Год олимпийский и год послеолимпийский

 

В 1956 году нам представилась возможность на спортивную честность и великодушие шведов, проявленные в Стокгольме, ответить такой же честностью и таким же великодушием.

Это произошло в Италии, в Кортина д'Ампеццо, на VI Зимних олимпийских играх.

В турнире хоккеистов шведы неожиданно проиграли в предварительном турнире команде Швейцарии, и теперь их судьба, их выход в финал зависели от исхода нашей игры со швейцарцами.

В общем‑то мы были заинтересованы иметь в финале более слабого соперника. Но в спорте нет места обману, и потому мы намерены были сражаться в полную силу.

Шведы просили нас выиграть, и мы обещали это сделать. Однако матч сложился так, что вначале советские хоккеисты проигрывали 0: 2. (Можно представить себе настроение наших шведских друзей!) Но вскоре все стало на свои места. Мы победили со счетом 9: 2.

Радости шведов не было предела. А когда советские хоккеисты стали чемпионами мира, никто, пожалуй, не приветствовал нас так горячо, как шведы. Они пришли в раздевалку и прямо в душе, под горячей водой, не жалея свою модную одежду, целовали только что родившихся чемпионов.

Судьба золотых медалей решалась тогда в матче с канадцами. С первых же минут вся их команда рванулась на штурм наших ворот. Они хотели сразу же смять, подавить, разгромить советских хоккеистов.

Но наши уже опытные, искушенные спортсмены заранее знали, что в этом матче заокеанские мастера именно такую тактику и изберут. И потому действия советских хоккеистов были рассчитаны на длительную позиционную оборону, на изматывание сил соперника, на «авантюризм» канадских защитников. Это было, безусловно, единственно правильное решение: активная оборона. Победа в этом матче с небольшим, но «сухим» счетом – 2: 0 – это прежде всего победа тактики и необыкновенной стойкости наших ребят. Особой похвалы в этом матче заслужили вратарь Николай Пучков, защитники Николай Сологубов и Альфред Кучевский и звено нападающих из московского «Динамо» – Юрий Крылов – Александр Уваров – Валентин Кузин. Наш вратарь проявил блестящую реакцию, «тигриной» хваткой, поразительной ловкостью он внушил товарищам уверенность, что за его воротами ни за что не вспыхнет красная лампочка.

Сологубов и Кучевский поражали своим спокойствием, расчетливостью, мужеством, постоянным стремлением «успокоить» в силовых столкновениях не в меру разбушевавшихся канадцев.

 

Интересно раскрылись дарования хоккеистов, пришедших в сборную из «Динамо». Трое нападающих, составляющих это звено, были по своей манере непохожи друг на друга, но вместе они выглядели единым, монолитным коллективом. Если Крылова отличали простота, безыскусственность игры и удивительная устойчивость на коньках, хватка, неуемная силища, то Валентина Кузина характеризовало высокое искусство дриблинга, скорость передвижения, быстрота действий и решений.

 

Но подлинным мозгом команды, сумевшим слить воедино трех разных по стилю игроков, был, конечно, центральный нападающий этого звена Александр Уваров. Этот на вид щуплый, невысокий хоккеист, как талантливейший дирижер, направлял игру партнеров. У него были черты особой доброжелательности к товарищам по тройке, и это, выражалось в его огромном желании помочь крайним нападающим, подстраховать их, выдать им четкий, своевременный, «удобный» для них пас.

 

Звено в целом отличало иное, чем у других троек, тактическое построение, «челночное» скоростное катание, стремление к полной отдаче сил в каждом игровом отрезке, удивительная коллективность действий. Все эти качества были воспитаны у Ю. Крылова, А. Уварова и В. Кузина их постоянным тренером Аркадием Ивановичем Чернышевым.

Успехи советского хоккея были оценены, и нам предоставили Возможность провести следующий чемпионат мира в Москве.

Итак, Москва, 1957 год.

На чемпионат не приехали ни американские, ни канадские хоккеисты. Казалось бы, все складывается так, что наши ребята снова станут чемпионами мира. Но так только казалось.

Сборная СССР не проиграла ни одного матча и все‑таки зайяла лишь второе место. Чемпионами мира домой уехали шведы.

Любопытно сложился матч между нашими командами. Итог его известен – 4:4.

Этот матч запомнился мне тем уроком, который преподнесли нам в тактике игры шведские мастера.

В ходе матча мы вели с преимуществом в две шайбы, но шведы сумели сравнять счет. Как же это произошло? Ведущего шведского на падающего Свена Юханссона, более известного во всем спортивном мире подкличкой Тумба (кстати, он даже сменил свою фамилию на это прозвище),опекал, выполняя функции нападающего, защитник Виталий Костырев. И вот, заметив это, Тумба придумал коварный контрприем. Когда Костырев опекал его особенно тщательно, Тумба немедленно начинал играть с другим нашим хоккеистом.

Получалось, что два игрока держали одного шведа. Теперь кто‑то из соперников оставался свободным. Чаще всего им был Эйлерт Меетя, в конце концов и решивший судьбу матча, забросив нам четвертую шайбу.

Но основная причина нашей неудачи заключалась, пожалуй, в том, что сборная СССР по хоккею стала не только более опытной, но уже и более старой. Возраст ведущих наших игроков был намного выше молодых лидеров команд соперников. Оберегая своих ветеранов, мы забыли о подготовке им смены.

Это был хороший урок для тренеров.

Стало ясно, что мы столкнулись с проблемой смены поколений в нашем хоккее. Тренеры не успели подготовить резерв первого эшелона, и потому наша сборная должна была теперь за это расплачиваться.

Три сезона – 1958, 1959, 1960 годов – ушли на ввод в сборную молодежи.

 

Первое открытие Канады

 

После победы в Стокгольме руководители советской делегации пригласили на прием в числе других гостей и канадцев. А там, воспользовавшись какимто удобным поводом, сказали, что хотели бы дружить, играть с ними как можно чаще.

В ответ на наше предложение канадцы неожиданно и откровенно рассмеялись.

– Нам это не нужно, – сказали они, – такие встречи ничего канадскому хоккею не дадут. Вы слишком слабы… А проиграли мы вам потому, что прислали не в меру слабую команду.

В тот вечер я впервые познакомился с любопытной чертой психологии канадцев. Когда канадец говорит о хоккее, он, как мне показалось, совершенно теряет здравый рассудок. Жители страны кленового листа спокойно воспринимают любую критику в свой адрес, если она не затрагивает их… хоккея. По твердому убеждению жителей Канады, мастерство их хоккеистов, как и жена Цезаря, вне всяких подозрений.

Осенью 1957 года в Федерацию хоккея несколько неожиданно поступает приглашение направить в Канаду сборную советских хоккеистов в ее лучшем составе.

В чем дело? Узнаем от журналистов, что это решение принято под воздействием канадской общественности, которая больше не верила, что русские могли дважды случайно стать чемпионами мира. Канадские любители хоккея выразили настоятельное желание посмотреть, как же выглядит, наконец, эта таинственная русская команда.

Начали собираться в дальнюю дорогу.

Но кому имеет смысл ехать в Канаду? Самым лучшим? А может быть, взять в поездку не просто самых лучших, но самых разных? Ведь цель визита – не победа непременно во всех матчах. Главная цель в ином. Нужно подумать о перспективе. Надо, чтобы те, кто побывает в Канаде, передали потом свой опыт десяткам молодых хоккеистов, во‑первых, и научились более умело воевать на чемпионатах мира, во‑вторых.

Разумеется, победы в предстоящих играх были весьма желательны. Но знания, которые предстояло нашим ребятам почерпнуть из встреч с родоначальниками хоккея, были в данном случае все‑таки важнее.

Анализ секретов классного профессионального хоккея: техника, тактика, методика подготовки игроков высокого класса вот что нас прежде всего интересовало.

А что не нравится канадцам? Быстрота? Ловкость, сила? Или игровая сообразительность, может быть, воля? Каковы тактические принципы игры в различных зонах площадки? Почему крепка их оборона, чем объясняется высокая результативность их атак?

Мы взяли физически мощных игроков – Станислава. Петухова, Ивана Трегубова, Дмитрия Уколова, Генриха Сидоренкова, включили в сборную защитника большого радиуса действия Николая Сологубова, молодого, но уже прекрасного техника Вениамина Александрова.

Наконец мы включили в сборную Володю Елизарова.

Об этом игроке я хочу рассказать немного подробнее. Ведь о нем мы пока в этой книге не вспоминали. Все двенадцать тренеров на заседании тренерского совета, где решался состав сборной, отправляющейся в Канаду, выступили против этого нападающего. Они объяснили свое решение тем, что у Елизарова невысокая результативность, физические данные средние, да и возраст не особенно перспективен. Но тринадцатый тренер все‑таки попросил уважить его просьбу и включить Елизарова в сборную.

Я руководствовался одним мотивом. Это был необычайно юркий, ловкий и быстрый, хитрющий игрок с прекрасной реакцией. Действия Володи отличались обычно неожиданностью решений и большой выдумкой. Он был фанатиком хоккея. Предполагая, что его скорость связана не с особыми физическими качествами, а только с весом, Елизаров, выигрывая граммы, обрезал себе щитки, укорачивал трусы, подрезал подошвы, ботинки надевал на голую ногу, играл, разумеется, без шлема. Так было и в Сибири, когда матчи проводились при двадцатиградусном морозе.

Елизаров умудрялся перед выходом на поле както незаметно сбрасывать с плеч даже наплечники, причем делал он это настолько ловко, что я, тренер этого не замечал несколько лет. Я и не подозревал, что он не полностью экипирован.

Ловкость Елизарова была поразительна. В Канаде несколько раз были такие моменты, когда защитники, стараясь припечатать его к борту и разогнавшись… врезались в борт, а Володя мчался дальше как ни в чем не бывало.

После окончания турне сами канадцы признавались, что наиболее неприятным и трудным игроком был для них именно Елизаров.

После того, первого, визита наших хоккеистов в Канаду прошли годы, и в нашем хоккее осталась не только память об этом спортсмене, но и убеждение, что могучим, сильным защитникам канадцев не по вкусу верткий, сообразительный и находчивый нападающий.

Мы включили в сборную страны тогда и нескольких универсалов – игреков, умеющих делать все. Таким был, например, Валентин Быстров из Ленинграда. Мы попробовали его в нескольких матчах и убедились, что такого типа мастера, хотя и умеющие играть всюду, но в общем‑то средние, не самобытные, против канадцев выстоять не могут – слишком велика разницу в классе игры.

Это был один из важнейших выводов сделанных, нами после визита на родину хоккея: у каждого спортсмена должны быть яркие черты индивидуального игрового характера, позволяющие ему манерой своих действий или сковывать игру соперников, или так сильно влиять на ход матча, что за тобой вынуждены следить особенно внимательно.

Поехали с нами и два вратаря – Николай Пучков и Евгений Еркин.

Любопытно, что большую часть встречи провел наш второй вратарь – Еркин.

Вы спросите, почему играл он, а не Пучков. Ведь Николай по праву считался в то время лучшим стражем ворот.

Пучкову исполнилось тогда 27 лет, он был трудолюбивым и серьезным спортсменом, умел готовить себя к ответственным соревнованиям, знал цену тренировки. Но вдруг обнаружилось, что он панически боится канадцев. Я в этом, правда, окончательно убедился несколько позже, когда мы выступали на чемпионате мира, проходившем в Осло. Там его боязнь канадцев была не столь очевидна, но все‑таки я не мог не видеть, что канадские нападающие пугают Николая. На один из матчей наших грозных соперников, который смотрели все ребята, я Николая просто не пустил. Пригласил его в тот вечер побродить по улицам норвежской столицы и понял, хотя и не был уверен в правильности своего вывода, что Николай может здорово подвести нас в игре с грозным соперником.

Вот и отправляясь в Канаду, мы несколько раз разговаривали с Николаем, и он каждый раз убеждал меня, что против канадцев мы беспомощны. Что этим составом мы ничего путного не добьемся, что родоначальники хоккея по‑прежнему опережают нас в этом виде спорта на три десятка лет, что победы советской сборной были во многом случайны. И главное, сошли со сцены те, кто побеждал их. Пучков тогда в молодежь не верил.

Поездка наша в Канаду носила, безусловно, экспериментальный характер. И все‑таки хочется напомнить, что то первое и потому самое памятное турне прошло исключительно удачно – пять побед, одна ничья и всего, два поражения.

И если встретили нас, как говорится, «по одежке» – по той репутации, которую создала нам местная (не всегда объективная) пресса, то проводили уже «по уму» – по заслугам и успехам, по нашему умению играть в современный хоккей…

 

Немного о профессионалах

 

Во время первого турне в страну кленового листа мы впервые воочию познакомились с игрой канадских профессионалов.

Мы в первый раз увидели Мориса Ришара, прозванного Ракетой.

Профессионалы произвели на нас огромное впечатление.

Их понимание хоккея существенно отличается от нашего.

Мы больше всего ценим в хоккее игровое изящество, разнокрасочность тактических решений, быстроту приливов и отливов в атаках ворот обеих команд. Наши зрители восхищаются искусством каждого хоккеиста в отдельности и слаженностью действий всего звена, всей команды.

Мы стоим за игровую порядочность, стараемся поддерживать эдакое джентльменство в самом напряженном матче. Хоккей для нас – хороший концерт.

А профессионалы и их зрители ценят в своем хоккее прежде всего своеобразно понимаемое мужество, жесткость, стремление проявить себя, свое мастерство. Любыми путями. Игра ошеломляет ожесточенностью. Лучше не точно, пусть далеко не рационально, я самое главное, зрительно эффектно – вот девиз профессионального хоккея. Но игра их, как это ни парадоксально, несколько прямолинейна: только прямыми кратчайшими путями к цели! Как можно скорее ворваться в зону, атаковать ворота, а что дальше – там видно будет.

Нельзя было, однако, не заметить высокого мастерства канадских профессионалов.

После первых увиденных матчей я спросил ребят, можем ли мы сыграть с сильнейшей профессиональной командой «Монреаль канадиенс».

Видимо, это был не очень удачный вопрос: даже самые забубённые головушки понурились, склонились в печальной растерянности.

Тогда, в 1957 году, наш хоккей действительно здорово уступал еще канадскому профессиональному хоккею.

Однако, по моему твердому убеждению, наша сборная образца последних лет может на равных сражаться с любой профессиональной командой Американоканадской высшей лиги. В том числе и с «Монреаль канадиенс». С командой Мориса Ришара.

 

Экс‑профессионал, которого видели все

 

Однако канадские профессионалы нашим зрителям, нашим любителям хоккея известны пока мало. Но одного из них, бывшего профессионального хоккеиста, игрока сборной, Канады, Карла Бревера, видели миллионы советских телезрителей. Вот почему мне хотелось бы сказать о нем несколько слов.

О Бревере в Вене было много разговоров. Некоторые недоумевали: почему не он признан лучшим защитником, спрашивали, нет ли здесь ошибки?

Немало вопросов о Бревере задали мне и болгарские специалисты хоккея, болгарские журналисты, когда я приезжал в Болгарию на теоретический семинар. Им тоже казалось, что Бревера в Вене вроде бы обошли. Бревер, несомненно, обладает многими достоинствами. Никто лучше его не распоряжается шайбой. Высокая техника, игровая интуиция, колоссальный опыт позволяют ему – при его широкой ориентировке – выбирать самые разумные решения. Он умеет владеть временем, отлично чувствует ритм атаки, отдает шайбу всегда своевременно. Силен, самолюбив, расчетлив, хотя и бывает не в меру горяч.

И все‑таки я бы Бревера в нашу сборную команду не взял.

Бревер слишком мало перемещается по площадке, он пробегает в матче полторадва километра, не более, в то время как наши защитники – до пяти, а Виктор Кузькин и Виталий Давыдов – шестьсемь.

Причину этого объясняют экономностью действий Бревера. Действительно, он предлагает свои услуги лишь, тогда, когда уверен, что партнер с ним сыграет.

Я считаю такую, экономичность не достоинством, а недостатком. Что это за современный хоккеист, который не совершает так называемых «лишних» перемещений, не ведет за собой соперника, не предлагает себя в самую сложную секунду, в ту, когда партнер чаще всего как раз и лишен возможности дать пас?!

Наш хоккеист всегда идет на помощь, и неважно, что десятьпятнадцать раз он, открываясь, не получает шайбу: и при этом он приносит команде пользу – уводит за собой опекуна. Он заставляет его следить за своими перемещениями и, значит, облегчает игру партнера.

Но если бы Бревер стал играть в такой хоккей, тогда бы он не был Бревером. Он не может быть внешне незаметным на площадке, скромным спортсменом. Таким хоккеистам платят мало: при подобной манере действий они редко забрасывают шайбы, чаще – пасуют, не используют эффектных финтов, не привлекают всеобщего внимания. Их игра зрительно, внешне не бьет, как луч света, в глаза тому, кто занимается и руководит хоккеем. Кто платит за хоккей.

Поставить Бревера в нашу команду – значит вернуться к хоккею времен «премьеров», от чего мы давно отказались.

Но как же так, спросят меня, ведь более ста журналистов включили Бревера в символическую сборную мира, наряду с большими мастерами А. Фирсовым, А. Рагулиным, А. Альметовым, В. Александровым и Карлом Ветцелем, вратарем сборной США.

Что же поделаешь, просто мы, видимо, поразному понимаем хоккей.

 

Переоценка ценностей

 

В последние годы соотношение сил двух хоккейных держав изменилось.

Канадцы после успеха сборной СССР в игре с «Тре Крунур» на венском чемпионате пришли на нашу тренировку в полном составе. Мы не стали скрывать свое занятие, не скрывали тактического плана, намечаемого на матч с завтрашними противниками – с канадцами. Напротив, нам показалось любопытным… и полезным показать своим соперникам уже сейчас все, что ждет их завтра. Это была своеобразная попытка проверить психологическую устойчивость конкурентов.

Тренировка была интенсивная, темповая, тактически насыщенная и… жестокая. Не скрою, что Кое‑кто из наших болельщиков просто ахнул, увидя, как мы готовимся к завтрашнему матчу:

– Слушайте! Ведь так уже сегодня можно недосчитаться половины состава!..

Состав мы сохранили, ни травм, ни ушибов ни у кого не было, но зато даже Мартин, все на свете в хоккее видевший и знающий, ко всему привыкший Мартин, сидел с широко распахнутыми глазами, в которых легко читалось: уж если они сегодня так себя не жалеют, то чего же можно ждать завтра?..

Думаю, не очень ошибусь, если рискну заметить, что мы своей цели добились. Думаю, не очень ошибусь, если сделаю вывод, что канадские хоккеисты нас с это го дня побаивались.

Простая человеческая деталь. После разгрома шведской команды канадские парни непременно первыми начинали разговоры с нами, первыми подходили к советским хоккеистам. Они нас побаивались, но будучи фанатиками хоккея, людьми, влюбленными в хоккей, людьми, умеющими ценить хороший хоккей, будучи настоящими страстными хоккеистами, они не могли не восхищаться нашей командой.

Меня интересовало: верят ли в свою победу канадские тренеры? Мне хотелось встретиться в этот день со своим старым знакомым священником Бауэром, я зашел к нему в номер, но, к сожалению, не застал его.

В день матча с канадцами мы не разрешили своим ребятам смотреть матч ЧССР – Швеция, хотя я сами при этом лишились большого удовольствия, У нас были дела, следовало последний раз подумать о тактическом плане на матч, поговорить с хоккеистами, излишне волнующимися, прежде всего с нашими дебютантами. Матч наш с Канадой был назначен на очень поздний час, и хотелось както помочь спортсменам скоротать время, сохранить нервную анергию, сохранить душевные силы к вечернему тяжелому испытанию.

И все‑таки я решил найти Бауэра, мне казалось, что те двадцатьтридцать минут, которые я оторву от своих дел, окупятся сторицей – возможно, мне удастся понять настрой соперников.

Я застал наставника канадцев у телевизора.

Шел матч ЧССР – Швеция. Меня эта игра интересовала лишь в чисто теоретическом плане, как урок, возможный урок на будущее. Но как тренера сборной своим результатом, борьбой за очки матч не волновал. Мы знали, что должны победить сегодня своих соперников, и потому остальные игры, их исход для нас не имеют никакого практического значения.

Я подошел к Бауэру. Сел рядом. Стал смотреть матч. Молча, не давая знать о себе. Посмотрел минуты три и убедился, что Бауэр прикован к месту, возбужден. Он переживал, совершенно очевидно болел за какую‑то команду. Его живо интересовал счет матча. Он был заинтересован в определенном исходе этой встречи, транслируемой по телевизору.

Значит…

Для нас главное – сегодняшняя победа. Она все решит окончательно, и о другом исходе мы просто не думали. А Бауэр, и мне это совершенно ясно, за несколько часов до матча с русскими думал не только о первом месте.

 

О друзьях‑соперниках

 

Следующим важнейшим этапом в становлении отечественного хоккея мне представляются годы наших последних побед на чемпионатах мира и на Олимпийских играх в Инсбруке.

Но победы эти еще свежи в памяти поклонников нашей чудесной игры.

В этой книге я рассказываю прежде всего о хоккеистах ЦСКА. Это понятно: их я знаю лучше, чем кого бы то ни было.

Но когда речь идет об истории нашего хоккея (еще раз оговариваюсь, что глава «Люди и годы» ни в коей, мере не претендует на то, чтобы быть этой историей), когда речь идет о первых шагах нового вида спорта в стране, о, первых его рыцарях, нужно сказать хотя бы несколько слов и о других мастерах, о других командах, которые представляют наш хоккея сегодня.

В первенстве страны сейчас принимает участие солидная группа сильных и интересных команд. В классе «А» представлены не только наши «старые» хоккейные центры, возглавляемые Москвой, но и такие города, где большой хоккей появился совсем недавно, – Киев, Минск, Новокузнецк, Казань, УстьКаменогорск. И это вполне закономерно. Наш хоккей растет и вглубь и вширь. Совершенствуется мастерство не только хоккеистов, но и мастеров, играющих на так называемой хоккейной периферии.

Одним из наиболее важных итогов хоккейного сезона 1966/67 года было появление на нашем правом фланге еще одной первоклассной команды. Чемпионом страны стали хоккеисты московского «Спартака».

«Спартак» в его нынешнем составе – весьма сильная, четко сбалансированная во всех линиях команда. Тренеру спартаковцев В. Боброву удалось подобрать ровный и интересный состав, добиться его стабильности, и вот команда заиграла, сумела одолеть армейцев, четыре года подряд занимавших бессменно верхнюю строчку в таблицах чемпионатов страны.

Мы можем радоваться появлению превосходной хоккейной дружины.

Кстати, несколько слов о причинах неудачи хоккеистов ЦСКА в минувшем сезоне.

Понимаю, что не только нам, спортсменам и тренерам, но и болельщикам знакомо неприятное чувство горечи поражения.

Однако всякая неудача имеет свои, совершенно конкретные причины, она поразному истолковывается и расценивается, а значит, и поразному «переживается».

Мы, армейцы, переживали свою неудачу (а второе место для почти бессменного чемпиона, безусловно, следует считать неудачей) особенно тяжело: нам эта горечь поражений не очень привычна, знакома мало. На протяжении двадцати лет армейцы имели не слишком много поводов для огорчений. Но в прошедшем сезоне, к сожалению, были весомые обстоятельства, ставшие причиной утраты хоккеистами ЦСКА звания чемпиона страны.

Когда знаешь истоки неудачи, легче переживаешь ее горечь: видны пути к исправлению недостатков, к восстановлению утраченных позиций.

Нашу команду здорово подвела недисциплинированность Кузькина и Мишакова. Но не подумайте, что все дело лишь в том, что команда лишилась двух основных игроков и это, несомненно, отразилось на ее боеспособности. Такое простое объяснение неудачи было бы малоубедительным и поверхностным. Все значительно сложнее.

Мы лишились не просто двух игроков, условных X и У. Нас подвел капитан команды. Ее бывший комсорг. Хоккеист, играющий весьма важную роль в отношениях между спортсменами и тренерами. Человек, на которого надеялись, в которого верили. Из рабочего механизма команды выпало важное звено – капитан, руководство коллективом самими спортсменами, а не только тренерами.

Видимо, сюда следует добавить и то обстоятельство, что на хоккейную команду ЦСКА была нацелена несколько излишняя, на мой взгляд, доля критики. Остальные команды, даже взятые вместе, ругали, пожалуй, меньше, чем нас.

Мы видели наши ошибки и стремились исправить их. Нам очень помогли в эти дни наши друзья, которые старались поддержать команду.

К сожалению, среди руководителей армейского спорта таких добрых помощников не нашлось. Критика со стороны нашего спортклуба была далеко не конструктивной.

Несправедливые подчас нападки нервировали коллектив и совсем никак не создавали такой важной для успеха творческой и спокойной обстановки.

Но победа – это не только мастерство. Это спокойствие, внутренняя собранность спортсмена, их дружба, вера друг в друга. А Кузькин и Мишаков выбили товарищей из такой обстановки, лишили привычной атмосферы. Их минутный проступок обошелся команде в долгие месяцы лихорадки.

Разумеется, и в чисто спортивном плане отсутствие двух опытных хоккеистов было весьма чувствительно. Особенно болезненна оказалась потеря Мишакова, которого мы намеревались включить в ведущее звено – к Альметову. Именно в те месяцы, когда мы остались без Евгения и Виктора, команда потеряла столь важные очки в играх с горьковчанами и ленинградцами.

Свою вину я вижу и в том. что осенью отказался от нескольких игроков, которые просили включить их в состав ЦСКА: я рассчитывал обойтись в минувшем году наличными силами, а потом, в следующем сезоне, взять в команду молодых, подросших юнцов из хоккейной школы ЦСКА.

И еще одно обстоятельство надо иметь в виду, рассматривая причины неудачи армейцев. ЦСКА к началу чемпионата мира не сумел оторваться в очках от своих конкурентов и потому уже не мог рассчитывать на плановый успех: девять (!) армейцев, не жалея себя, сражались вместе с товарищами за честь нашего хоккея в Вене, но силы их вовсе не беспредельны.

Почему же в таком случае хоккеисты ЦСКА смогли выиграть, у чемпиона в финале кубка и тем самым хотя бы частично реабилитировать себя? В одном матче победить легче. Здесь решающим становится внутренняя мобилизация спортсменов на игру, правильный выбор тактической схемы – для марафонского турнира этого недостаточно.

Наш хоккей стремительно набирает темпы. И проявляется это не только в том, что вслед за победами в Стокгольме, Инсбруке, Тампере, Любляне последовала победа в Вене и эта победа уже никого из специалистов не удивила, но прежде всего в том, что растет класс игры сотен спортсменов, что наш хоккей получает солидную материальную базу. В стране уже строятся или будут строиться в ближайшее время десятки искусственных катков.

А создание условий для круглогодичных тренировок будет способствовать значительному росту мастерства хоккеистов.

В этой книге много говорилось о ведущих игроках страны, играющих в ЦСКА, – Александрове и Фирсове, Альметове и Локтеве. Но классные мастера есть, конечно, не только в команде армейцев. Мы не раз уже имели повод вспомнить в предыдущих главах такого выдающегося гроссмейстера хоккея, каким стал Вячеслав, Старшинов. А здесь, на этих страницах, я хотел бы сказать добрые слова о спартаковце Борисе Майорове, горьковском торпедовце Викторе Коноваленко, хоккеисте московского «Локомотива» Викторе Якушеве, динамовце Виталии Давыдове. Разумеется, этими именами наш большой хоккей не исчерпывается, но я, повторяю, предпочитаю писать только о тех, кого лучше знаю, а с этими хоккеистами я работаю в сборной команде страны.

Впрочем, как оказалось, даже Бориса Майорова я до последнего времени знал весьма приблизительно.

 

Борис всегда мне нравился своей жадной любовью к хоккею, своим трудолюбием, страстностью, умением отдаваться игре до конца. Нравился своим, если хотите, хорошим самолюбием, ревнивым отношением к собственным успехам.

Борис – прославленный хоккеист, чемпион мира и олимпийский чемпион. По профессии Майоров инженер, он окончил авиационнотехнологический институт. Это человек высокой культуры, интересный и своеобразный.

Манера его действий на поле не может не обратить на себя внимания. Играет капитан московского «Спартака» размашисто, шайбу ведет то короткими, то широкими, свободными движениями клюшки, охотно и умело применяет финты. На большой скорости Борис то посылает шайбу далеко вперед, то убирает ее под себя.

Чем жарче разгорается бой на ледяной площадке, тем охотнее ввязывается в него Майоров, не теряя при этом даже в самой напряженной схватке своей высокой техники.

Все это не может не нравиться в Борисе.

Однако долгое время мне казалось, что Борис в чем‑то, пусть в небольшом, эгоист. И только недавно я понял, что ошибался или сама жизнь изменила Бориса?

Перед поездкой в Любляну, когда решался состав команды, было два мнения. Все соглашались, что, безусловно, едет на чемпионат мира звено Альметова и едут Б. Майоров и Старшинов. А дальше мнения расходились. Одни считали, что в сборную должна быть включена тройка Стриганов – Юрзинов – Якушев, а к спартаковским нападающим нужно добавить Фирсова, и тогда появится могучее звено: Б. Майоров – Старшинов – Фирсов. Другие, напротив, были убеждены, что тройка, где вместе с Фирсовым играют ее молодые партнеры по клубу Викулов и Полупанов, значительно сильнее, нежели звено Юрзинова, и именно эта тройка должна ехать в Любляну, а к спартаковцам следует подключить Якушева.

Борис Майоров и Старшинов во время турне по Канаде в декабре 1965 года провели один матч с Фирсовым, и провели его превосходно. Поэтому Борис не мог не понимать, что с Анатолием Фирсовым их звено сразу и значительно будет усилено, что такую тройку ждут большой успех и, видимо, громкая слава.

Но когда окончательно решался состав сборной страны и практически все зависело от мнения Майорова (как и от мнения Старшинова и мастеров альметовской тройки), Борис поставил интересы сборной выше своих собственных.

– Фирсов привык к молодым ребятам… Это сильная тройка. Пусть она и едет. А мы, думаю, сыграем с Виктором Якушевым, как сыграли в Тампере с Толей Ионовым…

Я сказал Борису при ребятах, что очень виноват перед ним, поскольку считал его про себя эгоистом. Я попросил Бориса извинить меня и сделал для себя вывод – никогда не судить окончательно о характере спортсмена, если недостаточно хорошо знаю его.

О Майорове думаю я и сейчас, когда стало известно, что тренер хоккеистов «Спартака» В. М. Бобров ушел из команды.

Чемпион страны остался без тренера.

Кто возглавит «Спартак»? Слышу разные фамилии. Разные кандидаты. Очень разные. Не знаю, на ком остановится руководство клуба. Выбор трудный.

А я предложил бы команду Майорову.

Да, да, Борису Майорову, действующему спортсмену, не тренеру! Разве наставником команды может быть только тот человек, кто окончил свои выступления в большом спорте?

А почему бы и не стать Майорову играющим тренером? Сейчас, когда все свежо в памяти, когда необыкновенно велик его авторитет чемпиона мира, капитана сборной страны.

Темпы роста его как тренера, творческое созревание как педагога, специалиста, теоретика и практика хоккея были бы весьма внушительны.

Да и характер у Бориса подходящий, и сила воли есть, и опыт колоссальный.

Уверен, что тренером он будет незаурядным.

Не могу не сказать несколько слов о славном человеке, прекрасном мастере, незаменимом участнике последних чемпионатов мира Викторе Якушеве.

 

Были и есть хоккеисты, которые могли и умели играть только на одном, «любимом» месте. (Хотя немало среди них и таких спортсменов, кто до конца своей спортивной карьеры так и не узнал, на каком же именно месте, в какой роли заключается его истинное призвание: просто всю жизнь играл парень там, где его однажды поставили.) Хоккеист московского «Локомотива» Виктор Якушев является полной противоположностью таким игрокам. Он играет (и играет с блеском) на любом месте в нападении, в сочетании с любыми партнерами.

Виктор сумел отлично вписаться в тройку Альметова, когда поехал вместо Локтева на чемпионат мира в Стокгольм. На следующем мировом первенстве он играл уже вместе с Леонидом Волковым и Анатолием Фирсовым играл не крайним нападающим, а центральным, причем действовать ему пришлось в тактическом ключе, отличном от того, к какому он привык в Своем клубе. А в Любляне Якушев стал чемпионом мира в новой тройке вместе со спартаковцами Б. Майоровым и В. Старшиновым. Наконец, в Вене Виктор снова, как и четыре года назад, успешно сыграл в звене с А. Альметовым и В. Александровым.

Друзья по команде, зная готовность Якушева играть в любом эвене, както решили разыграть Виктора. Подошли к нему и с видимым сочувствием, «по секрету», сообщили новость: тренеры на очередной матч хотят поставить Якушева в защиту.

Виктор встретил это известие спокойно: – Сыграем… А что?

Почему Виктор хорош на любом месте, в любой тройке? Прежде всего потому, что он хоккеист высокой спортивной культуры, понимает важнейшие принципы нашего хоккея, основы стратегии и тактики, точно так же, как и другие ведущие мастера. А это важнейшее условие формирования новой тройки. Якушев – игрок исключительно надежный, тренеры спокойны за него: он не подведет команду.

У Якушева нет недругов. Все к нему относятся с откровенной симпатией. Товарищи ценят его скромность, порядочность, спокойствие.

Виктор – парень молчаливый. Умеет слушать собеседника, тренера. Говорит редко, но уж так, что слова его запоминаются надолго.

Во время турне по Канаде в декабре 1965 года наша сборная провела шесть встреч со сборной хозяев поля. Пять встреч мы выиграли, в одной потерпели неудачу. Якушева както спросили, почему мы проиграли этот матч. Виктор подумал, а потом, не улыбнувшись, ответил…

– Клиента терять нельзя…

Весной 1967 года, когда завершился венский чемпионат мира, мы все были рады, что наконец‑то лучшим защитником турнира признан замечательный хоккеист Виталий Давыдов.

Своим упорством он мне чем‑то напоминает Володю Брежнева, который, как вы знаете, долгие годы стремился к высотам мастерства. Своей порядочностью, фанатизмом в отношении к тренировкам он столь же заслуживает признания, как и Анатолий Фирсов. Своим отношением к товарищам, ровным и добрым, Виталий может служить образцом, и если мы говорим, что молодежь должна учиться у ветеранов хоккея, то самый убедительный и достойный подражания пример – это Виталий Давыдов.

 

Бесстрашие, мужество, постоянное стремление к силовому единоборству – а ведь этот защитник не отличается особыми физическими данными. Казалось бы, что главное и единственно доступное для него – техника, интуиция, внимание. Действительно, внешне Виталий – легкий защитник атакующего плана, но, оказывается, он способен и на другую игру. Силовую, мужественную, жесткую. Виталий борется не силой, не мышцами, а характером – злым в игре, собранным, спокойным.

У нас, тренеров сборной СССР, есть некоторые данные по учету действий защитников.

Ког