Глава 7. Новая индустриализация России (Часть 2)

ВТО и глобализация основаны на теории сравнительных преимуществ, сформулированной лондонским дилером и другом Ротшильдов Давидом Рикардо в его книге «Принципы политической экономии и налогового обложения» (1817 г.). Этот же экономист обосновал зловредную теорию золотого стандарта, реализация которой на практике привела к обогащению банковских структур и закабалению государств долговыми обязательствами. До Рикардо Адам Смит сформулировал принципы абсолютных преимуществ, согласно которых государство должно специализироваться на выпуске товаров, себестоимость производства которых ниже, чем в других странах. Рикардо пошел дальше Смита и рассмотрел трудоёмкость производства вина и сукна в Португалии и Англии. В таблице указана трудоёмкость при различных вариантах.

Взаимовыгода обмена в открытой экономике

Страна	Закрытые рынки, Вино	Закрытые рынки, Сукно	Закрытые рынки, Всего	Закрытые рынки, Вино	Закрытые рынки, Сукно	Закрытые рынки, Всего
Португалия					—
Англия				—
Итого

Согласно примеру Португалия имеет абсолютное преимущество в производстве как вина, так и сукна: трудозатраты по обоим товарам меньше. Однако сравнивая относительные издержки производства вина в Португалии (80/90) и Англии (120/110), следует вывод, что относительные издержки производства вина в Португалии меньше, чем в Англии. То есть Португалия имеет сравнительное преимущество в производстве вина, а Англия – в производстве сукна. И если Португалия будет полностью специализироваться на производстве вина, а Англия – на производстве сукна, то общие трудозатраты составят 360 чел/час., что меньше, чем без кооперации. Таким образом, две страны получат большую экономию от открытия рынков.

Теоретически это все выглядит очень привлекательно, и теория сравнительных преимуществ – это база для развития международной торговли и специализации труда. В экономике она преподносится как нечто совершенное, не подлежащее сомнению. Воплощение же её на практике приводит к разорению одних стран и чрезмерному обогащению других. Это связано с тем, что из ракурса выводится сама сущность образования сравнительного преимущества, и она преподносится как нечто образованное свободным рынком. Однако это далеко не так. К примеру, если в стране обложить высокими налогами обрабатывающую промышленность, а добывающими – относительно низкими, то сравнительное преимущество будет на стороне добычи ресурсов. Если такая страна начнет интегрироваться в мировое сообщество, то сырьевая специализация лишь увеличится. Это очень сильно напоминает ситуацию в РФ, когда интеграция в мировое пространство приводит к резкому падению промышленности и главенству сырьевых отраслей.

На основе теории сравнительного преимущества формируются и активно продвигаются такие организации как Всемирная Торговая Организация. Номинально организация направлена на снижение барьеров в международной торговле. Однако фактически в этой организации есть огромные преференции у стран ЕС, США, Канады и иных «развитых стран». Для других участников проповедуется свободный рынок.

Сравнительные преимущества у экономически развитых стран формируются не на пустом месте, а на основе довольно жесткого протекционизма. К примеру, довольно абсурдная ситуация складывается в сельском хозяйстве. Страны Латинской Америки имеют очень выгодные условия для производства говядины. Скот круглогодично пасется на пастбищах, затраты связаны только с оплатой труда пастухов. В Европе и России для производства говядины строятся коровники, на зиму заготавливаются корма, и все это вылетает в копеечку. Поэтому последние теоретически абсолютно неконкурентоспособны по отношению к странам Латинской Америки. Однако в ЕС сельское хозяйство поддерживается за счет субсидий, и в среднем на один га их величина составляет 300 евро. В России аналогичный показатель составляет порядка 300 руб. или ровно в 75 раз меньше, чем в ЕС. На основе этого сельское хозяйство бурно развивается в ЕС и загибается у нас. Кстати, согласно правилам ВТО объем субсидий в России может максимально достигать 36 долл./га. То есть сравнительное преимущество по сельскому хозяйству в ЕС создано не на основе абстракций, а в результате намеренных действий.

В других отраслях дела обстоят не лучше. Россия уже почувствовала, что такое свободная торговля, вступив в ВТО. Экономически развитые страны умело бравируют стандартами, ветеринарным и фитосанитарным контролем, защищая своих производителей от конкуренции извне. Для всех аутсайдеров преподносится идея свободного рынка. По существу это очень напоминает колониальное время, когда Великобритания запрещала развивать какое-либо производство в Индии. Сейчас прямых указаний нет, но есть масса механизмов сдерживать развитие экономики вне стран «золотого миллиарда». Кому-то достаются вершки, а кому-то – корешки.
Теория о свободной торговле также не учитывает специфику отраслей, которые могут развиваться в каждой из стран. Все виды деятельности можно классифицировать на убывающие или возрастающие по отдаче.

Убывающие по отдаче отрасли – это отрасли, увеличение объемов производства в которых приводит к снижению экономического эффекта. К подобным отраслям стоит отнести добычу полезных ископаемых, сельское хозяйство, рыболовство, лесную промышленность, низкие переделы. К примеру, резкое увеличение добычи нефти возможно лишь путем разработки труднодоступных залежей, что отрицательно скажется на себестоимости добычи, и поэтому эффект от увеличения объема производства может оказаться отрицательным. Рост производства пшеницы обеспечивается за счет культивирования неплодородных почв, что также приводит к росту средней её себестоимости.

Возрастающие по отдаче отрасли – это отрасли, увеличение объема производства в которых приводит к резкому росту экономического эффекта. Практически вся обрабатывающая промышленность кроме низких переделов относится к отраслям с возрастающей отдачей. К примеру, при резком увеличении производства автомобилей себестоимость каждого снижается за счет эффекта масштаба.

В результате, если одна из стран специализируется на отраслях с убывающей отдачей, а другая – с возрастающей, то свободная торговля приведет к росту объемов производства каждой из них, что для первой страны обернется снижением экономического эффекта, а для второй – резким ростом. В этом и состоит сущность неоколониализма, когда одни страны богатеют за счет других. «По сути своей колониализм — это система, которая стремится не допустить развития этих эффектов в колониях. Колонии (бедные страны) специализируются на видах деятельности, для которых типична хотя бы одна из следующих черт: во-первых, скорее убывающая, чем возрастающая отдача; во-вторых, они лишены потенциала по накоплению знаний и технического опыта; в-третьих, плоды этого накопления вместо того чтобы приводить к богатству самой страны, приводят к снижению цен на ее продукцию для покупателей из богатых стран. То, что мы называем развитием, является рентой, основанной на знании и технологиях, и эту ренту зачастую подкрепляет, а не наоборот, свободная торговля между странами, стоящими на разных уровнях развития. Из этого следует, что одни страны специализируются на богатстве, а другие в соответствии со своим сравнительным преимуществом – на бедности» (Райнерт Эрик. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М.: Высшая школа экономики. 2011 г.).

Практические все экономически мощные страны развили отрасли с возрастающей отдачей до эпохи свободной торговли. Это относится к ЕС, США, Японии, азиатским монстрам. После этого для них становится выгодной свободная торговля, так как от этого развитые страны получают значительный экономический эффект. Для стран же с отсутствием отраслей возрастающей отдачи свободная торговля приводит к полной деиндустриализации и бедности. Это касается бывших республик СССР, Восточной Европы, Монголии, Африки и прочих, где проявился эффект Ванека-Райнерта, который формулируется следующим образом: «Если после периода относительной автократии внезапно начинается свободная торговля между относительно развитой и относительно отсталой странами, то наиболее продвинутый и наукоемкий сектор промышленности наименее развитой страны имеет тенденцию к вымиранию».

На основании изложенной информации стоит сделать следующий вывод: перед вступлением в ВТО России нужно было развить отрасли с возрастающей отдачей. А раз этого не было сделано, то единственным способом исправления ошибки является выход из этой организации.
Следующим непременным условием новой индустриализации является национализация сырьевых, инфраструктурных и системообразующих предприятий и создание на основе их вертикально-интегрированных структур. В пятой главе было показано, что современная частная собственность на средства производства по большому счету возникла в период грабительской приватизации и юридически нелегитимна. Поэтому государство не просто имеет право на пересмотр итогов приватизации, но и обязано сделать это, если оно хочет существовать в рамках правового поля.

Национализация крупнейших предприятий позволит отбить их у компрадорского капитала, который заинтересован в сырьевой специализации страны. По существу капиталу без разницы, каким образом образуется профит: от продажи сырья или производства наукоёмкой продукции. Общество же несет огромные потери от сырьевой ориентации страны. Ликвидация компрадорского капитала позволит существенно снизить сопротивление противников новой индустриализации, так как это подорвет под ними экономическую базу.
Сторонники приватизации утверждают, что якобы эффективность частной собственности выше государственной. Причем заявляют они это безапелляционно, как какую-то аксиому. Поэтому стоит остановиться на этом подробней.

Экономическая эффективность предполагает сравнение результата с использованными ресурсами. К примеру, производительность труда характеризует объем производства на одного работника, рентабельность продаж – долю прибыли в выручке, фондоотдача – объем производства на один рубль стоимости основных средств. Интегрального показателя экономической эффективности нет.
Желаемый результат работы экономического субъекта может быть не только прибыль. К примеру, на фазе роста – это увеличение доли на рынке, для предприятий вертикально встроенных в иные структуры – снижение затрат на выпуск продукции.
Кроме того, эффективность может определяться по отношению к владельцам фирмы (прибыль), государству (налоги) или трудовому коллективу (фонд оплаты труда).

Рыночники, оперируя эффективностью работы предприятия, используют лишь понятие эффективности по отношению к собственнику предприятия. Иные виды эффективности они оставляют за скобками. При капитализме это имеет некоторую логику, так как средства производства не принадлежат государству. Однако в СССР в качестве результата деятельности прибыль никогда не была основным результатом работы предприятия. В сталинской экономике ориентировались на выпуск определенного ассортимента продукции с заданным качеством, а эффективность определялась через снижение затрат. Таким образом, результат работы предприятия при капитализме и при социализме различен, поэтому эффективность также будет отличаться по смыслу. Сравнивать экономическую эффективность отдельных предприятий при капитализме и социализме – это тоже самое, что сравнивать пловца и футболиста. Единых критериев нет.
Если же сравнивать капиталистическую и социалистическую систему, то стоит всего лишь внимательно посмотреть на данные таблиц 1.4 и 5.3. В период господства государственной собственности на средства производства зафиксирован значительный прирост по всем видам продукции, а в период частной собственности – безальтернативное падение.

Национализация не предполагает полного уничтожения частной собственности. Даже в период советской индустриализации доля частного сектора доходила до 6-7%, а на современном этапе она должна быть значительно больше. Такую форму хозяйствования можно охарактеризовать как многоукладную, когда государственная собственность на средства производства соседствует с частной.

В современной России и сейчас много государственных корпораций: Газпром, РЖД, Роснано, Ростех, Транснефть, Роснефть, Сбербанк и т.д. Однако их работа часто противоречит интересам общества и требует корректировки. Практически все они ориентированы на получение прибыли, а не на выполнение какой-либо функции. Это кардинально отличает их от государственных предприятий, существовавших в СССР.
Для достижения своих целей современные госкомпании периодически увеличивают тарифы, что является одной из причин инфляции в стране. Кроме того, происходит дезинтегрирование их работы. К примеру, в РЖД пассажирские и транспортные перевозки выделены в отдельные структуры. Это привело к резкому росту тарифов на пассажирские перевозки, а местами – к упразднению электричек. Это связано с тем, что ранее перевозка грузов частично финансировала убыточную перевозку пассажиров. Сейчас в новых условиях это финансирование перекладывается на федеральный и региональные бюджеты, и учитывая постоянную нехватку средств, приводит к упразднению электричек.
Современный Китай отстроил 19000 км высокоскоростных железных дорог, в России же есть одна ветка протяженностью 650 км: Москва-Санкт-Петербург. И то она не была построена с нуля, а с действующей железнодорожной линии были убраны другие рейсы. Тема эффективного железнодорожного сообщения и строительства высокоскоростных линий чрезвычайно актуальна для России с её необъятными просторами. По факту это объединяющая сила, и неполадки в её работе могут привести к дезинтеграции всей страны.

Другая государственная компания – Сбербанк – фактически отрицает территориальную целостность России, закрывая филиалы в Крыму и Севастополе. Причиной тому выступает боязнь его руководства экономических санкций со стороны Запада. Предшественник Сбербанка предоставлял банковские услуги в самых отдаленных территориях, где у него были отделения. Переход на рыночные рельсы и последовавшая оптимизация ликвидировали множество отделений в небольших поселениях. Сложилась абсурдная ситуация: развитие банковского сектора в России привело к недоступности банковских услуг для лиц, проживающих в небольших поселениях. Рынок диктует свои правила, и менеджмент даже государственных компаний интересует лишь прибыль.

По существу современные государственные компании в России особо ничем не отличаются от частных, поэтому новая национализация должна предполагать изменение их формы работы, иначе она будет абсолютно бессмысленной.
Для национализированных компаний действенным механизмом должен стать антизатратный метод, основанный на плановом выпуске определенного ассортимента продукции с учетом согласованной себестоимости и мер по их снижению. То есть себестоимость должна стать одним из главных плановых параметров, вытеснив навсегда прибыль. Только в этом случае достигается эффект от национализации экономики. Подобным образом сразу после войны производилось периодическое снижение цен на потребительские товары. Руководства предприятий должны быть ориентированы на постоянное снижение затрат, что в современном мире достигается за счет использования новых технологий и материалов. А это уже будет поднимать спрос на автоматизацию, роботизацию и нанотехнологии.

Вообще использование современных технологий угрожает капитализму. Автоматизированные линии позволяют организовывать производство продукции практически без использования людской силы. К примеру, уже есть проекты молочных ферм, где все автоматизировано – от подачи кормов до выпуска пакетированного молока. Есть высокая вероятность, что транснациональные компании в недалеком будущем обзаведутся массовым парком роботов, что сведет к минимуму потребность в рабочей силе. Частично это уже наблюдается во многих развитых странах, где высокий уровень экономического развития сопровождается высокой безработицей. Возникает вопрос: а где люди возьмут деньги для приобретения товаров, произведенных на автоматизированных линиях? Если ранее они были наемными рабочими и получали заработную плату, то скоро капиталисты уже не будут испытывать в потребность рабочей силе. При капитализме это вопрос никак не решить, а простая раздача субсидий не решает вопрос. В странах с общественной собственностью на новейшие средства производства это вопрос может решиться за счет резкого снижения рабочего дня, увеличения доли работников в науке, образовании, творчестве. Это позволит людям чувствовать себя причастными к делу, а не быть маргиналами, живущими на пособия.

В условиях новой индустриализации первостепенное значение стоит уделить воссозданию единого энергохозяйства, успешно разрушенного уже при Путине. Реформаторы в лице Анатолия Чубайса обещали привлечь значительные инвестиции в отрасль и снизить тарифы. Однако ни того ни другого не было достигнуто.
Производство электроэнергии в России осуществляется на ГЭС (самая низкая себестоимость), АЭС (средняя себестоимость), ТЭС (самая высокая себестоимость). При едином комплексе тариф рассчитывался с учетом средней себестоимости по всем производителям плюс небольшая прибыль. При дезинтегрированной энергетической системе тариф стал определяться по уровню себестоимости ТЭС плюс прибыль. То есть изначально до реформирования отрасли для экспертов было понятно, что тарифы возрастут. А высокие тарифы на электроэнергию – это серьезное препятствие для развития цветной металлургии, химической отрасли, сельского хозяйства через высокую стоимость удобрений.
Создание единого энергохозяйства, ликвидация посредников и развитие ГЭС позволит значительно снизить тарифы на электроэнергию. Кстати, в Европе потенциал рек для производства электроэнергии используется на 80%, у нас – на 20%, что является существенным резервом развития отрасли. Кроме того, создание водохранилищ положительно скажется на экологической обстановке и судоходности рек.
Невозможно добиться быстрых результатов новой индустриализации без использования экономического планирования, ибо это было залогом эффективности советской экономики. Ликвидация планирования в период перестройки привела к хаотизации экономики и разрушению единого государства.

Планирование на основе межотраслевых балансов позволит эффективно выстроить производственные отношения в стране. Многие предлагают использовать только индикативное планирование, но это лишь забалтывание темы стратегического управления экономикой. В принципе и сейчас правительство и ЦБ РФ прибегают к индикативному планированию, однако результатов нет.
Обязательному директивному планированию должны быть подвергнуты следующие виды производств: электроэнергия, нефть, газ, уголь, сталь, цемент, микропроцессоры, металлорежущие станки (и прецизионные), автоматические производственные линии и т.д. В целом директивным планированием должно быть объято несколько сотен видов продукции. Естественно, не стоит перегибать палку, планируя объем производства носков и штанов. Кроме того, необходимо планировать такие показатели как доля автоматизированных рабочих мест, доля производств по каждому технологическому укладу с постоянным повышением доли VI технологического уклада.

Организация эффективного планирования невозможна без введения элементов государственной монополии на внешнюю торговлю, которая была упразднена в период перестройки. На вывоз сырьевых товаров должны быть наложены квоты или высокие экспортные пошлины. Экспорт такой продукции как лес-кругляк необходимо запретить. Государственная монополия должна быть ориентирована на вывоз готовой продукции и ввоз необходимого сырья. Однако это не означает полную изоляцию России от внешнего мира. Стоит учитывать, что советская индустриализация была проведена в том числе и за счет современных западных технологий. Поэтому особое внимание стоит уделить импорту новых технологий, чего можно добиться разными методами. К примеру, СССР создавал множество фирм на Западе, которые занимались покупкой технологий и реализацией готовой продукции. Это была вынужденная мера в ответ на ввод различных санкций.

В процессе новой индустриализации предпочтение должно отдаваться V и VI технологическому укладу. Рентабельность добычи сырья и низких переделов должна быть сведена к нулю на основе закона вертикальной интеграции. Крупные корпорации должны контролировать цепочки от добычи сырья до реализации высокотехнологичной продукции. Это достижимо, если использовать эффективное государственное регулирование с учетом монополии на внешнюю торговлю. В первую очередь должны развиваться отрасли группы «А», то есть производство основных средств.
Государство обязано активно проявить себя как основной финансист новой индустриализации. Источники финансирования новой индустриализации таковы: эффект от национализации сырьевых и крупных компаний, поток средств от продажи углеводородов, золотовалютные резервы, продуктивный кредит и расширенное воспроизводство.

В результате национализации крупнейших компаний вся прибыль от их деятельности должна быть направлена на новую индустриализацию. Кроме того, в первые годы индустриализации экспорт углеводородов в Евросоюз резко не сократится, поэтому это также выступит одним из главных источников финансирования. Европа в ближайшем будущем физически не сможет отказаться от российской нефти и газа, поэтому даже при относительно низких ценах поток нефтедолларов в страну не иссякнет. Единственное, что нужно с ними сделать – это научиться эффективно их использовать, а не разворовывать или проедать, как это делается сейчас.

На 4 сентября 2015 г. объем ЗВР составил 365,3 млрд. долл. Как уже указывалось выше по правилам МВФ, резервы страны должны быть не менее объема трехмесячного импорта страны плюс выплаты по внешним государственным и всем корпоративным долгам страны в течение года. Для России эта цифра составляет где-то 250 млрд. долл. То есть, резерв в размере 115,3 млрд. долл. можно сразу эффективно потратить на новую индустриализацию. Кроме того, ничего критического не произойдет, если этот лимит будет превышен. В понимании ЦБ РФ 365 млрд. долл. всего лишь запись в строчке баланса, однако их можно будет превратить в 365 или больше крупных современных производств. В свою очередь не стоит забывать и о внешнем долге, который превышает объем ЗВР. Для решения этой проблемы Сергей Глазьев предлагает ввести эмбарго на оплату внешнего долга до отмены экономических санкций со стороны Запада, так как это является форс-мажором. В принципе неплохое предложение, а самое главное – реализуемое.

Однако главным источником новой индустриализации должен выступить инвестиционный кредит со стороны ЦБ РФ. Суть его следующая. Согласно плану определяется потребность в финансировании на определенный период. ЦБ РФ на эту сумму предоставляет беспроцентный кредит Сбербанку, который в свою очередь почти по нулевым ставкам финансирует процесс новой индустриализации. Это должно строго контролироваться, и деньги не должны уйти на потребительский рынок или в спекуляцию. Контроль должен быть строжайший, и средства должны идти лишь под увеличение товарной массы. Вновь созданные предприятия, получив кредит, закупают необходимые средства производства и приступают к выпуску продукции. Часть прибыли, полученной от реализации, идет на погашение кредита в Сбербанке, который эти средства возвращает в ЦБ РФ или кредитует иные предприятия. ЦБ РФ, получив обратно средства, просто их ликвидирует одной проводкой в балансе. Подобный механизм кредитования был использован в период советской индустриализации, в немного измененной форме он используется в экономически развитых странах. Примером этого выступает учетная ставка ФРС, равная 0,25%.

В результате подобных действий значительно возрастет товарная масса, что будет препятствовать инфляции, которой так сильно пугают противники этой схемы. Выданный в течение определенного времени кредит будет погашен, т.е. за увеличением денежной массы будет идти её снижение, что при жестком контроле не приведет к инфляции. Эффективность такой схемы финансирования обусловлена ещё и тем, что уровень монетизации российской экономики значительно уступает среднемировым значениям.

Ну и наконец, последний источник финансирования новой индустриализации – это расширенное воспроизводство, когда вновь построенные предприятия начнут генерировать чистый поток, необходимый для строительства новых заводов и фабрик. Указанный источник заработает примерно после 2-3 лет после начала индустриализации, что существенно облегчит её проведение.

Естественно, что новая индустриализация вызовет звериный оскал со стороны господствующих транснациональных компаний. Однако на прямую интервенцию, как это было сразу после октябрьской революции, они не пойдут. Слишком велики риски вступать в войну с ядерной державой. К тому же часть транснациональных компаний могут даже заработать неплохие средства, если они будут продавать свои технологии. Стоит помнить следующее верное утверждение: «Капиталисты сами продадут веревку, на которой мы их повесим».

Подводя итог стоит отметить, что вопрос новой индустриализации России – это вопрос её будущего, процветания или окончательной гибели. Нет никаких ограничений, способных сорвать этот процесс, кроме как политическая воля элит, временно обслуживающих компрадорский капитал.