Открытое письмо современной девочке, С. В.

 

Лерос, 10 фев. 1992 г.[3]

... Когда ты будешь читать это письмо, я уже уйду с этой земли, ты же будешь совсем девушкой. Ты теперь уже не маленький ребенок, и поэтому, вероятно, тебя заинтересуют эти некоторые мысли относительно очень важной темы любви - любви, которая однажды соединит тебя с каким-нибудь юношей.

Придет момент, когда ты ощутишь, что твое сердце бьется, как мы говорим, немного сильнее для этого юноши. В эту эпоху, в какую ты живешь, вещи изменились до неузнаваемости. Теперь молодые торопятся еще скорее начать жить, приобрести насколько можно больше опыта, и как можно скорее... Но всякая вещь имеет свое время. Благословенное время свое.

Послушай меня. Многие юноши будут сближаться с тобой во имя любви. Естественно, ибо любовь - это первая прекрасная вещь, какая входит в нашу жизнь. Словно цветок, впервые распустившийся на солнце весенним утром, и не знает, что с ним произойдет и что с ним переплетется...

Знаешь, когда нам однажды скажут, что нас любят, мы льстим себя надеждой. Но это не всегда любовь. Сегодня, может быть, хотят нас... И то, что хотят сегодня, завтра могут бросить, потому что увидели что-то другое, что им понравилось, и они захотят и этого для удовлетворения своей похоти.

И когда завтра-послезавтра мы пойдем к Таинству Божию - к Браку, и оденем красивые внешние одежды и украсимся, но внутри принесем мятое тело, не чистое, то Бог не благословит этот брак.

Когда юноша полюбит тебя истинно, тогда полюбит душу твою, и ты его душу. И тогда не будете иметь нужды ни в чем другом, потому что почувствуете святость в такой дружбе и знакомстве и каждый день будете открывать сокровища один в душе другого.

Брак с таким соединением не только благословляется, но не имеет ни развода, ни абортов, и ничего противного заповеди Божией. Такой брак приносит миру благословенных детей. Как ты. Потому что и родители сохранили брак свой святым.

Знаешь, брак, далекий от Бога и Божественного причастия, далек и от добродетели. В таком браке бывают измены, недоверия, многие опасности и плохая атмосфера. От такого брака дети выходят на плохие дороги. К насилию, к наркотикам, в плохие компании и общества.

До тех пор, пока не будешь уверена в любви, какую почувствуешь и ты и избранник сердца твоего, остерегайся. Не спеши! Потому что есть многие, кто только кусок... мяса ищут, вероятно потому, что и у самих нет ничего более дать. Радуйся, дорогая С. Будь всегда на пути Божием, как и где Он хочет. Всегда с любовью к родителям, которые принесли тебя в жизнь, а также ко всем и вся. Будь всегда благословенное чадо Его.

 

Письмо о страхе

 

Лерос, 15-2-92

"Начало премудрости - страх Божий" (Притч 1, 17).

"Не бойся, малое стадо" (Лк, 12, 32).

"Совершенная любовь изгоняет страх" (1 Ин 4, 18).

"Бог есть любовь" (1 Ин 4, 16).

Мы не знаем существа Божия. Знают Его только Архангелы и Ангелы, которые имеют дерзновение и видят Его в молчании, в изумлении и говорят: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь Небо и земля славы Твоея..."

В человеке существуют многие виды страха.

"Сделаю что-нибудь, что другой не хочет, и он накажет меня, навредит мне..." (напр., ученик в школе).

"Поскольку я очень люблю этого человека, не хочу огорчать его..." (напр., ребенок о матери).

"Если я сделаю так, то потеряю благосклонность и выгоду, какую имею у такого-то..." (пустячный, унижающий страх).

Поэтому страх есть основа больших зол для характера. Он делает человека лицемером, лжецом, двуличным. Часто из такого ничтожного страха мы совершенно выходим из себя только лишь из-за того, что скажет мир, и таким образом предаем любовь Божию, чтобы угодить людям.

Лернейская гидра - этот ужас, что скажет мир... Но кто этот мир? Это идеал наш? Разве вы хотите быть как мир? Если спросите искренне самого себя, то скажете НЕТ. Тогда почему предаете любовь Божию и истину Божию ради него? Бог говорит: "Познайте истину, и истина сделает вас свободными" (Ин 8, 32).

Первая страсть - это страх...

Но мы достаточно сказали о страхе земном, что к нему поистине мы относимся как ненормальные. И однако веруем, что сядем в такси, и таксист не сойдет с ума и мы не врежемся в дерево. Веруем, что сядем в самолет и пилота не схватит приступ и мы не погибнем. Знаю одного Владыку, который попал в пустыне в автомобильную аварию, и глаза его были полны осколками от стекол. Но он не испугался, а молился, да будет воля Божия в жизни его... И врачи, увидев, были изумлены совершившимся, по их мнению, чудом исцеления... Иди вы видите в самолетной катастрофе пятьдесят мертвых, и только одна девочка выбрасывается через окно и остается жива!

В этой жизни, где только тленные органы извещают нас обо всем, если мы не положим в практику то, что сказал Христос: "Просите, и дастся вам... стучите, и откроется" (Мф 7, 7), то не можем изгнать врожденного страха. О чем? О неизвестном, о невидимом, о том, что нас ожидает после смерти. Потому что человек с детства имеет чувство, что он падший Ангел...

Мне было четыре года, когда я однажды спросила благоговейнейшую свою сестру, которая всегда говорила мне о Боге. "Он везде?" - "Везде". "Как везде? Если я войду в маленький-маленький домик, и там будет?" - "Да" - "И если, как в сказках, я смогу стать такой маленькой, что помещусь в спичечной коробке, и там Он будет?" - "И там". Тогда я скрылась в ее объятиях и разразилась плачем. "Э, тогда я... не спрячусь!!!"

Это - природный страх, какой имеет падший человек. И приходит Избавитель и говорит: "Не бойся, только ВЕРУЙ" (Мк 5, 36).

Поэтому я и говорю, нам нужно три вещи. Первая - Вера. Вторая - Вера. Третья - Вера. Да сподобит нас Господь никогда не говорить: "Верую, Господи, помоги моему неверию... " (Мк9, 24). НИКОГДА!

Что Он сказал? "О жено, велия вера твоя! Буди тебе якоже хощеши" (Мф 15, 28).

Веруешь, что станешь здоров? Верую... Исцеляешься в тот же час... Веруешь, что прозреешь? Верую... И отверзаются глаза слепого... Но и апостолу Фоме что сказал? "Блаженни не видевшие, но верующие". И я смиренно добавляю: т.к. увидят из всего этого мира. Сказать ли еще? Сказать ли о ребенке в объятиях своей матери в автобусе, который трясло? Головка его была прислонена к ее плечу. Он спал. Его не беспокоило. У него была уверенность любви. Итак?

Если человек может дать такую уверенность, тем более Бог, Который есть Любовь...

Когда я отправилась в неизвестные страны, никого не зная и без материальных средств, кто дал мне уверенность, что меня не выгонят и не буду знать, куда мне идти, что не заболею, что не окажусь нищей?

Нет! Христианин никогда не бывает нищим! Ибо не оставляет его Бог! Даст ему хлеб насущный с работой, с трудом, или каким-то иным образом... И целых пять лет, когда я жила во всех климатических зонах Индии от -10°С до +40°С, ни насморка, ни дизентерии от пищи, какую я ела... Как человек может не верить, когда видит все эти чудеса? Но и как он увидит их прежде чем уверует?

Вы, возлюбленные братишки, послушайте истории улицы Мидии, и как я оказалась там... Только, поскольку я была уверена, что то, что мне надо, если подожду, то Бог пошлет.

Когда мы молимся и говорим: "Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли", если поистине веруем, что будет, будет. Не только для нас самих, но и для остальных. Да будет такой наша молитва. Не то, что я хочу для другого, ибо я думаю, что это правильно... Только Бог знает, что нужно. Поэтому "да будет воля Твоя, на таком-то, или на такой-то". Такой да будет наша молитва.

Что еще скажем? Когда у нас порядок с заповедями Божиими, с Евангелием, которое нам подобает читать каждый день, тогда обретаем мудрость Божию прямо в сердце нашем. Не философией, разумом и логикой. И тогда мы будем столь спокойными... Не нужно нам уже будет никакой книги или учения, которое имеет в себе "Я" писателя или проповедника. Господь другое вдохновение дает каждому из нас, соответственно тому, что он может принять и какова цель у Господа для его жизни...

Иной страх - страх о смерти.

"Ах... Заболею и куда пойду... и в какую больницу... и что я там найду... и станут со мной дурно обращаться... и попросят денег, денег, денег... и когда они иссякнут, что будет?.. Как поеду заграницу, где только и лечится народ?.."

Несчастные люди! Не знают, что Рука Божия держит руку врача? Так же как, чему быть, тому не миновать! Самые большие удачи, какие я наблюдала в своей жизни, я видела у самого жадного на деньги врача! И я спросила Ангела - хранителя моего: "Как бывает, что Бог попускает ему все это?" И был ответ: "Бог помогает больному, который должен стать здоровым, и оставляет доктора дать ответ за свои дела до другого дня..."

Мы кладем, кладем, кладем в банк... и тогда начинается ужасное! Поднялся доллар, снизилась лира. Если их потеряем, что будет? Если будет война, куда пойдем, что будем делать? Только чтобы не мучиться...

"Христианских кончины живота нашего, бесболезненны, непостыдны, мирны" просим мы из-за страха. У кого? У Того, кончина жизни Которого была постыдной и болезненной... Бог да простит нас!

Поэтому А (альфа) и ……… (омега) есть: "Верую, Господи. Я люблю Тебя и стараюсь день и ночь применить на практике первую заповедь". Все остальное принадлежит Ему. Не мне. И не "когда", и не "где", и не "как"

Это я говорила Возлюбленному моему, и Он послал посланника Своего ко мне, так чтобы тем образом жизни, каким я живу, продолжить беспопечительность у Ног Христовых, день и ночь. Аминь.

 

………

ПРЕСТАВЛЕНИЕ

Ночь разлучила меня
От сестры сладчайшей,
Несекомый Свет Любви
Рассекая

 

В этом превосходном стихе Симеона Нового Богослова вместилась, кажется, вся боль и печаль Разлуки, а также и весь Свет Воскресения и утешение, какое тогда принес молниеобразный Ангел Мироносицам.

Света Любви не угасит и смерть. Тем более, когда эта смерть не смерть, а Жизнь.

Геронтисса Гавриилия родилась 2 октября 1897 г. в Константинополе и 28 марта 1992 г. в келлии святых Ангелов на Леросе родилась на Небе. В Отечестве, которое из всех отечеств много возлюбила и по которому очень тосковала.

Даже, когда она была еще в этой жизни, ты видела и ощущала, что она не здесь, не от мира сего, но что она уже Там. Мы часто задавались вопросом, действительно ли она существует... Потому что как ни старалась она сделать так, чтобы ты чувствовала себя с ней привычно, на равных, однако ты не могла не видеть этого. Ее взгляд, ее выражение доносили до тебя кусочек Неба: словно подарок без праздника.

Однако, когда пришел 1992 г., помню, когда она разрезала последний новогодний пирог, не скрывала уже, где она жила. Ты уже видела в ее задумчивом взгляде кусочек этого Неба и тебя охватывал ужас и та странная, предвещающая и неизъяснимая "ностальгия", какая всегда предвозвещает разлуку. Она ушла, и как это перенести... Однако, как не проводить ее всем сердцем, всею душою, с той радостью, какая не походит на другие?

Последний месяц своей жизни на этой земле Геронтисса уже никого не видела. Только Преосвященнейшего, о. Никодима. Хранила молчание. Однако за несколько дней до кончины обрела немного силы и голоса, и мы записали несколько ее наказов некоторым из ее чад. Она прощалась с ними и давала последние советы и благословения. Причастилась и, уже приуготованная, вошла в Небесную Переднюю.

Блаженны рабы Божии

Имеющие с собой постоянно Ангелов-предстателей,

Когда же отлучаются они от тела,

Снова множество Ангелов берут душу их с собой,

И приносят ее ко Господу.

Которому подобает всякая Слава, Честь и Поклонение во веки. Аминь.

(Святой Макарий Великий, Беседа 22, 10)

В то утро, 28 марта, в 6:15, за несколько минут перед восходом солнца, в келлии ее распространилась особая тихая атмосфера. Неожиданно она подняла обе руки к Небу и пыталась дрожащими движениями их нам что-то сказать. Это что-то мы поняли в момент, когда она угасала. Она наяву увидела кого-то, тех, кто пришли к ней. Было очень волнующе, когда одновременно, в тот самый момент мы услышали очень ясно юношеский голос, поющий неизвестную, радостную, ангельскую мелодию... Это продолжалось около двух минут, и потом сразу молчание, отсутствие, и пустота наполнила келлию.

Мы открыли окно, и вошли первые лучи солнца. После бдения и усталости, какую мы вдруг испытали, было первое утешение.

С того момента все произошло очень быстро. Приготовление, телефонные звонки... Приехал о. Никодим. Пропели первое Трисвятое. Приехал врач Никита Тахлиамбурис. Приехал о. Анфим, и ее понесли к (иконе) Панагии Кастру в собор, где два года назад ее постриг в схиму наш Старец-агиорит о. Дионисий Микройаннанитис.

Так устроил Бог, что после многих путешествий она возвратилась, вернувшись туда, откуда отправилась. В климат Константинополя[4]. И теперь с высоты Крепости видит любимую свою родину, любимый наш Город, Фанари[5] наш.

Помню, однажды Преосвященнейший спросил ее, где хотела бы она быть ее могиле. И та сказала: "Мне довольно, чтобы вы пропели вместе с больными психбольницы "Христос воскресе", в каком бы месте я ни ушла!". Так и произошло.

В тот день девять иереев, девять Чинов, о которых она говорила, пели с Преосвященным "Христос воскресе". Хотя была еще Великая Четыредесятница! Желание ее исполнилось, и мы прославили Бога за это.

Все колокола о. Лероса звонили печально. Пришло много народа. Подоспели и некоторые ее духовные чада. Приехал о. Димитрий-синаит. Приехала геронтисса Агния с сестрами из Калимноса и пели так умилительно.

Пришли многие жители острова, кто знал и не знал ее. Но самое трогательное было присутствие маленьких детей. Самому маленькому было всего лишь сорок дней.

Пели последование исхода для монахини-схимницы, которое впервые услышали на острове после стольких веков.

Во время, когда монахини сопровождали ее ко гробу, сердце более не выдерживало. Тогда Владыка захотел в последний раз посмотреть ее лицо. Никто не дышал. Все мы, кто видели, перекрестились. Нет слов описать лицо человека, который увидел... Мы едиными исты прославили Бога и опустили ее в могилу с гирляндами цветов. В углублении могилы горела все время лампада. На рясу, в которую ее завернули, Преосвященнейший положил свежие анемоны, срезанные в то утро.

Предлагаем некоторые отрывки из надгробного слова Преосвященнейшего митрополита г. Нектария, т.к. он говорил от всех наших сердец и их утешил.

"Сегодня Промысел Божий, План Божий, начавшийся в 1897 г., завершился в 1992 г.

В 1897 г. родилась благословенная всепрекрасная эта душа в Столице городов, в Константинополе. Маленькой девочкой она возлюбила Иисуса Христа, и Распятая Любовь Церковная стала Распятой Любовью ее жизни. Она жила целый век, служа сладчайшему Иисусу, Жениху ее души. Я знаю, что в ее жизни значительным пунктом была поездка ее на о. Патмос и ее знакомство с многочтимым великим старцем, известным аскетом, сладчайшим человеком, незлобивым иереем, отцом Амфилохием Макрисом. Она познакомилась со Старцем, приняла благословение его и снова отправилась в глубины Азии.

Геронтисса Гавриилия имела три великие звезды, направлявшие ее жизнь. Первой была вера. Она придавала очень большое значение вере. Потому что вера изменяет человека. Могут совершить дела и все остальное, но быть внешними, и они не создают "подземных толчков" во внутреннем мире человека. Только вера приносит то, что богоносные Отцы назвали добрым изменением. Второй великой звездой ее была любовь. Безграничная любовь ко всем. К любому человеку, на любом месте и где бы он ни встретился. Была ли блудницей? Был ли мытарем? Богатым? Бедным? Образованным? Необразованным? Ко всем она проявляла любовь. И какую любовь!

... Пересекать на автобусе весь Средний Восток, чтобы добраться, наконец, до Индии, где и имела великую миссионерскую деятельность, живя среди индийской бедноты. Ибо "воспламенялась" и от третьей звезды, третьего своего идеала, звезды священнопосланничества (миссионерства), пребывая всегда без денег, хотя и была из богатой семьи, оставив все ради любви Христовой...

... Она работала в Индии, Африке и Америке. Во многих других местах мира.

Работала в Англии и Элладе. Многие ее знали. Много народа приходило увидеть ее и наш остров, духовные ее чада, иереи, монахи и простые, со всех стран мира...

Она напряженно трудилась на Ниве Божией. Полола, копала целый век... Вознаграждения человеческого не получила... Но это не имеет никакого значения, ибо она сегодня получила все вознаграждения. Ей присутствовали сегодня святые Ангелы - святые Ангелы, к которым она имела такую любовь, к Самому Иисусу Христу, Надежде ее жизни, и Он "возложил" на нее украшения. И пред стали. сегодня пред нею Чины Ангелов и Архангелов и с честью повели на Небо. Кто имеет глаза, может видеть...

Недостает слов для Геронтиссы. Потому что целый век она трудилась и посвятила себя идеалу своей жизни. Мы, нынешние христиане, не имеем смелости и решимости и дерзновения поработать хотя бы десять, двадцать лет, потому что мы устаем и протестуем и... а она - целый век! Подумайте!

И что можем сказать мы, жители острова Лерос? Как нам нужно благодарить Бога за великое благословение? Ибо мы пережили сегодня пасхальные минуты. Бог послал нам и нашему острову многоценный, многоценный и многопочетный Дар. Печально звучали колокола нашего острова сегодня, хотя следовало бы им звучать по-пасхальному. Потому что она хотела, чтобы последование Исхода ее было Воскресное... И действительно, мы жили сегодня в атмосфере этого Воскресения!

Многочтимая Геронтисса! Сегодня, когда ты находишься с многовозлюбленными твоими святыми Ангелами, прошу, когда я представлю тебя Панагии Кастру[6], скажи ей многие благодарения за Дары, которые Она посылает нашему острову, нашей Церкви. Скажи Панагии Кастру, что нынешние жители Лероса подвизаются, но все мы нуждаемся, клирики и миряне, в еще большем просвещении и еще большем Покрове и Предстательстве. Попроси Ее и о монастырях нашей митрополии, ибо они украшения на Ее Хитоне..."

 

* * *

 

Немного дней спустя после трапезы утешения, которую предложил Владыка, начало происходить среди нас настоящее утешение.

В тот же вечер, когда мы собрались в келлии, некоторые ее чада и племянник, мы начали ощущать, что мы не печалимся, а празднуем что-то прекрасное. Пока в какой-то момент не пришел неожиданный Дар. Трое из нас услышали неожиданно ее голос! Как будто исходивший совсем близко, из той же комнаты!

Перехватило дух, и сердце готово было разорваться на кусочки. Оно не выдерживало такой радости. Потому что оно никогда ее не ощущало. Потому что она была, вероятно, как та Радость, какую ощущали люди тогда, в день Воскресения и Пятидесятницы.

Если бы нас увидел в тот момент случайный прохожий, он, наверное, подумал бы, что мы заболели.

Жизнь была уже не той, какую мы знали. Мы уже видели Мост и угадывали Другой Берег. Все это было, как сказал Господь. И Радость и Жизнь.

Какой плач? Какой? Кто умер? Только Смерть! Как получается, что мы забываем это?

Эта небывалая радость, этот радостотворный плач, эта печаль-радость воцарились в сердцах наших на все сорок дней. Сорок дней не переставал слышаться керамический колокольчик ее, которым она звала нас в последний месяц на земле.

Звонили со всех концов земли о соболезновании, и мы им говорили: "Соболезнования? Не соболезнования, а поздравления подобает сказать нам!"

Нет слов описать тот дар, который нам дала Геронтисса уходя. Величайший дар, какой только может дать человек человеку. Один взгляд украдкой через замочную скважину Рая, одно подслушивание за дверью Божией. Дар Жизни, побеждающий Прохождение! [7] Пасха! Дар, который даровал наш Господь!

Прошли и сорок дней в этом небесном отзвуке. Поминовение было уже в течение Пятидесятницы - в период Цветной Триоди, как и сказал нам Преосвященнейший.

Та великая радость немного уменьшилась, но еще не увеличилась печаль отсутствия, и мы пробовали робко-робко первые наши шаги без гарантии ее присутствия и руководства.

Предлагаем ниже отрывки из слова, произнесенного Владыкой в сороковой день ее памяти, который мы совершали в храме Панагии Кастру над белокаменным и простым, без излишеств, ее гробом.

"Возлюбленные мои чада.

Как вы знаете, Триодь Великой Четыредесятницы - Триодь слез, тогда как период Пятидесятницы после Пасхи называется Цветной Триодью. Этот период после Воскресения Церковь считает как бы садом, полным роз, Садом благодати, мистической благодати, Небесных Дарований, которые символизируют розы. И в этом периоде, когда мы празднуем духовные розы, совершаем поминовение одной из самых прекрасных роз, какие знала наша эпоха - приснопамятной Геронтиссы, монахини Гавриилии.

Люди делают скрещивание, чтобы получить прекрасные розы прекрасного цвета... Но это скрещивание, каковое сделал Бог, образовало приснопамятную монахиню Гавриилию, редкую розу, редчайшую, единственную... Единственную по цвету, единственную и по аромату и благовонию, которое она расточала.

Эта роза, возлюбленные мои братья и сестры, цвела в течение неблагоприятных, холодных, как зимой, девяноста четырех лет. Безбожие и материализм управляли планетой. Дули сильные ветры, и не погубили эту розу. Несмотря на сильные ветры, ливни и снега, она не переставала цвести. Такова была Геронтисса Гавриилия. В момент, когда ее опускали в гроб, мы увидели ее лик. Глаза были открыты. Даже цвет не потеряли глаза ее, и она была совсем как живая, даже с потом от жары... Совсем не изменилась... Это означает, что она имела права, как подлинное чадо Воскресения Христова, как душа, всю жизнь проповедовавшая Тайну Воскресения. И не только, что проповедовала она это, имеет большое значение, ибо геронтисса Гавриилия жила Событие Воскресения и сохранила образ жизни соответственно этому Событию.

Дети, для мира Пасха - это жареный ягненок, пасхальное украшение стола. Для мира! Для нас Пасха - это Агнец, Возлюбленный Сын Божий, Который пришел и принес Себя в жертву, Закланный от сложения мира, чтобы утолить нам голод и жажду духовную, внутренний голод души и сердца: "Пасха наша, говорит священный Златоуст, Христос есть". Христос есть! Ничем иным не является для нас Пасха. Не красные яйца, ни все остальное... Христос есть! Христос!

Так жила Пасху геронтисса Гавриилия, и поэтому Бог так привел, чтобы погребение ее на Крестопоклонной неделе было радостотворным плачем. Погребение, исполненное плача, но и несказанной и невыразимой радости, истекавшей от уверенности, что она была вместе с возлюбленными своими Ангелами перед лицом Небесного Жертвенника.

И посмотрите теперь, что в эту светлую, светлую седмицу мы празднуем сию светлую душу. Ту душу, которая удостоилась стать светоносным чадом Церкви. Ту душу, которую можно было бы изобразить неким светильником... И чтобы не в руке у нее был светильник, но чтобы - вся она была свет... Вся свет, который согревает душу. Ибо она была чистый свет. Вся свет, как говорил Симеон Новый Богослов.

Сегодня мы принесли Небесному Отцу Хлеб и Вино. И принесли их о приснопамятной Геронтиссе, а также и о Церкви воинствующей, не только о торжествующей. За всех вас, возлюбленных ее лиц...

Весь Калимнос[8] возражал вчера против моей поездки, поскольку... вы видите, в каком состоянии здоровья я нахожусь. И я сказал им: "Столько времени я с вами, и вы не познали меня... Вы не можете понять, что пред Богом я в долгу за это благословенное существо, которое посетило наш остров, геронтиссу Гавриилию, и мне нужно ехать!"

... И Бог помог. И мы совершили соборно литургию, на которой, не знаю, были ли мы на земле, или были на Небе. Бог знает. И хочу сказать, что я не один в долгу, но и вы, все мироносные сердца, кто ее знал...

Потому что, знаете, великая вещь принести миро со слезами. Мы, к сожалению, приносим только миро, только дела... Но Бог хочет со слезами. Хочет изменений, хочет существенных внутренних перемен... Со слезами. Потому что подобает прежде быть изменению, существенной перемене, дабы пришли слезы. Только миро со слезами приносит спасение...

Вы должны знать, что Бог сделал вас должниками со многими и великими ответственностями, вас, кто знали геронтиссу Гавриилию. Многие великие ответственности! Вы скажете: "Но трудны эти обязанности, какими вы обязали нас сегодня... "

 

* * *

 

Трудны, пока существует безразличие... Трудны для тех, кому Пасха только до Великой субботы, среди шума, до тех пор пока они не услышат первое "Христос Воскресе!" и уходят... Но это же не Пасха, не Прохождение... Не жизнь Другого Берега, иного Вечного Жительства.

Они не услышали сладчайшего Гласа Воскресшего, не видели Лица Его, в другом Образе, не ходили вместе с Ним по одним и тем же дорогам и к одним и тем же соседям, как ходили вместе с Ним в Эммаус ученики Его. Они говорят: "Литургийная Пасха прошла!" Но она не прошла! Они не поняли, что существует иная Пасха: вневременная Пасха! Пасха встречи души со Христом! Это Пасха! Другая, литургийная, она является средством, внешней оболочкой: не есть сущность.

... Итак, вы скажете: "Трудно!" Трудно. Но не забудьте и это. Жен-мироносиц, когда отправились они ко Гробу, знаете, что беспокоило? Одна проблема. "Кто отвалит нам камень от дверей Гроба..." Был велий зело!

Это была большая скала! Кто его отвалил бы? Эта проблема их беспокоила. Но когда они отправились и пошли, Божественный промысел предвидел, и они нашли камень отваленным, и Гроб, исполненный Ангелов и Света...

 

* * *

 

Когда мы отправляемся, хотя есть и проблемы, трудности, огромные горы зело, как говорит Евангелие, всесилие Божие разрушит их ВСЕ, и тогда Гроб - конечную нашу цель - мы увидим полный Ангелов и Света...

Подумайте о радости Мироносиц, когда они увидели Гроб... Эти смелые женщины... Очень смелые женщины, победившие мужей в смелости...

Молюсь, да даст нам благословение Геронтиссы, которая собрала нас сегодня, и мы стали участниками ее празднества и Небесной трапезы, молюсь, да даст нам это ее благословение еще много таких встреч и да дарует она нам в скором времени исихастирий святых Ангелов, дабы иметь нам благоприятные духовные условия, так мы в них нуждаемся. Мы, как малые дети, потерявшиеся ночью в лесу и находящиеся в опасности. Так и мы, в нынешнее время. Итак, эти встречи для нас Радость и Благословение.

Эту Радость Воскресения, какую не может НИКТО у нас отнять - ни настоящее, ни будущее, ни Начала, ни Власти, ни Силы не могут ее отнять - эту Радость Воскресения, молюсь, как ее живут Ангелы на Небе, да живете и вы на земле. Аминь!"

 

 

Место погребения Геронтиссы Гавриилии

 

 

………

 

ЭПИЛОГ

 

На фотографии этой страницы мы видим ее на вершине горы Синай, в очень личный момент, из тех, что она нам говорила, когда изливалась Благодать и Благословение. Перед ней, в проеме, мы видим летящего ворона - как, бы того ворона, который немного дальше и столько веков назад приносил хлеб пророку Илие.

Геронтисса ушла с иной вершины. Исполненная дней, с вершины 94-летней жизни, которую покорила аскезой и очистила служением. Ушла, прожив в нашем веке исключительно редкую, богатейшую опытами и приношениями жизнь. Но сама она говорила, улыбаясь, что она "только работница одиннадцатого часа"\

Ушла, но не оставила нас. Отсутствует, но каждый день все яснее становится ее забота. Она продолжает давать нам от Любви Его, как тогда. Любовь "вон изгоняет страх". Может быть поэтому мы ощущаем мужество после ее ухода. Вероятно, она молится. Иначе необъяснимо.

Мать Гавриилия любила всех. Всех и вся. Ее сердце, вмещавшее стольких, расширил Господь, ибо она Ему подарила его. "Даждъ мне, сыне, сердце". "Все совершает Он. Если бы меня не было, кого-нибудь другого послал бы Бог... " Так она говорила, когда мы благодарили ее.

Присутствие ее не стало памятью или воспоминанием. В наших сердцах она оставила неиссякаемую воню благоухания духовного и на дорожках трудные, многие свои следы, чтобы мы следовали, шли по ним.

То же самое продолжается со всеми ее духовными детьми. Даже и с теми, кто с ней никогда не встречался, как в священной обители св. Григория Паламы в Америке, где ее присутствие ощущалось очень сильно...

Она как бы стала для всех нас благоговейным эхом, которое откликается на Имя Его. Следуй за Ним... "Не бойся, малое стадо... " следуй за Ним.

Чему она нас научила, она первая осуществила, и потому, сколько жила среди нас, куда бы она ни пошла, все ее существо было светлым знаком, показывающим Путь, Любовь, Господа.

Житие ее - Зов Его, зов ее. Выбор - наш. Все можем с Ним. Кто хочет...

 

 

еще шествуем и подвизаемся и имеем необходимость в нашей личной Пасхе, в ее благословении, в ее присутствии, в ее предстательстве, дабы нам помог Тот, Кто Своей Совершенной, Вечной и Единственной Пасхой освящает нас во веки и спасает".

 

(Каир, 31 марта 1992 г.)

О, Феодор Евфимиадис (храм св. апостолов Петра и Павла, Kithcener, Ontario): "To, что привлекло меня к Геронтиссе, была глубокая ее духовность. Она любила Господа и веровала в дарования Святого Духа. Ее большая духовность проявлялась в ее непоколебимом мире, в ее любви ко всем людям и особенно к людям Божиим. Она была монахиня духа, а не буквы. Не судила внешне, но всегда читала людские сердца. Верю, что все, кто ее знал, хотя бы одну минуту, самые богатые люди мира, ибо сама она имела сокровище, неизмеряемое мерками мира сего".

Мелания, игуменья свящ. обители Каламиоса: "Сейчас, когда мечта и надежда стала реальностью, и освященная душа геронтиссы Гавриилии, в сопровождении воинств св. Ангелов, поклоняется Святой Троице, омытая в радости и благодати болезней и трудов богатой духовными плодоношениями жизни... в нас живет уверенность, что ужасная наша эпоха приобрела еще одного сладкого и смиренного посредника между нами и безграничным благоутробием человеколюбового Бога".

 

(14-4-92)

Монахиня Ксения: "О геронтиссе Гавриилии я помню много. Она приехала со мной в Вифанию на год, потому что я хотела стать православной и монахиней, как и она, и нуждалась в ее присутствии. Как-то раз я спросила ее, перестанет ли человек когда-нибудь развиваться. "Дерево, - ответила она мне, - может перестать, человек - никогда. - И продолжала: - я ощущаю себя как ручеек, который всегда течет, но который иногда упирается в кочку и набирает земли. Потом снова освобождается и продолжает свой путь, поднимается, спускается, поворачивает и течет, не останавливаясь, пока не достигнет своего предназначения - Океана Вечности и Любви Божией". В другой раз она делала физиотерапию геронтиссе Евфросинье и попросила меня сходить поискать на кухне сосуд, которого она не нашла. "Мне кажется, что его взяла такая-то", - добавила она. Я пошла на кухню, нашла его и принесла ей. Она говорит: "Теперь мне нужно будет сделать 100 поклонов, чтобы удалить тяжесть с совести... " Когда я приносила ей фрукты или сушеные плоды, которые я покупала для себя (у меня было благословение, т.к. я была идиоритмичной (т. е. своекоштницей), из-за болезни), она не принимала их. "Почему?" - я спросила ее. И та ответила: "Если на какой-нибудь праздник принесешь и другим сестрам, тогда возьму и я..." В другой раз я была расстроена из-за того, что по причине болезни я причащалась только раз в месяц. Она говорит: "Никогда не расстраивайся из-за того, что с тобой случается. Всякий раз, когда ты не можешь причаститься с нами, причащайся в Духе. Я так делаю всякий день, когда священник выходит в Царские Врата, держа на руках Господа нашего..." В другой раз она сказала, что для нее пост имеет такое же значение, как и посещение церкви... В другой раз, когда мы беседовали о чем-то, она неожиданно говорит: "Благословен грядый во Имя Господне - садовник, человек с дороги, который придет во Имя Господне!" И в другой раз она сказала мне: "Когда мы думаем о себе, мы живые трупы. Только когда мы думаем о другом - мы живые..." Говорила, что в киновии не должно быть тайноядения. Поэтому она приносила на трапезу все, что имела благословение есть, она не ела рыбу, яйца и маслины - и ела вместе со всеми..."

 

(Вифания, 1993)

Елена Вирву (1987): "Мы познакомились в Фессалониках. Любовь и дружба наша остается чистой и с помощью Божией останется до смерти. Расстаемся, встречаемся, но всегда та же любовь была между нами. Потому что, кто узнавал Аврилию, не мог не полюбить ее. Думаешь, что вся она была любовь и согревала других, как солнце. Когда кто-либо находился в ее обществе, забывал свои переживания и неприятности жизни. Она была солнце, свет, радость и отражала это на окружающих. Одно удовольствие было слушать, когда она говорила с тем своим духом и юмором, безграничной памятью и обширными знаниями. Поистине редкое создание. О чем можно прежде сказать, что вспомнить? Людей, как она, можно перечислить по пальцам. Великая душа, и потому она знает, как пробудить спящую душу приходящих к ней".

М. Дикита: "Никогда не забуду того, чему научилась от нее. Это завещание ее, этот свет, который она показала нам, тот, какой она видела своими глазами. Это наследство, какое она оставила нам, чтобы мы ощущали себя всегда "полными", всегда "богатыми" мужеством и смелостью... От нее я научилась, что "где бы то ни было, и при каких бы то ни было условиях, я живу"! От нее - что "с одним чемоданом в руке предоставляю Богу вести меня, куда Он хочет"! И самый большой урок, что "недостаточно добрых дел и что сие только имеет значение: количество и качество любви, какую мы даем людям"!.. Поверьте мне. Эти сердечные и просветленные слова являются весами, на которых я взвешиваю свое малодушие или свое сердце. Одна подруга сказала: мы утратили молитву. Однако, я верю, что все, что она делала здесь для нас, бедных и слепых, посылая своих Ангелов, может делать и теперь оттуда, где она находится с Богом".

М. Василиу: "Вся ее жизнь была одним неиссякаемым для мира священнодействием Любви Господа нашего. Православное свидетельство ее оказало влияние на многих инославных, обратившихся позднее к Православию. Мне порекомендовал ее за много лет о. Илия Мастройаннопулос, тогда, когда и я жаждала познать сущность Православия. Встречи наши были для меня "тайной школой", которая отвязала меня от формализма, и от "нужно", и привела меня к свободе "чад Божиих". Большой кусочек моего сердца принадлежит сладкой нашей Геронтиссе. Никогда ее не забуду. Теперь, когда она находится в Присутствии Господа, пусть молится за нас, грешных, да улучим прощение Его".

(Афины, 18-4-1992)