они остались самыми последними. Они захотели родить детей, чтобы веселее было жить на острове и чтобы их дети смогли перебрать­ся на другие острова.

Но женщины не знали, как рожаются дети. Хотя каждая из них рожала раньше, они не знали, откуда и как берутся дети. Рань­ше они беременели каждый год. Теперь они прожили на острове два года, но ни одна из них не забеременела.

Женщины решили, что нужно что-то делать, чтобы родить себе детей.

Одна сделала колыбельку так, как будто у нее уже есть ребе­нок, повесила колыбельку на пальму и положила в нее кокосовый орех. Она принялась качать колыбельку и петь красивые песни. Иногда она доставала орех и завертывала его в самые красивые и мягкие пальмовые листья. Так она делала три года.

Вторая женщина нашла на острове маленькое озеро, где все­гда была совершенно спокойная вода. Она села у его берега и ста­ла смотреть в воду на свое отражение. Она была такой же спокой­ной, как озеро. Женщина смотрела на свое второе лицо и ждала, когда оно заговорит. Она тоже сидела у озера три года.

А третья женщина была очень нетерпеливой. Она сразу раз­вела костер и стала варить особое варево. Она кинула в него по одному кусочку от всего, что нашла на острове и в море. Она хо­тела, чтобы ее сын был сразу знаком со всем, что есть вокруг. Из ее котелка скоро послышался писклявый голос: «Ты забыла шиш-

ку с большой сосны!» Женщина принесла и бросила туда шишку, тогда голосок сказал: «Мне нужна клешня от большого краба!» Так она три года носила ему кусочки всего, что только он называл. Женщина очень устала, но боялась остановиться, потому что тог­да у ребенка могло бы быть одно ухо вместо двух или еще чего-нибудь не хватало бы. И она все носила и носила, пока совершен­но не выбилась из сил и не упала на песок возле костра.

Тут у всех трех женщин одновременно родились дети. У пер­вой из колыбели выпрыгнул очень крепкий мальчуган, волосатый, как кокосовый орех. Он принялся кататься по песку и петь: «Я Йоронге! Я Йоронге! Во мне густой и вкусный сок! Я буду петь всю жизнь!». Он был очень красив, этот Йоронге. Первая женщи­на была очень довольна.

У второй женщины отражение в воде превратилось в пре­красную девушку. У нее были длинные косы, и она очень смеш­но щурила глаза. Она была очень нежной, эта девушка. Она об­няла свою маму, и они вместе пошли на берег, где уже догорел костер.

А из котелка над потухшим костром вылез третий ребенок. Он был похож на человека, который пролежал вечность в море, как старая лодка. Отовсюду с него свисали ракушки, ягоды, аму­леты и прочее барахло, которое собирала его мама. Он очень гор­дился этими вещами и часто их рассматривал. Если он что-то ви­дел снаружи, чего у него не было, то сразу хватал и вешал на себя. С ним было очень много возни, с этим малышом!

Дети и вправду построили большую лодку, чтобы поплыть на другую землю, к другим людям. Дно и борта построил Йоронге, он весело пел и хорошо работал. Нежная и тихая девушка сшила для лодки паруса. Третий ребенок постарался затащить на лодку все, что у него было, и чуть не утопил ее сразу в море. Тогда Йоронге и женщины пригрозили ему, что оставят на острове и он никогда не увидит замечательных вещей в дальних странах. С плачем ре­бенок оставил свой скарб на острове, и все трое поплыли в откры­тый океан.

Вряд ли дети доплыли бы до большой земли, но им навстре­чу попался настоящий корабль белых людей. Их взяли на борт, но никто не понимал их языка, и им было трудно на этом корабле. Их даже почти не кормили. Тут-то и пригодились вещи третьего ма­лыша. Целыми днями он менялся ими на куски еды, а вещей у него меньше не становилось.

Так они доплыли до великого материка, где встретили свою родню. Йоронге скоро стал вождем и женился на девушке, кото­рая родилась из отражения. А великий барахольщик уплыл на большом корабле белых людей. Наверняка он стал очень богатым человеком!

Сущность этой ситуации в том, чтобы идти с природным ритмом, двигаться вместе с волной времени, с естественным ходом вещей. Беременность длится 9 месяцев, и всякие попытки уско­рить ее прохождение и свести, скажем, к 4 месяцам обречены на полнейшую неудачу. Для человека нашей культуры, который, как правило, стремится торопить события, для вхождения в единый ритм с природой обычно приходится сдерживать себя ожиданием. «Необходимость ждать» - так называется соответствующая гек­саграмма И Цзин.

Важно подчеркнуть активный характер этого ожидания. Бы­вает пассивное ожидание того, что как «с неба само упадет», - это совсем из другого сюжета. В ситуации беременности каждая ми­нута ожидания наполнена изнутри маленьким и неустанным при­ближением к цели.

«Быстро, - говорит японская поговорка, - это медленно и постоянно».

Нижняя триграмма - «творчество» - здесь скрыта верхней -водой, как небо бывает закрыто плотными облаками. Человечес­кий плод развивается в воде. Там, внутри, за плотной внешней за­весой, происходит чудо подлинного творчества, создания новой жизни. Женская утроба становится великой алхимической лабо­раторией, работающей в заданном природой таинственном ритме, который можно нарушить, но нельзя улучшить. Только ждать, только молиться, только заботиться о животе, «обладать стойко­стью» - и тогда в свое время совершится «брод через великую реку», предсказанный Книгой Перемен.

Замечательным качеством этой ситуации является то, что «нельзя быть немножко беременным». Растущая изнутри сущ­ность изначально целостна, будь то ребенок или идея.

Большой живот — большая жизненная сила.

* * *

Для психотерапевта этот сюжет является очень важным, по­тому что мы, как правило, горячие головы, охваченные страстью к мгновенной магии, и нам следует учиться ждать. Появляющая­ся тема для работы - назовем мы ее «проблемой» или «незакон­ченным гештальтом» - имеет тенденцию расти и развиваться, по­добно плоду. Она растет изнутри и так же окутана завесой тайны. Она часто требует времени.

* * *

Есть несколько критических моментов в сюжете беременно­сти. Это, во-первых, признание. Необходимо в какой-то момент осознать факт беременности и «признать ребенка». Это очень важ­ный момент, в честь которого церковь справляет отдельный праз­дник - Благовещение. В определенный момент ты понимаешь, что носишь в себе плод некой нерожденной сущности и что ему пред­назначено родиться через тебя. Книга Перемен предупреждает в комментариях к начальным чертам, что «будут небольшие толки». Это старое толкует меж собой, имеет ли смысл подвигаться, что­бы дать проход тому новому, что зародилось. Старое имеет на это право, но если беременность настоящая, то «стойкость к счастью» и «хулы не будет». Ошибкой в этом положении является трусость, неуверенность и прочие тревожности, которые могут заставить тебя «сделать аборт», отказаться от драгоценного плода. Если отец его (породившая сила) тебе неизвестен, то родителем может ока­заться святой дух, небо - то небо, та бесконечная творческая сила, которая лежит в основе гексаграммы, в трех янских чертах. Бла­говещение, благая весть - это внешний голос, который в этой си­туации почти никогда не будет достаточно громким. Творческие силы пошли на зачатие и развитие плода. Признание его - чело­веческое дело.

Во-вторых, явственна ситуация «тошноты». Это опять легко понимается как реакция старого, нажитого, устойчивого - оно ча­сто пытается отвергнуть, извергнуть новое, пока оно маленькое и слабое. Опять-таки, старое имеет право на такую проверку - не всё же пускать в этот мир без разбора.

Тошнота может вызываться еще вот чем: плод меняет тело (и психику) изнутри, делая его более чувствительным к самому себе. В частности, к тому, что тело впускает в себя: в телесном вариан­те - к пище, в душевном - к словам, отношениям и, говоря пси­хологическим языком, - к интроекциям. Та пища, которая загла­тывалась без разбора в прежней жизни, до наступления беремен­ности, - она, быть может, уже не соответствует. Она может быть слишком груба или полна скрытого яда. Повышенная чувстви­тельность беременных женщин к еде служит хорошей метафорой этого. В процессе происходящей перемены (которая происходит медленно и постоянно, то есть быстро) конфликт переживается как тошнота.

Обычной иллюстрацией в практике психотерапии служит то, что люди, осознавшие свою ценность и пробудившие чувстви­тельность, теряют способность терпеть прессинг на работе, гру­бость в семье, прозябание в унылых многоэтажках грязных за­водских районов и прочая, прочая, прочая. Их начинает тошнить от того, с чем они раньше вроде бы легко мирились. Но это толь­ко начало «вынашивания драгоценного плода». При нормальном развитии это быстро проходит, так же, как к третьему-четверто­му месяцу проходит тошнота у беременных женщин. При пра­вильном развитии ситуации проходит потому, что появляются новые возможности, и в семье, работе и прочая происходят не­обходимые изменения.

6. Невроз

ПРАВДА ПРОТИВ ВЫМЫСЛА

(Из «Приключений принца Эно»)

Параллельно с миром сказок существует и так называемый реальный мир, мир взаправду. Жила-была прекрасная девушка.

Правда, девушкой она не была. Но женихов к ее двору стекалось много, и многих она убила своим отказом; правда, все выжили. Жила она в бедной семье, где все должны были работать с утра до ночи, чтобы добыть себе насущный хлеб. Правда, был у них дом, и автомашина, и стиральная машина, и 12 хрустальных ваз, но все равно хотелось побольше. И она тоже работала, как ее родители. Правда, на работе она ничего не делала, но сказка не об этом, и не надо отвлекаться.

А с другой стороны планеты жил прекрасный принц. Прав­да, принцем он был только по матери, а по отцу - алкоголиком. Они встретились и влюбились друг в друга. Правда, она в него не влюбилась, но потом привыкла, и глупо было уже что-то менять. Он ей сразу сказал, что для него главное - честность и что он хо­чет ей все рассказать о своей жизни. Правда, ей не очень хотелось слушать, но она выслушала. Ей показалось, что он хороший па­рень, хотя и со сдвигами. Правда, подружка сказала, что он дурак. Но мама сказала, что нечего разбрасываться. Короче, они пожени­лись.

И стали жить-поживать, счастье накапливать. Он ей сразу сказал, что для него главное - честность. И что он стерпит все, кроме измены. Правда, сам он изменял ей, но редко. Правда, она ему тоже, почти тогда же. Правда, он вроде не знал об этом.

Она очень хотела родить ребенка, и он говорил, что тоже хо­чет, но не сейчас. Она ждала семь лет. А потом сказала, что, если они не родят ребенка, она уйдет в монастырь. Правда, она никог­да живого монастыря не видела. Но муж испугался. Он сказал: «Рожай, я не против». Он и правда был не против. И этого ма­люсенького соприкосновения правды с происходящим оказалось достаточно. И маленькая душа соблазнилась родиться в этой се­мейке.

И родилась, в ночь с 29 февраля на 1 марта. Правда, мама считала, что дочка родилась до полуночи, а папа хорошо помнил, что ему позвонили после. Во всех документах папа написал, что ребенок родился 1 марта. Мама заспорила, тогда папа объяснил, что, во-первых, такого дня - 29 февраля - почти никогда не бы­вает, как же справлять день рождения? А во-вторых, февраль - это еще зима, а 1 марта - начало весны, а это лучше.

Мама еще с ним поспорила, правда, ей было не очень важно, что там записано в бумажках. Она только решила рассказать об этом девочке, когда та вырастет. Правда, забыла.

Вот так родилась девочка Оля, самая настоящая, реальная девочка. Правда-правда!

Гексаграмма, обозначающая данный сюжет, - это переверну­тая с ног на голову предыдущая гексаграмма «беременности». На­сколько там мы имели благополучное и спокойное развитие, на­столько в обратной ситуации мы имеем кучу неприятностей. Здесь вверху триграмма неба, которое стремится вверх, а внизу триграмма воды, которая стремится вниз. Налицо внутренний конфликт, разрывающий целостность человека.

Так мы и определяем невроз в данном контексте - как глу­бокий внутренний конфликт, причем конфликт между частями, одна или обе из которых не осознаны человеком. В сюжете «наи­вности» этим частям - «хорошей» лицевой и «плохой» теневой -еще удавалось поддерживать равновесие, хотя и весьма шаткое. Здесь уже наступает ситуация, когда это становится невозмож­ным.

Сюжет развития невроза предполагает двойственность, дву­смысленность неких важных начальных импульсов. Они могут идти от родителей человека, которые ждали девочку, а родился мальчик, а родители не смирились с природой и воспитывали мальчика как девочку (Райнера Мария Рильке в детстве мама даже одевала в девичьи платья). Они могут идти из более глубо­ких слоев, как нация, и только «транслироваться» через родите­лей, чаще всего бессознательно. Нация, например, может испове­довать культ бунтарей при очень жестком устройстве государ­ственного режима, - и ребенок, впитавший оба идеала великого бунта и абсолютного послушания, может вырасти с очень силь­ным неврозом.

Важно понять, что главным условием невроза является не противоречивость жизненных принципов - это абсолютно нор­мальное явление, при гармоничном развитии поддерживающее динамическое равновесие душевных сил. Главным условием явля-

ется неосознанность одной или обеих сторон. Именно она «заго­няет» конфликт внутрь и не дает ему возможности гармонично развиваться и решаться. Именно поэтому одним из основных спо­собов лечения невроза является осознавание, анализ.

Об этом и говорит в основном Книга Перемен в комментари­ях к шестой гексаграмме (название которой обычно переводится как «суд»). «Бдительность и уравновешенность - к счастью», -говорится в главном комментарии. «Бдительность» и есть призыв к осознаванию. Очень интересной фразой в том же главном ком­ментарии является вот какая: «Обладателю правды - препят­ствие». Ибо невроз не успокаивается «правдой», под которую, как правило, маскируется одна из сторон конфликта. Как сказал поэт,

Как подзол раздирает Бороздою соха, Правота разделяет Беспощадней греха.

(Иосиф Бродский)

Пока человек чувствует себя «правым», он, как Правый Ла­поть из сказки про «Начальную трудность» (гексаграмма № 3), вечно будет жертвой неких неведомых для него сил, которые он будет чистосердечно принимать за зло, исходящее не из него само­го, - и страдать дальше.

* * *

Обращает на себя внимание то, что самый обычный конф­ликт, порождающий невроз, происходит между «высоким небом» и «низкой водой», то есть высокими устремлениями, идеалами и низкими инстинктами. Идеалы «витают в небе», они прекрасны, но оторваны от земли, часто просто нарисованы в воздухе. Пора­зительно, какую чушь родители навязывают детям в качестве иде­алов - нередко, например, «хороших» соседских детей, безбрачие или профессуру в Калифорнийском университете, хотя никто из семьи не выезжал дальше Торжка. Но и самые прекрасные и вер­ные идеалы все равно витают в воздухе, они из мира моделей, схем, фантазий, идеального. А пресловутая реальность от сосед­ства с такими идеалами только опускается все ниже (только в гла-

зах человека, конечно же). «Идеалы» давят «инстинкты», а те «опускаются под землю». Вместо всеобщего «взлета» получается, если заметили, картина всеобщего «опускания». Монахи, не тра­хаясь с женщинами, начинают так извращаться, что упаси Боже. Важно, что, даже будучи реализованными, идеалы чаще все­го не дают человеку реализации себя, не говоря уже о духовном развитии. Делая чужое, по существу, дело, человек остается, в сущности, «никем», он участвует не в своем спектакле, который не трогает его глубины. Вот что говорит И Цзин: «Может быть, сле­дуя за вождем, будешь действовать, но ничего не совершишь». Шиш.

* * *

«Не вечно то, о чем идет дело», - говорит дальше И Цзин. Невроз, охвативший человека, как нарыв, стремится выплеснуть­ся вовне. Это выплескивание может идти разными путями. В та­ком обычном, но обреченном на провал случае, человек винит в своих страданиях внешние силы - родителей, окружающих, госу­дарство, несправедливый мир и так далее. Он «творит суд» над окружающими, считая их виновниками своих бедствий. Часто это приносит временное облегчение, но подобно тому, как оплетает себя веревками и без того достаточно запутанный человек. «Не одолевший себя идет на суд», - повторяет дважды И Цзин. То есть избежать суда можно, только одолев себя.

Как же это можно сделать? «Пусть он вернется и скроется в своем поселении из трехсот дворов». «Кормись от достигнутого встарь», - говорится в следующем пассаже. Что это значит? Да, очень похоже, что это означает совет вернуться - вернуть себя -в свое прошлое, и желательно в далекое прошлое, в «маленькую деревню», к «достигнутом