Празднества религиозной проституции 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Празднества религиозной проституции



 

Мы знаем что представляли из себя аборигены Рима: это была кучка воров, бродяг и женщин такого же, как они, нравственного уровня. До установления института брака первым законодателем, у них не было никаких моральных правил и половые отношения, по словам Тита Ливия, стояли на таком же уровне, как в животном мире. Зато публичных женщин мы встречаем в Риме уже и в доисторическую эпоху. Проституток с берегов Тибра прозывали волчицами, Lupa, подобно тому как в предместье Афин именовали Lukaina несчастных диктериад. Кормилица Ромула, Асса Laurentia, и принадлежала к числу этих волчиц; это была одна из популярных тогда проституток. Ее жилище получило название Lupanar, все же празднества, которые устраивались в честь ее после смерти, назывались Lupercales; сенат отменил их в виду происходивших на них бесчинств.

И несмотря на это, все же можно утверждать, что именно и эпоху первых царей начинается цветущий период древнего Рима: представители власти своей безукоризненной честностью подавали примеры добродетели.

Сабатье говорит, что «в руках цензоров были широкие полномочия для исправления непредвиденных законов злоупотреблений, для переустройства в области общественного и домашнего быта; разнузданность сдерживалась тем уважением, которое питали граждане к честности и моральным началам.

В эту эпоху не было войн в отдаленных территориях, не было ни богатств, ни Азии, учения Эпикура, которое Фабриций находил желательным только для врагов своей родины — словом, ничто еще не оказало растлевающего влияния на Римлян.

Позже роскошь, изнеженность, любовь к деньгам и наслаждениям проникли во все классы общества и развратили его. Пороки, которые начали обнаруживаться в тревожное время ужасов гражданских войн, стали особенно процветать среди спокойной обстановки и утех мира. Участившиеся прелюбодеяния, распутный образ жизни холостяков, необузданный разврат — все это шло рука об руку с победами и военной добычей и распространяло пороки всего мира».

Далее в эту эпоху мы видим другую волчицу, по имени Флора, на которой женится один из богатейших патрициев Рима, Таруций; умирая, она завещает свое огромное состояние Риму.

Приняв золото куртизанки, город в знак благодарности устанавливает празднество в честь ее.

Это были так называемые Florales, которые происходили в цирках под руководством проституток и эдилов[67].

Эти бесстыдные празднества, которые Ювенал называет в своих бессмертных стихах pana[68]et ci cences, появились уже в VI веке от основания Рима. Не есть ли это те же Игры Флоры, которые занесены были от Сабинян в честь Флоры, богини садов? Как бы то ни было, празднества эти носили весьма непристойный характер; у Лактанса они описаны в следующих словах:

«Куртизанки выходили из своих домов целым кортежем, предшествуемые трубачами, одетые в просторные одежды на обнаженном теле, украшенные всеми своими драгоценностями; они собирались в цирке, где их окружал со всех сторон теснившийся народ; тут они сбрасывали с себя одежду и показывались совершенно обнаженными, с готовностью выставляя напоказ все, что угодно было зрителям, и вся эта бесстыдная выставка сопровождалась самыми непристойными телодвижениями. Они бегали, танцевали, боролись, прыгали, точно атлеты или шуты; каждый раз новая сладострастная пара вызывала крики и аплодисменты из уст неистовствующего народа.

«И вдруг на арену при звуках труб бросалась толпа нагих мужчин; тут же, публично, при новых восторженных криках толпы, происходила ужасающая оргия разврата. Однажды Катон, сам суровый Катон, явился в цирк в тот момент, когда эдилы готовились дать сигнал для начала игр; присутствие великого гражданина помещало началу оргии. Куртизанки оставались одетыми, трубы смолкли, народ был в ожидании. Катону дали понять, что он является единственным препятствием для начала игр; он поднялся с места и закрывши полой лицо, удалился из цирка. Народ стал рукоплескать, куртизанки сняли свои одежды, зазвучали трубы и зрелище началось.» Такую же публичную проституцию в честь богини, которая была по-существу только обожествленной проституткой, мы видим в сценах эротического безумия, разыгрывавшихся вокруг статуи Молоха и во время празднеств в честь Изиды, которые Римляне не преминули позаимствовать у Египтян.

Эти празднества, известные под именем Изиак, описаны Апулеем в его «Золотом Осле». Они происходили иногда на улицах и на общественных дорогах, куда стекались со всех концов города посвященные в таинства мужчины и женщины; все они были одеты в прозрачные белые одежды и шли, потрясая металлическими систрами.

Вся эта процессия направлялась к храму богини вслед за жрецами Изиды, которые играли самую гнусную, отвратительную роль в этом культе проституции; они несли в руках фаллус, сделанный из золота, «почитаемое изображение достойной уважения богини», как говорит Апулей. Как только толпа входила внутрь храма, начиналось посвящение в таинства Изиды, т. е. сцены чудовищных чувственных оргий, аналогичных Floralia, о которых мы только что говорили.

Те же жрецы Изиды, нищие и сводники, отвратительные своей безнравственностью, играли первенствующую роль и на других празднествах проституции в честь Вакха, известных под именем вакханалий или диониссиак, так как Бахус считался одним из воплощений Озириса. Для празднования Дионисиак выбирали преимущественно более уединенные места, так как уединение воодушевляло вакханок и звуки голосов разносились явственнее. Evohe! Evohe! — таков был крик почитателей Вакха; этим криком, по преданию, Юпитер некогда зажигал отвагу в душе своего сына Вакха, когда он боролся с препятствиями, воздвигнутыми ревнивой Юноной.

Изваяние бога обыкновенно расписывалось киноварью. Гиерофант, т. е. жрец, обязанный руководить церемонией, изображал создателя, Demiourgos'a. Носители факелов назывались Lampadophores, а их глава, Daduche, изображал солнце.

Главная церемония состояла в шествии, во время которого носили сосуды, наполненные вином и украшенные виноградными лозами. Затем шли молодые женщины с корзинами, наполненными плодами и цветами; это были Cenephors. За ними следовали женщины, играющие на флейтах и цимбалах, затем женщины и мужчины, замаскированные и переодетые сатирами, панами, фавнами, силенами, нимфами, вакханками, все увенчанные фиалками и листьями плюща, с растрепанными головами; одежды их были приспособлены к тому, чтобы оставить обнаженным все, что следовало скрыть; все они распевали phallica, непристойные песни в честь Бахуса.

За этой шумной толпой следовали Phallophores и Ityphalles; первые без всякого стыда выставляли напоказ всей толпе приставные мужские половые органы, укрепленные на бедрах с помощью ремней; вторые носили то же самое, но в гораздо большем размере, укрепленными на конце длинного шеста. Наконец, шествие замыкали четырнадцать жриц, которым архонт, или главный распорядитель по устройству празднеств, поручал всякого рода приготовления.

«Придя в назначенное место, — будь то в тихом лесу или в глубокой долине, окруженной скалами — вся эта масса развратных и фанатически настроенных людей вытаскивала из особого ящика, носившего у латинян название area ineffabilis, изображение Бахуса; оно ставилось на Герм и в жертву ему приносили свинью. За этим следовало обильное угощение фруктами и вином. Мало-помалу, под влиянием обилия винных возлияний, усиливавшихся криков, неумеренных восторгов, общения двух полов, являлось чувственное возбуждение, и безумие охватывало жрецов этого гнусного божества. Каждый из присутствовавших поступал на людях так, как если бы он был один в целом мире, самые позорные акты разврата совершались на глазах нескольких сот зрителей. Нагие женщины бегали взад и вперед, возбуждая мужчин телодвижениям и бесстыдными предложениями. Мужчины в эти моменты не заботились о том, что делали в этих собраниях их жены, сестры и дочери; бесчестье не трогало их, так как оно было взаимным — словом, нет ни одного вида разврата, который не культивировался бы здесь с новой утонченностью.

Когда же ночь, которая своей тьмой покрывала все эти гнусности, спешила удалиться, уступая место ясным лучам Востока, божество снова прятали в arca intefabilis. Мужчины, пресыщенные выпитым вином и возбужденные чувственными наслаждениями, возвращались, пошатываясь, в свои жилища, за ними следовали женщины и дети… все они были расслаблены, обесчещены!»

Все эти гнусности достигали подчас таких чудовищных размеров, что сенат часто запрещал их, но уничтожить окончательно не мог. Императору Диоклетиану принадлежит честь полного их уничтожения.

Но куртизанки играли роль не только в сфере религиозных празднеств; по словам Тита Ливия, у Римлян они выступали и на сцене. Они фигурировали в представлении, изображавшем похищение Сабинянок, и занимались проституцией, как только кончалось представление; некоторые авторы древности не делают даже никакого различия между театрами и публичными домами. Тертулиан говорит даже, что глашатай, провозглашая вслух подробное описание прелестей этих героинь проституции, указывал их местожительство и цену, которой оплачивались их ласки. Их было так много, что, не помещаясь во внутренних залах театра, они занимали места на сцене и на авансцене, чтобы быть больше на виду у зрителей. Помпей после открытия построенного им театра увидел, что театр является приютом для разврата и обратил его в храм, посвященный Венере, надеясь этим религиозным актом отклонить от себя упреки цензоров. (Сабатье). Куртизанки, участвовавшие в пантомимах, показывались на сцене нагими; они проводили пред глазами зрителей последовательно все акты проституции, а позднее, в эпоху Гелиогабала, все это получило вполне реальные формы. Так утверждает Лампсид. Таковы были удовольствия Рима, покорителя мира!

У Тита Ливия мы также находим описание возмутительных бесчинств, которые происходили во время этих ночных религиозных собраний, так называемых вакханалий. Он описывает церемонию посвящения в таинства Бахуса. Этот обычай введен был жрицей Paculla Minia, которая посвятила божеству своих двух сыновей. С тех пор посвящению подлежали юноши на двадцатом году[69].

«Посвящаемого юношу вводили жрецы в подземелье, где он был вполне предоставлен их скотским грубым страстям. Страшные завывания и звуки цимбалов и барабанов заглушали крики, вырывавшиеся иногда у жертвы насилия.

Чересчур обильная пища и масса выпитого за столом вина вызывали другие излишества, совершавшиеся под покровительством ночного мрака. Царило полное смешение возрастов и полов.

Каждый удовлетворял свою страсть, как ему угодно было; о стыдливости не было помину; храм божества осквернялся всякими проявлениями сладострастия, вплоть до самых противоестественных. (Plura vivorum inter sese, quam feminarum esse stupra)». Если иногда вновь посвященные юноши, устыдившись всего этого, оказывали сопротивление развратным жрецам, а иногда, в тех случаях, когда они небрежно выполняли то, что от них требовалось, их приносили в жертву: боясь их нескромности, их лишали жизни. Их крепко привязывали к особым машинам, которые подхватывали их и погружали затем в глубокие ямы. Жрецы же, чтобы объяснить исчезновение юноши, говорили, что виновником похищения был сам разгневанный бог.

Танцы, прыжки, крики мужчин и женщин — все это объяснялось божественным вдохновением, на самом же деле вызывалось обильными винными парами, составляло главный пункт всей церемонии и служило переходом к новым формам разврата. Иногда женщины с растрепанными волосами, держа в руках пылающие факелы, погружали эти последние в воды Тибра, где они тем не менее не гасли. Это мнимое чудо, говорит Тит Ливий, объяснялось тем, что горючее вещество факела состояло из серы и извести. Среди участников этих ночных собраний можно было встретить людей различных классов, вплоть до римлян и римлянок высшего общества, и число их было огромно. Это было уже не общество, не кружок людей, — весь народ принимал участие в ужасающем разврате; на них даже составлялись заговоры против существующего государственного строя. Это последнее обстоятельство заставило консула Постумия заняться более близким ознакомлением с этим обществом, о чем он и заявил сенату. Это соображение и побудило сенат отменить в 624 году эти собрания, чем был нанесен значительный удар культу Бахуса[70].

Отменив на некоторое время Вакханалии, римляне все же сохранили культ «доброй богини». Правда, мужчины больше не допускались во время таинств, но разврат сохранен был в полной мере. В своей шестой сатире Ювенал дает описание, разбор которого дан нами в другом нашем сочинении[71].

«Liberales» принадлежали к разряду тех же празднеств; происходили в марте, в честь Pater liber (псевдоним Бахуса). Phallus играл выдающуюся роль и в празднествах Liberales. У римлян, как нам известно, этот символ мужской силы назывался Мутуном. «Это было непристойное изображение, говорит св. Августин, которому поклонялись не в тайне, а вполне открыто; во время Liberales его торжественно перевозили на колеснице в предместья города».

В Ливиниуме чествование бога Liber'a продолжалось целый месяц, в течение которого, по словам Варрона, люди предавались наслаждениям и разврату. Сладострастные песни, неприличные речи как нельзя лучше соответствовали поступкам. Великолепная колесница, в которой помещался огромный Фаллус, медленно двигалась по направлению к площади. Здесь она останавливалась и одна из римских матрон, mater familias, возлагала венок на это неприличное изображение.

Таковы были празднества и церемонии священной проституции в Италии…

 

 

Легальная проституция

 

В Риме, как и в Афинах, существовало два обширных класса проституток: проститутки, которые занимались своим ремеслом в домах терпимости, в лупанариях, и свободные куртизанки, число которых было очень велико; в ряды этих последних вступали тайно многие замужние женщины, некоторые с разрешения своих мужей, другие без их разрешения[72].

Правда, бывали моменты, когда римская молодежь хотела под именем arnica поднять самых выдающихся из своих куртизанок на высоту афинских и коринфских гетер. Тем не менее в Риме не было никогда женщин, равных гетерам Греции, которые с красотой соединяли высокую интеллектуальную культуру. Римляне были слишком чувственными в своих страстях и слишком гордились своим политическим могуществом, чтобы сделать куртизанок своими сотрудницами; к тому же эти последние не блистали ни умом, ни образованностью. Их чувственные натуры признавали в женщине только товарища в оргиях, в грубом удовлетворении их животных инстинктов. Они удовлетворялись содержанками и называли их delicatae или pretiosae, если они знались только с богатыми людьми, хорошо одевались и были окружены известной роскошью.

Для простого народа имелась категория публичных женщин низшего ранга, которые назывались prostibulae и подразделялись на putae, alicariae, casoritoe, capae, diabolae, forariae, blitidae, nostuvigilae, prosedae, perigrinae, quadrantariae, vagae, scrota, scrantiae, — в зависимости от того, посещали ли они булочные, кабачки, публичные площади, перекрестки, кладбища или окрестные леса. Далее, среди них различались более или менее молодые италийки и чужеземки, ожидавшие клиентов у себя на дому, приглашавшие их из окон или на углу улицы, назначавшие за себя более или менее высокую цену, искавшие знакомства с свободными гражданами, рабами или вольноотпущенниками. Все эти наименования ценны постольку, поскольку знакомят нас с распространением общественной проституции во всех частях города, при различных условиях; далее мы видим, что никаких ограничительных в этом направлении условий не существовало, кроме регистрации и уплаты по таксе, meretricium…

Впрочем, танцовщицы и флейтистки были выделены в отдельный разряд; они напоминали знаменитых греческих авлетрид. Полиция римская разрешала им заниматься своим ремеслом, не распространяя на них силу licentia sturpi. Почти все они приезжали с Востока, из Греции, Египта или Азии и очень скоро приобретали громкую известность в Риме своей большой опытностью в тайнах сладострастия. Они продавали себя за дорогую цену и увеличивали доходы, получаемые за свое музыкальное искусство, доходами с проституции. Они появлялись только у богатых людей к концу пиров, в разгаре оргий. Среди чужеземок танцовщиц наибольший успех выпадал на долю испанок из Кадикса. Марциал и Ювенал говорят, что они своим искусством умели возбуждать сладострастные желания у всех зрителей.

Среди них были saltalrices, fidicinae, tubicinoe т. е. танцовщицы, затем игравшие на флейте и на лире. Невозможно представить себе, до какой степени бесстыдны были телодвижения, к которым они прибегали, изображая мимикой, под звуки инструментов, различные фазы любви; они напоминали авлетрид Афин и Коринфа с тем только различием, что римские танцовщицы не обладали обаянием знаменитых куртизанок Греции.

Правда, на долго некоторых из них выпала честь быть любимыми великими латинскими поэтами, как, например, Гораций, Овидий, Катулл, Проперций, Тибулл. У стола Цитеры бывал частым гостем Цицерон и некоторые другие выдающиеся граждане, но вообще эти женщины никогда не играли видной роли в общественных делах.

Куртизанки высокого ранга, bonae meretrices, задавали тон, были законодательницами мод, привлекали к себе представителей аристократии, разоряли стариков и предавались разврату с молодыми, парализуя таким образом к физическую и моральную мощь, но этим все их значение и исчерпывается.

Окружавшая их роскошь была так же ослепительна, как и блеск афинских гетер. Во всей своей дерзкой пышности оно развертывалось на священной дороге.

Там по вечерам можно было встретить их в кричащих нарядах, покрытых драгоценностями; они конкурировали друг с другом в кокетливости и, развалившись с сладострастной негой, прогуливались взад и вперед в носилках, несомых целым отрядом сильных негров. Они играли своими веерами с изумительной грацией, или держали в руках металлическое зеркало, которое убеждало их в изяществе их прически и отражало отблеск золотой диадемы на белокурых волосах. Некоторые из них прогуливались верхом, ловко управляя лошадьми или мулами, покрытыми роскошными попонами. Другие ходили пешком, но всегда в сопровождении нескольких рабов, шедших впереди или позади для исполнения их любовных поручений.

Несмотря на их богатство, закон не обязывал их соблюдать таксу, определенную для проституток, а значит, не подчинял их licentia stupri: закон, как везде и всегда, был писан только для бедняков. И в наше время горизонталки высокого полета не зарегистрированы в префектуре полиции.

Римские Bonae meretrices отлично умели передавать свои намерения тем мужчинам, которых они встречали на прогулках. Игрой глаз, почти незаметными движениями рук и пальцев, красноречивой мимикой губ — они умели выразить столько же, если не больше, сколько и длинной речью.

Впрочем, такая любовная пантомима не была исключительной особенностью проституток; конечно, они отличались большим искусством, но на этом языке говорили все любовники, к какому бы классу общества они не принадлежали.

Для проституции простонародной были отведены в Риме особые уголки, которые известны были полиции и санкционированы ее властью и, кроме того, дома терпимости. Каждое из таких учреждений имело и соответствующих обитательниц; зарегистрированные жили в лупанариях, свободные — в гостиницах, в винных лавках, в булочных и у цирюльников. В подобных же домах свиданий устраивали свои любовные встречи замужние женщины и молодые девушки.

Публичные дома расположены были главным образом в таких отдаленных от центра кварталах, как, например, в квартале Субура у моста Делийского вблизи казарм, в Эсквилинском квартале и вокруг большого цирка. Некоторые из них были расположены в центре города недалеко от храма Мира: конечно, это были наиболее аристократические дома, которые содержались лучше других.

Лупанарии народные, которых Тертуллиан называл консисториями общественного разврата, представляли собой целый ряд темных клетушек, наполненных совершенно нагими людьми обоего пола. Налог, положенный за проституцию, взимался предварительно. Каждая такая клетушка имела входную и выходную дверь на две улицы.

Вся меблировка такой келейки ограничивалась тростниковой циновкой или плохой кроватью, pulvinar, грязным, покрытым заплатами покрывалом, cento, затем лампой, наполненной зловонным маслом, которая пропитывала запахом своего дыма одежду, и таким образом можно было легко узнать тех, которые побывали в этих домах разврата.

На стенах висели грубо сделанные картины непристойного содержания. У двери лупанария прикреплен был указатель в виде приапа, который красноречиво свидетельствовал о назначении этого дома; ночью он заменялся фонарем, которому придавали ту же форму. Наконец, над каждой клетушкой привешивался ярлычок с надписью nuda, когда в келейке не было никого, или occupata, когда она бывала занята; тут же обозначена была и такса за ласки обитательницы ее, что делало излишним торг. В аристократических лупапариях келейки выходили не на улицу, а внутрь двора или patio, посреди которого находился фонтан с бассейном[73].

Картины непристойного содержания заменялись здесь написанными на степах сценами из мифологии, в которых боги и богини приносили жертвы любви. Обстановка отличалась большим комфортом, а любители могли здесь найти всегда целый персонал, готовый к их услугам.

Ancillae ornatrices — так назывались служанки, на обязанности которых лежала забота о туалете девушек; они должны были одевать и раздевать их, наряжать, румянить, белить и т. д. Aquarioli приносили посетителям прохладительные напитки и вино[74]; bacario приносил воду, необходимую для всякого рода гигиенических обмываний, к которым прибегали мужчина и женщина до и после coitus'a; villicus — доверенное лицо Leno или Lena (сводника, сводницы); содержатель дома терпимости (leno или lena), которому вручалась сумма, указанная на ярлыке. Admissarii были женщины и мужчины, обязанность которых заключалась в том, чтобы зазывать клиентов на улицах и приводить их в лупанарий, поэтому их еще называли иначе, adductores или conductores.

Число лупанариев было весьма значительно, и все же масса женщин занималась тайной проституцией. Этот вид проституции развился первоначально в военных лагерях, невзирая на строгость военной дисциплины у древних, которая не позволяла женщинам следовать за армией. Валерий Максим, отмечая этот факт, добавляет, что это явление приняло такие обширные размеры, что молодой Сципион, взяв в свои руки командование африканской армией за время третьей пунической войны и горя желанием ее возможно скорее преобразовать, приказал изгнать оттуда две тысячи публичных женщин (Сабатье).

Женщины, занимавшиеся тайной проституцией, то есть не занесенные в списки эдилов, присуждались к денежной пене, а пойманные вторично, изгонялись из города; они избавлялись от наказания, если находился поручитель в лице leno, который узаконивал их положение, принимая их в число своих пансионерок. Тем не менее в Риме было очень много бродячих проституток, erratica scrota, для которых домом были улица, общественные дороги, ступени памятников, скамьи в рынках, могильные памятники, своды водопроводов, подножье статуи Венеры или Приапа.

Усердные, а подчас и материально заинтересованные эдилы не могли успешно бороться с тайной проституцией; скандальные сцены, крупные и мелкие преступления происходили постоянно. Впрочем, все они отзывались только на интересах фиска, но отнюдь не считались посягательством на общественную нравственность.

Почти каждую ночь, предшествуемые ликторами, эдилы совершали обход и снисходили иногда до преследования волчиц, которые в грязных притонах старались снискать себе пропитание. Но очень охотно совершали они полицейские набега на некоторые приюты проституции. Иногда они обходились даже без предварительного оповещения ликторов и требовали от некоторых куртизанок ласк, полагая, что такое требование составляет прерогативу их власти. При таких обстоятельствах и был ранен Гостилий Манцин камнем, пущенным куртизанкой Мамилией, к которой он хотел ворваться силой под предлогом осмотра ее комнаты.

Проституцией не исчерпывался в Риме разврат среди женщин; для той же цели вербовали невинных девушек, которые сразу попадали на путь порока; эти жертвы удовлетворяли грубой похоти amatores.

«Когда несчастное молодое существо, говорит Пьер Дюфур, приносило себя в первый раз в жертву разврату, в лупанарии происходило настоящее торжество. У двери вешали фонарь, который ярче обыкновенного освещал вход в публичный дом. Весь фасад этого ужасного притона украшался лавровыми венками; лавры в течение нескольких дней оскорбляли своим видом общественную благопристойность; иногда, после злодеяния, герой этого гнусного, дорого оплаченного им акта выходил из комнаты, также увенчанный лаврами.

Этот нечистый похититель девственности мнил себя блестящим победителем и прославлял свою победу игрой музыкантов, принадлежавших также к персоналу публичного дома, Обычай этот, разрешенный эдилами, являлся кровной обидой для обывательских нравов, так как молодые новобрачные, особенно из среды простого народа, хранили тот же обычай, и так же украшали лавровыми ветвями двери своего жилища на другой день после свадьбы. Ornontur postes et grandi janua laura. Тертуллиан, говоря о новобрачной, осуждает ее «за то, что она осмеливается выходить из этой двери, украшенной гирляндами и фонарями, как бы из нового притона публичного разврата». Очень характерен для истории римских нравов следующий диалог у Симфозиана[75].

«Сжалься над моей невинностью, говорила бедная рабыня, купленная для лупанария, не отдавай на позор моего тела, не бесчесть моего имени постыдным ярлыком! — «Пусть служанка снаряжает ее, сказал leno, и пусть напишут на ярлыке следующее: «Тот, кто лишит невинности Тарзию, отсыплет полфунта серебра, потом она будет принадлежать каждому, кто заплатит одну золотую монету».

Нужно полагать, что за девственниц платили очень дорого, так как латинские писатели свидетельствуют об очень скромном вообще вознаграждении в лупанариях. Так, Ювенал, говоря о Мессалине, требующей вознаграждения за свои ласки, пишет: «Aera poposcit», т. е. требует несколько медных монет. Петроний говорит то же устами Асцилта, когда тот приходит в лупанарий в сопровождении «почтенного старца»: lam pro cella meretrix assem exegerat. Даже надсмотрщица за девушками получала один асс за комнату[76].

Впрочем, эта торговля девственностью была иногда простой спекуляцией со стороны сводников. Мнимые девственницы попадались гораздо чаще, чем действительные. Луцилий в одной из своих сатир дает молодому новичку следующий практический совет: «Бери девушек без всяких гарантий».

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-19; просмотров: 286; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.237.65.102 (0.035 с.)