Трогательное слияние существа храмовых религий

Даже актёр, играющий главного героя, Пётр Мамонов — бывший «деятель» эстрады. Следующая цитата — из интервью режиссёра фильма П.Лунгина обозревателю сайта «Страна.Ru» М.Свешниковой (начинает обозреватель; выделения жирным — наши):

 

«– Никита Михалков плакал на премьере "Острова", Дмитрий Дибров умилялся. Кажется, и самого известного буддиста страны Бориса Гребенщикова вам удалось потрясти?

– Гребенщиков, кстати, два раза смотрел фильм. Он сказал, что "Остров", наконец-то, примирил для него буддизм и православие, что он просто будто родился заново, он говорил мне такие слова, что я покраснел на полгода вперёд от удовольствия. Но, по крайней мере, он был действительно очень взволнован. Он сказал: "Мне теперь всё ясно". Что ему ясно, я так и не понял. Да словами этого и не скажешь» (21.12.2006, «Павел Лунгин: «Остров» научил меня смирению»[641]).

 

Плохо знает буддист Гребенщиков традиции близкой ему по духу религии. Дело в том, что Анатолий умер по-восточному, по-буддийски. В буддизме (и в индуизме) подобная смерть (почувствовать свою приближающуюся кончину земной жизни и умереть у всех на глазах в назначенный заранее час) считается вершиной «просветления».

После всего этого, как можно увидеть из фильма, в глазах зрителей должно произойти возвышение “праведности” церковной иерархии: ведь первое лицо основной иерархии — отец Филарет — покаялся в том, что он был ещё далёк от очищения своей души. Ту же мысль высказывает и обозреватель «Страны.Ru» М.Свешникова в интервью с П.Лунгиным:

«Отец Анатолий умирает примиренным с жизнью, раскаявшимся в грехах. И настоятель монастыря, и отец Иов осознали свои грехи, пытаются исправляться. Вы хотели именно хеппи-энда, когда добро побеждает зло?».

А для “очищения”, оказывается всего-то надо было поспать на угле, да утопить своё одеяло… Из того же интервью П.Лунгина (выделено нами):

«Вы прожили в фильме год, и вам трудно быть беспристрастным. И все же есть в картине самые важные для вас сцены?

- Я не знаю. Кажется, что кульминация происходит на изгнании беса, хотя я до конца не понимаю, почему. А сам я всегда плачу, когда герой Мамонова, отец Анатолий, говорит, что он умрёт скоро. И это признание, это приятие смерти, его смирение каждый раз меня поражают.

- В одном московском храме было обсуждение "Острова", где был вынесен вердикт: фильм хороший, только церковь предстаёт прекрасным, светлым, но обособленным островом, находящимся вне контекста мира...».

Но есть и официальное церковное признание:

«Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вручил в среду патриаршие грамоты создателям фильма "Остров", выразив надежду, что достойное обращение к православной тематике получит продолжение в российском кинематографе. "Это первое обращение наших кинематографистов к христианской тематике, к монастырской жизни, к таким понятиям, как покаяние и смирение. Я благодарен авторам за труд, за обращение к столь сложной теме", - отметил Алексий II, вручая награды кинематографистам» (Телеканал «Россия», Вести, 29.11.2006 г. [642]).

Причины для раздумья имеются,
одержимость мешает

Однако для людей, которые психически завязаны на библейский эгрегор (а таких — большинство), все тонкости обмана, которые мы описали выше, не видны: они реагируют на библейскую “святость” и после просмотра фильма бессознательно считают, что послушник Анатолий вразумил с экранов телевизоров и кино официальную церковную иерархию. Вот один из примеров такого мнения:

«Работая над фильмом "Остров", Павел Лунгин "замахнулся на святое". Пожалуй, в истории российского кино до Лунгина существует всего два случая, когда режиссёр отважился снять картину о человеке, испытавшем сильнейшее потрясение и пытающемся найти пристанище от жизненных искушений в монастыре. В обоих более ранних случаях была экранизирована антиклерикальная повесть Льва Толстого "Отец Сергий". Так, в 1918 году режиссер Яков Протазанов снял по произведению Толстого одноимённый фильм, ставший классикой немого кино. А спустя 60 лет, в 1978 году, режиссёр Игорь Таланкин сделал повторную экранизацию, пригласив на роль инока Сергия 57-летнего Сергея Бондарчука. Киноповесть стала наглядным примером отношения советской эпохи к теме покаяния и монашества.

Однако, если акцент в "Отце Сергие" делался на том, что "вот де, не сумел монах-отшельник стать безгрешным", то картина "Остров", снятая по одноимённой повести Дмитрия Соболева (он же стал автором сценария), раскрывает совершенно иной образ монашеского подвига» (М.Свешникова «Про Бога любящего и всепрощающего», 10.11.2006, сайт «Страна.Ru» [643]).

Фильм не вразумил церковников. А в психике зрителей фильм лишь закрепил миф о праведности и могуществе библейской системы, в которой ещё не перевелись “святые” отцы, лечащие безнадёжных людей. Не случайно фильм «Остров» (режиссёра, которого зовут Павел, а главного актёра — Пётр) прозвали «Островом от Петра и Павла». А сам фильм уже ставят на один уровень со значением «жития святых».

Приведём в сокращении публикацию с сайта Телеканала «Россия» «“Остров”. Житие раскаявшегося грешника»:

«Перед нами, мягко говоря, необычный для современного кино жанр – жизнеописание праведника. Не столько путь человека к Богу, сколько житие раскаявшегося грешника, обретшего несокрушимую веру благодаря чудесному спасению – пусть неканоническое, но тем не менее чётко следующее законам агиографии [644]. Конечно, не всё в облике отца Анатолия находится в соответствии с обобщённым типом христианского героя. Нелицеприятного и странного в нём, суровом и даже временами агрессивном, предостаточно.

Как всякий святой, отец Анатолий обладает сверхъестественными способностями, творит чудеса, исцеляет молитвой любые болезни, входит в непосредственное общение с бесами, предвидит будущее, в том числе собственную смерть. Часто вызывавший неприязнь "сотоварищей" при жизни, ближе к смерти он вдруг оказывается страшно всем нужен и любим даже недругами своими [645], коих в фильме олицетворяет герой Дмитрия Дюжева - отец Иов (кстати говоря, блестяще им сыгранный).

Предсказуемость почти лубочного мелодраматического финала с неожиданно воскресшим "убиенным" Тихоном (Юрий Кузнецов) не столько просчёт создателей картины, сбившихся на пафос, сколько ещё одно требование жанра, требование всепрощения и благостности, так пришедшееся по вкусу аудитории Дома кино. И не случайно – создатели фильма, к счастью, обошлись без "лобовых" нравоучений и прописных истин [646]. Просто рассказали обыкновенную историю обыкновенного праведника, завершив её положенным просветлённым финалом.

Как известно, жития обычно становятся востребованным по мере роста национального самосознания. Впрочем, стоит сразу оговориться, что для современной России это фильм нехарактерный и явно неформатный – этакий маленький островок, затерявшийся в море детективов и мыльных опер. Тем любопытнее, какова будет прокатная судьба ленты, и насколько интересны современной публике вопросы духа и духовности, заданные языком кинематографа» [647].

Чтобы не шибко задеть официальную церковь, авторы и сценаристы, видимо, побоялись “перегнуть палку” и прямым текстом в ходе фильма постоянно отдавали дань церковной иерархии. После каждого исцеления сам же “нестандартный” (для церкви) послушник Анатолий настоятельно приглашал исцелённых и их родителей (в данном случае — мать исцелённого мальчика и адмирала) посетить храм и переночевать в нём и даже принять некоторые церковные таинства. Тем самым послушник Анатолий показывал всем своё место в церковной иерархии: он — лечит психологически, а церковь — духовно, да и слова молитв у послушника все сплошь библейские. Кому это не ясно, рекомендуем пересмотреть фильм вновь и поразмыслить после прочитанного здесь.

Даосизм и конфуцианство

Конфуцианство, даосизм и буддизм — три главных составляющие религиозно-политической жизни древнего и современного Китая. В начале XX века к ним добавился марксизм, как основа «социалистической» организации общества. С 1921 года (основание Коммунистической Партии Китая, КПК), и до смерти Мао Цзэдуна в 1976 году «коммунистическая» идеология “органически” сочеталась с древними конфуцианскими принципами организации государственной иерархии Китая. После 1976 года происходил постепенный отход от марксизма в пользу так называемого «социалистического рыночного хозяйства» с сохранением главенствующей роли КПК в иерархии государственного управления.

Историю государственности Китая обычно начинают с XIV в. до н.э. — периода, когда на его территории сложилось первое рабовладельческое государство Инь. В XI веке до н.э. государство Инь было завоёвано племенем Чжоу. Название этого племени дало имя целой огромной эпохе в истории Древнего Китая и китайской династии Чжоу (1027 – около 250 гг. до н.э.). Эпоха Чжоу ознаменовалась подъёмом китайской культуры, появлением конфуцианства и даосизма.

Конфуцианство — этическое учение, направленное на укрепление устоев рабовладельческого государства, разработанное в первоначальном его виде основателем Конфуцием (551 – 479 гг. до н.э.). В VII в. до н.э. Чжоуское государство раздробилось на ряд самостоятельных царств и миссия, которую взял на себя Конфуций, состояла прежде всего в объединении распавшейся государственности под новым “кодексом” этически-религиозных идей. Конфуций жил в эпоху крупных социальных и политических потрясений, в полосу которых вошла древняя государственность Китая. Выступив против хаоса, Конфуций выдвинул идеи «гармонии социальной иерархии», ссылаясь на авторитет мудрецов и правителей древности, уважение к которым было действенным фактором духовной и общественной жизни Китая.

Конфуцианство, развитое последователями первооснователя, вошло в религиозные комплексы Китая, Кореи, Японии и некоторых других стран. В истории глобальной цивилизации Конфуций стоит в одном ряду с такими основателями религий как Заратуштра, библейский Христос, Будда, Мухаммад. Можно утверждать, что конфуцианство оказало не только важнейшее, но и решающее значение в формировании мировоззрения китайской цивилизации и особого склада их психики — не в меньшей мере, чем буддизм и даосизм.

В то же время конфуцианство является в первую очередь государственной и политической основой организации жизни китайцев, а даосизм и буддизм являются философско-религиозной и мистической основой формирования китайского психотипа на протяжении, по меньшей мере, полутора тысяч лет.

Поскольку буддизм мы подробнейшим образом рассмотрели в предыдущей главе, то не смысла останавливаться на нём вторично. В этой главе мы рассмотрим в первую очередь даосизм — он представляет б о льший интерес по отношению к конфуцианству — а затем и конфуцианство. В то же время после подробного рассмотрения феномена буддизма, даосизм не вносит ничего сверхнового в суть уже имеющихся у нас представлений о религиозной культуре древнего Востока. Поэтому останавливаться слишком подробно на даосизме нет никакого смысла.

Даосизм

Если Истину произречь,

Суть погибнет, а выйдет речь.

Если имя ты назовёшь,

То не имя оно, а ложь. [648]

 

Даосизм — национальная религиозная система древнего и современного Китая. Даосизм возник в чжоуском Китае практически почти одновременно с учением Конфуция в виде самостоятельной философской доктрины. Основателем философии даосов считается древнекитайский мудрец Лао‑Цзы (VI – V вв. до н.э.). Старший современник Конфуция, о котором — в отличие от Конфуция — в источниках нет достоверных сведений ни исторического, ни биографического характера, Лао‑Цзы считается современными исследователями фигурой легендарной.

По одной из легенд, Лао-Цзы родился в 604 году до н.э., был одним из мудрецов своего времени и жил при дворе одного китайского императора из чжоусского царского дома. Лао-Цзы вёл по поручению этого царя летопись событий китайской истории и хранил разные драгоценные рукописи, принадлежавшие императорам. С годами жить при дворе китайского императора стало тяжело мудрецу. Жизнь эта полна была низкопоклонства, суеты, распрей, дрязг. Лао-Цзы же стремился к такой жизни, живя которой он мог бы сосредоточиться совершенно на обдумывании того, что важнее всего для человека в жизни, на обдумывании сущности истинной веры и пути жизни. И Лао-Цзы покинул императорский двор и пошел в пустынные места[649], где он хотел жить только для души.

Эта же легенда гласит, что перед тем, как покинуть общество насовсем, Лао-Цзы оставил книгу, где изложил свои основные религиозные взгляды. Эта книга получила название Дао-Дэ-Цзин — «Книга о Пути и Добродетели». В то же время большинство учёных считают, что эта книга была написана значительно позднее — в IV-III вв. до н.э., во времена другого известного даосского мудреца, Чжуан Чжой (369 - 286 гг. до н. э.), известного под именем Чжуан-Цзы, именем которого названо другое известное произведение даосизма.

Основными источниками даосизма послужили мистические и шаманские культы древнего царства Чу и других «варварских» государств на юге Китая, учение о бессмертии и магические практики, развившиеся в царстве и “философская” традиция северного Китая. Иными словами даосизм явился следующим шагом после окончания родоплеменной эпохи первобытного шаманизма и первобытной магии многочисленных племён, населявших территорию Китая. Объективная востребованность объединяющего религиозного учения возникла в тот момент, когда формировалась первая китайская государственность. И становление государственности проходило параллельно становлению даосизма и конфуцианства: первая религиозная система долгое время была не легитимной (религией низов), а вторая — сводом религиозных правил, принятых в верхах и спущенных вниз по иерархии рабовладельческого государства.

Основные этапы развития

Даосизм в виде стабильной религиозной организации оформился только во II веке н.э. Предпосылкой возникновения даосизма явилось Восстание Жёлтых повязок, а оформление даосизма произошло во время поздней династии Хань, во второй половине II века н. э. Чжан Даолин основал школу Небесных Наставников и стал её первым патриархом. Третий Небесный наставник Чжан Лу смог получить в управление территорию в горах провинции Сычуань, которая стала первым даосским теократическим государством. Даосское государство потерпело поражение от Цао Цао в 215 г. и прекратило своё существование. Позднее образовывались другие даосские школы. Даосизм почти никогда не был официальной религией — скорее по форме представлял собой движение народных масс, одиноких учёных и отшельников.

Любопытно, что именно в недрах китайского даосизма регулярно рождались или всплывали новые идеи, которые вдохновляли учёных, политиков, писателей. Крестьянские бунты и восстания со свержением династий зарождались тоже в недрах даосизма. Именно поэтому даосизм представляет интерес как часть китайского религиозного комплекса, состоящего из трёх религиозных систем (конфуцианство, даосизм, буддизм) — учение которое вроде бы стимулировало «низы» на борьбу за социальную справедливость, за освобождение от рабства. Причины такого исторического опыта, возможно заложенные в основы даосского учения, и представляют особый интерес[650].

Возникшая во II в. школа Небесных наставников (Тянь ши Дао) с её первым главой Чжан Даолином стала школой преемственности титула Небесного наставника вплоть до наших дней. Мифически считается, что Чжан Даолин получил откровение от самого Лао-Цзы и право быть его наместником на Земле. С тех пор “право” высшего наставничества передаётся по наследству рода Чжан.

Рассмотрим подробнее историю возникновения религиозной организации даосов. В конце III в. до н.э. в Китае возникла централизованная империя Цинь, её сменила империя Хань (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.). Проповедь долголетия и бессмертия (основы даосского учения, которые мы о рассмотрим позже) обеспечила даосским проповедникам популярность в народе и благосклонность императоров, отнюдь не безразличных к своей жизни и смерти. Поддержка верхушки империй помогла даосизму выжить и даже укрепиться в первые века в условиях “господства” конфуцианства. Но, выстояв, даосизм довольно сильно изменялся — “мутировал” по отношению к тому, что, видимо, имел в виду его основатель Лао-Цзы.

Как мы уже говорили, одна из легенд о жизни основателя даосизма Лао-Цзы, фиксирует его тесную связь с императорской верхушкой и даже с самим Конфуцием, который отрицательно относился к даосским суевериям, но считал Лао-Цзы мудрецом. Общефилософские метафизические основы учения были отодвинуты на задний план, как и идея отшельничества. Зато на передний план вышли многочисленные даосские маги и проповедники, примкнувшие к даосизму знахари и шаманы, которые не только резко усилили свою активность, но и умело синтезировали некоторые философские идеи даосизма с примитивными верованиями и суевериями крестьянских масс. В частности, для этого употреблялись многие давно полузабытые шаманские и другие архаичные культы и/или заново привнесенные в Китай извне мифы.

В конце династии Хань Китай впал в кризис и политический упадок. Кризис государственности был отягощён ещё и стихийным бедствием — эпидемией, во время которой даосский маг Чжан Цзюэ прославился в народе тем, что чарами и заклинаниями излечивал больных. Огромные толпы обезумевших от горя и бедствий людей повалили к нему, и вскоре маг оказался во главе могущественной секты (по отношению к официальному конфуцианству) почти по военному организованных ревностных последователей новой религии. С головокружительной быстротой даосизм из респектабельного учения придворных алхимиков и проповедников бессмертия превратился в знамя обездоленных и угнетённых. В даосском трактате Тайпинцзин (Книга о великом равенстве) теоретически обосновывались политика и практика апеллировавших к массам даосов. Как это не раз бывало в истории, новая религия заявила о себе мощным революционным взрывом — восстанием Жёлтых повязок.

Даосская организация Чжан Цзюэ ставила своей целью свержение существующего строя и замену его царством Великого Равенства (тай‑пин). Хотя конкретные очертания этого царства представлялись лидерам даосов весьма смутно [651], требования обездоленного крестьянства были учтены ими в первую очередь. Чжан Цзюэ и его помощники провозгласили 184‑й год, год начала нового 60‑летнего цикла, игравшего в Китае роль века — началом эпохи нового «Жёлтого Неба», которое принесёт миру радость, счастье и навсегда покончит с эрой «Синего Неба», ставшего символом зла и несправедливости ханьского времени (как считали даосы). В знак своей приверженности новым идеям повстанцы надевали на голову жёлтые повязки.

Официальные власти, поддерживающие конфуцианство, подавили восстание, а оставшиеся в живых последователи погибшего Чжан Цзюэ бежали на запад, где в горных пограничных районах Китая действовала другая мощная даосская организация Удоуми‑дао, во главе с Чжан Лу, внуком знаменитого даосского мага Чжан Даолина, который считается основателем даосской религии. Усиленная остатками восставших, организация Чжан Лу вскоре, особенно в связи с окончательным крушением династии Хань и началом эры межвластия, периода Южных и Северных династий (III‑VI вв.), превратилась в фактически самостоятельное теократическое образование, сумевшее добиться определённой автономии. С ним впоследствии долго считались официальные китайские власти.

В IV — VI вв. многие положения даосского учения подверглись пересмотру и приспосабливались к официальной идеологии конфуцианства. В это время была создана обширная, иерархически выстроенная религиозная организация. Появились первые собрания даосской литературы, оформившиеся в «Даосский канон» («Дао Цзан»).

Теократия даосов, в общем и целом почти всегда мирно (за исключением нескольких исторических периодов) существовавшая параллельно государственной иерархии, основанной на конфуцианстве — создала своеобразное «государство в государстве». Теократическая власть “государства” даосских «пап‑патриархов» (как их можно назвать, исходя из функций, которые они осуществляли), передававших свою власть по наследству, просуществовало в Китае вплоть до недавнего времени (63‑й даосский папа из рода Чжанов после 1949 г. из-за преследования “коммунистов” переехал на о. Тайвань)[652]. Вначале “государство” даосов было строго организовано и состояло из 24 религиозных общин, возглавляемых наследственно правившими “епископами”. Вся власть в каждой из общин принадлежала группе духовных наставников‑даосов во главе с “епископом”, причём все члены организации повиновались им беспрекословно. Жизнь в общинах даосов была организована таким образом, чтобы каждый мог очиститься, покаяться и, пройдя через серию постов и обрядов, «подготовить себя к бессмертию».

Несмотря на важную роль наследственной теократии Чжанов и связанных с ней различных даосских организаций, главам которых нередко приписывалась чудодейственная сила и даже власть над демонами и духами, все они были лишь высшей духовной инстанцией, своеобразными хранителями принципов и догматов учения. Реальной административной власти вне своих общин даосские патриархи и “епископы” не имели. Даосская религия за своё почти двухтысячелетнее существование не создала упорядоченной по государственному принципу церковной структуры, и это в условиях “господства” конфуцианства было объяснимым: организационная слабость религиозного даосизма вне его общин способствовала проникновению этой религии во все поры китайского общества. В этом смысле даосизм был близок к буддизму — учению, у которого он очень многое взял как в области теоретической, доктринальной, так и в плане организационном.

Но буддизму удалось стать не только мировой религией, но и государственной религией в некоторых странах, где он слился с официальным идеологическим курсом. Даосизму — не удалось, он остался национальной религией Китая. У Китая в этом отношении уникальный опыт длительного мирного сосуществования трёх религиозных систем, из которых одна «правящая», а две другие — существуют на положении неофициальных, но поддерживаемых государством религий.

Нетрудно догадаться, что «правящая» верхушка давно (самое позднее с момента формирования «Даосского канона») взяла под свой контроль процесс развития даосизма в Китае, наладив устойчивые связи с его иерархами. С другой стороны основы даосского учения даже после его исторической трансформации и искажений — остались ближе к большинству трудового населения Китая [653] (при этом не надо забывать, что Китай в те времена был и ещё долго оставался рабовладельческим государством) и эта близость вынужденно поддерживалась властями как историческая данность: конфуцианство и даосизм — ровесники. Но в теократии даосского “государства” была своя древняя иерархия, которая в определённое историческое время оказалась гораздо древнее (по преемственности Чжанов), чем официальные китайские власти. Эти два фактора (по меньшей мере) должны были обуславливать стремление верхушки даосской теократии к власти в Китае[654], что находило своё выражение в крестьянских восстаниях, вспыхивающих в разные периоды его развития. В такие периоды выявлялась невидимая в мирное время борьба одной иерархии с другой. Но при этом была ещё и третья иерархия — иерархия китайского буддизма … Простые же труженики-рабы зачастую ставились в условия выбора предпочтения одной из иерархий — в периоды обострения их противоречий.

Подтверждением вышесказанному является тот факт, что поздние даосы пытались превратить своё учение в государственную религию, но не силой и противостоянием: они делали всё, чтобы понравиться и пригодиться официальным имперским властям. После окончания периода раздробленности Китая (III — VI вв.) во времена династии Тан (618-907 гг.) даоская иерархическая верхушка верноподданно присягнула служить имперской династии и её иерархии. В то время уже появился мощный конкурент даосизму — буддизм. Даосы, не желая отдавать свои позиции мистифицированной «религии для народа», разработали по буддийскому образцу заповеди («нравственный кодекс»), составили список заслуг и проступков для добропорядочных подданных Поднебесной. В этом списке самые суровые кары налагались за государственную измену или бунт.

В общем, в период средних веков даосская иерархия окончательно “легла” под государственную власть, опасаясь конкуренции буддистов. Мало того, к этому времени из буддизма в даосизм перешло многое, связанное с психотехниками буддизма. А в VII-VIII вв. возник институт монашества по буддийскому образцу, такой, что в некоторых храмах буддисты даже мирно соседствовали с даосами. В эпоху Тан даосы широко расселились по всей стране. В качестве опорных пунктов даосизма повсюду были созданы крупные монастыри, где ученые даосские маги и проповедники готовили своих последователей, знакомя их с основами теории бессмертия. Даосские гадатели и врачеватели, получив первоначальное образование, растекались по Китаю и практически сливались с гражданами Поднебесной, не отличаясь от них ни одеждой, ни образом жизни – только своей профессией. Эта профессия со временем превращалась в наследственное ремесло, так что для овладения им не было нужды в специальном обучении на стороне – требовалось лишь засвидетельствовать свой профессиональный уровень и получить от властей сертификат на право заниматься своим делом. Император Чженьцзун (998 - 1022 гг. н.э.) из династии Сун приказал собрать и отредактировать новый Дао Цзан — «Даосский канон», ещё более приближённый к нуждам сохранения имперской иерархии.

Даосы в средневековом Китае обслуживали также множество храмов и кумирен, создававшихся в честь многочисленных богов и героев, духов и бессмертных постоянно разраставшегося даосского пантеона. Они принимали участие в бытовых обрядах, в частности в церемонии похорон. В раннесредневековом Китае даосизм из преследуемой секты превратился в признаваемую и даже необходимую стране религию. Эта религия заняла достаточно прочные позиции в китайском обществе ещё и потому, что она с этого времени не пыталась соперничать с конфуцианством и скромно заполняла те пустоты в культуре и образе жизни народа, которые оставались на её долю. Более того по своему образу жизни, слившиеся с народом даосы сами были теми же конфуцианцами, а своей деятельностью они даже укрепляли идеологическую структуру страны.

Сложнее были взаимоотношения даосов с буддистами, проникшими в Китай в первые века новой эры и активно сотрудничавшими с даосами. Помогая буддизму укрепиться на китайской почве, снабжая его терминами и знаниями, даосизм столь же щедро черпал ритуалы и психотехники у буддистов и “обогащался” за счёт индуистско‑буддийской культуры. Даосизм заимствовал у буддистов идеи (представление об аде и рае), институты (монашество), через посредство буддизма познакомился с практикой йогов [655] и т.п. Но по мере того, как буддизм в Китае приобретал самостоятельность, его идеологи со всё большим раздражением относились к бесцеремонным заимствованиям со стороны даосов.

Отношение монархов к даосскому учению не всегда было благоприятным для последнего, и были времена, когда даосы подвергались гонениям. Так при монгольской династии Юань (1271-1368 гг.) император Хубилай издал эдикт о сожжении всех книг «Даосского канона», за исключением Дао-Дэ-Цзина. После изгнания монголов, чему способствовало нелегитимное во времена их властвования даосское народное движение, пришедшая к власти китайская династия Мин (1368-1644 гг.) приняла даосизм как истинно национальную религию, а даосским иерархам оказывалось особое содействие со стороны имперской верхушки Поднебесной. Однако к концу династии Мин вспыхнула мощная крестьянская война (1628-1645 гг.). Видимо низы общества, находящиеся на “правах” рабов, но считающие даосизм своей национальной религией, видели верноподданнические продажные отношения своих даосских иерархов по отношению к имперской высшей “элите”. «Религия для народа» уже давно стала средством его “выпаса” и эксплуатации. А в условиях китайского средневекового феодализма — её роль не изменилась. Бунт, длившийся почти два десятилетия, подавили с помощью маньчжурских властей. В результате к власти в Китае пришла маньчжурская династия Цин (1644-1911 гг).

С приходом к власти маньчжурской династии Цин даосизм вновь подвергся гонениям. Иноземная династия предпочитала буддизм и с опаской относилась к национальной религии Китая, в недрах которой зрели антииноземные настроения. В середине XIX в. против Китая началась агрессия европейских государств. В результате ряда войн Китаю были навязаны неравноправные договоры. США, Франция и Великобритания помогли Цинам подавить крестьянскую войну тайпинов (1850-1864 гг.). В XIX в. страна была поделена на сферы влияния европейских государств и США. К началу XX в. Китай превратился в поуколонию. В стране развернулось освободительное движение под руководством Сунь Ятсена (1866-1925 гг.).

С 1911 года начинается период республиканского Китая с национальным правительством. В 1911 г. была свергнута Цинская династия и образована Китайская Республика. В 1912 г. Сунь Ятсеном создана партия гоминьдан, которую с 1931 года возглавлял Чан Кайши. В 1921г. основана КП Китая (КПК). До 1927г. в Китае велась гражданская война между правителями провинций. В 1927-28 гг. была восстановлена территориальная целостность Китая. Председателем национального правительства в Нанкине стал Чан Кайши. В 1931 г. Япония захватила Маньчжурию и создала на её территории государство Маньчжоу-го. В 1937 г. Япония начала открытую войну за захват всего Китая. В период войны (1937-1945 гг.) обострились противоречия между гоминьданом и КПК. После капитуляции Японии в стране вновь началась гражданская война. Вооруженные силы КПК заняли весь материковый Китай и вынудили Чан Кайши бежать на Тайвань. 1 октября 1949г. провозглашена КНР. Руководство Китая во главе с Мао Цзэдуном взяло курс на национализацию собственности и коллективизацию сельского хозяйства, создание основ советской модели “социализма”.

Даосизм, будучи религией низов китайского общества, проявил себя в большей мере как религиозная система китайского национально-освободительного движения. Будучи с древних времён иерархически организованной и сугубо стратифицированной религиозной системой (подробнее иерархию даосизма мы рассмотрим далее) и, слившись с иерархией имперского конфуцианства — даосизм издревле перестал быть реальным выразителем справедливости (если он вообще когда-то приближался к этому качеству в необходимой мере) в Поднебесной, являясь лишь её эффективным имитатором (со всеми атрибутами имитации, присущими цивилизации ведического Востока)[656].

И это несмотря на то, что в первоисточнике — трактате «Дао-Дэ-Цзине» — есть стихи, призывающие людей к социальной справедливости («Дао-Дэ-Цзин», перевод В.Перелешина. Рио де Жанейро, 1971г.):

 

49 (171)

Путь Неба - сглаживать избыток,

И недостаток восполнять.

Путь человека не таков:

Он бедняка скорей ограбит

А богатею угодит.

50 (172)

Кто все свои отдаст избытки,

Чтоб лучше миру послужить?

Лишь тот, кто к Истине привержен.

Отдав, мудрец не ждет оплаты,

Успехом не кичится он,

Свою заслугу принижает.

1 (163)

Образ действий Неба таков:

Без борьбы оно побеждает,

Без речей оно убеждает,

Не зовет, а к нему идут,

И спешить не надо ему.

52 (164)

И у Неба невод хорош:

Не теряется ничего.

53 (176)

Помогает добрый другим,

А недобрый другим вредит.

Только Небо учит людей

Быть терпимее и добрей.

 

Даосизм в Китае, как и буддизм, занимал скромное место в системе официальных религиозно‑идеологических ценностей. Лидерство конфуцианства никогда им всерьез не оспаривалось. Однако в периоды кризисных ситуаций и больших потрясений, когда централизованная государственная администрация приходила в упадок, и конфуцианство переставало быть эффективным, картина нередко менялась. В эти периоды даосизм и буддизм подчас выходили на передний план, проявляясь в эмоциональных народных взрывах, в утопических идеалах восставших. И хотя даже в этих случаях даосско‑буддийские идеи никогда не становились абсолютной силой, но, напротив, по мере разрешения кризиса постепенно уступали лидирующие позиции конфуцианству, значение бунтарских традиций в истории Китая не должно преуменьшаться. Особенно если принять во внимание, что в рамках даосских или даосско‑буддийских обществ эти идеи и настроения были живучи, сохранялись веками, переходя из поколения в поколение, и тем накладывали свой отпечаток на всю историю Китая. Как известно, они сыграли определенную роль и в революционных взрывах XX в.

Пути Китая и России в XX веке весьма похожи. Удивительно похожи и внешние поводы, которые являлись катализатором политических изменений в обеих цивилизациях. Одним из этих поводов была внешняя агрессия Японии: русско-японская война (1904-1905 гг.), обострившая социальную напряжённость в России к 1905г. (первая “русская” революция) и японо-китайская война[657] 1937-1945 гг. И в том и другом случаях к власти, через неполных два десятка, лет пришли “коммунисты”. Китай отставал от России (СССР) примерно на 30 лет (если сравнивать даты прихода к власти “коммунистов” и даты начала Культурных революций в СССР и Китае). Можно найти и другие параллели. Удивляться нечему: курс на отстранение от власти в региональных мировых цивилизациях национальных правительств и приведения к власти интернациональных режимов был взят «мировой закулисой» повсеместно — и на Востоке и на Западе в конце XIX- начале XX вв. В России удалось избавиться от «национального» имперского режима на 30 лет раньше, чем в Китае.

Но главное не это. Главное, что нас интересует в контексте курса богословия — какую роль сыграла «религия для народа» (даосизм) в процессе прихода к власти в Китае интернационального режима “коммунистов”. И сравнение её с ролью библейского православия в России в той же ситуации нагнетания сценария мировой революции в начале XX века и далее.