Ложь, которой мы живем. Часть первая

Панацея обмана

 

За последние двадцать лет в медицине произошел серьезный прорыв. В частности, появился совершенно новый способ лечения сердечных заболеваний. Лазерная хирургия сегодня по всему миру используется при лечении пациентов с тяжелой формой сосудистых заболеваний, и в особенности при борьбе с осложнениями. Британская национальная система здравоохранения, тем не менее, не предоставляет пациентам возможности пройти операцию с использованием этого метода, да и в США, где, собственно, и зародилась методика лазерной хирургии, лазер принято считать последним средством в борьбе против болезни. Но врачи, работавшие с лазером, самым лестным образом отзываются об эффективности его использования. Они утверждают, что пациенты, согласившиеся на операцию, быстро идут на поправку и полностью избавляются от практически неизлечимых болезней.

Доктор Уильям О’Нилл из Мичиганского госпиталя Уильяма Бомонта рассказал репортеру из «Associated Press», что за двадцать лет в медицине ему не приходилось видеть более действенного метода, дающего настолько серьезные преимущества для пациентов. В числе его больных был Фрэнк Уоррен, сорокалетний автомеханик. На протяжении многих лет Уоррен страдал от проблем с сердцем. Он очень быстро уставал, и практически любая физическая активность вызывала у него резкий приступ сердцебиения. Иногда боль возникала во время отдыха. Фрэнк пережил восемь операций, но ни одна из них не помогла. Однако после последней — лазерной — операции он сразу же почувствовал прилив сил. Улучшение самочувствия было настолько ощутимым, что год спустя Фрэнк участвовал в марафонском забеге и показал результат 4 часа 29 минут, что является большим достижением.

При заболеваниях сосудистой системы артерии человека закупориваются, замедляя кровоток, а вместе с ним и доступ кислорода к сердцу. В результате у больного очень быстро появляется отдышка, физические нагрузки даются ему с трудом, нередко возникают неприятные ощущения в области сердца, и, что самое страшное, значительно возрастает риск умереть от сердечного приступа. При таких заболеваниях проводится коронарное шунтирование — операция, в процессе которой хирурги подсаживают к сердцу пациента здоровую вену, способную нормально проводить кровь в обход блокированных сосудов.

При лазерной хирургии действуют по-другому. Между ребер пациента делают небольшой разрез. После этого внешний слой сердца (перикард) оттягивается, чтобы обнажить сердечную мышцу (миокард). Но вместо того чтобы пересадить туда здоровые ткани, хирург нацеливается на сердечную мышцу лазерной установкой — дорогим и удивительным даже по своему внешнему виду прибором. Небольшая точка красного цвета указывает на то место, куда придется удар. Хирург нажимает на «спусковой крючок» (который на самом деле является педалью) и выстреливает в сердце, проделывая в миокарде микроскопическое отверстие. Это повторяется около двадцати раз. На первый взгляд проделать в сердце человека отверстие кажется абсурдной идеей, но смысл операции заключается в создании некоего эквивалента артерии — эквивалента, способного восстановить нормальный кровоток и поступление кислорода к сердцу.

Исследования эффективности этого метода, в которых участвовали пациенты с серьезными сосудистыми заболеваниями, были проведены еще в конце 1990-х годов. Результаты поражали: операции были успешными в 75–80 процентах случаев. Это намного больше, чем при традиционных способах лечения. Но здесь возникает одна проблема: никто толком не знает, как работает лазер. Конечно, теория, на которой строится метод лазерной хирургии, вполне складна и подтверждается неопровержимыми фактами статистики. Дело, однако, в том, что проделанные лазером отверстия зарастают уже через несколько часов после операции, и нет ровным счетом никаких доказательств улучшения кровотока в области сердца.

Мартин Леон, профессор медицины из Колумбийского университета в Нью-Йорке, — один из ведущих мировых кардиологов. По его словам, просто замечательно, что лазерная хирургия дает блестящую статистику, но, тем не менее, пока еще нет ни одного исследования на тему: можно ли вообще назвать ее лечением?

В 2005 году Леон пристально наблюдал за экспериментом, участниками которого стали триста человек в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет. Естественно, все они страдали от сосудистых заболеваний. Всем участникам хотя бы раз делали операцию на сердце, но болезнь все равно давала о себе знать.

Пациентов разделили на три группы: в первой во время операции делалось 20–25 выстрелов лазером, во второй — 10–15, а в третьей врачи лишь имитировали хирургическое вмешательство. Как это происходило? Пациентам показывали аппарат, объясняли принцип его работы и подробно описывали технологию проведения операции. Затем им давали легкое снотворное, просили закрыть глаза (это было обязательное условие; большинству даже предложили надеть повязку) и включали тихую, спокойную музыку. Пациенты, таким образом, могли полностью абстрагироваться от реальности. Как только они просыпались, хирург сообщал им, что операция прошла успешно.

Спустя год большая часть пациентов из всех трех групп стала чувствовать себя гораздо лучше. Более того, многие ощутили небывалый прилив сил, а потому стали проявлять физическую активность. На приеме у врача они с радостью говорили, что чувствуют себя здоровыми, чего не было уже долгие годы. Проведенные психологические тесты только подтвердили их слова — никто из них не врал. Все бы ничего, но пациенты из третьей группы тоже чувствовали себя лучше. Им не делали операцию, вообще никак их не лечили — но они все равно утверждали, что частота и интенсивность болей у них значительно уменьшились. По большому счету, между пациентами из всех трех групп не было никакой разницы — лучше стало всем.

Но в таком случае получается, что каждый может «вылечиться» с помощью лазерной хирургии, даже не прибегая к операции…

 

* * *

 

Плацебо (placebo) в переводе с латинского означает «я буду угоден». Слова Placebo Domino («Восхваляю Господа») встречаются в псалме 116 латинской версии Библии[45]. Именно эта версия использовалась на протяжении всего Средневековья. Части псалма вошли в католический обряд погребения, но из-за того, что священники требовали немалую плату за проведение обряда, слово «плацебо» стало употребляться с уничижительным оттенком. Люди стали воспринимать его как неискреннее утешение.

Философ XVII века Френсис Бэкон, размышляя над природой политики, также обращался к этому слову. В своих трудах он предупреждал, что не стоит слишком открыто высказывать свое мнение тому, у кого собираешься спросить совета, иначе этот человек может начать говорить только то, что ты хочешь услышать: «Споет тебе песню плацебо».

Первое известное нам упоминание о плацебо в медицинском контексте относится к 1785 году: второе издание «Нового медицинского словаря» Георга Мазерби определяет его как «банальная медицина или метод». Даже в этом сухом и очень кратком определении есть оттенок пренебрежения. Неудивительно, что вскоре слово стало расхожим и начало обозначать любое лечение, основанное не на настоящем научном знании и основополагающих медицинских принципах, а скорее на «ублажении» пациента.

Современные врачи знают, что ложное лечение тоже может принести пользу пациентам. Однако далеко не каждый способен пересилить себя и использовать ложь, даже во имя спасения человека. Это не только вызывает моральные сомнения, но и практически бессмысленно, по словам самих же врачей.

Сегодняшняя медицина выросла из тяжелого противостояния науки и суеверий. По своей сути это разделение очень близко к разделению физических и умственных, ментальных феноменов. Но плацебо не поддается такому разделению. Сложно сказать, к чему оно относится. По словам Эдуарда Эрнста, профессора Экстерского университета, эффект плацебо — «привидение, обитающее в большом доме научного объективизма». Именно поэтому его воспринимают иллюзорным, туманным и не заслуживающим серьезного научного исследования.

Так было вплоть до середины ХХ века. Только тогда целебную силу плацебо стали воспринимать всерьез. И случилось это после того, как один военный врач совершил замечательное открытие.

 

Открытие Генри Бичера

 

Двадцать второго января 1944 года объединенные союзнические войска Великобритании и Америки высадились на берег Италии неподалеку от курортного городка Анзио. Операция была превосходно спланирована: немецкие солдаты были застигнуты врасплох, и это дало союзникам возможность подготовить для себя плацдарм, с которого они могли бы в дальнейшем успешно продвигаться вперед. Тем не менее уже через неделю войска вермахта окружили их и начали крупномасштабную операцию по вытеснению противника, которую Адольф Гитлер назвал «Абсцессом Анзио». На протяжении следующих месяцев у Анзио проходили ожесточенные бои. Потери союзнических войск составили примерно пять тысяч человек, еще восемнадцать тысяч солдат получили ранения.

Генри Бичер был одним из тех, кто в тот день высадился на побережье Италии. Он не был солдатом. Скромный доктор, профессор Гарвардского университета, он вступил в ряды армии США волонтером, чтобы внести посильный вклад в борьбу против фашистской Германии. Основной специальностью Бичера была анестезиология. В Италии он трудился в походном госпитале, где оказывал первую помощь раненым солдатам, ожидающим эвакуации на безопасную территорию. В госпитале была катастрофическая нехватка необходимых препаратов. Это особенно ощущалось в те дни, когда проходили наиболее ожесточенные сражения: потребность в обезболивающих опережала их поставку в несколько раз.

Однажды в лагерь привезли солдата с тяжелейшими ранениями. Морфин закончился буквально за несколько минут до этого. Бичер был обеспокоен тем, что без анестетика раненый может умереть от болевого шока. Но выбора не оставалось — операция была жизненно необходима.

Одна из медсестер, которая не могла смотреть на страдания молодого парня, вколола ему дистиллированную воду, чтобы тот хоть немного успокоился, думая, что это морфин.

То, что случилось дальше, навсегда изменило мнение Бичера о медицине. После укола солдат расслабился и перестал кричать. Он вел себя точно так же, как и другие раненые после инъекции морфина. Во время операции никаких признаков шока не наблюдалось. Бичер был изумлен. Вода, которую сестра по доброте душевной вколола парню, подействовала так, будто это был сильнейший анестетик!

На протяжении следующих месяцев Бичер и его коллеги повторяли этот маленький трюк всякий раз, когда заканчивался морфин, и всякий раз вода срабатывала просто безупречно.

После войны у Генри Бичера не осталось сомнений в том, что, если пациент верит, что ему оказывают необходимую помощь, эта вера в значительной степени влияет на его физическое состояние.

По возвращении в Гарвард Бичер собрал единомышленников и начал проводить серьезные исследования этого феномена. В многочисленных статьях, написанных ими на эту тему, доказывается одна простая вещь: эффект плацебо распространен гораздо шире, чем представлялось ранее. Бичер сокрушался, что научный мир никогда не отвергал существование такого эффекта, но при этом никому и в голову не приходило, что он может принести столько пользы. Если организм человека воспринимает воображаемую помощь как настоящую, это говорит о значении такого рода помощи даже в самом сложном, научно обоснованном лечении.

В 1955 году Бичер опубликовал статью под названием «Могущественное плацебо», в которой утверждал, что клиническое изучение новых видов обезболивающего будет неполным и неточным до тех пор, пока врачи не станут принимать во внимание эффект плацебо. Даже если препарат действительно работает, сам факт того, что его порекомендовал врач, способствует успешному терапевтическому лечению.

Бичер утверждал, что при тестировании новых лекарственных препаратов следует вычесть эффект плацебо. Так и только так можно узнать, насколько действенно лекарство. (В частности, при тестировании нового анестетика Бичер предложил делить пациентов на две группы: в одной люди на самом деле получали препарат, проверенный на животных, а в другой им давали обыкновенные «пустышки» типа сахарина, разумеется, не сообщая об этом.)

Работы Бичера спровоцировали революционные изменения не только в американской медицинской практике, но и во всем мире. С тех пор, чтобы лекарство получило сертификат, оно должно «положить на лопатки» плацебо по меньшей мере в двух независимых испытаниях. Двойная проверка проводится для того, чтобы полностью исключить все эффекты обмана и самообмана.

Вместе с тем Бичер сумел доказать, что препараты-плацебо обладают вполне конкретным физиологическим эффектом, соизмеримым, а иногда даже превосходящим настоящие лекарственные средства. Тем не менее в медицинском сообществе и по сей день бытует мнение, что плацебо — это нечто, отклоняющееся от нормы, нечто, не имеющее права на существование. Те, кто придерживается этой точки зрения, находят объяснение действенности лечения препаратами-плацебо в личных качествах пациентов. Как правило, скептики называют «восприимчивыми к плацебо» людей, которые, по их мнению, слишком легковерны, слишком неуравновешенны или просто умственно отсталые. В 1954 году в журнале «Lancet» была опубликована статья, автор которой заявлял, что плацебо работает только среди «необразованных или неадекватных пациентов». Как бы там ни было, ни одного подтверждения теории, что плацебо влияет только на какую-то особенную категорию людей, до сих пор не найдено.

В 1980-х годах ученые попытались дать объяснение биохимическим процессам, вызываемым эффектом плацебо. Среди них был психиатр Роберт Адер. Он давал подопытным мышам питьевую воду, подслащенную сахарином, и одновременно вводил раствор, подавляющий иммунную систему. Когда первой группе мышей перестали делать уколы, но воду давали, как и прежде, иммунитет животных продолжал снижаться, хотя для этого не было никаких объективных причин. Объяснение здесь одно: подслащенная вода у подопытных мышек ассоциировалась с вводимым ранее препаратом, а потому в отсутствие уколов сахарин «работал» как иммунодефицитное средство. Таким образом, Адеру удалось зафиксировать неоспоримое физиологическое воздействие эффекта плацебо на организм. (Строго говоря, Адер исследовал ноцебо — препарат, вызывающий заболевание; в переводе с латинского nocebo означает «я наврежу».)

Чуть позже исследователи обнаружили способность плацебо стимулировать физиологические изменения в человеческом организме.

Фабрицио Бенедетти, невролог из Университета Турина, экспериментировал с плацебо на протяжении двадцати лет. Он выяснил, что с помощью плацебо можно не только облегчить боль, но и помочь пациентам справиться с заболеваниями желудка, депрессией и даже с болезнью Паркинсона (последнее удалось, когда Бенедетти сказал пациенту, что в его мозг имплантировали специальный электронный модуль, который снижает симптомы болезни; такая ложь часто срабатывает, но, к сожалению, имеет кратковременный эффект). Ученый установил: чем сильнее человек верит в действенность лечения, тем сильнее активизируются биохимические процессы в его организме. По словам Бенедетти, плацебо — внутренняя система здравоохранения человека. Когда вы видите дым и слышите пожарную тревогу, уровень адреналина в крови повышается, сердце начинает биться чаще — это готовит вас к быстрой эвакуации из опасной зоны. То же самое происходит, когда вы принимаете лекарство-плацебо, — мозг настраивается на то, что в организме произойдут изменения, и действительно, запускаются восстановительные процессы.

Но эффект плацебо не всесилен. В частности, нет никаких доказательств, что он может остановить развитие раковой опухоли.

Получается, что плацебо работает только при снижении боли и при некоторых других заболеваниях, таких как депрессия, например. То есть когда мы готовы к улучшению самочувствия, наш организм становится склонным к положительным изменениям, пусть даже наша готовность вытекает из лжи.

Сегодня фармацевтическая индустрия во многом полагается на эффект плацебо, и в особенности на исследования Бенедетти и других ученых, его коллег. Возможно, эффект плацебо послужит прекрасной основой для значительного расширения границ современной медицины. Но ложь, ограниченная сознанием только одного человека, не имеет шансов. Чтобы плацебо выполнило свое предназначение, в него должны поверить многие.