Механизмы краха авторитаризма

 

Прогнозировать время начала кризиса авторитарного режима трудно. Порой он долго не наступает, но когда начинается, то развертывается стремительно, быстрее, чем кто бы то мог предположить. Лидеры авторитарных режимов нередко сами не понимают, почему это происходит. Последний шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви, изумленный развитием событий в 1978 г., спрашивал американского посла в Иране Джорджа Салливэна: «Меня беспокоит то, что происходящее находится за пределами возможностей КГБ. Значит, это работа британских секретных служб или ЦРУ. Почему ЦРУ решило работать против меня?».[127]

Механизмы краха авторитарного режима разнообразны. Нередко они связаны с личной судьбой диктатора. Стабильность такой политической структуры зависит от жизни или состояния здоровья автократа, вокруг которого объединилась политическая элита. Со смертью правителя нередко начинается этап распрей в правящей верхушке. Так, уход из жизни Чан Кайши (1975 г.) открыл дорогу демократии на Тайване, убийство президента Южной Кореи Пак Чжон Хи в октябре 1979 г. ускорило процесс демократизации страны.

Иногда механизм развертывания кризиса связан с военным поражением. Яркий пример тому – развитие событий в Аргентине после войны за Мальвинские (Фолклендские) острова.

Информационная глобализация – важный фактор подрыва стабильности авторитарных режимов. В мире начала XX в. подавляющая часть населения плохо представляет себе, что происходит вне их деревни, как устроены другие социальные структуры. XX в. сделал мир интегрированным. Знание того, как устроены политические системы развитых стран, общедоступно. Объяснять народу, особенно его молодой, образованной части, что их сверстники в других странах имеют право на свободу и участие в решении проблем страны, а они – нет, что за них это сделают начальники, на стороне которых сила, – задача, не имеющая решения.

Одна из причин кризисов, приводящих к краху авторитарные режимы, – межнациональные конфликты. Именно поэтому такие режимы менее стабильны в этнически и религиозно разнородных государствах.[128]

Бывают и иные варианты. Краху шахского режима в Иране не предшествовали ни военное поражение, ни смерть автократа, ни острый межнациональный конфликт. Он произошел на фоне благоприятной конъюнктуры нефтяного рынка и роста благосостояния. Но все‑таки чаще всего развалу авторитарного режима предшествует экономический кризис.

Мир современного экономического роста динамичен, трудно предсказуем. Достоверное прогнозирование цен на сырьевые ресурсы или курсов мировых валют за пределами возможностей экономической науки. Жизнь заставляет адаптироваться к внешним вызовам. Их трудно предвидеть, к ним нельзя подготовиться. История XX в. полна примеров кризисов, которых ни национальные власти, ни международное сообщество не ожидали. Это реальность, с которой приходится считаться. Кризиса 1994 г. в Мексике ни квалифицированное руководство Международного валютного фонда, ни американское Казначейство не ждали. Нежданным для специалистов стал финансовый кризис 1997–1998 гг. в Юго‑Восточной Азии, распространившийся затем на постсоветское пространство и Латинскую Америку.[129]

В конце 1990‑х годов была опубликована подготовленная на высоком профессиональном уровне книга, посвященная проблемам, с которыми столкнулись нефтедобывающие страны на фойе падения цен на нефть в 1980‑х годах. Индонезия в ней рассматривалась как пример успешной адаптации к изменившимся условиям мирового развития.[130]До того как книга успела выйти в свет, индонезийский режим в результате событий в Юго‑Восточиой Азии рухнул.[131]

Столкнувшись с экономическим кризисом, правительству приходится сокращать бюджетные расходы, повышать налоги, девальвировать национальную валюту, ограничивать импорт, сокращать дотации. Все это тяжелые, непопулярные меры. Чтобы проводить их, режим должен быть уверен, что общество их примет или что он способен использовать силу, чтобы остановить возможные беспорядки.

Слабость авторитарных режимов, столкнувшихся с подобным кризисом, в том, что они не обладают ни первым, ни вторым ресурсом. Обществу, воспринимающему режим как нелегитимный и коррумпированный, объяснить необходимость принятия набора экономических мер, суть которых в том, чтобы «затянуть пояса», трудно. Коррупция, которую при росте благосостояния воспринимали как явление неприятное, но неизбежное, на фоне кризиса становится вызовом представлению о разумном и справедливом устройстве общества.

Краху авторитарного режима предшествует период нестабильности – время, когда этот режим теряет остатки легитимности. В ретроспективе его начало определить не трудно. Скажем, в Иране оно относится к 1970–1978 гг., когда шахский режим усиливает контроль секретных служб за ежедневной жизнью граждан, репрессии против оппозиционных лидеров. В 1970 г. в Иране по политическим причинам не была взорвана ни одна бомба. В 1972 г. число политически мотивированных взрывов достигло 13. В 1974 г. прошли студенческие беспорядки, волнения, связанные с продовольственным снабжением в Тегеране. С середины 1970‑х годов растет привлекательность идей радикального фундаментализма. В 1977–1978 гг. череда массовых демонстраций, сопровождающихся применением насилия, становится характерной чертой жизни страны.[132]

Если автократ сохраняет контроль над силовыми структурами, он может подавить общественное недовольство привычными для авторитарного режима способами, показав, что способен пролить столько крови, сколько нужно, чтобы сохранить власть. Но в кризисной ситуации убеждение в нелегитимности и нестабильности режима нередко распространяется и на солдат, сержантов, младших офицеров. Когда диктатору особенно нужны лояльные силовые структуры, они перестают работать.

Проблемы нестабильности авторитарных режимов не кончаются с их крушением. В отсутствие легального политического процесса, парламента, влияющего на жизнь общества и поэтому ответственного, центрами притяжения оппозиции оказываются самые простые лозунги. Суть их стандартна: «Смерть продажному антинародному режиму»; «Справедливость и перераспределение» (взять все и поделить); «Нет – режиму национальной измены» (радикальный национализм). Сочетание подобных лозунгов – сильное средство борьбы против режима. Оно характерно, например, для возглавляемого Ф. Кастро движения 26 июля на Кубе 1950‑х годов. Попытки воплотить в жизнь эти лозунги – не лучшая гарантия построения стабильной демократии.[133]

Авторитарный режим при всей его нелегитимности – функционирующая власть. На улицах есть полиция, поддерживающая порядок; если страна относительно развитая, то дети ходят в школу, в больнице можно получить медицинскую помощь. Тем, кто не пережил крах авторитарных режимов, трудно понять, что их конец означает крах институтов, обеспечивающих хоть какой‑то закон и порядок.[134]Решения американских властей в Ираке летом 2003 г. о дебаасизации, роспуске полиции и армии саддамовского режима, принятые без оценки их последствий для обеспечения порядка на улицах, надежности энергоснабжения, сохранности имущества государственных учреждений, – наглядное тому свидетельство.

То, что способность власти монополизировать применение насилия – важнейший элемент стабильного государственного устройства, известно, по меньшей мере, со времен публикаций классической работы М. Вебера.[135]При крахе авторитарного режима способность новых властей применять насилие для обеспечения порядка ограничена, иногда подорвана. Даже когда существовавшие силовые структуры не расформировывают, они теряют вкус к продолжению собственной деятельности. Для них не ясно, насколько устойчива новая власть, не вернется ли старая, будут ли они наказаны за сотрудничество со сменившимися правителями. В этой ситуации естественная стратегия – ничего не делать.

У политических режимов, приходящих на смену авторитарным, нет исторической легитимации, традиций, обеспечивающих устойчивость власти. В этом состоит фундаментальная проблема, связанная с крахом авторитарных политических систем: ничто не гарантирует, что за ним последует формирование устойчивых демократических институтов.[136]

Опыт показывает, что в решении этой проблемы немалую роль играют внешние факторы. В Восточной Европе после прекращения советского контроля влияние Европейского союза, перспектива членства в этой организации, объединяющей сообщества высокоразвитых стран, были важным фактором стабилизации демократии. В Латинской Америке после завершения «холодной войны», когда прагматический принцип «Может быть, он и сукин сын, но это – наш сукин сын» вышел из моды, влияние Соединенных Штатов способствовало обеспечению стабильности демократических институтов. Но эти факторы действуют отнюдь не во всех регионах мира.

Испания – развитая европейская страна с давней парламентской традицией, политическая элита которой осуществляла мирную трансформацию авторитарного режима в демократию. В 1980‑х годах она стала членом Европейского сообщества. Тем не менее на протяжении почти 10 лет после ухода каудильо Франко руководство страны было вынуждено решать трудные проблемы обеспечения контроля гражданских властей над армией. Страна неоднократно оказывалась на грани военного переворота.[137]Это пример того, насколько сложен переход от авторитаризма к демократии даже в благоприятных условиях.

В политологической литературе, посвященной поставторитарному переходу, аксиомой считается, что для обеспечения успешной трансформации надо разделить политические и экономические преобразования, не смешивать их. Необходимо убедить общество в том, что попытки совместить радикальное изменение политической системы и экономической структуры – задача неразрешимая.[138]Проблема постсоциалистической трансформации в том, что в отличие от других авторитарных режимов в социалистических устройство политической системы неразрывно связано с организацией ежедневной экономической жизни. Политическая нестабильность накладывается на то, что социалистическая система управления экономикой не может работать вне тоталитарной политической власти. Она разваливается, когда контроль государства за всеми сторонами жизни общества ослабевает.

 

 

Глава 3

«НЕФТЯНОЕ ПРОКЛЯТИЕ»

 

В 1985–1986 гг. мировые цены на нефть упали в несколько раз. И все‑таки СССР рухнул не из‑за игры на понижение на нефтяном рынке.

Хорошо сказал об этом Булат Окуджава на своем последнем концерте в Париже 23 июня 1995 г. Он прочел это короткое стихотворение:

 

«Вселенский опыт говорит,

Что погибают царства

Не от того, что труден быт

Или страшны мытарства…

А погибают от того,

И тем больней, чем дольше,

Что люди царства своего

Не уважают больше…»

 

Кризис советской экономики, приведший к распаду СССР, то, когда и в каких формах он разворачивался – все это было тесно сопряжено с развитием событий на нефтяном рынке. Итак, почему случилось так, как случилось? Разумеется, первым делом появились конспирологические объяснения произошедшего. Однако я своими глазами видел, каким невероятным сюрпризом для американских властей было крушение Советского Союза, каково было их потрясение, и не верю в достоверность подобных конструкций.

Но если предположить, что версия «об умысле» верна, то получается еще хуже. Тогда придется говорить о низком интеллектуальном уровне, безответственности и предательстве национальных интересов со стороны нескольких поколений советских властей, поставивших экономику и судьбу страны в зависимость от решений, принятых США – государством, которое воспринималось как главный потенциальный враг.

СССР был не первой и не единственной богатой ресурсами страной, которая столкнулась с тяжелым кризисом, связанным с труднопрогнозируемыми изменениями цен на экспортируемые ими важнейшие сырьевые товары. Чтобы понять произошедшее в Советском Союзе в конце 1980 – начале 1990‑х годов, важно проанализировать суть проблем, связанных с колебаниями сырьевых цен, то, как они влияют на экономику стран‑экспортеров. А это довольно долгая история…

 

Испанский пролог

 

Классический пример воздействия крупного потока доходов, связанных с добычей сырьевых ресурсов, на национальную экономику – развитие событий в Испании XVI–XV11 вв… после открытия Америки. Освоение месторождений золота и серебра, введение технологий, позволяющих разрабатывать их эффективно, по стандартам того времени, – все это привело к беспрецедентному в истории росту поступления драгоценных металлов в Европу.

За 160 лет, между 1503 и 1660 гг., в Севилью было доставлено 16 тыс. т серебра. Запасы этого металла в Европе возросли втрое. За тот же период ввоз 185 т золота увеличил европейские ресурсы этого металла примерно на 20 %.[139]Данные о поступлении драгоценных металлов в Испанию приведены на рис. 3.1.

 

Рис. 3.1.

 

Общий объем импорта драгоценных металлов в Испанию с 1503 по 1650 гг. [140]

* В постоянных ценах 1580 г.

 

Рост предложения золота и серебра в условиях еще медленно растущей европейской экономики приводит к резкому – по стандартам общества, привыкшего к стабильности цен, – удорожанию товаров.[141]В Испании, куда в первую очередь поступают драгоценные металлы, цены растут быстрее, чем в остальных европейских странах (рис. 3.2). Это обстоятельство делает испанское сельское хозяйство неконкурентоспособным. Кастилия на многие десятилетия становится крупным импортером продовольствия. Кризис испанской текстильной промышленности также является результатом аномально высокого уровня цен в Испании, связанного с притоком драгоценных металлов из Америки.

 

Рис. 3.2.

 

Динамика уровня цен в Испании (Кастилии‑Леоне) в 1505–1650 гг., средние значения по пятилетиям

Примечание. Цены 1580 г. приняты за 100 %.

Источник: Flynn D. O. Fiscal crisis and the decline of Spain (Castile) // The Journal of Economic History. 1982. Vol. 42. P. 142.

 

В конце XVI в. жалобы на дороговизну товаров в Испании становятся массовыми. Кортесы эту тему обсуждают неоднократно. Звучат предложения полностью запретить вывоз испанского текстиля даже в испанские колонии в Америке. Дороговизна продовольственных товаров и текстильных изделий подталкивает к мерам, направленным на ограничение роста цен. Те, в свою очередь, – к дефициту. Либерализация импорта продовольствия и текстиля в Испании становится неизбежной.

Гонсалес де Сельориго, анализировавший экономические Проблемы Кастилии, связывает их с последствиями открытия Америки. В 1600 г. он пишет, что влияние потока золота и серебра парализовало рост инвестиций, развитие промышленности, сельского хозяйства и торговли, доказывает, что открытие Америки было несчастьем Испании.[142]Фламандский ученый Юстус Липсиус в 1603 г. пишет своему испанскому другу: «Завоеванный вами новый мир завоевал вас, ослабил и исчерпал вашу прежнюю храбрость».[143]

Роль связанных с драгоценным металлом рентных доходов в бюджете испанской короны середины XVI в., поначалу скромная, постепенно увеличивается. Явным это становится со времени открытия и освоения месторождений серебра в Потосе. Эти доходы не зависят от Кортесов. Они расширяют свободу действий правительства в использовании финансовых ресурсов. К тому же американские золото и серебро кажутся надежным обеспечением займов, которые охотно предоставляют международные банки.

В соответствии со стандартами времени более половины бюджетных поступлений корона направляет на военные нужды. Американские золото и серебро – база внешнеполитической активности, направленной на защиту католицизма, обеспечение господства Испании в Европе. Оно позволяет финансировать череду дорогостоящих войн.

В конце XVI в. приток драгоценных металлов из Америки сокращается. К 1600 г. наиболее богатые месторождения серебра исчерпаны.[144]Рост цен также снижает доходы испанского бюджета в реальном исчислении. Между тем испанская корона приняла на себя крупные обязательства по взятым кредитам. Это основа вереницы банкротств, ставших со второй половины XVI в. характерной чертой испанских финансов. Государство объявляет о неплатежеспособности в 1557, 1575, 1598, 1607, 1636, 1647, 1653 гг..[145]

Как нередко бывает, реакция властей на экономические проблемы, связанные с колебаниями ресурсных доходов, неадекватна. Запрещение испанским студентам учиться в иностранных университетах, введение ограничивающих торговлю монополий, повышение налогов на экспорт шерсти, таможенные пошлины, взимаемые на границах частей королевства, – все это не эффективный способ мобилизовать ресурсы для финансирования военных предприятий.[146]

Выясняется, что имперские обязательства легко принять, но от них трудно отказаться, когда это становится необходимым. В 1609 г. Испания под влиянием нарастающих финансовых трудностей была вынуждена заключить перемирие с Голландией. Через 10 лет становится ясно, что этот шаг бюджетных проблем не решил. Операции голландцев на море, их нападения на испанские суда и колонии требуют финансирования вооруженных сил в масштабах, не меньших, чем во время войны.

Первый министр Испании (с 1621 по 1643 г.) Оливарес, современник и соперник кардинала Ришелье, пытается провести либеральные реформы (упорядочить налоговую систему, сократить бюджетные расходы и численность государственного аппарата), ограничить власть олигархов, имевших доступ к государственным доходам,[147]восстановить величие империи. Он компетентен, не коррумпирован и работоспособен. Всего этого недостаточно, чтобы разрешить противоречие между расстройством государственных финансов и необходимостью финансировать военные действия, призванные сохранить империю. В 1631 г., поняв неразрешимость поставленных задач, Оливарес произносит свою знаменитую фразу: «Если великие завоевания этой монархии привели ее в такое печальное состояние, можно с достаточной долей уверенности сказать, что без Нового Света она была бы более могучей».[148]

К 1640 г. испанская корона утратила свои европейские владения вне Пиренейского полуострова, оказалась на грани потери контроля над Астурией, Каталонией и Арагоном. В сентябре 1640 г. Оливарес пишет: «Этот год можно считать самым несчастным для монархии за все время ее существования».[149]Все это притом, что до 1643 г. испанская армия не проиграла ни одного крупного сухопутного сражения.

История Испании XVI–XVI1 вв. – пример державы, которая пережила крах, не потерпев поражения на поле брани, но рухнула под влиянием непомерных амбиций, основывавшихся на таком ненадежном фундаменте, как доходы от американского золота и серебра. То, что происходило с государствами, могущество которых зиждилось на притоке доходов от добычи природных ресурсов, в XX в., в том числе с нашей страной, – хорошо известно.