Два зайца одним выстрелом или хрен редьки не слаще

 

Первая мировая война в полном разгаре. Ленин и многие его соратники по социал-демократической партии, РСДРП, оторваны от событий в стране. О них они узнают в основном из газет и сообщений партийцев, которые остались в неспокойной стране. Ленин чувствует себя оторванным от важных событий, мучается этим, пытается найти способ вернуться в страну из мирной Швейцарии. Но как? Через Германию не проехать – откажут, через Англию тоже безнадежное занятие – опасно, могут сдать или посадить на время… Сногсшибательную идею подсказывает постоянный друг по партии Мартов: попытаться убедить власть в Германии не только представить возможность выехать через нее в Россию, но и обеспечить безопасность на всем пути до границы. Идея поначалу показалась дикой и невыполнимой. Да и сам факт участия германских властей в такой помощи будет воспринят крайне негативно на родине среди политических партий. За обвинениями в шпионаже последует арест. Хрен редьки не слаще, как говорится. Круг замкнулся, казалось бы, выхода нет. И все же Ленин после долгих мучительных сомнений, а главное, сознавая, что исторический момент совершится без него, не дает спокойствия ни на один день. Тут и до помешательства недолго. Наконец-то решение все же принято: выезжать через Германию на… его условиях! Нагловато выглядит. Но когда в политике руководствовались совестью? – Никогда! Так почему же он должен вести себя по-иному. Разложив свой пасьянс карточного игрока-политика, Ленин принимает и разрабатывает предложенный план Мартова и спешно уточняет все нюансы его. Для начала надо во что бы то ни стало найти этому плану союзников в среде известных на Западе социал-демократов, способных выйти на спецслужбы как Германии, так и других стран. И такой человек, политик, нашелся – это швейцарский социал-демократ Фриц Платтон. С одной стороны – это прикрытие инициативы, с другой – более безопасный путь к установлению прямых контактов со спецслужбами, к отрицанию инициирования связей с ними. Два зайца – одним выстрелом. После долгих и не публичных контактов, когда этот план, казалось бы, германскими властями окончательно отвергнут, поступило неожиданно долгожданное согласие на условиях, выдвинутых Лениным. Интересы многих сторон были наконец-то состыкованы, как в плане организации выезда, так и в плане финансирования. От этой радостной вести Ленин чуть ли не впал в экстаз. Еще бы! То, что еще недавно казалось полной утопией, вдруг стало реальностью. Собирались в путь в горячей спешке, тем более «союзные» спецслужбы ничего не замечают…».

Как уже говорилось выше, в Россию Ленин и его соратники отправляется почти одновременно с Львом Троцким. И хотя в прошлом между ними были солидные разногласия и обида Троцкого на Ленина за то, что тот «украл» название газеты «Правда», издаваемой им сначала во Львове, а потом в Вене до 1912 года, что его резонно возмутило и даже в 1903 году он порвал из-за этого с Лениным и большевиками и действовал самостоятельно, что не помешало в тот период им сблизиться. «Его гнев, Троцкого, улегся лишь в 1917 году». А ехал он в Россию из Нью-Йорка, имея в своем кармане американский паспорт и десять тысяч долларов, а также американскую визу с транзитной визой через Британию. А у Ленина – виза от русского консульства. Короче говоря, условия их приезда были почти идеальные, не считая временного ареста Троцкого в Канаде… Таковы уж зигзаги и принципы грязной политики. Они с тех пор мало в чем изменились. Большевики от такой политики, как впрочем и многие политики на Западе, тоже не отказывались никогда. Заметную роль в благополучном возвращении революционеров и их вождей сыграл Александр Керенский, уже стоявший на вершине власти в России. Он, кстати, еще по учебе в школе был близко знаком с Владимиром Ульяновым. И отчасти, возможно, это обстоятельство повлияло на его решение подспудно, хотя публично он демонстрировал «свою» твердость по отношению к Ленину, когда тот приехал свергать власть Керенского, что само по себе не может не удивлять любого нормального человека, но только не политика. И эта троица «Ленин + Троцкий + Керенский» стали слагаемыми факторами октября 1917 года, прихода к власти большевиков на деньги и при поддержке «союзников» и врага России Германии. Все они в купе в итоге и привели к развалу русской армии, к массовому недовольству в стране и бескровному перевороту. А такое с революциями случается крайне редко. Результат совместной работы был ошеломляющий. Вот только одна из сторон вскоре оказалась неуправляемой. Большевики во главе с Лениным после октября устроили настоящую бойню в стране, в ней заполыхало пламя Гражданской войны после физического разгона Учредительного собрания и уничтожения всяческой оппозиции в стране. Потери населения – миллионы и миллионы. Увы! Россия расплачивалась так за эксперимент по Марксу – Ленину, а позднее и Сталина. Вот только ряд примеров как накануне октября и после него развивались события: «По некоторым сведениям эта «гуманитарная» миссия (Красного креста, направленной американским правительством) накануне «Корниловского мятежа» передала Ленину на последнем этапе организации Октябрьского переворота около миллиона долларов. Корнилову же никто никаких денег не дал». «Но Керенскому мало сохранить Ленину имеющиеся у его сторонников вооружение. А в августе во время выступления Корнилова оружие отрядам Красной гвардии выдается с государственных складов по прямому указанию Александра Федоровича. Теперь вооружены большевики основательно – можно передавать им власть» (стр.238). А всего через два месяца, 5 января 1918 года в Петрограде пройдет массовая манифестация рабочих с антибольшевистскими лозунгами. И она будет расстреляна большевиками так же, как была расстреляна манифестация рабочих 9 января 1905 года. Какое совпадение! И какие еще последуют массовые репрессии над моряками Кронштадта, над крестьянами, над духовенством, интеллигенцией, военными… Несколько примеров на этот счет, а их теперь известно историкам сотни.

На странице 266 Дмитрий Тараторин в книге «Русский бунт навеки…» помещает текст статьи «За что мы боремся», опубликованный в газете сражающегося Кронштадта «Известия ВРК» (Временного революционного комитета).

«Когда рабочий класс привел к успеху Октябрьскую революцию, он надеялся достичь своего освобождения. Но результатом стало еще большее порабощение человеческой личности. Власть полицейского монархизма перешла в руки коммунистических проныр, принесшим трудящимся вместо свободы постоянный страх перед камерой пыток ЧК, зверства которой намного превзошли зверства жандармейского управления царского режима. После многих боев и жертв трудящихся Советской России получили лишь удары штыков, пули и грубые окрики чекистских опричников. Славный герб рабочего государства – серп и молот – коммунистическое правительство заменило на деле штыком и тюремной решеткой, чтобы обеспечить спокойную, беззаботную жизнь новой бюрократии, коммунистическим комиссарам и чиновникам. Но наиболее позорно и преступно моральное порабощение коммунистами: они не останавливаются даже перед внутренним миром трудящихся, но заставляют их думать так же, как они. С помощью государственных профсоюзов они приковали рабочих к их станкам и тем самым превратили труд не в радость, а в рабство. На протесты крестьян, которые нашли свое отражение в стихийных восстаниях, и протесты рабочих, побуждаемых к стачкам уже самими условиями своей жизни, они отвечали массовыми расстрелами и кровожадностью, оставившей далеко позади даже царских генералов. Трудящаяся Россия, первая поднявшая красное знамя освобождения труда, была залита кровью тех, кто был замучен до смерти во славу коммунистического государства. В этом море крови коммунисты потопили все великие и сияющие обещания и лозунги рабочей революции».

Вот тебе и освободители! Вот вам и власть Советам в лице рабочих, солдатских и крестьянских депутатов! Вот вам фабрики и заводы! Вот вам - землю крестьянам! Ложь как была в основе практики большевиков, так и осталась гигантским обманом масс трудящихся в пользу коммунистической бюрократии и чиновничества и их обезумевших от власти руководителей. И это все десятилетия коммунистов, принявших два десятка лет назад новый лозунг про демократию, гласность, свободу слова… Бывшие члены КПСС, окончательно победив в себе совесть, создали новый и чрезвычайно жадный класс – советскую бюрократию, номенклатуру, захватив власть в стране и все общественное богатство в виде недр земли, заводы, порты, сферу услуг, политическую власть над людьми. «Мое» в них победило «Наше». О превращении номенклатуры советской бюрократии в новый господствующий класс появляются внушительные исследования. Но многое остается скрытым до сих пор. Сошлюсь на один такой объемный труд.

В моем сборнике «Живая повесть», изданном в 2008 году, есть публицистическая статья «Зачем коммунистам нужна демократия?». Я ссылаюсь в ней на книгу Михаила Восленского «Номенклатура». Автор, бывший работник ЦК КПСС, проработавший в этом высшем органе страны более 20 лет, дает убийственно-разоблачительную характеристику советской номенклатуре. Считаю, что это исследование отличается добросовестностью и знанием подлинной жизни класса номенклатуры. И поэтому процитирую ряд положений из этой книги.

«Цена правления класса номенклатуры в СССР велика и тягостна. Первая наиболее мрачная часть этой цены – десятки миллионов человеческих жизней, загубленных номенклатурой. Здесь миллионы истребленных номенклатурными органами госбезопасности; и миллионы умерших от голода по вине номенклатуры; и миллионы погибших в борьбе за власть…» (стр.492). Материальные блага сыплются на верхушку класса номенклатуры столь щедро и бесчестно, что до неприличия богатеет и обслуживающий персонал» (стр.340). «Заграничные командировки – второй элемент дополнительного - денежного вознаграждения номенклатуры» (стр. 278). «Номенклатурное семейство в СССР может пройти весь жизненный путь – от родильного дома до могилы: рожать, жить, отдыхать, питаться, путешествовать, развлекаться, учиться и лечиться, не соприкасаясь с советским народом, на службе которого якобы находится номенклатура» (стр.318).

Сравните эти две оценки, разделяющиеся периодом 1921 года, когда была опубликована статья «За что мы боремся», и этой 1991 года. Есть разница? – Нет. А общим является одно – политический обман трудящихся, за общее счастье которых якобы всегда боролись большевики и КПСС. И эта ложь – огромное ржавое пятно на политике большевиков и одна из главных причин краха большевизма в нашей стране. Результат закономерен. Только вот плохо усваивают этот урок новая номенклатура, унаследовавшая и до крайности развившая до неприличия свою жадность. Стыд, совесть и справедливость у ней не в чести.

С такой оценкой вряд ли согласятся те из них, кто сегодня рулит ленинским наследием. Они будут упрекать меня в тенденциозности, в предвзятости. У них на это есть свои аргументы. Только как быть и с такой оценкой Максима Горького? В романе А.Ю.Паркаева «Никакая родина другая» по поводу его разногласий с Лениным и с Зиновьевым читаю: «…советская политика – предательская политика по отношению к рабочему классу» (стр.30). И это говорит автор произведений «Мать», «Песня о Буревестнике», человек, который на протяжении десятилетий материально и морально поддерживал большевиков, сотрудничал с ними в создании справедливого общества, основанного на «равенстве», «братстве», «свободе личности» особенно в творчестве. И еще высказывание известного поэта России Сергея Есенина: «В Москве разрушен Кремль. Даже свои национальные святыни они не щадят. Что говорить о людях, о моих ровесниках-юнкерах, защищавших порядок и погибших ради спасения родины в страшные октябрь-ские дни в Петрограде и в Москве! Душа каменеет от боли и бессилия» (стр.55, там же).

С.Есенин своими глазами видел виселицы с повешенными крестьянами… Психологию крестьян он понимал всей душой поэта из крестьянской семьи. Эти люди были близки ему, потому и «каменела» его душа. Вспыхнувшие восстания крестьян в Тамбове, на юге страны были подавлены жесточайшим способом, как и мирный бунт-протест моряков Кронштадта. Восемь тысяч из них, обутых в одни обмотки, уйдут по льду в Финляндию, а две тысячи расстреляны. Кроме них расстреляют по 70 человек от каждого полка (из 45-тысячного войска Тухачевского), которые отказались от наступления на моряков. Убитых и пропавших в этих всех недовольствах масс некому было считать. Да и зачем? Ведь власть – это тот же наркотик, он даже сильней традиционной отравы. Ради сохранения ее счет жертвам – пустая трата времени. Большевики и не тратили его на подсчеты потерь,

как людских, так и материальных.

В работе В. Ленина «Детская «болезнь» левизны в коммунизме» в разделе VI есть такое его пояснение: «Мы боимся чрезмерного расширения партии, ибо к правительственной партии неминуемо стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать». Жесток все же был Ильич! Конечно, в любой социальной среде найдутся те, по которым плачет тюрьма. Но такое возможно по закону, а не по политическим установкам. Мне в этом отношении импонирует психоанализ Бориса Кагарлицкого, автора книги «Марксизм: не рекомендовано для обучения».*

Большевистский карающий меч настигал как своих прежних союзников по октябрьскому перевороту, так и «чужих» даже в той среде рабочих, которая была основной движущей силой революции. Характерный пример в связи с этим. Из обращения В.Ленина к делегатам II Всероссийского съезда работников политсовета: «Правда, из вас 99 процентов – коммунисты; и вы знаете, что с коммунистами мы проводим теперь операции, которыми занята комиссия по очистке партии, и есть надежда, что тысяч сто из нашей партии мы удалим. Некоторые говорят, что тысяч двести, - и эти последние мне больше нравятся… и которые не только не умеют бороться с волокитой и взятками, но мешают с ними бороться», *это март 1922 года. Без всяких сомнений эта установка В.Ленина будет перевыполнена. И нетрудно себе представить куда денутся эти «двести тысяч» коммунистов… Меня поражает не только величина этой цифры, но и психология людей, добровольно пришедших в партию с частнособственнической моралью. А ведь вступали они в нее вроде бы с очень патриотической целью – бороться за всеобщее народное счастье, за равенство, за свободу.

И снова в связи с этим встает тот же философский вопрос: «Мое» или «Наше», что важнее? Невооруженным взглядом видно и понятно, что человек по природе своей есть и будет всегда прежде всего собственником и борцом за свое личное счастье, а потом за общее «Наше». Коммунисты не принимали это ни в теории, ни в практике и силой подавляли первое его главное природное существо. Это исходило в том числе и из теоретических установок вождя мирового пролетариата. Процитирую в связи с этим хотя бы вот такой комментарий: «В советское время гражданское законодательство исполняло идеологическую установку, сформулированную В.И.Лениным: «Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовые, а не «частное».

И я полностью солидарен с таким заключением Николая Старикова: «То, что октябрьский переворот большевиков в итоге оказался сильнейшим ударом как по государственному устройству России, так и по ее наследию… (стр.87). Факт для истории бесспорный, как является бесспорным и факт разгона большевиками Учредительного собрания 5(18) января 1918 года. Открывал заседание большевик Я.М.Свердлов… Итог голосования, большинство 244 голоса отдано за эсера Виктора Михайловича Чернова (Либермана), того самого, которому Ленин пообещал еще в 1911 году, что «Первого меньшевика мы повесим после последнего эсера…»

Такого провала при голосовании большевики не ожидали. Власть, которая совсем недавно свалилась к ним, как спелое яблоко, вдруг оказалась в руках оппозиции. До чистой ли политики опускаться им! Вот и приказали «уставшим морякам» тут же закончить все одним ударом – разгоном. Даже в грязной политике такое вызывает отторжение инициаторов новой «демократии». И военного столкновения было уже не избежать. Выступления эсеров в Москве и в других городах большевики подавили жестоко и вызвали начало цепной реакции по всей стране. Настал период Гражданской войны. А после ее окончания про демократию, про оппозицию вспомнили только при условии монополии на власть. Оппозиция в виде разных мнимых и действительных уклонов уничтожалась физически безжалостно, особенно после смерти В.Ленина в январе 1924 года и с приходом на вершину власти И.Сталина. Именно в этот период и была заложена мина замедленного действия, а «сталь, железо это» стало покрываться ржавчиной ускоренным темпом.