Размещение боезарядов советских снв по республикам

Примечание. СНВ – стратегическое наступательное вооружение; МБР ‑межконтинентальные баллистические ракеты; ТБ – тяжелые бомбардировщики; БРПЛ – баллистические ракеты подводных лодок; ПЛАРБ – атомная подводная лодка с баллистическими ракетами.

Источник: Пшаев А., Савельев А. Ядерная мощь СССР; на земле, на море и в воздухе // Независимая газета, 1991. № 137. 2 ноября.

 

Власти США, в 1991 г. смутно представлявшие, что происходит в противостоящей им на протяжении десятилетий империи, в одном отношении оказались прозорливыми. Они трезво оценили угрозы, связанные с неконтролируемым использованием тактического ядерного оружия на территории агонизирующей сверхдержавы. Осенью 1991 г. в предложениях Дж. Буша эта проблема занимает ключевое место. Американская администрация выступила с планом уничтожения всех видов наземных и морских тактических ядерных вооружений. Будучи реализованным, он позволял резко сократить размеры ядерного наследства СССР, на которое могли претендовать республики. Как это часто бывает в истории, даже сильное и новаторское предложение отстало от реального развития событий. Советский Союз уже ие имел возможности реализовать подобного рода проекты.

Во внутренней переписке союзного и российского правительства конца 1991 г. проблема вывода ядерного оружия, в первую очередь тактического, из других республик занимала важное место. В качестве ключевых проблем рассматривались те, которые были связаны с наличием мощностей по складированию тактического ядерного оружия, вывозимого из других республик. После его эвакуации из Прибалтики и Закавказья они были перегружены. Обсуждались риски, связанные с тем, что при слабости центральной власти возможно сопротивление организованных групп населения его эвакуации. Именно поэтому был предусмотрен вывод ядерных боеприпасов под предлогом выполнения подписанных договоров о разоружении.[615]

Ядерное оружие, задававшее границы возможных действий во время холодной войны, оказалось сдерживающим фактором и во время распада СССР. Руководство государств, обретающих независимость на постсоветском пространстве, оказалось достаточно зрелым, чтобы понять: когда речь заходит о границах, как бы ни были оии условны и несправедливы, речь идет о войне. Договоренности, достигнутые в Белоруссии 8 декабря и подтвержденные 21 декабря в Алма‑Ате, открыли дорогу подписанию соглашения по стратегическим силам (30 декабря 1991 г.). В нем были зафиксированы обязательства государств‑участников содействовать ликвидации ядерного оружия на Украине, в Белоруссии и Казахстане, установлено, что к 1 июля 1992 г. эти республики обеспечат вывоз тактического Ядерного оружия на центральные предзаводские базы для его разукомплектования под совместным контролем, оговорено, что стороны не видят препятствий перемещению ядерного оружия с территории республик Беларусь, республики Казахстан и Украины на территорию РСФСР2.

Тактическое ядерное оружие, стоявшее на вооружении украинских ВС, было выведено в Россию к 6 мая 1992 г. Стратегическое вооружение Украина готова была передать России после получения компенсаций и гарантии безопасности со стороны США и России. Соответствующее соглашение было подписано 14 января 1994 г. в Москве. 3 февраля парламент Украины его ратифицировал. Вывод ядерного оружия из Украины в Россию и уничтожение пусковых шахт были завершены к 1 июня 1996 г.

Парламент Казахстана 2 июля 1992 г. принял решение о ратификации Договора СНВ‑1, 13 декабря 1993 г. Казахстан присоединился к договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерного государства. За этот период были выведены в Россию ядерные боеголовки и взорваны пусковые шахты на территории Казахстана.[616]

В Республике Беларусь вывод ядерных вооружений был начат в 1992 г. и к концу года в Россию была переправлена подавляющая часть ядерных вооружений. 4 февраля 1993 г. Верховный Совет Беларуси ратифицировал Договор СНВ‑1. Официально вывод ядерных боеголовок из Беларуси в Россию был завершен 23 ноября 1996 г. Если сопоставить даты принятия решения о референдуме, изменившем политическую ситуацию в Беларуси осенью 1996 г., де‑факто легитимизировавшем монополию А. Лукашенко на власть, российскую позицию по этому вопросу и дату завершения вывода ядерных сил из Беларуси, многое в истории постсоветского пространства становится яснее.[617]

 

* * *

 

25 декабря 1991 г., после отречения М. Горбачева, независимость бывших республик Советского Союза становится ие только политическим, но и юридическим фактом.[618]Это дает шанс на преодоление нарастающего хаоса, но не более. Проблемы, стоявшие перед Советским Союзом в начале осени 1991 г., – неуправляемые вооруженные силы,[619]неспособность властей обеспечить общественный порядок, отсутствие валютных резервов, иеобустро‑енность и спорность границ, паралич системы административно‑хозяйственных связен при отсутствии рыночных – его роспуск не решал. Теперь с этими проблемами предстояло разбираться органам власти новых государств. То как они выбирали стратегии формирования национальных политико‑экономических институтов, решали проблемы продовольственного снабжения, финансовой стабилизации, боролись за то, чтобы не допустить голода, формировали республиканские программы рыночных реформ, описывал многократно.[620]Не хочу повторяться.

Как человек, знающий о происходившем не только из книг н архивных документов, могу сказать что, урок, который можно вынести из опыта последних лет существования СССР, заключается в том, что вырабатывая политические решения важно понимать, что казалось бы прочные – но не гибкие экономико‑политические конструкции, не способные изменяться, адаптироваться к вызовам современного мира, оказываются хрупкими, рушатся под влиянием труднопрогнозируемых обстоятельств.

В английской песенке есть такие известные строки (в переводе С. Маршака):

 

«Не было гвоздя – подкова упала.

Подкова упала – лошадь захромала.

Лошадь захромала – командир убит.

Конница разбита – армия бежит!

Враг вступает в город, пленных не щадя.

Оттого что в кузнеце не было гвоздя».

 

Повод к началу тяжелого экономического кризиса, спровоцировавший крах мировой сверхдержавы, – падение мировых цен на нефть в середине 1980‑х годов, при всей его значимости кажется несопоставимым по масштабам с произошедшим. Развитие событий на рынке нефти для советской экономики действительно было не причиной, а поводом ее краха.

И. Сталин, выбрав модель индустриализации, противоположную бухаринской, заложил фундамент экономико‑политической системы, в котором со временем стали образовываться крупные трещины, создающие риск его разрушения при относительно скромных внешних воздействиях. Развитие событий в СССР в последние годы его существования демонстрирует, сколь важно, вырабатывая экономическую политику учитывать долгосрочные риски, оценивать принимаемые решения не только с точки зрения годовой или трехлетней перспективы, а на десятилетия вперед. Если этого не делать следующим поколениям россиян придется отвечать за ошибки, допущенные сегодня.

 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

Как было показано выше, в середине 1980‑х годов СССР столкнулся с тяжелым кризисом платежного баланса н финансовой системы, перешедшим в общеэкономический кризис, который обернулся резким падением производства и уровня жизни, политической дестабилизацией, и в конечном счете – закономерным крахом сложившегося политического режима и советской империи.

Россия, страна – наследница СССР, к концу 1990‑х годов сформировала принципиально новую открытую экономическую систему. Она включила набор еще молодых, несовершенных, но функционирующих рыночных институтов: частную собственность, конвертируемую валюту, банковскую систему, систему регулирования рынков ценных бумаг и естественных монополий, а также накопленный объем рыночных знаний и навыков управленческой элиты, критическую массу эффективных менеджеров, умеющих работать в условиях рыночной экономики. Все это позволило выйти из трансформационной рецессии, начать экономический рост, обеспечить устойчивое повышение уровня жизни, позитивные структурные сдвиги в экономике, стабилизировать финансовое и внешнеэкономическое положение страны.

Структурные сдвиги, происходившие в 1992–1998 гг., шли примерно по тем же линиям, которые были бы реализованы, если бы советское руководство с самого начала, столкнувшись с кризисом, приняло в 1986–1987 гг. меры по валютно‑финансовой стабилизации. Резко сократились капитальные вложения, военные расходы, импорт зерна, увеличились поставки сырья и топливно‑энергетических ресурсов за рубеж, снизилось их внутреннее потребление. Сокращение закупок материалов и комплектующих изделий из стран Запада, а также крах сложившейся за десятилетия системы хозяйственных связей в рамках СССР и СЭВ – все это привело к падению объемов производства; вынужденная адаптация к новой валютио‑финансовой ситуации – к значительному снижению уровня жизни населения. Но исчерпанные к концу 199] г. валютные ресурсы начали восстанавливаться, дефицит платежного баланса в конвертируемой валюте исчез. С конца 1999 – начала 2000 годов страна постепенно восстанавливает репутацию надежного заемщика.

Если бы подобные меры начало осуществлять еще советское руководство, то стабилизации объема производства и уровня жизни, вероятно, можно было бы добиться в более короткие сроки. Но советские власти не способны были бы сделать главное – сменить социалистическую систему централизованного планирования и управления экономикой на систему рыночного, капиталистического хозяйствования. Поэтому указанные результаты были бы недолговечными, эфемерными. Жизнь распорядилась так, что Россия и другие постсоциалистические страны, вынужденные одновременно проводить валютно‑фннансовую стабилизацию и структурные реформы, пройдя крайне трудный путь, все же сумели сформировать каркас рыночной экономики.

В эти же годы была сформирована молодая, несовершенная демократия. В ней присутствовали элементы популизма, политической безответственности, коррушгии. Тем не менее в стране существовала система сдержек и противовесов. Это позволяло надеяться, что, преодолев наиболее тяжелые последствия социалистического эксперимента, страна сформировала предпосылки устойчивого развития на рыночной и демократической основе. Разумеется, межнациональные конфликты, в первую очередь на Кавказе, оставались серьезным вызовом безопасности страны, стабильности политической системы. И все же сложившаяся система федеративных отношений давала основания полагать, что гибкость государственного устройства достаточна, чтобы обеспечить стабильность в организации жизни, политических процессов в огромной, этнически разнородной стране.

Были созданы те подвижные элементы конструкции экономической и политической системы, которые являются гарантами ее устойчивости. Иными словами можно было ожидать, что, столкнувшись с неожиданным вызовом, оиа ответит на него адекватными изменениями, а не катастрофическим крушением.

В 2000–2003 гт. были проведены последовательные и в целом эффективные экономические реформы, позволившие улучшить качество налоговой и финансовой системы, сделать более прозрачными и понятными финансовые основы федеративных отношений, закрепить право собственности на землю, принять соответствующее реалиям рыночной экономики трудовое законодательство, провести ряд других важных и полезных изменений, расширяющих базу экономического роста. Многие считали, что наиболее серьезные проблемы, стоящие на пути устойчивого развития российской демократии и российской рыночной экономики, решены. Должен признать, что автор этих строк принадлежал к их числу.

Однако, как это нередко бывает, история еще раз показала, что торопиться с выводами, основанными на экстраполяции краткосрочных тенденций, опасно. С 2003–2004 гт. на ключевых направлениях развития российской политической системы, федеративных отношений, экономики начали наблюдаться тревожные тенденции.

В 2000–2002 гт. в России существовал в целом лояльный Президенту и Правительству, но относительно независимый, сохраняющий свой голос и реальное влияние на процесс принятия решений, Парламент. Чтобы проводить законы в Думе и Совете Федерации, Правительству необходимо было их обстоятельно обсуждать с депутатами, искать компромиссы, допустимые решения. Работать с таким Парламентом, разумеется, не просто. Это не каучуковый штемпель для оформления принятых исполнительной властью решений. Но, как показывает опыт, его наличие повышает качество государственного управления. Ответственный и самостоятельный Парламент не позволяет разрабатывать и принимать решения кулуарно, без совета с обществом, обсуждения со специалистами, не связанными с органами власти отношениями трудовой дисциплины.

Когда Парламент становится инструментом формального одобрения действий и намерений исполнительной власти, качество принимаемых решений снижается. Даже эффективный бюрократический аппарат, если он не сталкивается с систематической профессиональной критикой, делает ошибки, причем иногда грубые.

В начале 2000‑х годов в России существовала относительно независимая пресса. Она отнюдь ие всегда руководствовалась соображениями высокой морали и интересами общества, нередко становилась инструментом информационных войн между олигархическими кланами. Но так как число кланов было не равно единице, у общества была возможность получать информацию из многих источников, самостоятельно делать выводы о том, что происходит в стране. Когда все большая часть прессы оказывается под прямым или косвенным, но жестким контролем власти, еще один инструмент общественного контроля оказывается заблокированным.

Несколько лет назад в России существовали влиятельные предпринимательские организации, такие как Российский союз промышленников и предпринимателей. Их голос был слышен и учитывался в процессе выработки ключевых экономико‑политических решений. Это приносило стране пользу, потому что предпринимательское сообщество объективно заинтересовано в повышении инвестиционной привлекательности России. Это увеличивает капитализацию компаний, расширяет возможности доступа к кредитным ресурсам. Крупные российские предприятия немало сделали для улучшения качества законодательства, экономической политики. Начиная с 2003 года, РСПП все больше превращался в декоративный орган.

Многие руководители региональных органов власти, находившиеся у рычагов управления на рубеже старого и нового веков, были, мягко говоря, ие слишком компетентными и не безупречно порядочными (разумеется, это относится не ко всем). Тем не менее жители регионов на собственном опыте все в большей степени начинали понимать, что когда они избирают губернатора, то определяют, не кто будет ходоком в Москву, способным громче всех крикнуть о местных проблемах, а решают, от кого будет зависеть их ежедневная жизнь, качество образования детей, лечения родителей, теплоснабжения городов, вывоз мусора. Это понимание приходит только с опытом. В развитых демократиях на то, чтобы оно сформировалось, потребовались десятилетия. Тем не менее развитие событий в конце 1990‑х – начале 2000‑х годов шло в этом направлении. Решение о назначении губернаторов, принятое в 2004 г., вновь перекладывает на Москву ответственность за текущие региональные проблемы, позволяет местным органам власти, региональным элитам кивать на центр, объяснять, что для решения острых местных проблем сделать они ничего не могут.

Такие решения, как отмена выборов по одномандатным округам, дававших возможность политически ярким фигурам иметь если не влияние, то хотя бы голос при обсуждении государственных проблем, или введение семипроцентного барьера, ограничивающее возможности многих политических сил, отражающих взгляды миллионов российских граждан, быть представленными в парламенте (мера необычная для развитых, устойчивых демократий) – шаги, каждый из которых не является фатальным, а лишь создает риски для функционирования российской демократии. Однако вместе они обозначают путь к созданию системы, которую можно назвать закрытой (управляемой) демократией или мягким авторитаризмом. Разумеется, система организации власти имеет мало общего с жестким тоталитарным режимом Советского Союза, но тем не менее слабости и элементы неустойчивости, характерные для авторитаризма, в нем начинают проявляться.

Такие политические конструкции стабильны до тех пор, пока не столкнулись с кризисом, в первую очередь экономическим, требующим не просто молчаливой покорности, а поддержки общества. Здесь‑то и выясняется, что получить от него такую поддержку им сложно. Это резко ограничивает возможности маневра именно тогда, когда он больше всего нужен и властям, и стране. Советское руководство второй половины 1980‑х годов убедилось в этом на своем опыте. К сожалению, ие оио одно дорого заплатило за столь горький урок.

Свертывание элементов демократии и реального федерализма сказывается на динамике межнациональных отношений. Назвать государственный строй многих российских национальных республик в конце 1990‑х – начале 2000‑х годов демократическим, язык не поворачивается. Тем не менее это были власти, сформированные местными элитами, способные контролировать межнациональные отношения в республиках, влиятельные для местного общества. Попытки заменить их назначенными из Москвы марионетками иногда приводят к тому, что формальные государственные органы республики перестают чем‑либо управлять. Реальный процесс принятия решений идет мимо них. Там же, где у власти остаются представители влиятельной местной злиты, оии легко могут переложить ответственность за возникающие проблемы на поддержавшую их Москву. Факт назначения Президентов автономных республик федеральным центром дает сильные козыри в руки националистам, позволяет им легко доказывать, что Москва воспринимает жителей автономий не как полноправных граждан страны, а как покоренных подданных. Лучший подарок сепаратистам придумать трудно.

В области экономической политики российские органы власти извлекли уроки из того, что произошло с советской экономикой. Это видно по ответственной бюджетной и денежной политике, которая проводилась в 2000–2004 гт. на фоне высоких цен на нефть и связанных с ними высоких, но неустойчивых бюджетных доходов. Бюджетная политика была консервативной, обеспечивала значительные гггхкЬициты бюджета, позволившие сократить внешний долг, оставшийся в наследство от Советского Союза, снизить расходы на его обслуживание. Создав стабилизационный фонд, сформированный по четко определенным правилам, российское Правительство и российский Парламент проявили политическую ответственность, продемонстрировали необычную для отечественной истории способность извлекать уроки из ошибок предшественников.

В 2000–2004 гг. российский бюджет мог бы без серьезных издержек и крупных дисбалансов функционировать при средних долгосрочных ценах на нефть, сохранять устойчивость даже при аномально низких ценах, характерных для периодов 1986–1990, 1998–1999 гг. Долго удерживать такую ответственную финансовую линию сложно. Об этом свидетельствует богатый мировой опыт.

На фоне аномально высоких цен на нефть рассуждения о том, как неразумна политика нынешних российских властей, накапливающих стабилизационный фонд, вложенный в ценные бумаги стран, валюты которых рассматриваются как резервные, – непременный элемент экономико‑политического ландшафта. Только ленивый российский политик не участвует в соревновании, суть которого: выдвижение популярных и экзотических идей, связанных с использованием накопленных в стабилизационном фонде ресурсов. Однако, если сопоставить размеры российского стабилизационного фонда, который на 1 января 2006 года составлял лишь 5,7 % ВВП, с государственным нефтяным фондом Норвегии, вьгнужденной, как и Россия, решать проблему «нефтяного проклятия» (там он составлял на 1 октября 2005 г. 70,1 % ВВП), то очевидно, что представление об аномальных размерах средств стабилизационного фонда нашей страны несколько преувеличено. Не менее популярная тема – избыточность золотовалютных резервов страны (на 1 января 2006 года – 24,2 % ВВП). Рассуждения о том, что только враги Родины способны в таких масштабах накапливать иностранные активы – расхожий товар на современном экономико‑политическом рынке. Между тем в Китае, экономическая политика которого на протяжении последних 15 лет столь часто приводилась в качестве образца для подражания российским органам власти, валютные резервы на начало 2006 г. составляли 36,3 % ВВП.[621]

С 2005 г. стало ясно, что способность правительства продолжать политику, позволяющую минимизировать риски финансового и валютного кризиса, с которым может столкнуться страна при падении цен на нефть, все более ограничена. Как было отмечено в главе 3, объяснить обществу, что государство ие может выделить денег на ту или иную реальную потребность, потому что их нет, можно. Рассказать, что этого нельзя сделать, когда деньги есть, и объяснить, что экономика страны может оказаться слишком зависимой от непредсказуемых факторов, а это может обернуться тяжелым экономическим кризисом, за который придется платить цену, несопоставимую с краткосрочными выигрышами, сложнее.

Пока шаги, предпринятые правительством, финансируемые за счет дополнительных нефтяных доходов, увеличивающие бюджетные обязательства, еще сравнительно ограничены. В расчете на 2006 г., прирост бюджетных обязательств по сравнению с 2004 г., составит примерно 3,5 % ВВП. Но и они, при ограниченности размеров стабилизационного фонда, снижают устойчивость финансовой системы страны. Экономика России, как раньше СССР, становится зависимой от сохранения цен на нефть на уровне, который исторически аномален.

Сценарные расчеты, выполненные в Институте экономики переходного периода, показывают, что при падении цен на нефть (сорта «Брент») до 25 долл. к 2009 г., доходы федерального бюджета по отношению к факту 2005 г. сократятся примерно на 9 %. Рост ВВП сменится его падением. Дефицит федерального бюджета составит 7 % ВВП. Остаток средств стабилизационного фонда будет равен 0. Объем золотовалютных резервов по отношению к факту 2005 г. сократится примерно на 80 млрд долл. Темпы инфляции достигнут 40 %.[622]

Разумеется, речь идет не о прогнозе, а о сценарных расчетах. В ИЭПП рассчитывались и сценарии, связанные со сверхвысокими ценами на нефть, и инерционные сценарии. Они дают другие результаты. Но как отмечалось выше, в странах, зависимых от конъюнктуры рынка природных ресурсов, вырабатывая экономическую политику, важно трезво оценивать риски труднопрогнозируемого развития событий на нефтяиом рынке.

Реалистичные прогнозы показывают, что при накопленных резервах стабилизационного фонда, даже при иеблагоприятиом развитии событий, Россия в 2006‑2008 гг. не столкнется с серьезным финансовым кризисом. Угрозы связаны с заметным замедлением темпов экономического роста. Однако, обсуждая долгосрочные риски, важно думать не только об экойомико‑политической перспективе двух‑трех лет. Принимая сегодня экономические решения, создавая бюджетные обязательства, мы определяем те контуры, в которых в ближайшие 10–15 лет придется работать российским органам власти. Тот запас стабильности, который в начале 1980‑х годов обеспечивали высокие цены на нефть, давал советскому руководству возможность ничего ие делать и тем ие менее сохранять политическую устойчивость. Заложенные в конце 1970 – начале 1980‑х годов проблемы проявились позже, но в масштабах, которые трудно было себе представить. Решения о том, как регулировать эти риски, пришлось принимать другим – властям государств, возникших на развалинах рухнувшей империи. Мы должны сделать все, чтобы Россия в этом отношении ие повторила судьбу Союза.

По состоянию на сегодняшний день, риски дестабилизации положения в России намного ниже, чем те, которые существовали в СССР в начале 1980‑х годов. Мы назвали политический режим мягким авторитаризмом. В ием есть еще немало элементов свободы и гибкости. Это обнадеживает. Доля русских в России несопоставимо выше, чем в Советском Союзе, это делает регулирование межнациональных отношений при разумной политике задачей разрешимой. В России функционирует рыночная экономика несопоставимо более гибкая, чем социалистическая. Она способна легче адаптироваться к изменениям мировой экономической конъюнктуры. Ее логика не предполагает, что вся ответственность за изменения экономической жизни ложится на существующие власти. Но все же это не значит, что риски, связанные с утратой способности адалтироваться, ростом зависимости страны от динамики параметров, некойтролируемые руководством страны, исчезли. Это та ситуация, в которой осторожность, трезвая оценка угроз, с которыми может столкнуться страна, – неотъемлемая часть ответственной политики.[623]

 

Список сокращений

 

МВФ – Международный валютный фонд

IFS – Международная финансовая статистика

NBER – Национальное бюро экономических исследований США

OECD – см. ОЭСР

OPEC – см. ОПЕК

RAND – сокращение от Rand Corporation (некоммерческая исследовательская организация)

UN/DESA – UN Department of Economic and Social Affairs – Департамент по экономическим и социальным вопросам ООН

WIDER – World Institute for Development Economics Research – Институт развития мировой экономики

USDA – Министерство сельского хозяйства США

WB WDI. World Bank – World Development Indicators – Показатели мирового развития, Всемирный банк

ВВО «Продинторг» –Всесоюзное внешнеторговое объединение

Всесоюзный институт комплексных топливно‑энергетических проблем при Госплане СССР

ВЦИОМ –Всесоюзный центр изучения общественного мнения по социально‑экономическим вопросам

ГА РФ –Государственный архив Российской Федерации

ИМЭМО – Институт мировой экономики и международных отношений

лпх –Личное подсобное хозяйство

МВЭС –Министерство внешних экономических связей

ОПЕК –Организация стран – экспортеров нефти

ОЭСР – Организация экономического сотрудничества н развития

РАГС –Российская академия государственной службы

РГАНИ –Российский государственный архив новейшей истории

РГАЭ – Российский государственный архив экономики

САНИ – Сербская академия наук и искусств

СЭВ – Совет экономической взаимопомощи

IMF – International Financial Statistics (IMF), Статистическая служба FAO (Организации ООН по продовольствию и сельскому хозяйству)

Управление энергетической информации США

 

 

[1]Отношение советского руководства к своим восточноевропейским сателлитам наглядно иллюстрирует то, что во время переговоров, проходящих после вторжения советских войск в Чехословакию Л. Брежнев обвинил арестованного первого секретаря КПЧ А. Дубчека в том, что последний не представлял проекты своих политических докладов в Москву. По информации чешских властей, примерно 30 % состава Министерства внутренних дел Чехословакии работало на КГБ. (См.: Dawisha К. The Kremlin and the Prague Spring. Berkeley; Los Angeles; London: University of California Press, 1984. P. 6, 53.)

 

[2]Комсомольская правда. 2004. 19 января.

 

[3]Проханов А. Господин Гексоген. М.: Ad Marginem Press, 2002. С. 426.

 

[4]Дугин А. Основы геополитики. М.: Арк‑центр, 2000. С. 195.

 

[5]См., например: Strayer R. Why Did the Soviet Union Collapse? Understanding Historical Change. N. Y.; L.: M.E. Sharpe Inc., 1998. Авторитетный российский политолог И. Яковенко пишет: «Начиная с эпохи Ивана Грозного Московское царство существовало как империя. Вначале имперская идея вдохновляла элиту Московии, создававшую «державу». Далее, в течение четырех столетий всероссийское общество создавало империю, жило в ней, получало блага и несло тяготы имперского существования. Имперское сознание вошло в плоть общества, пронизало собой все уровни культуры, отпечаталось в массовой психологии. Сама по себе империя ни хороша и ни плоха. Это особый способ политической интеграции больших пространств, соответствующий определенной стадии исторического развития. На наших пространствах, в данную историческую эпоху он себя исчерпал. Но эта констатация – сухое аналитическое суждение. Для людей традиционного склада, сложившихся в рамках имперского бытия, им перия – целый космос, способ жизни, система мировидения и мирочувствования. Именно этот космос им органичен, другого они не знают и не принимают. Традиционный человек склонен воспринимать устойчивое как вечное и неизменное. Тем более что о вечности и нерушимости СССР говорила государственная идеология. С этих позиций распад империи – случайность, противоестественное течение событий, результат заговора враждебных сил, нашедших себе опору внутри 'нашего" Общества». (См.: Яковенко И. Украина и Россия: сюжеты соотнесенности // Вестник Европы. 2005. Т. XVI. С. 64.)

 

[6]Послание Президента РФ В. Путина Федеральному Собранию сийской Федерации. 25 апреля 2005 г. См.: hnp.//president.kreml in.ru/ /appears/2005/04/87049.shtmi.

 

[7]Von Hagen M. Writing the History of Russia as Empire: The Perspective Federalism // Kazan, Moscow, St. Petersburg: Multiple Faces of the Empire. Moscow, 1997. P. 393.

 

[8]Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1989. Т. 2. С. 42.

 

[9]Ожегов СИ. Словарь русского языка. АН СССР. Институт русского языка. М.: Русский язык, 1991. Т. 1.С. 662.

 

[10]Словарь русского языка. В 4‑х т. АН СССР. Институт русского языка. М.: Русский язык, 1981. С. 248.

 

[11]Точнее говорить о колониальных империях с заморскими территориями (как это сделано выше), но термин укоренился, и мы будем использовать его в представленной вниманию читателей работе.

 

[12]Arnold G. Britain Since 1945: Choice, Conflict and Change. L, Blandford, 1989. V. 419.

 

[13]Broszat M. Hitler and the Collapse of Weimar Germany. N. Y.: BERG. 1987. P, 45.

 

[14]Broszat М. Hitler and the Collapse of Weimar Germany. P. 55, 56.

 

[15]Эти материалы были опубликованы немецким историком Ф. Фишером лишь в 1960‑х годах. В 1920‑х годах социал‑демократическое правительство выделило немалые финансовые ресурсы, чтобы пропагандировать тезис о невиновности Германии в начале Первой мировой войны. (См.: Dehmer S. Weimar Germany: Democracy on Trial. N. Y.: Macdonald and C°., 1972, P. 52.)

 

[16]О том, что быстрый и неожиданный развал империи воспринимается как катастрофа, но катастрофа преодолимая, см.: Подвинцев Б. Постимперская адаптация консервативного сознания: благоприятствующие факторы // ПОЛИС. 2001. № 3 (62). С. 25–33.

 

[17]О риске, который несет радикальный национализм, порожденный постимперским синдромом устойчивости демократических институтов см.: Gerschenkron A. Bread and Democracy in Germany. Los Angeles: University of California Press, 1943. О связи проимперской политики и авторитарных тенденций в современной России см. также: Преодоление постимперского синдрома. Стенограмма дискуссии 21 апреля 2005 г. в рамках проекта «После империи» фонда «Либеральная миссия». http://www.liberal.ru/sitan.asp?Num‑549.

 

[18]Яковенко И. Украина и Россия: сюжеты соотнесенности // Вестник Европы. 2005. Т. XVI. С. 65, 66.

 

[19]Подробнее о взаимосвязи этих событий в главе 8.

 

[20]В мае 1926 г. президент П. Гинденбург издал указ, в соответствии с которым над германскими дипломатическими представительствами за рубежом должны развеваться и флаги Республики, и имперские флаги.

 

[21]Delmer S. Weimar Germany: Democracy on Trial. О влиянии германской гиперинфляции 1922–1923 гг. на дезорганизацию среднего класса (см. также: Weisbrod В. The Crisis of Bourgeois Society in Interwar Germany / Bessel R. (ed.). Fascist Italy and Nazi Germany. Comparisons and Contrasts. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. P. 30.

 

[22]Brustein W. The Logic of Evil: the Social Origins of the Nazi Party, 1925–1933. New Haven: Yale University Press, 1996.

 

[23]Значительная часть российского общества воспринимает Российскую Федерацию как временное, промежуточное образование, которое со временем либо расширится, либо распадется. Лишь 28,4 % опрошенных социологами россиян полагают, что «Россия должна остаться самостоятельным государством, ни с кем не объединяясь». (См.: Солозобов Ю. Россия в постимперский период: применим ли постколониальиый опыт Великобритании? hnp://www.ukpolitics.ru/rus/members/9/09.doc).

 

[24] Гудков Л. Память о войне и массовая идентичность россиян // Неприкосновенный запас. 2005. № 40–41. С. 46–57.

 

[25] Брайс Дж. Священная Римская империя. М.: Типография А.И Мамонтов и К0, 1891. С. 71.

 

[26]О сохранении престижа императорского титула, с которым связывается верховная власть, в глазах варварских государей в Бельгии, Испании, Африке, Италии см.: Диль Ш. История Византийской империи. М.: Гос. изд‑во иностр. лит‑ры, 1948. С. 26.

 

[27] Barraclough G. The Mediaeval Empire. Idea and Reality. Historical Association: George Phillip & Son, 1950. P. 9–11.

 

[28] Elliott J. H. Spain and Its World, 1500–1700. Selected Essays. New Haven; L.: Yale University Press, 1989. P. 9.

 

[29] Cullen L. M. A History of Japan, 1582–1941. Cambridge University Press, 2003. P. 178–182; Ihsanoglu E. (ed). History of the Ottoman State, Society & Civilisation. Istanbul: 1RCICA, 2001. Vol. I. P. 73–76, 80; Международные отношения на Дальнем Востоке. М.: Мысль, 1973. Кн. 1, с. 58–62

 

[30] Gopal R. British Rule In India: An Assessment. L.: Asia Publishing House, 1963. P. 17–19.

 

[31] Палм Датт Р. Кризис Британии и Британской империи. М: Изд‑во иностр. лит‑ры, 1954. С. 14.

 

[32]Историческая статистика недостаточно точна, чтобы это можно было оценить точно. Результат, который дают расчеты, основанные на данных А. Мэддисона, – 22Л%. (См.: Maddison A. The World Economy. Historical Statistics. Paris: OECD, 2003.) Реалистично говорить о 20–25 %.

 

[33] Gerschenkron A. Economic Backwardness in Historical Perspective. Cambridge; Massachusetts: The Belknap Press of Harvard University Press 1962.

 

[34] Гайдар E. Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории. М.: Дело, 2005. С. 36–46

 

[35]О неспособности английской политической элита найти путь адаптации к миру, в котором Британия не является доминирующей державой, как предпосылки череды мировых войн XX в. см.: Gamble А. Britain in Decline. Economic Police, Political Strategy and the British State. Boston: Beacon Press, 1931

 

[36]О влиянии поражения России в Русско‑японской 1904–1905 гг. на развитие событий в английских колониях см. Rawlinson H. G. The British Achievement in India. London Edinburgh Glasgow: William Hodge & Company, Limited, 1948.

 

[37] Aron R. France Steadfast and Changing: The Fourth to the Fifth Republic. Cambridge: Harvard University Press, I960.

 

[38] Палм Датт P. Кризис Британии н Британской империи. М.: Изд‑во иностр. лит‑ры, 1954. С. 31.

 

[39]О несовместимости имперских структур и демократической организации см.: Tilly С How Empires End / After Empire, Multiethnic societies and Nation Building. The Soviet Union and Russia, Ottoman and Habsburg Empires. N. Y.; L.: Boulder, 1997. P. 3.

 

[40] Glaise‑Horstenau Е. V. The Collapse of the Austro‑Hungarian Empire. L.; Toronto; J.M. Dent and Sons. Ltd, New York: E.P. Dutton and C°. Inc., 1930.

 

[41] Согрин В. Политическая история современной России. 1985–1994: От Горбачева до Ельцина. М.: Прогресс‑Академия, 1994. С. 101.

 

[42] Aron R. France Steadfast and Changing: The Fourth to the Fifth Republic. Cambridge: Harvard University Press, 1960.

 

[43] Morris‑Jones W. H., Austin D. (eds,). Decolonisation and After: The British and French Experience // Studies in Commonwealth Politics and History. № 7. L.: Frank Cass, 1980. P. 121; Goldsworthy D. Colonial Issues in British Politics 1945–1961. Oxford: At the Clartndon Press, 1971.

 

[44] Goldsworthy D. Colonial Issues in British Politics 1945–1961. Oxford: At the Clarendon Press, 1971.

 

[45]Накопленные в ходе Второй мировой войны финансовые обязательства Англии перед Соединенными Штатами дали американским властям инструменты позволяющие влиять на политику Англии по отношению к ее колониям. (См.: Goldsworthy D. Colonial Issues in British Politics 1945–1961. Oxford: At the Clarendon Press, 1971.).

 

[46] Rady D. L. Fascism and Resistance in Portugal: Communists, Liberals and Military Dissidents in the Opposition to Salazar, 1941–1974. Manchester: Manchester University Press, 1988; Porch O. The Portuguese Armed Forces and the Revolution. L., Stanford: Groom Helm, Hoover Institution Press, 1977; Bruce N. Portugal. The Last Empire. L.: David & Charles, 1975.

 

[47] Леонтьев К. Восток, Россия и славянство. Сб. ст. М.: Типолитография И. Н. Кушнерева и K°, 1885. Т. I. С. 106.

 

[48] Morris‑Jones W. H. Austin D. (eds). Decolonisation and After; The British and French Experience // Studies in Commonwealth Politics and History. № 7. L.: Frank Cass, 1980.

 

[49] Rawiinson H. G.