Альтруистические самоубийства

Если крайний индивидуализм приводит человека к самоубийству, то верно и то, что недостаточно развитая индивидуальность приводит к тем же результатам. Когда человек отделился от общества, то в нем легко зарождается мысль покончить с собой, то же самое происходит с ним и в том случае, когда общественность вполне и без остатка поглощает его индивидуальность. Альтруизм — это состояние, когда «Я» не принадлежит человеку, когда центр его деятельности находится вне его существа, но внутри группы, к которой индивид относится. Характерным для альтруистического самоубийства является то, что оно совершается во имя долга.

Помимо выделения альтруистических самоубийств на религиозной почве, Дюркгейм говорит, что благодатной социальной средой для таких самоубийств в современном мире является армия, так как в ней вырабатываются способности к самоотречению, обезличиванию. Для всех европейских стран установлено, что склонность к самоубийству у военных значительно интенсивнее, чем у лиц гражданского населения того же возраста. Разница колеблется от 25 до 90 %.

О более высоком уровне самоубийств среди военнослужащих по сравнению с гражданским населением пишут и российские исследователи. В целом из общего числа самоубийств 15 % приходятся на офицеров, 6-7 % прапорщиков и мичманов, остальные (свыше 78 %) — на военнослужащих срочной службы. Реальное же количество самоубийств, считают исследователи, еще выше, так как все усилия армейских суицидальных служб направлены на сокрытие обстоятельств гибели, а не на оказание помощи солдатам и офицерам, находившихся в состоянии психологического кризиса.

 

Аномичные самоубийства

Общество всегда в той или иной степени воздействует на индивида, управляет, руководит им. Известно, что экономические кризисы обладают способностью усиливать наклонность к самоубийству. Вообще соотношение между экономическим состоянием страны и процентом самоубийств является общим законом. Например, при внезапном увеличении числа банкротств можно констатировать, что произошли значительные изменения в финансовой сфере, за этим следует рост числа самоубийств: внезапное увеличение числа банкротств в 1847 г. на 26 %, в 1854 г. на 37 % и в 1861 г. на 20 % привели к увеличению числа самоубийств соответственно на 17, 8 и 9 %.

Но и счастливые кризисы (например, снижение цен), во время которых благосостояние страны быстро повышается, оказывают на самоубийства такое же действие, что и экономические бедствия. Это происходит в результате потрясения коллективного строя. Всякое нарушение равновесия, потрясение основ толкает на добровольную смерть.

Преследовать какую-либо заведомо недостижимую цель — значит обрекать себя на вечное состояние недовольства. Чем большего достигает человек, тем большего он будет желать. Общество же как бы создает иерархию социальных функций, и каждый индивид находит себе нишу и примиряется со своим положением, стремясь уже не к невозможному, но к тому, что в данном обществе является нормальной наградой за его деятельность. В период же внезапных социальных преобразований общество оказывается временно не способным проявлять нужное воздействие на человека, поэтому и происходят резкие повышения числа самоубийств.

Некоторые исследователи выделяют так называемые фаталистические самоубийства. Этот вид суицида возникает в результате усиленного контроля со стороны группы, имеющей тенденцию быть сильной и постоянной и поэтому становящейся невыносимой.

В НИИ психиатрии принято использовать типологию, разработанную В. А. Тихоненко. Она основана на категории цели и дает возможность отграничить суицидальное поведение от внешне сходных вариантов самоповреждений и дифференцировать истинные суициды от демонстративно-шантажных.

Целью истинных самоубийств, покушений и тенденций является лишение себя жизни. В качестве конечного результата предполагается смерть, однако, степень действительной желаемости смерти чрезвычайно различна, что отражается на условиях и способах реализации суицидальных тенденций.

Демонстративно-шантажное суицидальное поведение своей целью предполагает не лишение себя жизни, а демонстрацию этого намерения. Хотя таковая зачастую оканчивается завершенным суицидом вследствие недоучета реальных обстоятельств.

В отличие от суицидального поведения самоповреждения или членовредительства вообще не направляются представлениями о смерти. Цель их ограничивается лишь повреждением того или иного органа, что находит свое выражение и в способах реализации и в особенностях поведения субъекта.

Наконец, как уже отмечалось ранее, опасные для жизни действия, направляемые иными целями, следует относить к несчастным случаям. Тихоненко в своей работе приводит следующий пример: Самопорезы бритвой в области предплечья могут быть отнесены: а) к числу истинных суицидальных попыток ― если конечной целью была смерть от кровопотери; б) к разряду демонстративно-шантажных покушений ― если целью было продемонстрировать окружающим намерение умереть, при отсутствии такового; в) к самоповреждениям ― если цель ограничивалась желанием испытать физическую боль или углублением состояния наркотического опьянения (путем ограниченной кровопотери); г) к несчастным случаям ― если, к примеру, по бредовым соображениям самопорезы преследовали цель «выпустить из крови бесов».

Следует также рассмотреть еще одну классификацию, которая основана на категории личного смысла как отношения не совпадающих между собой цели действия — суицида — и мотива деятельности, в которую он включен. Тихоненко выделяет следующие типы: протест, месть призыв, избежание (наказания, страдания), самонаказание, отказ.

«Протестные» формы суицидального поведения возникают в ситуации конфликта, когда объективное его звено враждебно или агрессивно по отношению к субъекту, а смысл самоубийства заключается в негативном воздействии на объективное звено. Месть — это конкретная форма протеста, нанесение конкретного ущерба враждебному окружению. Данные формы поведения предполагают наличие высокой степени самооценки и самоценности, активную или агрессивную позицию личности.

Смысл суицидального поведения типа «призыв» состоит в активации помощи извне с целью изменения ситуации. При этом позиция личности пассивна.

При суицидах «избегания» суть конфликта — в угрозе личностному или биологическому существованию, которой противостоит высокая самоценность. Смысл самоубийства заключается в избегании непереносимой наличной угрозы путем самоустранения.

«Самонаказание» можно определить как протест во внутреннем плане личности, конфликт, по преимуществу внутренний, при своеобразном расщеплении «я», сосуществовании двух ролей: «Я-судьи» и «Я-подсудимого». Причем смысл таких суицидов имеет несколько разные оттенки в случаях «уничтожения в себе врага» и «искупления вины».

Если в предыдущих случаях цель суицида и мотив деятельности не совпадали, что давало основание квалифицировать суицидальное поведение как действие, то при суицидах «отказа» обнаружить заметное расхождение цели и мотива не удается, то есть мотивом является отказ от существования, а целью — лишение себя жизни.

 

Тема 3. Детский и подростковый суицид

 

В 2006 году самостоятельно свели счеты с жизнью 3 тысячи российских детей, а покончить с собой они пытались в 2 раза чаще, чем 10 лет назад. Всемирная медицинская ассоциация отмечает, что за последние 50 лет произошло изменение причин детско-подростковой смертности со сдвигом показателей от естественной смертности к насильственной. За последние годы отношение к самоубийству у детей и подростков резко изменилось. Причины детского суицида различны, это могут быть межличностные конфликты: более 50% ― из-за нарушения общения в семье, а также из-за ссоры с друзьями или конфликтов с учителями. Специалисты условно различают три вида детских самоубийств: самоубийство-шантаж, самоубийство из любопытства и самоубийство из-за... нежелания жить.

По мнению А. Е. Личко, суицидальное поведение у подростков бывает демонстративным, аффективным и истинным. Е. Шир выделяет следующие типы суицидального поведения у подростков: преднамеренное, неодолимое, амбивалентное, импульсивное и демонстративное. Первые два типа, по данным автора, встречаются у подростков крайне редко (менее чем у 1 %); третий, четвертый и пятый типы соответственно у 25,18 и 56,3 %.

Большинство авторов отмечает, что суицидальное поведение у детей до 13 лет — явление относительно редкое, но с 14-15-летнего возраста суицидальная активность резко возрастает, достигая максимума в 16-19 лет.

По мнению ряда авторов, суицидальное поведение в детском возрасте очень редко бывает связано с психическими заболеваниями, в подавляющем большинстве случаев это ситуационно-личностные реакции, в первую очередь реакция оппозиции. У подростков же роль психических расстройств (депрессивное состояние и др.) в происхождении суицидального поведения несколько возрастает.

Существует и противоположное мнение, согласно которому в детском возрасте, по сравнению с подростковым, суицидальное поведение носит более серьезный характер. По данным Л. Я. Жезловой, у 59,4 % детей с суицидальным поведением в возрасте 7-14 лет отмечалось покушение на самоубийство. Среди детей-суицидентов до 13 лет больные шизофренией составили 70 %, а лица с ситуационными реакциями — 18 %; в более старшем возрасте (13-14 лет) число страдающих шизофренией уменьшилось до 38 %, а количество лиц с ситуационными реакциями, наоборот, возросло до 60 %.

Е. Шир и др. считают, что концепция смерти у ребенка приближается к концепции смерти взрослого лишь к 11-14 годам, то есть только начиная с этого возраста ребенок по-настоящему осознает реальность и необратимость смерти, а поэтому термин «суицид» и «суицидальное поведение» для раннего возраста малоприемлем.

По данным А. Е. Личко, среди подростков с незавершенными суицидами 32 % были в возрасте 17 лет; 31 % — 16 лет; 21 % — 15 лет; 12 % — 14 лет и лишь 4 % — в возрасте 12-13 лет. Как уже отмечалось, частота законченных суицидов среди подростков относительно невелика и не превышает 1 % от всех суицидальных действий, которые в этом возрасте чаще имеют демонстративный характер и нередко могут носить черты суицидального шантажа.

Б. Н. Алмазов, обследовав группу подростков 14-18 лет, умышленно нанесших себе порезы, установил, что только 4 % из них в момент самопореза имели мысли суицидального содержания, у 30 % самопорезы были совершены в результате ссоры со сверстниками, у 20 % — как обряд «братания кровью», у 20 % — как демонстрация, бравада перед сверстниками и сверстницами. При последующем стационарном обследовании 15 % из них признаны психически здоровыми, у остальных отмечены различные аномалии развития личности: психический инфантилизм, пограничная умственная отсталость, в 50 % случаев — акцентуация характера.

Однако дифференцировать покушения и демонстративные суицидальные попытки у подростков бывает чрезвычайно трудно.

А. Е. Личко, А. А. Александров, обследовав группу подростков в возрасте 14-18 лет, нашли, что примерно у половины из них (49 %) суицидальные действия совершаются на фоне острой аффективной реакции (аффективный тип суицидальных действий), которая развивается по механизму «короткого замыкания», когда порой малозначительный повод играет роль «последней капли» и провоцирует суицидальное действие.

При этом поведение и действия подростка в момент суицидальной попытки нередко внешне кажутся демонстративными. Они совершаются на глазах у обидчика, сопровождаются плачем или, наоборот, бравадой спокойствия. Однако эта «игра в самоубийство» часто заходит слишком далеко и может закончиться трагично.

При исследовании множества подростковых самоубийств специалисты часто обнаруживали одно сходное обстоятельство: у этих детей были выражены нарушены эмоциональные взаимодействия с семьей, в частности, отношения с матерью. Как бы подросток ни был ориентирован на ценности своей возрастной группы, острота его переживаний становится несовместимой с жизнью, если он отвергнут в родной семье. Формы отвержения всегда бывают разные и далеко не всегда это подчеркнутое равнодушие.

Многие из тех подростков, кто покушается на самоубийство, вовсе не хотят умирать. Они просто утратили способность общаться с миром обычным способом. Для них передозировка таблеток или перерезанные вены ― способ сообщить всем о глубине своего отчаяния и одиночества. Некоторые из молодых самоубийц, умирая, надеются, чтобы их кто-то нашел до того, как наступит конец. А бывает и так, что неудачная попытка приводит к тому, что оставшуюся жизнь такой ребенок проводит в инвалидном кресле, или полностью утратив разум.

Существует статистика относительно возраста самоубийц. Оказывается, что подавляющая, непропорционально большая часть таких случаев приходится на долю юношей и девушек в переходном возрасте. На сухом языке медицины это называется специальным термином «пубертатный суицид», то есть «самоубийство, совершенное в пору полового созревания». Причем это не беспризорники или дети из неблагополучных семей, где родителям до них нет дела. В большинстве завершенных суицидов это дети из вполне обеспеченных и благополучных (на первый взгляд) семей.

Детский психиатр, ведущий специалист Центра помощи семье и детям Российской Академии образования Елена Вроно, исследовавшая десятилетний опыт работы московского детско-подросткового суицидологического кабинета, отмечает: «70 % наших пациентов в качестве повода, толкнувшего их на попытку суицида, называли разного рода школьные конфликты. Но когда разбираешься в существе дела, то, как правило, обнаруживаешь неблагополучие в семье. Однако это «неблагополучие» имеет не внешний, но содержательный характер: речь идет о дисфункциональных паттернах взаимодействия в семье, где в первую очередь нарушены родительско-детские отношения. Роль «последней капли» играют школьные ситуации, поскольку школа ― это место, где ребенок проводит значительную часть своего времени. В школьном конфликте могут участвовать и сверстники, и учителя: традиционная школа весьма жестка, гипернормативна, ригидна. Отсутствие персонального подхода, передача проблем на откуп формализованным и ритуализированным психолого-педагогическим мероприятиям лишь обостряет личные проблемы подростков.

Одна из нарастающих причин детско-подростковых самоубийств ― прессинг долженствования. Ребенок «должен» оправдывать ожидания родителей, значимых взрослых и сверстников. Это проблема хорошо изучена японским психологами, психотерапевтами и психиатрами. Они описывают типичные суициды японских подростков, проваливших школьные или вступительные в вуз экзамены. Наши родители так же нередко настраивают ребенка на обязательный успех: поступление в вуз, получение престижного образования и работы. Все это сопровождается буквально «жертвенным» поведением родителей, готовых «пойти на все» для оплаты репетиторов, проталкивая своих детей «куда надо» и создающих культ цели. Подобный груз непосильным бременем ложится на плечи детей. Страх не оправдать чаяний дорогих людей, гонка за успехом, да и собственные высокие притязания создают высочайшее напряжение, страх, гнетущую тревогу.

В. Ф. Войцех считает, что причины детского подросткового суицида часто состоят в том, что в сознании подростка нет негативного отношения к суицидам. Самоубийца в нашем обществе вызывает сочувствие, сожаление, но ни в коем случае ― возмущение или презрение. Для сравнения: в Англии, например, самоубийство не только уголовное преступление, но и большой позор для родителей. И процент покушения на собственную жизнь там на порядок ниже, чем в России.

Частой причиной суицида не только среди подростков, но и взрослых является смерть кумира. Такие самоубийцы, как правило, инфантильны, эмоционально и интеллектуально незрелы. Самоубийство фанатов ― явление давно известное и имеет одну страшную особенность: оно часто носит массовый характер. В истории известны множество таких печальных примеров, один из них ― эпидемия самоубийств, прокатившаяся по России после трагической смерти Сергея Есенина. Пример подражательных самоубийств ― в европейских странах после выхода в свет романа Гете «Страдания юного Вертера» произошли самоубийства, получившие в социологии и психологии название «эффект Вертера» (недаром власти некоторых стран даже запрещали продажу этой книги!). А что творилось среди подростков после того, как на экранах страны прошел фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К.» Проблема последователей Игоря Сорина (экс-участника популярной группы «Иванушки интернешнл») выглядит на этом фоне не такой острой. Внимание прессы и общественности, уделяемое проблеме индуцированных самоубийств в России (тогда еще СССР), стало особенно регулярным после суицида рок-музыканта Александра Башлачева (выбросился из окна) и смерти Виктора Цоя. Общее число самоубийств в течение месяца после гибели лидера группы «Кино» выросло на тридцать процентов, в основном это были подростки.

Индуцированные, или так называемые, кластерные суициды определяются как суицидальные действия, совершенные вследствие психологического воздействия осуществленных суицидальных действий значимым для суицидента лицом или распространенных социальных стереотипов (национальные особенности, религиозные представления). Эта проблема в первую очередь актуальна для подростков. Не только смерть кумира, но и единичный случай самоубийства в школе вызывает эпидемию суицидальных попыток подростков. Самоубийство может вызвать даже эмоциональное состояние, в которое попадает подросток под влиянием творчества тех или иных артистов. Весь драматизм этого явления в том, что ни родители, ни учителя, ни друзья практически не могут предупредить суицид ребенка или подростка, совершенный «за компанию» или в связи со смертью любимого артиста.

В средствах массовой информации, стихах, романах и кинематографе существует, подчас неотчетливо, эстетизация суицида, что представляет, с начала прошлых веков и по сей день, серьезную опасность искушения суицидом, как наиболее разрекламированной (и даже, говоря сегодняшним сленговым языком, «распиаренной») формой ухода из жизни. Об этой опасности еще в начале XX века предупреждал профессор протоиерей А. Смирнов, когда писал: «Оправдание, а тем более прославление самоубийства является опасным особенно в виду того, что, по произведенным наблюдениям, самоубийства действуют заразительно не только на детей, но и на взрослых».

Не последнюю роль в причине суицидов раннего возраста играет пристрастие подростков к наркотикам и алкоголю. Молодежные субкультуры (например, популярные в последнее время «готы»), мода на определенные алкогольные напитки и наркотические средства, мистические культы, тоталитарные секты и организации катализируют определенное отношение как к самим алкоголю и наркотикам, так и к смерти. Эта трансформация сознания, ценностей и смыслов может протекать незаметно для родителей и близких.

Самоубийство же детей и подростков на религиозной почве на самом деле представляет собой убийство. Зачастую подростки, попавшие в религиозные секты, просто лишены возможности самостоятельного выбора ― жить или умирать. Родители могут только препятствовать вхождению ребенка в религиозную секту, либо способствовать скорейшему выходу из нее. Но если ребенку уже внушена мысль о самоубийстве ― он, скорее всего, воплотит ее в жизнь.

 

Тема 4. Превенция суицидов

 

Предотвращение суицида

Поскольку депрессия предшествует большинству суицидов, раннее распознавание симптомов депрессии с ее лечением посредством медикаментов и психотерапии является важнейшим фактором предупреждения суицида. Обычно исследования в области суицидологии ставят своей целью идентифицировать людей с высоким риском суицида, после чего стараются помочь этим лицам, предупреждая попытку самоубийства.

Около 80 % людей, совершающих суицид, предварительно дают знать о своих намерениях другим людям, хотя способы сообщения об этом могут быть завуалированы и неочевидны окружающим. Это обычно происходит в форме разговора о суициде или сообщений о желании умереть, о своей никчемности, беспомощности и о своем безнадежном положении или упоминаний о суициде в картинах и литературных произведениях. Другая опасность суицида заключена в неожиданном, драматическом и необъяснимом изменении поведения, так называемом, «терминальном поведении». При этом индивид приводит свои дела в порядок, раздает свое имущество, при этом часто заявляет о печали и отчаянии.

Человек, который увидит эти знаки суицида, должен спросить предполагаемого суицидента, что последний думает о самоубийстве. Если ответ будет вызывать подозрение в возможности совершения суицида, следует направить этого человека к психологу для предотвращения немедленного совершения суицида и последующего решения проблем, которые могут заставить человека решиться совершить суицид. Большинство суицидов могут быть предотвращены, так как состояние, при которых субъект может совершить суицид, обычно временно.

Сегодня существует много служб и организаций, помогающих людям в кризисных состояниях. В их числе и Международная ассоциация по предотвращению самоубийств, по рекомендации которой во многих городах мира и нашей страны были созданы службы предупреждения суицида.

Основным звеном в деле предотвращения самоубийств является анонимная телефонная служба («телефон доверия»), которая была основана в 1953 г. в Лондоне священником Чад Вара и стала быстро распространяться во всех государствах Европы и Америки. Правда, США оспаривают пальму первенства, отмечая, что первый «телефон доверия» появился в 1950 году в их стране. Цель «службы доверия» — стремление предложить любому человеку, находящемуся в кризисной ситуации и помышляющему о самоубийстве, телефонный контакт с сотрудником, готовым выслушать его как друг, способным помочь абоненту преодолеть эту ситуацию.

Работают такие службы и в Санкт-Петербурге. В их числе старейший телефон доверия Клиники неврозов им. академика И. П. Павлова, в структуре которой также имеется и кризисный стационар. Среди принципов службы особое место занимает доверительность, конфиденциальность, запрет требовать вознаграждения за услуги и запрет оказания любого давления. Принципы работников служб ― «не судить, не критиковать и даже не удивляться», а помочь абоненту самостоятельно прийти к правильному решению. Население широко информируется о наличии «телефонов доверия», но самоубийства при этом не упоминаются, сообщается только, что оказывается «помощь в беде, безнадежности и депрессии».

Тем не менее, острые медико-социальные проблемы не решаются сам собой. Многолетний опыт суицидологической работы Клиники неврозов им. академика И. П. Павлова, Санкт-Петербургского городского психотерапевтического центра, свидетельствует о том, что развитие суицидологической службы, должно идти не вслед за ростом суицидов, а с опережением, что бы иметь возможность осуществлять свою главную функцию ― профилактическую.

Как отмечал Карл Меннингер (Меннингер К., 2000), в суицидальном поведении парадоксально объединяется несколько векторов — желание умереть, желание убить, желание быть убитым. Суицид представляет собой высшую форму регрессивного избегания жизни. С позиций психодинамической терапии суицид представляет собой триумф объекта (интроецированной совести) над ненавистным «Я» путем полного уничтожения или избавления от последнего. Каждый суицидальный акт, как ни странно, содержит в себе элемент надежды и избавления от чего-либо тягостного и надоевшего. Мы все так или иначе проходим через подобные ритуалы «смерти-возрождения» (последний звонок, Новый год, свадьба), совершая символическую смерть и рождение новой идентичности («я школьник», «я замужем»). Развод, переезд на другое место жительства, да и просто смена работы являются формой «мягкого социального суицида», в результате которого мы признаем невозможность реализации в старой роли. Мы избавляемся от устаревшей социальной идентичности, как змея, сбрасывающая старую кожу. У депрессивно-организованных личностей вследствие присущей им нормативности и гиперномии, подобные действия вызывают сильный страх, так как могут вызвать меланхолическую динамику ―страх утраты части самого себя. Менее депрессивно-организованные личности не склонны в такой степени отождествляться с социальными ролями и легче совершают ролевые переходы. Люди, склонные к депрессии, наоборот, стараются перетерпеть и приспособиться к невыносимым условиям, прибегая к излюбленным защитам ― обесцениванию и перенаправлению агрессии на себя в попытках «понравиться ситуации» и сохранить хорошее отношение там, где это уже невозможно. И как только боль очередного разочарования достигает пика, они складывают их в хорошо замаскированную от глаз других «нарциссическую шкатулку», открывая ее и предаваясь суицидальным мечтам об освобождении, облегчении или мести. Попытки уговорить такого человека жить, без попыток разобраться в мотивах суи-цида, могут, напротив, спровоцировать нарциссическую обиду из-за игнорирования страданий и разочарований и, как следствие, приведение фантазии в исполнение как последней попытке «сохранить лицо и красиво выйти из игры».

Сигналами к приведению в исполнение приговора самому себе служат:

· Переживание безнадежности;

· Утрата надежды на светлое будущее;

· Отсутствие понимания близких;

· Изоляция.

 

Раздел 2. Депрессия

 

Тема 5. Депрессия, как фактор риска суицидального поведения.

 

У большинства людей депрессивные состояния скоротечны или незначительны. Однако немало и тех, кому депрессия застит весь белый свет. В этом случае необходима уже большая осведомленность об особенностях этого расстройства и профессиональная помощь в его преодолении. Депрессия – одно из самых распространенных заболеваний на земле, поскольку ежегодно этим расстройством страдает каждый 1 из 14 человек. По оценкам экспертов Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), во всем мире тяжелой депрессией страдают более 150 миллионов человек. Всего же в настоящее время депрессивные состояния предположительно переживают около 500 миллионов человек! Следует учесть также, что депрессивные состояния в 40% случаев не диагностируются. Прежде всего, это касается депрессий непсихотического уровня, поскольку у людей, ими страдающих, эмоциональные (аффективные) нарушения начинают развиваться под маской соматовегетативной симптоматики и большинство из них наблюдается врачами общетерапевтического профиля.

А перспективы еще более тревожные. По мнению ВОЗ и Всемирного банка, основанном на прогнозах Гарвардской школы здравоохранения по критериям DALY (сокращение продолжительности работоспособной, социально полноценной жизни), наиболее неблагоприятной динамикой c начала 90-х годов и на предстоящие десятилетия отличаются три медицинских проблемы: униполярная депрессия, ишемическая болезнь сердца, цереброваскулярные болезни. В 1990 г. указанные болезни занимали соответственно 4, 5 и 6 места. К 2020 году количество случаев всех этих заболеваний возрастет, причем ишемическая болезнь сердца станет лидирующей причиной сокращения полноценной жизни человека, униполярная депрессия окажется на втором месте, а цереброваскулярные болезни займут 4 позицию (на 3-ю выйдут дорожные травмы).

Что же это за болезнь такая — депрессия? С медицинской точки зрения, депрессия представляет собой психическое расстройство, характеризующееся патологически сниженным настроением (гипотимией) с негативной пессимистической оценкой самого себя, своего положения в окружающей действительности и своего будущего, продолжающееся не менее 2 недель. Депрессия — заболевание эмоциональной сферы главное проявление которого — стойкое снижение, угнетение настроения, сопровождающееся снижением общего уровня активности. Другие типичные симптомы депрессии понимаются при этом как варианты клинического проявления этого главного нарушения.

Статистика свидетельствует, что больше подвержены депрессии люди в возрасте 20-59 лет (максимальное число случаев заболевания приходится на период 20-39 лет). Женщины страдают депрессией примерно в 2 раза чаще, чем мужчины. Наиболее часто встречающимся объяснением этого феномена выступает интерпретация биологических факторов: репродуктивных функций и гормональных сдвигов. Во время беременности, после родов и в менопаузу депрессия у женщин возникает статистически чаще, чем в иные периоды жизни. Значимую роль играют культуральные и социальные факторы. Около 18-25% женщин и 7-12% мужчин из всего населения планеты хотя бы раз в жизни перенесли отчетливое депрессивное состояние, а 6% женщин и 3% мужчин потребовалось лечение в условиях психиатрического стационара. По данным отечественного здравоохранения, около 15 миллионов россиян страдают депрессией! Причем многие из них лишь смутно догадываются о своем серьезном нездоровье, а некоторые даже не подозревают у себя наличия тяжелого психического расстройства. Это связано с тем, что депрессия часто имеет так называемые соматические (телесные) «маски» ― прячется за симптомами различных телесных недугов: от остеохондроза до заболеваний сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта. Маскированные депрессии (так называемые «соматоформные») проявляются болями различной локализации, нарушением аппетита и сна. Диагностические исследования не выявляют патологии, а больной продолжает жаловаться на плохое самочувствие и тяжелый дискомфорт. Наиболее частыми «масками» депрессии являются: очень «популярное» (несуществующее ни в одной современной классификации!) заболевание вегетососудистая (нейроциркуляторная) дистония, ипохондрическое расстройство, психогенные (неврогенные) боли — фибромиалгии, хронические головные боли напряжения, кардиалгии, абдоминалгии и пр. Также, в той или иной форме, депрессия сопровождает до 70 % любых физических заболеваний.

Проявления депрессии очень разнообразны и варьируют в зависимости от формы расстройства. Наиболее типичные её признаки:

 

Эмоциональные проявления:

· тоска, страдание, угнетенное, подавленное настроение, отчаяние;

· тревога, чувство внутреннего напряжения, ожидание беды;

· повышенная раздражительность;

· чувство вины, частые самообвинения;

· недовольство собой, снижение уверенности в себе, снижение самооценки;

· снижение или утрата способности переживать удовольствие от ранее приятных занятий;

· снижение интереса к окружающей действительности;

· депрессия часто сочетается с беспокойством о здоровье и судьбе близких и собственной несостоятельности.

 

Физиологические проявления:

· нарушение сна (бессонница, ночные и ранние пробуждения);

· изменение аппетита (его утрата или усиление);

· нарушение моторики кишечника (запоры);

· снижение сексуального влечения;

· снижение энергетического тонуса; повышенная утомляемость при обычных нагрузках, чувство слабости и упадка сил;

· боли и разнообразные неприятные ощущения в теле (например, в области сердца, желудка, шеи, спины и т.д.).

 

Поведенческие проявления:

· пассивность, трудности целенаправленной деятельности;

· избегание контактов (склонность к уединению, утрата интереса к другим людям);

· отказ от развлечений;

· алкоголизация и злоупотребление психоактивными веществами, дающими временное облегчение.

 

Мыслительные проявления:

· трудности сосредоточения, концентрации внимания;

· трудности принятия решений;

· преобладание мрачных, негативных мыслей о себе, о своей жизни, о мире в целом;

· мрачное, пессимистическое видение будущего с отсутствием перспективы, мысли о бессмысленности жизни;

· мысли о самоубийстве (в тяжелых случаях депрессии);

· наличие мыслей о собственной ненужности, незначимости, беспомощности;

· замедленность мышления.

 

Для выявления депрессии требуется, чтобы часть перечисленных симптомов сохранялась не менее двух недель.

К медико-социальным последствиям депрессии относят: снижение качества жизни, ухудшение течения любых органических заболеваний, замедление выздоровления и восстановления функций организма, укорочение продолжительности жизни у малокурабельных или тяжелобольных, длительно существующая депрессия приводит к органическим изменениям в головном мозге (по данным компьютерной и ядерно-магнитно-резонансной томографии, патоморфологических изменений).

Подверженные депрессивным состояниям психики люди имеют в два раза больше шансов погибнуть от других заболеваний. Социально-экономическими последствиями депрессий являются преждевременная смерть пациентов в результате суицидов, снижение активной трудовой деятельности, симптоматическое потребление психоактивных веществ, в первую очередь спиртного и наркотиков. Так, человек, страдающий депрессией, имеет в 35 раз больше шансов покончить жизнь самоубийством. При депрессивном расстройстве хотя бы у одного из супругов разводы возникают в 10 раз чаще, чем в обычных семьях. Кстати, риск развития депрессии среди одиноких и разведенных лиц в 4 раза выше, чем среди семейных.

Почему же при столь впечатляющих перечисленных цифрах мы все еще редко слышим о депрессиях у окружающих? И что обычно мешает людям обратиться к специалисту за помощью при депрессии? Дело в том, что все еще сильны страхи «карающей психиатрии», от иррационального ― пожизненно угодить в «психушку», до реальных социальных ограничений ― встать на учет в психиатрический диспансер, получить запрет на вождение автотранспорта, выезда за границу, владения оружием. Поэтому сильное сопротивление вызывает сама мысль обратиться не то что к психиатру, но даже к психотерапевту или психологу — уже само слово «психо» навеивает ложные сомнения и предубеждения. Вследствие этого, в нашем обществе можно обсуждать любые темы, в том числе и собственные заболевания, за исключением психических нарушений. Страх негативного отношения и критических оценок окружающих в том случае, если кто-то из них узнает, что человек лечится у психиатра, заставляет многих чураться обсуждения своих проблем не только со специалистами, но даже с самыми близкими людьми. Присутствуют также опасения негативного влияния медикаментозного лечения, в основе чего лежат широко распространенные, но неверные представления о вреде современных психотропных средств.

Надо признать что, даже обращение к врачу (например, из близлежащей поликлиники) — еще не гарантия выявления и успешного лечения депрессии, поскольку у врачей непсихиатрического профиля существует дефицит современных знаний в области психиатрии и часто присутствует негативное отношение к психиатрическому вмешательству и лечению психотропными препаратами, принятие депрессивных расстройств за нормальную психологическую реакцию, чрезмерное использование терминов «истерия» и «ипохондрия», а также настрой на выявление соматического заболевания. Если учитывать частую соматизацию депрессии и её сочетаемость с депрессивными заболеваниями, это неудивительно. В то же время в США, где число психиатров относительно высоко, 50 % больных, страдающих большим депрессивным расстройством, проходят лечения у врача общей практики и только 20 % — у психиатра (Perez-Stable et al., 1990). В Великобритании большинство пациентов с депрессией лечатся у терапевтов, и лишь 10 % больных направляются к психиатру (Goldberg, Huxly, 1992).