Принцип третий: поймите всю необходимость иллюзий

 

Остров Ванкувер, плотно прилегающий к североамериканскому континенту, южной своей оконечностью тянется в сторону Сиэтла, а северным краем — в сторону необъятного Тихого океана. На картах этот остров напоминает неимоверных размеров корабль, севший на мель на взморье. От западного побережья Британской Колумбии остров отделяет узкий пролив, в котором теснятся сотни поросших лесом скалистых и почти недоступных островов. Много тысяч лет назад этот архипелаг облюбовали рыбаки из племен народа квакиутл. Эти племена были известны своим уникальным мастерством в гончарном деле, а также присущими только им обычаями и традициями — такими, например, как зимний праздник Потлач, во время которого вожди одаривали своих соплеменников ценными подарками, а богатые гости соревновались с вождями в этом занятии, демонстрируя окружающим свою состоятельность.

Квакиутл также славились своими шаманами — непревзойденными целителями, способными излечить человека почти от любого недуга с помощью таинственной связи с духами. На примитивной аудиозаписи, сделанной в 1887 году американским антропологом Францем Боасом, едва различим голос одного из шаманов, который поет ритуальную песнь — неотъемлемую часть обряда исцеления. Имя этого шамана — Кезалид. Боас подробно записал рассказ Кезалида о том, как он стал шаманом, — рассказ, полный хитрости и обмана.

В племенах коренных американцев шаманы были популярны, как рок-звезды, и нужны, как священники истинно верующим людям. Вне всякого сомнения, они были самыми уважаемыми и самыми богатыми людьми в племени, потому как попавшие в беду готовы были платить любую цену за их помощь. Но только молодой Кезалид, единственный среди своих соплеменников, скептически относился к способностям шаманов, а их высокое положение возмущало его до глубины души. Он думал о шаманах исключительно как о лживых, охочих до наживы мошенниках и был полон решимости разоблачить их. Как? Для начала он решил завоевать доверие шаманов, чтобы однажды те открыли ему все свои тайны. А потом… А потом он намеревался открыть эти секреты миру и тем самым навсегда лишить шаманов их влиятельности.

Он начал близко общаться с шаманами своего племени, и однажды настал день, которого юноша так долго ждал: один из них предложил Кезалиду обучиться у него.

Как и предполагал Кезалид, первые же уроки оказались не более чем практическим введением в технологию лжи. Учитель показывал ему, как изображать потерю сознания и симулировать нервные судороги (это делалось для того, чтобы люди думали, будто шаман борется с духами). Вскоре Кезалид узнал и секрет «ясновидения» шаманов: оказалось, что нанятые ими шпионы подслушивают в деревне все разговоры и собирают все слухи и тут же оповещают о них своих хозяев, чтобы те потом «интуитивно догадались» о причинах болезней и других неприятностей своих соплеменников и о том, что надо делать в таких случаях. Более того, старый учитель раскрыл Кезалиду тайну главного трюка шаманов квакиутл. Когда кто-либо из племени заболевал, шамана немедленно приглашали к постели больного, чтобы провести особый ритуал по изгнанию духа болезни. Во время красочной церемонии, сопровождавшейся возжиганием ритуальных огней, громкой музыкой и песнопениями, шаман склонялся над телом занедужившего человека и прикладывал губы к месту, которое ему указывал сам больной или его родственники, и будто бы высасывал из него злой дух. Надо сказать, что этот ритуал был широко распространен среди всех северо-западных шаманов, но квакиутл его слегка видоизменили. Они вытягивали из тела больного физическое воплощение болезни. Это добавляло процедуре исцеления больший драматизм, тем более что лечение, проведенное таким способом, как это ни парадоксально, оказывалось эффективным. Кезалид узнал, что на самом деле трюк был поразительно прост: перед тем как коснуться тела больного, шаман прятал во рту маленький пучок орлиных перьев, после чего прикусывал себе щеку, вызывая тем самым небольшое кровотечение. Когда барабаны рокотали все громче и громче, и вот уже вся музыка звучала крещендо, шаман резко задирал голову и в воздух устремлялся поток окровавленных перьев, изумляя как самого больного, так и его родственников[61].

Худшие подозрения Кезалида подтвердились. Даже самое сильное волшебство шаманов — не более чем примитивный трюк! Тем не менее он решил продолжить обучение, прежде чем явить миру правду. Но случилось непредвиденное. Вскоре после начала обучения все в деревне узнали, что Кезалид — будущий шаман. Это было неудивительно — такое событие не могло остаться незамеченным. И вот однажды его призвала на помощь семья, жившая на соседнем острове. В этой семье заболел младший ребенок. Мальчик просил, чтобы именно Кезалид излечил его. В то время считалось, что только тот шаман, которого хочет видеть рядом с собой больной, способен излечить любую болезнь, потому как словами больного говорит сама Судьба. Вот почему родители мальчика обратились к Кезалиду, и он просто не смог отказать.

Когда над архипелагом сгустились сумерки, отец ребенка приплыл за Кезалидом, который заранее спрятал за верхней губой несколько орлиных перышек. Молодой шаман в молчании сел в лодку. Он сильно волновался, ведь он впервые собирался совершить обряд исцеления.

Когда они добрались до острова, отец ребенка повел Кезалида в дом дедушки мальчика. Вокруг очага, располагавшегося в центре, собралась вся семья. Чуть поодаль лежал сам мальчик. Он явно был очень слаб — почти не дышал. Когда Кезалид опустился возле него на колени, ребенок слегка приоткрыл глаза и тихо проговорил:

— Здравствуй… Ты вылечишь меня? Я буду жить? — Он указал на свои ребра, давая знать Кезалиду, где именно сосредоточилась боль.

Кезалид молча склонился над указанным местом и незаметно для окружающих прокусил себе щеку. Мгновением позже он поднял голову и выпустил изо рта окровавленные перья. Затем поднялся и, как учили шаманы, исполнил ритуальную песнь, кружась вокруг очага и демонстрируя всем «тело» злого духа. Мальчик, который уже чувствовал себя гораздо лучше, и его родственники с изумлением наблюдали за тем, как Кезалид бросает «обличье» болезни в горячие угли.

 

* * *

 

В 1952 году американский антрополог Альфред Крёбер писал:

 

«Обратимся к извечным вопросам лжи и обмана. Наверное, шаманы и лекари по всему миру демонстрируют свои магические умения посредством обыкновенной ловкости рук. Это не случайно; иногда они и сами не понимают, как у них получается излечить человека таким образом. Поэтому они и стараются прибегать к тем методам, которые оправдывают себя. Такое отношение, возможно, связано с верой в высшие силы и самообманом. Этнографы давно заметили, что шаманы, прекрасно понимающие, что их методы целиком основываются на лжи, верят в их действенность не меньше своих соплеменников. Более того, они могут не верить в свои силы, но при этом считать своих наставников могущественными колдунами, а потому, если заболеют, обращаются именно к ним».

 

Сам того не желая, из ярого противника шаманов Кезалид превратился в одного из них. Был искателем правды — стал мастером иллюзий. И пусть эта история произошла в месте, которое находится за тысячи километров от нашего дома, она поднимает вопросы, актуальные для всех нас.

Драматург Алан Беннетт не раз отмечал, что «будь собой» — немного глупый призыв. Возможно, он означает что-то вроде «представьте самих себя». Социолог Эрвинг Гоффман в своих работах утверждает, что грань между реальной жизнью и актерством невероятно тонка. Конечно, чтобы стать настоящим актером, нужно долго учиться и репетировать. Но дайте человеку сценарий и пару дельных советов, и он вполне сможет сыграть небольшую роль перед аудиторией. Это потому, говорит Гоффман, что «жизнь сама по себе один большой спектакль»[62]. Привычное для нас социальное взаимодействие состоит из импровизации на основе уже готовых сценариев. Более того, люди действуют, используя одни и те же выражения и жесты. Это, кстати, не так плохо. Если мы используем такие приемы, это не значит, что мы ведем себя банально. Просто устоявшиеся правила дают нам определенную модель поведения, которой мы и пользуемся в повседневной жизни. (Кстати, само слово person [63] происходит от латинского названия маски, которую актеры надевали во время представления.) По мнению Гофмана, все мы — актеры, которые почти забыли, что играют роль. Почему? Просто мы привыкли к этой роли. Можно даже сказать, что иногда мы играем несколько ролей одновременно (ведь дома и на работе мы ведем себя по-разному) и подчас забываем, что и другие люди «играют» перед нами определенную роль (роль начальника или подчиненного, например). В песне «Penny Lane» битлы поют о женщине, продающей свежие маки с лотка:

 

And though she feels as if she’s in a play

She is anyway[64].

 

Один из персонажей «Дикой утки» Генри Ибсена говорит: «Попробуйте лишить человека возможности время от времени обманывать, и вы наверняка лишите его счастья». Ибсен считал, что многие люди находят реальность слишком неприятной, а потому надевают маску идеализма — маску, которая одновременно выполняет функцию щита, оберегающего нас от жестокого мира. Эта тема рефреном повторяется во многих произведениях современной литературы и драматургии. Более того, она — особенно в американской традиции — обычно сопутствует описанию жизни богатых людей. Вспомните героев «Смерти коммивояжера» Артура Миллера, «Пловца» Джона Чивера, персонажей Ричарда Йейтса или, если говорить о кино, Лестера Бёрнема из «Красоты по-американски». Герои этих произведений сталкиваются с проблемой лжи и лицемерия. В необходимости лицемерить они прожили большую часть жизни, и это их совсем не устраивает. Но от этой маски нам, увы, никуда не деться — ни на сцене, ни в реальной жизни.

На нашу склонность к самообману можно посмотреть и с другой стороны: она свидетельствует о вызывающе творческой натуре человека. Я имею в виду наше нежелание принимать мир таким, какой он есть. Протагонист «Ледяной кометы» Юджина О’Нила говорит, что «ложь дает всем нам защиту в жизни», и это действительно так. Мир слишком жесток, чтобы мы могли прожить в нем без определенной внутренней защиты. Ханна Арендт, политический обозреватель, заметила, что «именно наша возможность кривить душой время от времени — но не возможность говорить правду — является неотъемлемым качеством человека, дающим ему свободу, защиту и некоторую независимость».

Для каждого из нас потребность выдумывать истории не менее важна, чем потребность в объективной реальности. И тому и другому мы с радостью готовы поверить. При этом без фантазии, заблуждений и иллюзий мы вряд ли сможем выстраивать хорошие отношения как с людьми, так и с окружающим миром. Более того, иллюзии — один из самых сильных стимулов, двигающих прогресс. Нам просто стоит принять это как должное. Просто спокойно носить привычную маску и не переживать по этому поводу. Но при этом не будем забывать, что это — всего-навсего маска. По словам американского поэта Уоллеса Стивенса, «самая сильная уверенность — это уверенность в выдумке, о которой вы знаете, что она — выдумка».

 

* * *

 

После чудесного исцеления мальчика, Кезалида стали считать шаманом из шаманов, способным творить настоящие чудеса. Единственный человек, который не верил в то, что Кезалид совершил нечто особенное, был сам Кезалид. Позднее он описал свой первый опыт с помощью психологических терминов, называя его обыкновенной удачей: мальчик выздоровел потому, что сам поверил в то, что совершилось чудо.

Тем не менее это событие пошатнуло внутренний скептицизм Кезалида. Когда вести о его славе распространились, он начал получать сотни приглашений не только на близлежащие острова, но и в соседние племена. Вскоре он заметил, что в силах помочь самым безнадежным больным. Прошло несколько лет, и он стал невероятно опытным целителем; его популярность росла вместе с богатством, основываясь на искусстве, которое он когда-то презрительно называл обманом.

Кезалид так и не сказал Боасу, поверил ли он в то, что его методы на самом деле работают. Но, вне всякого сомнения, он достиг таких высот в своем искусстве, что был бы сильно уязвлен, если бы какой-нибудь заносчивый циничный мальчишка назвал его лжецом.