Социалистические Штаты Америки

Виктор Фридман

Социалистические Штаты Америки

Дежа‑вю, или Новые песни о старом

 

Гуд бай, Америка. Прощай навсегда. Ибо той великолепной страны ковбоев и джинсов, ярких упаковок и жвачек, фильмов и мюзиклов, которой мы так восхищались в детстве, давно уже не существует. Да и существовала ли она где-либо, кроме нашего воображения? Ковбои на поверку оказались простыми пастухами, джинсы — рабочими брюками, сюжеты фильмов (частенько) — набором штампов, а за завлекательными «хот-догами» скрывались малосъедобные сосиски, по сравнению с которыми наша «чайная» колбаса показалась бы деликатесом. И мне даже немного грустно. Когда рушатся иллюзии, всегда немного грустно...

Михаил Мосолов, бывший эмигрант

Оглавление

Народ против Виктора Фридмана. 2

Гуд бай, Америка. 3

От автора. 4

Глава 1. Немного истории: Республика и Демократия. 6

Глава 2. Свобода и Конституция. 9

Глава 3. Прощай, оружие?. 10

Глава 4. Современная Америка: Конституция или Манифест?. 13

Глава 5. Портреты президентов. 16

Глава 6. Новый криминальный класс. 18

Глава 7. Налоги: цель оправдывает средства. 19

Глава 8. Социальное страхование. 29

Глава 9. Меняю права на привилегии! 33

Глава 10. Кто за кого отвечает?. 34

Глава 11. Политкорректность — генеральная линия партии. 36

Глава 12. Выборы: глас вопиющего в пустыне. 44

Глава 13. Две партии — одна идеология. 48

Глава 14. Свободный рынок или народное хозяйство?. 50

Глава 15. Триумф невежества. 52

Глава 16. По следам трагедии. 55

Глава 17. О патриотизме. 67

Заключение. 69

Послесловие. 76

Список ссылок. 77

Об авторе. 78

 

 

«США никогда не будут разрушены извне. Если мы дрогнем и потеряем нашу свободу, то только потому, что мы уничтожили себя сами…»

Авраам Линкольн

«Власть, достаточно сильная, чтобы обеспечить вас всем необходимым, также достаточно сильна, чтобы отобрать у вас все, что вы имеете... История подтверждает, что с увеличением размеров правительства уменьшается степень свободы народа... Когда правительство боится своего народа, это — свобода. Когда народ боится своего правительства, это — тирания…»

Томас Джефферсон

«Какая удача для правителей, что люди не привыкли думать…»

Адольф Гитлер

«США, 2002 год. Под предлогом борьбы за светлое будущее ограничены свобода слова, свобода собраний, право на открытый судебный процесс. Экономика катится под откос, но, несмотря на это, тратятся огромные деньги на стратегические вооружения, оккупацию других стран и помощь «братским» режимам. Выборы превращены в фарс, над лидерами страны смеётся весь мир. И вы продолжаете утверждать, что в холодной войне Америка победила коммунизм, а не наоборот?..»

Неизвестный автор

Народ против Виктора Фридмана

Всё-таки Интернет — великая сила. Сила, которая ускорила информационные процессы на планете в сотни раз. Нас с Фридманом познакомила именно она — «мировая паутина». И я чрезвычайно рад этому обстоятельству. Потому что в противном случае я бы не имел интеллектуального удовольствия прочесть первую сетевую книгу Виктора «Другая сторона Америки».

По сравнению с работой, которую вы сейчас держите в руках, первый опус Фридмана, конечно, блекнет. Но и тогда он показался мне чрезвычайно интересным. Настолько интересным, что статью Виктора с его нетрадиционным взглядом на Америку я опубликовал в журнале «Огонёк», где на тот момент плодотворно трудился начальником отдела.

Сразу скажу, та публикация вызвала целый шквал негодующих откликов. Причём, что интересно, писали не американцы и не россияне. Негодовали русоамериканцы (так, наверное, правильнее сказать, придерживаясь принципов политкорректности). Их отклики были весьма эмоциональны. Злобны. Хамоваты. И в то же время фанатично преисполнены сознанием собственной правоты.

Иллюзия собственной правоты всегда придаёт человеческим особям чувство вседозволенности и снижает самоконтроль и критичность, не так ли?.. Не будем строго судить новых американцев за их недемократичность и нетерпимость к чужому мнению. Напротив, пожалеем их.

Это будет нетрудно сделать, если понять подоплёку ненависти подавляющего большинства русской Америки к отдельно взятому эмигранту Виктору Фридману. А поняв, можно даже посочувствовать русоамериканцам: их агрессивная активность — всего лишь следствие компенсаторных механизмов психики.

«Колбасным» эмигрантам очень важно убедить себя, что, уехав, они сделали правильный выбор. И они убедили себя. Постепенно. Отключив или пригасив критический анализ, акцентируясь на всём хорошем, что попадается на глаза в Америке, и старательно не замечая плохого.

У них просто нет другого выхода, как только ненавидеть Фридмана. Их агрессия — вопль раненого зверя. Они никогда не признаются ни себе, ни другим, что Америка — не идеальна в социальном плане, во многом идиотична и безгранично скучна для человека с незамутнённым зрением...

Знаете, почему-то США в последние годы всё больше напоминают мне СССР времён застоя — с его политинформациями, комсомольскими собраниями, несвободной прессой и двойной моралью (которую в США пышно именуют политкорректностью).

...Одна моя знакомая — Фаина Вайсман (вместе учились в Московском институте стали и сплавов) — несколько лет назад эмигрировала в США. Через год жизни в Нью‑Йорке она прислала мне по электронной почте текст «Страна победившего ландромата», который я с незначительными сокращениями опубликовал в том же «Огоньке». Текст был правдивым изложением некоторых нью‑йоркских реалий.

И что вы думаете? Русоамериканцы, прочтя в Интернете опус Фаины, так затравили несчастную, подвергли её такому прессингу... В эмигрантском остервенелом лае слышались даже прозрачные намёки, что с такой нелюбовью к новой родине ей будет очень легко вскоре потерять работу и трудно найти новую.

Бедняге пришлось даже публично отрекаться от собственных слов и признаваться в своей политической ошибке. Ничего не напоминает?..

В отличие от Фаины Вайсман, Виктор Фридман — человек прочный. Вряд ли такого сломают чужие истерики. Впрочем, ему уже нечего опасаться: Виктор покинул Америку и вернулся в Россию. Здесь ему очень нравится...

Александр Никонов, журналист, писатель

Гуд бай, Америка

«В чужом глазу соринку мы заметим, в своём не замечаем часто и бревна», — примерно так говорил великий мастер афоризмов Козьма Прутков. Удивительно то, что в условиях советской действительности это не всегда было так.

В кругах московской, да и не только, интеллигенции было модным, наоборот, — ругать всё отечественное и превозносить всё заграничное, часто по делу (вспомним «наши микрокалькуляторы — самые большие в мире»), но очень часто просто, как дань моде.

А там, за морями, — прилавки, полные товаров, неслыханная у нас свобода, где можно ругать правительство не только сидя в тесной кухне, где все счастливы, и у людей много денег, свой дом и две, а то и три машины.

Ну, а информация о забастовках, акциях протеста, демонстрациях, каких‑то других проблемах тамошних граждан — так это всё ложь и советская пропаганда.

Хотя вряд ли Оруэлл в процессе написания своего «1984» думал об СССР и вообще о какой‑то пропаганде. А Сидней Поллак, снимая «Загнанных лошадей пристреливают...», и подавно не предполагал, что его фильм станет орудием пропаганды и будет с завидным постоянством демонстрироваться по советскому телевидению, практически с подтекстом «их нравы».

Почти забыт замечательный актёр и певец Дин Рид (тайна гибели его не раскрыта до сих пор), который однажды пытался отстирать американский флаг на лужайке перед Белым домом. Ему не нравится жить в Америке? Да он просто сумасшедший! Примерно так искренне считали многие диссиденты той поры. А «Весь мир в кармане» Дж. X. Чейза считали плодом фантазии автора.

Впрочем, Чейз за свою жизнь побывал в Америке всего лишь один раз, а автор этой книги прожил в Лос-Анджелесе 11 с половиной лет. Виктор Фридман — один из моих самых близких друзей с институтской скамьи, вернее, с момента нашего самого первого знакомства у входа в столовую совхоза «Рассвет», на полях которого мы собирали картошку перед первым курсом МИИТа.

Семья Виктора покинула Москву в далёком 91‑м году теперь уже прошлого века. И видение Виктором Америки не всегда было таким, как сейчас. За 11 лет иллюзии сменились критическим (порой даже слишком) взглядом на жизнь в Америке, да и на Америку в целом.

Эта точка зрения автора, безусловно, имеет право на существование. Потому что 11 лет жить и работать в США — не так уж и мало. Потому что большинство из уехавших от пустых прилавков советских времён до сих пор ищут «соринки в глазах других», не видя «бревна» в окружающей их действительности.

И не замечают либо не желают замечать того, что за последние 15‑20 лет очень многое изменилось как в Америке, так и в России, да, собственно, и во всём мире.

А уж людей, осмеливающихся высказать своё собственное мнение о том, что не всё так в Америке прекрасно, «русская диаспора» начинает травить хуже, чем в былые времена КГБ преследовал диссидентов, недовольных советским строем. И даже не замечают этого в своём «праведном гневе».

«Как, он посмел критиковать нашу новую родину? Америка — лучшая страна в мире, в ней всё правильно и идеально, а кто думает не так — тот или душевнобольной, или враг!» Жена Цезаря вне подозрений.

Помнится, как‑то в телефонном разговоре одна знакомая моей мамы на первой же минуте выдала фразу: «Я очень люблю Америку». Признаться, это заявление меня удивило.

Во‑первых, мне было совершенно всё равно, как она относится к Америке, а к теме разговора это не имело прямого отношения. Да и патриотизм, как мне кажется, это в первую очередь не слова, а поступки. И если я не поднимаю каждое утро на лужайке российский триколор, это не значит, что я не люблю Россию.

Кстати, муж этой самой знакомой перевёл фрагменты «Другой стороны Америки» на английский язык и дал прочитать своим американским студентам. Реакция их была довольно сдержанной.

По крайней мере, никто из них не удосужился прислать автору письмо, подобное полученному от одного из бывших «наших», полное ненависти, злобы и в то же время полудетских полудебильных штампов, с вполне ожидаемой концовкой:

I po amerikanski na proshanie: FUCK YOU, ASSHOLE!!!

Увы, подобная реакция наших бывших соотечественников была отнюдь не единична. Обращает на себя внимание не столько тон письма (а автору, как выяснилось позже, не 15 и не 20 лет, а далеко за 30), сколько то, что письмо было написано на английском языке.

Как тут не вспомнить сцену из Булгакова, где «сиреневый иностранец» сурово спрашивал продавца: «Кароши?», но затем, упав в кадку, на чистом русском языке, без признаков какого‑либо акцента, вскричал: «Милицию! Меня бандиты убивают!» — очевидно, вследствие потрясения внезапно овладев до тех пор неизвестным ему языком.

Нет, и это моё глубокое убеждение, Родину невозможно выбрать, как невозможно выбрать себе родителей, и тот, кто уверяет, что он «человек мира», или находит себе «новую родину» и изо всех сил пытается походить на коренных жителей страны, — на тех, кто родился и вырос в данном случае в США, — вызывает у меня искреннее сочувствие, потому что этими поступками он во многом разрушает свою личность, своё «Я», не приобретая ничего взамен, кроме умения ругаться на чужом языке.

Вы можете сколь угодно петь дифирамбы «самой свободной стране мира», но идеальных государств в мире нет и быть не может, как нет и вообще ничего идеального.

Есть старый анекдот. Еврей захотел уехать жить за границу, но никак не мог выбрать, куда ему податься. В ОВИРе его отвели в отдельную комнату, дали глобус и попросили выбрать будущую страну проживания. Примерно час еврей выбирал, а потом сказал: «Простите, а у вас нет другого глобуса?»

К чему это я? Да к тому, что сейчас у многих есть возможность уехать в другую страну работать... или навсегда. Но другого глобуса, где были бы страны, лишённые всяческих недостатков, никто пока ещё не изобрёл.

Мне хочется лишь, чтобы ты, читатель, смотрел на мир трезвым и критическим взглядом, как смотрит на жизнь автор этой книги, да и автор этих строк.

От автора

Мир так устроен, что дураков всегда больше. И горе той стране, где решения принимаются простым большинством голосов.

Александр Зырянов, предприниматель
и просто хороший человек.

Кто из нас в детстве и даже в более зрелом возрасте не мечтал с шиком прокатиться на лимузине по Голливуду, побродить среди небоскрёбов, хотя бы одним глазком взглянуть на Диснейленд и сфотографироваться на фоне статуи Свободы?

В былые, особенно советские, времена для многих едва ли не мечтой всей жизни было попасть в эту далёкую и сказочную страну — Соединённые Штаты Америки. Да и как же могло быть иначе? Всегда считалось, что это — свободная страна, оплот мировой демократии, образец модели общества.

Только там человек может проявить себя должным образом, только там можно добиться всего, чего захочешь. Это — по-настоящему свободная страна, где человек ничем и никем не стеснён и к его мнению всегда будут прислушиваться. США — это верх гуманизма, истинная демократия в полном её проявлении! А что может быть лучше истинной демократии?

Действительно — что?

Что мы знаем о демократии вообще и о её внедрении в США, в частности?

Что сами американцы знают о демократии в своей стране?

И уж совсем, казалось бы, нелепый вопрос: какая форма власти в США?

Подавляющее большинство американцев с гордостью ответит: «Конечно же, демократия!»

Глупый вопрос, правда? Однако, не будем торопиться с суждениями и обратимся к словам клятвы верности США: "I pledge allegiance to the flag of the United States of America and to the Republic for which it stands...", то есть: «Я присягаю на верность флагу Соединённых Штатов Америки и Республике, которую он символизирует...»

Обнаруживается удивительный факт: во всей присяге слово «демократия» не упоминается ни разу, но зато фигурирует странное слово «республика». Как же так? А ответ очень простой: дело в том, что отцы государства создали именно конституционную республику и всячески предостерегали от демократии.

А во что превратилась свободная республика к сегодняшнему дню, я и хочу поведать уважаемому читателю.

В 1998 году, прожив к тому моменту в Америке более 7 лет, я достаточно отчётливо понял, что с этой страной далеко не всё в порядке. Причём, такой «непорядок» трудно было нащупать: это ощущение не поддавалось конкретному описанию, а оставалось на уровне эмоций, личных впечатлений и даже, в какой‑то мере, интуиции.

В 1999 году я и изложил все эти ощущения в статье «Другая сторона Америки», впоследствии опубликованной во всевозможных электронных и бумажных изданиях в разном виде и с разной степенью сокращений. Наиболее значимой была публикация в журнале «Огонёк» (№ 3 за 2000 год).

Я не писал эту статью для широкого круга, а просто хотел изложить свои субъективные взгляды на «свободную страну», сформировавшиеся на основе личного опыта и наблюдений. Однако эта публикация, совершенно неожиданно для меня самого, получила сумасшедшую популярность и вызвала бурю эмоций, особенно в кругах обиженных за свою новую родину.

Таким образом, я получил ярлык неудачника. При этом «удачники» забывают, что они либо приезжают в Америку уже на всё готовое, либо, будучи в массе своей беженцами, живут на государственном пособии — отчего ж не пофилософствовать?

Другая, сравнительно небольшая категория «удачников» и советчиков — это те, кто, живя в бывшем Союзе, пребывают в мире иллюзий и считают, что критикующие Америку — просто дураки, сами не осознающие своего счастья. Были даже откровенные утверждения, что статья, несомненно, заказная!

Однако среди отзывов нашлось немало и добрых слов поддержки и даже благодарности в мой адрес — причём, с обеих сторон Атлантики. Более того, благодаря этой публикации я обрёл новых друзей, что для меня, пожалуй, важнее всего остального.

Что же касается навешанных на меня ярлыков, то они мне ничуть не мешают. Во‑первых, они лишь доказывают то, что статья попала в точку: ведь, когда аргументов в споре больше нет, только и остаётся переходить на личность оппонента.

Во‑вторых, создаётся впечатление, что в сегодняшнем американском Зазеркалье неудачником принято считать человека, который умеет добиваться своей цели в жизни исключительно собственными силами, без помощи государства, и при этом не боится высказать своё не слишком лестное мнение в отношении этого самого государства.

После публикации статьи меня очень часто спрашивали, обычно с сарказмом, в состоянии ли я вообще разглядеть в Америке что‑либо хорошее? И если да, то почему я об этом не написал?

Отвечу: безусловно, в Америке много хорошего, я на это не закрываю глаза и охотно это признаю. Но не написал я об этом по ряду причин. Во‑первых, обо всех плюсах жизни в США и так много сказано, и вряд ли сегодня можно кого‑то удивить выплачиваемыми в срок зарплатами, аккуратными туалетами или корректными полицейскими, чуть ли не спрашивающими у преступника разрешения его арестовать. Да и уровень жизни за океаном в среднем пока ещё выше, чем в России.

А, во‑вторых, показывать хорошие стороны США элементарно не входило в мои планы. Я преследовал совершенно иную цель — продемонстрировать именно отрицательные стороны «свободной» страны, в силу чего я даже не претендую на сбалансированность взглядов, основанных на личном опыте.

Я не писал статью под названием «Америка сегодня», я писал про другую сторону Америки, и содержание статьи должно быть очевидным по одному лишь заголовку. Потому и обвинения в однобокости мышления здесь абсолютно неуместны.

Из откликов на «Другую сторону Америки» я сделал для себя ещё один немаловажный вывод: рассказ получится более убедительным, если его базировать не на личном субъективном опыте с примесью эмоций, а на конкретных объективных фактах.

Именно поэтому хотелось найти какое-то подтверждение своим ощущениям. Мне необходимо было убедиться, что это не простое проявление паранойи, ностальгии или даже личного опыта, а нечто большее, имеющее под собой твёрдую почву, — вполне конкретные факты современной американской действительности.

Погоня за истиной неожиданно для меня самого затянулась — главным образом по причине того, что я «нарыл» гораздо больше, чем хотел, и мне требовалось время, чтобы всё это осмыслить самому, не говоря уже об изложении на бумаге.

Данная публикация стала результатом трёхлетнего исследования — от записей рассказов очевидцев, изучения газетных статей и анализов экспертов, до вникания в суть Конституции и Свода законов США и просмотра архивов Библиотеки Конгресса.

Без преувеличения скажу, что я для себя «открыл Америку» в совершенно новом свете, и этот свет оказался очень непривлекательным, если не сказать пугающим.

Вниманию читателя представлены факты и, в некоторых случаях, информация из независимых источников, которым у меня нет причин не верить. Заключения и анализ сделаны исключительно на основе этой информации и фактов, о существовании которых многие даже и не подозревают.

При всём при этом оговорюсь, что я отнюдь не претендую на абсолютную беспристрастность в выводах и суждениях — хотя бы потому, что я живой человек и имею вполне конкретные взгляды на страну, к которой, в её теперешнем состоянии, испытываю отвращение.

Я также не намерен упражняться в политкорректности, поэтому вещи я буду называть своими именами, даже рискуя нажить себе врагов: белое я называю белым, чёрное — чёрным, негра — негром, а еврея — евреем.

Кроме того, я не считаю себя ни профессиональным политиком, ни экономистом, в силу чего некоторые мои рассуждения будут выглядеть порой наивными, если не дилетантскими. Прекрасно отдаю себе в этом отчёт.

С другой стороны, когда не давит багаж знаний о том, как «должно быть», действительность воспринимается с точки зрения здравого смысла, а не теории, что может дать совершенно иной, порой неожиданный результат. Как известно, профессионалы строили «Титаник», а любители — ковчег...

* * *

Отдельно хочу от всей души поблагодарить людей, без которых выход в свет данной книги был бы невозможен:

Гордона Филипса (Gordon Philips) — американского активиста, с которого началось моё прозрение; именно он сумел в своё время меня «разбудить». В книге с его разрешения использованы значительные фрагменты его публикаций, однако от формального соавторства он отказался.

Брюса Хердера (Bruce Herder) — одного из «американских революционеров», оказавшего мне всяческую моральную поддержку.

Эдгара Дж. Стила (Edgar J. Steele) — ещё одного «американского революционера», отчаянного борца против системы и изобличителя американской «демократии», неординарную и яркую личность, личным знакомством с которым я особенно горжусь.

Александра Никонова — журналиста и писателя, моего главного «пиарщика», благодаря которому о моих публикациях узнал мир и которому я за это очень обязан.

Александра Рабодзея, Владислава Закревского, Романа Шкаева — хороших и близких мне людей, чьи критические замечания свели к минимуму количество неточностей в этой книге, и морально подготовили меня к тому, что меня ждёт, открыто и прямо высказав в миниатюре всё, что мне предстоит выслушать в гораздо большем объёме и в гораздо менее дружественной форме.

Демократия

Правление народных масс. Большинство решает всё; меньшинство подчиняется большинству. По определению: отсутствуют фундаментальные права — все права устанавливаются, меняются и отбираются путём народного голосования и принимаются простым большинством голосов.

Законом становится то, за что проголосовало большинство, независимо от содержания закона. Выборы кандидатов на официальные посты также осуществляются путём народного голосования, и победителем становится кандидат, набравший простое большинство голосов.

Республика

Законодательное правление. Все граждане имеют определённые неотъемлемые права, гарантированные Конституцией, даже если большинство проголосует за лишение этих прав.

Таким образом, права меньшинства защищены от влияний или злодеяний большинства. Выборы производятся путём народного голосования за представителей, которые действуют в правительстве от имени выбравших их граждан.

Историческая справка

Словарь Ожёгова определяет понятия «демократия» и «республика» следующим образом:

Демократия — политический строй, основанный на признании принципов народовластия, свободы и равноправия граждан.

Республика — форма государственного правления, при которой верховная власть принадлежит выборным представительным органам[1].

Однако справочник армии США от 20 ноября 1928 года определяет эти же понятия несколько иначе:

Демократия — правление народных масс. Лидерство определяется путём народных собраний или другим способом прямого голосования. Приводит к охлократии. Отношение к собственности — коммунистическое; отрицание права на собственность. Отношение к закону таково, что желание большинства всегда будет главенствующим, независимо от того, основано это желание на эмоциях, личных пристрастиях, предвзятости или импульсивности — без заботы о последствиях. Выливается в демагогию, вседозволенность, волнения, недовольство и анархию.

Республика — лидерство определяется путём избрания народом представителей, действующих от его имени и в его интересах. Отношение к собственности — уважение к индивидуальным правам. Отношение к закону — правовое управление по жёстким правилам и установленным принципам, со строгой заботой о последствиях. Избегает крайности тирании и охлократии. Выражается в искусстве управлять государством, свободе, правосудии, довольстве и прогрессе. Это «стандартная» форма правления[2].

* * *

Если США — не демократия, то почему же сегодня в Америке все, кому не лень — от телеведущих до президента, — говорят о США, как о демократии и, главное, хотят навязать эту самую демократию остальному миру?

Может быть, потому что они не знают разницы? Так же, как их учителя и родители тоже не знали разницы, которой их в своё время тоже не учили.

А может быть, превращение республики в демократию происходит умышленно?

Почему новые власти так боятся слова «республика», на которой настаивали основатели страны?

Отцы государства очень хорошо знали разницу между республикой и демократией. Джеймс Мэдисон (James Madison), четвёртый президент США, предупреждал, что демократия несовместима с личной безопасностью граждан и их правами на собственность.

Александр Гамильтон (Alexander Hamilton), один из основателей государства, утверждал: «Мы — республиканская власть. Настоящая свобода никогда не может быть найдена в деспотизме или крайностях демократии».

Когда Бенджамина Франклина (Benjamin Franklin) спросили, какую форму правительства он и его соратники создали, он ответил: «Республику, если вам удастся её сохранить»[3].

Основатели понимали, что есть целый спектр, характеризующий степень свободы граждан. На одном конце спектра 0% правительства и 100 % свободы, то есть анархия, а на другом — 100% правительства и 0% свободы, то есть тоталитаризм.

По этой шкале демократия смещена от центра в сторону увеличения правительства, к социализму. Немного дальше за социализм — и мы попадаем в область фашизма и в итоге утыкаемся в тоталитаризм.

Конституционная республика, законы которой ограничивают правительство, защищает жизнь и имущество граждан и даёт им индивидуальную свободу. Демократия же является по сути «толпократией», то есть мнение большинства, или толпы, всегда будет правильным, независимо от того, какие идеи эта толпа выражает и продвигает.

Основатели государства прекрасно осознавали этот очевидный изъян в демократии и именно поэтому делали всё возможное, чтобы предостеречь от неё. Пожалуй, лучше других эту мысль сформулировал Томас Джефферсон (Thomas Jefferson), третий президент США:

«Демократия — это ни что иное, как правление толпы, где пятьдесят один процент людей может лишить всех прав оставшиеся сорок девять».

Несмотря на то, что многие решения в США всё же принимаются по демократическому принципу большинством голосов, эти решения не могут быть приняты в противоречие Конституции США — основному закону. В истинной, «чистой» демократии этого ограничительного фактора не существует.

В последние 80‑90 лет определённые элементы медленно, но верно превращали США из республики в чистую демократию, а теперь страна постепенно минует стадию социализма и приближается к тоталитаризму, нарушая и попросту игнорируя Конституцию США.

В статье IV части 4 Конституции сказано, что Соединённые Штаты гарантируют каждому штату республиканскую форму правления.

США обрели независимость 4 июля 1776 года, и ни в Декларации независимости, ни в Конституции страны нет даже упоминания о таком понятии, как демократия!

Историческая справка

Декларация независимости была изначально написана Томасом Джефферсоном, но документ, дошедший до наших дней, не полностью принадлежит его перу. Комиссия по независимости внесла значительное количество поправок в первоначальную версию. Этот «черновик» дожил до наших дней и в настоящее время хранится в архивах Библиотеки Конгресса.

Когда комиссия удовольствовалась документом, он был отправлен на дальнейшее рассмотрение и утверждение в Конгресс, который работал над ним в течение двух дней — 2 и 3 июля 1776 года. Ещё более видоизменённая в результате поправок Конгресса, Декларация стала гораздо серьёзнее первоначальной версии.

Сама Декларация независимости разделена на три части, в соответствии со стилем, который был очень популярным в то время: 1) преамбула; 2) список недовольств и заявлений и 3) итог всего вышесказанного.

Любопытно, что большую часть преамбулы Джефферсон позаимствовал из работы Джорджа Мэйсона «Виргинская декларация прав» (Virginia Declaration of Rights). В то время подобное копирование чужого труда считалось абсолютно нормальным в этическом плане, несмотря на то, что сегодня такое действо вызвало бы бурю негодования.

Преамбула утверждает, что у всех людей есть неотъемлемые права, что правительство существует для утверждения и поддержания этих прав, и если оно становится для них помехой, то такое правительство должно быть свергнуто.

Также отмечено, что люди готовы согласиться на некоторое ущемление своих прав, чтобы не доводить дело до экстремальных мер, но подобное терпение не является безграничным. Давление на колонии со стороны британского короля Георга III достигло именно такого размаха и переполнило чашу терпения колонистов. Сейчас пришло время предоставить всему миру реальные факты.

Во второй части Декларация перечисляет преступления Георга III против колонистов. Таких преступлений насчитывается почти тридцать, и после их перечисления следует прямое обвинение народа Британии в том, что они позволили такую несправедливость со стороны властей.

Документ также заявляет, что у новой нации нет долговременных претензий к Британии, но что она окажет ей сопротивление, если возникнет такая необходимость: «Враги в войне, в мире — друзья».

Третья часть и кульминация документа — это собственно декларация, смысл которой может быть сведён к следующему: «Люди колоний торжественно объявляют, что объединённые колонии являются свободными и независимыми штатами» (Constitution of the United States of America, U.S. Constitution Online (Конституция США)).

Глава 3. Прощай, оружие?

«Основная причина, по которой гражданам дано право свободного владения оружием — это использование его, в случае необходимости, в качестве последнего средства, чтобы защитить себя от государственной тирании…»

Томас Джефферсон,
третий президент США

Конституция США разрешает гражданам свободной страны иметь оружие и пользоваться им для самозащиты, и основатели страны недвусмысленно высказывались по этому поводу. Томас Джефферсон писал своему другу в Англию, что «всегда быть вооружённым — это право и долг каждого человека».

В письме Джорджу Вашингтону он же отметил: «ни один свободный человек не будет лишён права пользоваться оружием». Патрик Генри говорил: «Цель каждого человека — быть вооружённым». Джеймс Мэдисон подчёркивал, что тираны «боятся доверять людям с оружием... Владение оружием — это преимущество американцев практически над любой другой нацией».

В наше время в США совершается до 40 миллионов преступлений в год разной степени тяжести — от краж простых шнурков и расчёсок до убийств и изнасилований[4]. Чисто инстинктивно и эмоционально напрашивается, казалось бы, один выход: сократить свободный доступ граждан к оружию и внедрить жёсткие правила на пользование оружием.

Однако, несмотря на внедрение новых законодательных мер по контролю над оружием (gun control), которых на сегодняшний день в стране уже насчитывается более двадцати тысяч, уровень преступности в стране не торопится падать[5].

Казалось бы, логика тут простая: чем меньше население будет иметь доступ к оружию, тем ниже будет уровень преступности. Однако в реальной жизни этого не происходит. Как раз всё развивается с точностью до наоборот!

Законодательство, регулирующее право населения иметь оружие, различается от штата к штату. Некоторые штаты не имеют практически никаких ограничений; некоторые обязывают своих граждан иметь специальное разрешение; некоторые требуют помимо разрешения ещё и подтверждение навыков владения оружием; некоторые штаты практически запрещают простым гражданам носить оружие.

Отдельные города также могут иметь свои порядки регистрации и получения оружия. Балтимор, Детройт, Лос‑Анджелес, Нью‑Йорк, Филадельфия и Вашингтон находятся среди городов, имеющих наиболее строгие оружейные законы. Суммарное население этих городов (без пригородов) на 1998 год составляло 14,6 миллионов человек, то есть приблизительно 5% от общего населения США.

По данным ФБР, в этих городах за тот же год в сумме было совершено 2399 убийств, что составило более 14% от общего числа убийств по стране за тот же период времени[6]. Вашингтон хочется отметить особенно. Этот город имеет одни из самых строгих в стране запретов на распространение и владение оружием, являясь при этом криминальной столицей США[7].

Несмотря на кажущуюся нелогичность этой статистики, она, тем не менее, легко объяснима. Очевидно, что чем строже наказание за преступление и чем выше вероятность его раскрытия, тем меньше шансов, что преступление будет совершено.

Если у потенциальной жертвы окажется оружие, то «раскрытие» такого преступления практически гарантировано, а «наказание» может оказаться моментальным и трагическим, причём, даже до того, как преступление совершено! Другими словами, это предотвращённое преступление.

По этой простой причине преступник всегда ищет беззащитную жертву. А если он знает, что жертва может дать отпор, то он скорее всего и рисковать не будет. Наличие оружия в руках потенциальной жертвы может избавить её от нападения, возможно, даже без единого выстрела, а для любителей статистики это будет означать на одно преступление меньше.

Сторонники контроля над оружием часто приводят аргумент, что если у населения будет свободный доступ к оружию, то любой человек, будучи в плохом настроении, сможет взять пистолет и застрелить соседа под горячую руку.

Любопытно было бы узнать: авторы этого утверждения в плохом настроении стали бы стрелять своих соседей? Сомнительно! Почему же они такое поведение проецируют на других? Почему, к примеру, автомобилист под плохое настроение не начинает давить прохожих направо и налево?

При таком однобоком мышлении, естественно, также полностью игнорируется тот факт, что у соседа тоже может быть оружие, и одно только осознание этого может заставить агрессора дважды подумать, есть ли смысл вообще что‑то предпринимать.

К сожалению, неслучившиеся или предотвращённые преступления практически не освещаются: нет убийства, и, если полицию никто не вызвал, нет и огласки, — следовательно, нет истории для прессы, рассказывать не о чём, да и галочку не поставишь.

Вот если бы убийство произошло, то оно стало бы ещё одним аргументом в пользу политики контроля над оружием. Каждый день телевизионные новости буквально смакуют любое происшествие, любое убийство, освещая его во всех подробностях и разбирая каждую мельчайшую деталь.

Между тем, совершенно очевидно, что преступника, пожелавшего приобрести оружие, не остановят никакие запреты и законы: он либо обратит свой взор на чёрный рынок, либо украдёт, либо нелегально ввезёт, но так или иначе найдёт способ добыть оружие в обход любых законов.

Зато, благодаря контролю над оружием, законопослушному гражданину будет сложнее приобрести пистолет и защитить себя от нападения.

Очень часто приходится слышать возражения, что есть страны, в которых вообще нет свободного доступа к оружию, а уровень преступности в этих странах очень низкий. Однако в этом случае необходимо учитывать исторические традиции каждой конкретной страны.

В США рынок оказался наводнён огромным количеством оружия в силу того, что на протяжении многих десятилетий оно было свободно доступно всем желающим. После ввода ограничений колоссальные партии легального в прошлом оружия хлынули на чёрный рынок, где оно всё ещё было доступно, но уже далеко не всем желающим.

В свете этого, любые меры по ужесточению контроля над оружием ограничивали именно права простых граждан на владение оружием, а чёрный рынок как продолжал снабжать оружием преступников, так и продолжает это делать.

С другой стороны, в странах, где традиционно существовали ограничения на доступ к оружию, соответственно и колич